Златые нити норн

      Сколько покоев у царицы Асгарда? Разумеется, столько, сколько она захочет. Все они переполнены золотыми украшениями, расписной утварью и множеством слуг и рабынь, которые выполняют роль в том числе шпионов и сплетников. Но ни Гладсхейм, ни Фенсалир, а лишь заброшенный необитаемый Бильскирнир подходил для тайных заговоров и секретных переговоров. Как только Тор успешно преодолел младенческую пору, Один велел заложить новый чертог: город в городе, дворец почти на шесть сотен комнат. Здесь должны были поселиться жены и дети громовержца, а также пировать храбрые воины, при жизни присягнувшие на верность Тору. Из-за буйного нрава будущих обитателей чертог построили не из золота, а лишь позолотили, как и Вальгаллу. Его основу составляли дерево, камень и кирпич: прочные материалы, способные выдержать удары могучих кулаков мертвого войска. Светлые залы с большими окнами и высокими потолками украшала лепнина, воспевающая Одина, его родителей и почивших братьев. Чертог был по-своему красив, хотя и выглядел бедно в сравнении с сияющим Гладсхеймом, построенном тысячелетиями ранее.        Все с нетерпением ждали переезда наследника, но случилось непредвиденное: Тор отказался от столь щедрого подарка, искренне недоумевая, зачем ему шесть сотен комнат, множество слуг и личных воинов при наличии Вальгаллы и чертогов Фрейи, откуда гораздо проще снарядить армию конца света? Для личных нужд ему хватало комнат в Гладсхейме. Женам и детям их тоже хватит. Нет, он не собирается переезжать и брать ответственность за мертвую армию. В Рагнарек он лично сразится с мировым змеем и уничтожит его, помощники ему не нужны.       Так город в городе и остался неприкаянным. Посещать его, кроме уборщиков, дозволялось только членам царской семьи и специально приглашенным гостям. Тайных ходов и секретных комнат там не было вовсе. Однако еще до того, как Тор категорически отказался переезжать, Фригг велела обставить свои комнаты, и даже отказ сына не заставил ее убрать мебель. Она, как и Один, считала, что, женившись, особенно несколько раз, Тор поймет, что какие-то пять десятков комнат Гладсхейма — ничто для большой семьи, и таки переедет в огромный Бильскирнир. Но планы рухнули, мечты обратились в прах. Остались лишь покои, где никто, кроме Хеймдалля, будь на то его воля, ничего не увидит и не услышит.       Фригг зашла в свою купальню и тщательно смыла с лица антидот, который несдержанный Хагалар размазал по щекам и чуть ли не по шее. Взяла гибкую палочку, окунула в склянку с антидотом и вновь вымазала губы. Не беда, если она немного проглотит, хуже, если Хагалар снова проявит свой поганый характер. Чуть позже она велела приготовить церемониальные одежды темных тонов. В последнее время в Асгарде все лучшие украшения предназначались мужчинам, а женщины одевались скромно. Чем более высокое положение занимала женщина, тем лучшие материалы использовались для кройки платья, но тем меньше украшений она могла себе позволить. Фриггг остановилась на темно-коричневом платье и подобрала к нему серебряные запястья, фибулы и броши. Волосы заранее были уложены в сложную прическу, на ногах она оставила легкие сандалии, которые снимет, как только переступит порог Бильскирнира. Царица захватила с собой несколько палочек с благовониями и отправилась в чертог покойного сына, не обращая внимания на недовольство Фулы. Она не слишком хорошо себя чувствует, ей надо предаться размышлениям — лишь отговорка, но, поскольку царица, предчувствуя и предугадывая будущее, давно облюбовала Бильскирнир для отдыха, никто ничего не заподозрил.       Она поднялась на второй этаж и зажгла несколько факелов. Сундуки и иноземная кровать с балдахином тут же обросли неровными тенями. Давно она не приходила сюда, и покои встретили ее пылью и затхлостью, но слуг Фригг не пускала, сама убирать не любила, а нужной магией не владела. Она сдула с сундука целое пылевое облако, и тут же закашлялась: либо надо брать в руки мокрую тряпку и проводить ближайшие несколько часов в максимально неженственном виде, начищая до блеска предметы мебели и декора, либо оставить бесплодные попытки по наведению порядка. Только куда бы встать в этом маленьком мире пыли, и чем бы заняться в ожидании высокого гостя? Перебрав в уме варианты, царица остановилась на широком окне. Наблюдение за вечным — погодой и природой — беспроигрышный вариант для коротания времени. Вечерело. Она устремила взор на заходящее солнце. Внизу раскинулись сады Бильскирнира и тренировочные площадки для воинов. Заброшенные, заросшие люпинами и подростами сосны — почвы Асгарда столь бедны, что даже за несколько столетий не образуется непролазная чаща.       