Смеющиеся тени

Они двигались синхронно и плавно, с безучастными лицами и в своих черных одеждах, словно тени или вестники. Карин не могла оторвать от них взгляда, поток людей нес её вверх, но ей до того не было дела — только до изящных фигур в бесформенных робах. — Пялиться невежливо, — пожурила её сестра, — перестань, пожалуйста. Она моргнула и отвернулась от странного шествия на другой стороне улицы. Перехватила покрепче ремешок сумки и решительно двинулась вперед. — Карин-чан? Карин-чан, постой, подожди, я не успеваю за тобой! — Не отставай, Юзу. Она взяла её за руку и потащила сквозь толпу. Следовало прийти пораньше — во время Обона в храме негде яблоку было упасть. Карин прижала к груди сумку и всё время оглядывалась, чтобы убедиться, что с Юзу всё в порядке. На следующем перекрестке, наконец, появилась связь, она затолкала сестру в прогалину между домами и принялась настойчиво названивать брату, которого они потеряли в столпотворении. — Ненавижу дурацкие праздники, — прошипела старшая из близняшек, в четвертый раз выслушивая оператора вместо нравоучений брата или хотя бы воплей отца, — ненавижу толкучку. — Все хотят посетить храм, чтобы пообщаться с почившими, — спокойно парировала младшая, приглаживая волосы. — Какой толк с ними общаться? Они умерли, они не могут говорить, — пробурчала Карин, с раздражением захлопывая раскладушку. — В этот день они приходят к своим семьям… — Да брось ты, — фыркнула она, — духов и призраков не существует. Не давай возможности этим шарлатанам обмануть тебя и всучить какой-то идиотский оберег. Юзу вздохнула, но продолжать их извечный спор не стала — милая, мудрая Юзу. На секунду ей даже стало стыдно, и она подумала о том, чтобы извиниться за резкость, но телефон требовательно завибрировал. Ичиго наконец-то попал в зону доступа. * — Приятного просмотра, — улыбнулась ей девушка в черном кимоно, защелкнула браслетик-пропуск на запястье и поприветствовала следующего посетителя. Зачем Карин пришла поглазеть на появившихся, словно гром среди ясного неба, сектантов, она и сама не знала. Просто услышала, что они показывают танцы, чтобы собрать денег на нужды монастыря. Плата чисто символическая, но они, верно, соберут к завтрашнему дню целое состояние — никто в Каракуре не упустит шанс пойти на такое представление. Вот и Карин не смогла остановить себя и очнулась только тогда, когда обнаружила, что уже протягивает деньги девчонке с ямочками на пухленьких щеках. За той сидел невысокий парень — ровесник Карин, а значит, должен быть старшеклассником. Собственно, увидев его, она и вышла из дремы. Но забирать деньги уже было поздно, девушка улыбалась, защелкнула браслетик, пожелала приятного просмотра, а парень, равнодушно фыркнув, махнул рукой куда-то в сторону, видимо, показывая, куда следовало идти. Садиться можно было прямо на траву, что Карин и сделала. Свет вокруг погас, а на бетонной площадке всполохнуло что-то. Искра возникла на другом конце, потом в центре — вслед за огнем вверх полетели яркие покрывала. Тени бесшумно метались по сцене, отблески плясали на бледной коже, пламя вспыхивало то тут, то там. Мико скользили между факелов и что-то напевали. Слов было не разобрать, только колыхание воздуха касалось щек. * Карин открыла кран на полную мощность и плеснула на лицо в надежде отрезвиться. Дверь одной из кабинок с тихим скрипом открылась, и оттуда вышла девушка. Гэта звонко стучали по плитке. В полумраке лицо её было совсем белым, а глаза — черными дырами. Хотя вообще-то она явно была красавицей: аккуратный рот и прямой нос, прямые брови и высокий лоб. Неправильные черты добавляли этому лицу беззащитности и какой-то трогательности. Незнакомка молча включила воду, выдавила мыло в ладошку и обернулась к Карин. Последняя обомлела: мико в кимоно с вышитыми снежинками подмигнула ей. Затем закрутила кран и исчезла за дверью общественной уборной. Не осознавая, что делает, Карин бросилась за ней, но на повороте со всей силой влетела в кого-то. — Какого черта? — прозвучало сдавленное ругательство. Карин мгновенно узнала парня по крашеным волосам и ярко-голубым линзам. Один из этих. Глядя на неё исподлобья, он открыл, было, рот, как вдруг его резко оттянуло в сторону. — Широ-чан, — погрозила ему пальцем девчонка с ямочками на щеках, — ты что это такой хмурый тут? — Она толкнула меня, раззява, — мрачно ответил тот, — и не называй меня этим глупым прозвищем. — Широ-чан врезался в тебя, да? — не слушая уже, она протянула Карин руку. — Он угостит тебя мороженым, не против? В знак примирения. Её щечки с очаровательными ямочками густо покраснели. — Я — Хинамори Момо, приятно познакомиться. — Куросаки Карин, — выдохнула та, не понимая толком, что происходит. Край ткани с вышитыми снежинками скрылся где-то за поворотом. * Отказать Хинамори-сан Карин не сумела, уж больно та была похожа в своей оживленности на Юзу. — У вас очень красивый город, — заметила Момо, — мы впервые вне нашего города во время Обан. Замечательный храм. Теперь понимаю, почему Айзен-сама выбрал именно Каракуру. — А почему вы все в черном? — Карин закусила губу, но вернуть время назад было уже нельзя. Хинамори мягко улыбнулась. — Ничего страшного. У нас нет никаких секретов от мира, — она вздохнула. — Мы надеваем яркие вещи только во время праздников — по желанию, конечно. Черный цвет — это наше решение, наше наказание и наша обязанность. Мы можем веселиться, смеяться, есть мороженое — мы вовсе не фанатики, обычные люди. Просто мы решили жить общиной. Семьей. Мы отказались от прошлого и носим черное, чтобы показать смирение. Но никто нас не заставляет. Мы все пришли по доброй воле. Айзен-сама принимает всех, кто жаждет начать новую жизнь. Её друг затравленно посмотрел на неё, но промолчал. Карин разглядывала его белые волосы. * — Ну что этот кусок идиота написал? — пробурчал Ишшин, разминая шею. — Говорит, что не хочет пока домой, встретил друзей, побудет еще с ними, — с каким-то злорадством глядя на беснующегося отца, сообщила Карин. — Черт его дери, а домой как доберется? — Ичиго уже, кажется, достаточно взрослый, чтобы быть в состоянии решить этот вопрос, — пожала плечами она. Ишшин чертыхнулся, тут же извинился перед дочерьми за сказанное и решил всё же не искать блудного сына, а поехать домой. Для себя Карин уже решила, что вернется на следующий день. И вовсе не потому, что при прощании парень с крашеными волосами и голубыми линзами больно сжал её плечи, а Карин встретилась всё с тем же затравленным взглядом. «Не думай, что вы с ней теперь друзья, — покачал головой он, — не ввязывайся в это. Для нас связи с кем-то из внешнего мира губительны. Будь мудрой девочкой и оставь это. Меньше знаешь — крепче спишь». Мико в кимоно с вышитыми снежинками плакала тогда в общественном туалете. Вести себя как мудрая девочка всегда было прерогативой Юзу.