Фригг одновременно почувствовала тепло мужской руки на плече и холодное прикосновение клинка к горлу. Того самого, который она собственноручно вручила меньше часа назад. Прикосновение не было нежным, это был захват, и если бы она дернулась, то ее сжали бы сильнее, оставляя на тонкой коже грубые синяки. Да, это именно тот, кого она так ждала. Ошибиться невозможно, когда комната постепенно наполнялась черной, зловещей аурой, пугающей непосвященных.       — Убьешь меня? — спокойно спросила царица, заранее зная ответ.       — А почему я не должен этого сделать? — послышалось шипение у самого уха. Если бы не жар ладони, который чувствовался даже через одежду, она бы подумала, что гость обратился в змею. Хотя ему никто не помешал бы придумать змею с десятком конечностей и доказывать, что к гусенице она не имеет никакого отношения.       Фригг тихо засмеялась и расслабленно откинула голову на плечо незадачливого убийцы, сильнее обнажая шею; и исхитрилась посмотреть прямо в льдисто-голубые глаза загадочным взглядом. Тень в ответ поцеловала ее в шею, не отнимая клинка. Уж сколько зим прошло, а игры не меняются. Словно им снова полторы тысячи, словно впереди вся жизнь: неизведанная, яркая, возможно, короткая, но точно полная неожиданностей.       — Ты никогда не убьешь свою царицу, — Фригг придала тихому шепоту нотки сладострастия. Она совсем не знает существо, которому так опрометчиво подставляет шею. Прошли столетия, всё могло измениться, а риск благородное дело, только пока не касается жизни царицы обезглавленного Асгарда.       — Но могу ранить.       Кривой клинок впился сильнее, выпуская первые капли крови. Ничего не изменилось. Из любви и крови он всегда выбирал кровь, даже если это была кровь тех, кого он искренне любил.       — Но ведь тебя ранила не я, а мой муж…       Фригг даже не вздрогнула из-за легких царапин. Она делала вид, будто не замечает крови, зато голосом владела отменно. Сейчас он был бархатным, обволакивающим. Если бы она хотела, то разбила бы сердца множеству мужчин, но она считала кокетство недостойной женской хитростью. Сейчас игра требовала поступиться честью. Кровать, стоявшая в глубине комнаты, будто бы по своей воле подползла поближе. Фригг не позволила бросить себя на пыльные шкуры, она легла сама, вырываясь из цепкого захвата. В неверном свете факелов черная тень, склонившаяся над ней, выглядела устрашающе, несмотря на то что её лицо не скрывала ни одна из многочисленных масок.        Лишь одежды черны, словно безлунная ночь. И почему Тень ходит в черном, а не в сером? Дурацкий несвоевременный вопрос настолько заинтересовал царицу, что она решила его когда-нибудь обязательно задать.       — Ты предала меня.       Фригг ждала обвинений с тех пор, как Один начал заигрывать с Хагаларом. Наконец-то дождалась.       — Разве? Когда? Не тогда ли, когда умоляла на коленях остаться во дворце? Остаться со мной?       — Когда не рассказала о приемыше, — горячее дыхание обожгло шею. Неужели Тень и правда считает, что победила только потому, что сама царица Асгарда позволяет возвышаться над собой? Если да, то ее разум с годами помутился.       — Почему ты считаешь ЭТО предательством? Я ведь тебе не врала. Просто… рассказала не все. Ты не спрашивал у меня о беременности. Только о моем сыне. А Локи таковым и является. Если бы ты задал уточняющие вопросы, то узнал бы о его происхождении еще тысячу зим назад.       Фригг не лгала — она всего лишь не договаривала. Тень склонила голову по-птичьи: типичный хагаларовский жест. Поняла, что ей хотели сказать на самом деле.        В умении говорить полутонами им не было равных. Хагалар все время делал вид, будто не понимает намеков. Возможно, и правда настолько отупел в поселении, что разучился общаться не словами, а интонациями и взглядами.       — Что же ЕЩЕ мне стоит считать предательством? — Тень с явным наслаждением вдыхала аромат волос: они первыми пропитались благовониями. Для тайной встречи        Фригг выбрала всего лишь цветочные ароматы без всяких примесей — легкое разбавление тягучей атмосферы, не более.       — Тень, я никогда тебя не предавала, — пора бархатному голосу облачиться в стальные латы. — Зато ты предал меня. Дважды. И тем не менее я позволила тебе появиться.       — И в чем же Я тебя предал? — он наконец-то соизволил лечь рядом. Неужто надоело возвышаться над той, которая всегда царила в вышине?       — Ты оставил меня. И детей.       — Не Я.       Фригг приподнялась на локтях, обозначая свое превосходство.       — Не обманывай себя. Ты осознанно стал им. Он — это ты. Пусть вы и не одно и то же.       Лицо Тени скривилось. Удар попал в цель.       — Я тоже так думал. Но сейчас, когда я обрел себя, мне противно вспоминать о том… поведении.       Фригг коснулась царапины на шее. Кровь еще не высохла и обагрила пальцы. Тень с вожделением следила за каждым движением, но царица слизала кровь сама.       Железистый вкус во рту был неприятен. Она ненавидела непрожаренное и тухлое мясо, запах и вкус крови. Но чего не сделаешь ради очередной проверки.        Если бы зверь был голоден и неуправляем, то уже припал бы к ее шее и вовсе не с поцелуем.       — Рада слышать.       Фригг не собиралась продолжать разговор. Гостя сгубит любопытство.       — Когда еще я тебя предал?       Считать Тень не разучилась, по крайней мере, до двух. И если про первое предательство догадывалась, то второе упустила из виду. Фригг выдержала паузу, будто собиралась с мыслями, хотя заранее обдумывала разговор и решала, что следует говорить, а что лучше скрыть, пока не удостоверится в преданности союзника.       — Ты предал, когда уверился в том, что Один меня сломил!       Тело еще не растеряло боевой прыти. Фригг в одно мгновение оседлала гостя и коленями вдавила в кровать руки не сопротивляющейся Тени, приставив к ее горлу остро заточенный край одной из фибул, якобы скреплявшей платье на плече. Восторг Тени выдало сбившееся дыхание. Пока что только восторг, не вожделение.       — Как же ты прекрасна! Будто не прошли две тысячи зим.       Фригг пропустила комплимент мимо ушей. Она слегка надавила на остриё, опасно сощурилась и наклонилась ниже. Когда-то давно такие игры приносили ей удовольствие. Сейчас она не чувствовала ничего, но могла сыграть всё что угодно, в том числе и воспроизвести то, к чему Тень привыкла с юности.       — Никто: ни Всеотец, ни даже сама Хель — не сломят меня. Я сама вершила свою судьбу. А сейчас пришло время, когда я буду вершить судьбу каждого жителя Асгарда.       — Прекраснейшая! — Тень буквально задыхалась от пьянящего душу восторга. Она смотрела на Фригг как на лучшего ученика, наконец-то вставшего на ноги. И если бы во взгляде промелькнула похоть, царица разочаровалась бы в своем выборе. — Ты уже убила своего мужа?       — К чему мне убийство Одина? — Фригг отстранилась, отняла фибулу от шеи, но поигрывала ею, давая понять, что пустит в ход в любой момент, стоит ее незадачливому пленнику допустить хоть одно неловкое движение.       — Мой муж стар. Сейчас он снова впал в сон. Мой старший сын мёртв, мой младший сын… в ближайшие пятьдесят зим не должен путаться у меня под ногами. Остались мы с тобой… Но если захочешь убить Одина, я мешать не буду. Сейчас же Гунгнир засияет в твоих руках, но… — Фригг величаво положила руку на горло Тени: мягко, лишь обозначая далеко не призрачную власть, — в какую сторону ему сиять — решать буду я, — закончила она достаточно жестко. Хотела сжать руку, но в последний момент ограничилась голосом. Игра удалась, пусть и воспроизведенная лишь по памяти. В нос все сильнее ударяли запахи полевых цветов. Просторное помещение наполнялось весенней свежестью. И будто не пыльные шкуры покрывали кровати, а цветочные ковры.       — Позволишь задать еще несколько вопросов, моя богиня? Главный: что с младшим ребенком?       — А что с младшим ребенком? — притворно удивилась царица. — Ты ведь сам отослал его, так что тебе лучше знать, — она позволила себе легкую насмешку.       — Не я. Расскажи о планах на него, — Тень чуть приподнялась, и острое лезвие тут же опустилось на шею, оставив едва заметную красную полоску — они таки обменялись ранениями. — Я подозрительно легко узнал о смерти Тора. И что это за решетки, которые не надо взламывать?       — Планы, — медленно произнесла Фригг, будто пробуя слово на вкус. — Планы… хорошо бы ему где-нибудь с пользой провести время до совершеннолетия… а лучше и подольше, пока я буду решать проблемы Асгарда, на которые давно закрывает свой единственный глаз мой дражайший супруг. Мне всё равно, на какой подвиг ты его отошлешь, лучше бы только под присмотром ворона. Сколь непутевым бы Локи ни был — он все же мой сын. Да и я не буду жить вечно, как и ты. Он нужен Асгарду. А решетки… если бы их не было вовсе, то даже Хагалар почуял бы подвох, — легкие нотки злорадства отчетливо давали понять, что Фригг думала о мыслительных способностях мастера магии.       — Ты могла просто приехать ко мне.       — Да что ты? Разве царица сама должна приезжать к тебе?       — Ты могла вызвать меня.       — Я и вызвала… Или ты столь размяк, что мне стоило вместо такого нетривиального приглашения написать длинное письмо? «Недорогой Хагалар, приезжай во дворец, я хочу вернуть дорогую Тень.»? Неужели ты так это себе представляла? — Фригг усмехнулась, мысленно набросав незамысловатые строки. Как же давно она ни с кем не говорила открыто, искренне, не прикрываясь маской вежливости и спокойствия. Любой знакомый решил бы, что она пьяна. Тень привстала, мягко отодвинула руку с зажатой в ней фибулой и оказалась в опасной близости от лица царицы. Та сдаваться не собиралась. Короткая борьба, и великая Тень повержена: снова лежит на шкурах, покорная и внимающая своей госпоже.       — Мы не закончили. У тебя есть еще вопросы?       - Не вопросы. Утверждение. Локи не виноват в смерти Тора.       — Я знаю, — Фригг выдержала паузу. — Виноват ты.       Она говорила резко, жестко. Обвиняя и ожидая оправданий, которых не последовало.       — Я виноват далеко не только в этом, — тоскливо вздохнула Тень, меньше всего напоминая грозу девяти миров.       — Сейчас самое время покаяться.       — Нет. Сейчас самое время довериться друг другу, — в голосе Тени не было ни капли сожаления о смерти Тора: неужели Хагалар и правда любил сыновей Одина? Не похоже. — Нам не выстоять поодиночке.       — Хорошо. Насчёт трона Асгарда… Мы договорились? Внутренняя политика — моя. Внешняя — твоя, — Фригг выдержала паузу. Было еще кое-что важное, что она упускала из виду последние полтора года. — И вот еще что: скажи мне, делает ли Локи в поселении что-то действительно полезное?       — К сожалению, делает, — Тень встрепенулась, будто вспомнила о чем-то безмерно важном. — Ты знаешь, куда его повел ворон? Надеюсь, не в поселение.       — Вороны исполняют волю Одина, но также имеют и собственную. Почему Локи нельзя в поселение? Почему? — переспросила она, не получив мгновенного ответа.       Величайший боевой маг, гроза всех миров Иггдрасиля, медлил и кусал губы, словно девица на выданье. Игнорируя правила игры, он встал, на этот раз не позволив удержать себя, отошел к окну, за которым ничего не было видно: короткая ночь вошла в свои права, а пасмурное небо довершило картину абсолютной тьмы. Самая подходящая ночь для страшных историй о привидениях и драугах, утаскивающих за собой в Хельхейм тех, кто днями и ночами оплакивает смерть родичей и мечтает о воссоединении. Эта ночь должна привнести в жизнь царицы страшную реальность, от которой она абстрагировалась многие месяцы. Один, Тор, Локи могли решить любое дело. Только вот сейчас она осталась один на один с проблемами всего Асгарда. Нового союзника пока что не стоило принимать в расчет — он еще ничем не доказал свою преданность.       — Я виновна в смерти Тора, — начала Тень, и голос ее словно доносился из могилы, — но не я его убивал. Его сгубило поселение. И если Локи, напуганный твоим спектаклем, бросится к своим подданным, то последствия сотрясут Девятимирье. Случится всё что угодно: от гражданской войны до предательства и немедленного похода иноземных войск на Асгард.       Фригг как в воду глядела: вот и проблемы, о которых она слышала только мельком. И, кажется, не только она. Хагалар намеренно утаивал истинное положение дел.       — Подозреваю, что к возможной что гражданской, что межмировой войне именно ты руку и приложил… — начала царица угрожающе.       — Прекраснейшая, не забывай, что меня тут не было. А Хагалар — ничтожный самовлюбленный дурак, — поспешила оправдаться Тень.       — Как удобно! — воскликнула Фригг, отыгрывая раздражение. — Это не я, это тот, что я, но не я.       — Не волнуйся. Я решу все проблемы, — пообещала Тень, и ей хотелось поверить. — Что до младшего царевича… Он ничего не говорил прямо, но вел себя так, будто вы с Одином его пытаете и собираетесь казнить.       Фригг кивнула. Положение вырисовывалось не из приятных. А ведь она с самого начала умоляла Одина не отправлять Локи в поселение и не вмешивать в дела царской семьи Хагалара.       — Кроме того, в поселении есть логисты, в том числе Мидгарда. Взгляни, моя царица, чем стал мир людей за последние, не поверишь, сто зим!       На руке Тени появились голограммы высоких зданий и улиц, полных железных повозок — всего того, что видел Хагалар во время кратких визитов в мир смертных. Необычные города из стекла и бетона перемежались с маленькими деревнями, где в линию выстроились домики в два этажа за зелеными изгородями, где землю покрывала серая лента дороги из неизвестного материала, а воздух испещряли многочисленные провода, оплетающие столбы и крыши. Фригг никогда не видела ничего подобного. Сколько столетий она не обращала внимания на Мидгард? Кажется, немного — два или три, — но больше нет дорог, мощеных камнями, нет лошадей, а как изменилась мода! Джейн много рассказывала о быте Мидгарда, но Фригг мало слушала будущую невестку. Сейчас же она своими глазами видела, что большинство женщин ходили в мужском платье, с мужскими прическами и не имели никакого представления об изысканных манерах. На голограммах Тени мелькали толпы народа, и в этих толпах невозможно признать ни единого знака отличия: какое положение занимают эти люди? Слуги, рабы или свободные, хевдинги или бонды? Почему они, словно муравьи, хаотично бегают по улицам, ныряя то в одно большое здание, то в другое, не здороваясь друг с другом? Фригг решила побывать среди людей и составить собственное мнение. И чем раньше, тем лучше.       — Локи отчаянно завидует смертным и хочет свершить промышленную революцию, превратить нашу аграрную страну… примерно в то, что ты видишь в моих иллюзиях, — объяснила Тень. — Поселение стало его личным государством. Сперва он внедрит все лучшее туда, а потом облагодетельствует весь Асгард.       Фригг слушала молча. Выходило, что она вовсе не знает своего младшего сына: ни его чаяний, ни надежд. Когда-то он полностью доверял ей, сейчас ни единым словом не обмолвился о своих грандиозных планах, хотя она могла помочь ему советом.       — Ты знаешь, что ему скажет Один. Он в пух и прах разнесет все его идеи… — произнесла она задумчиво. — Скажи, Тень, насколько ты считаешь их реальными и, главное, необходимыми?       Иллюзия очередного города: каменной коробки без единой травинки — исчезла, но Фригг успела оценить возможные последствия промышленной революции.       — А тебе что больше нравится: что на твои руки воду льют слуги или что ты нажимаешь на кнопку и вода льется сама? Нажимаешь на другую — и она теплеет по твоему желанию?       — Вопрос, полагаю, риторический. Дело не в этом. Мидгард, насколько я увидела по твоим иллюзиям, давно утратил свой истинный облик. Какова цена воды по кнопкам?         - Очень высока, — Тень отошла от окна, почувствовав твердую почву под ногами. Пусть расскажет всё, что знает. Решение все равно не ей принимать. — Горячая вода с кнопкой не сильно загрязняет природу, но для большинства человеческих удобств нужны детали из разных материалов, а это производство, которое не сравнится с ручным трудом Фенсалира.       — И что Локи думает о производстве? — своих идей у Фригг пока не было, и судя по молчанию собеседника, у него тоже.         - Хагалар не вдавался в подробности, считая промышленную революцию царской блажью, — с трудом выговорила Тень. Признаваться в собственной глупости никто не любит, особенно тот, кто считает себя выше других. Гораздо проще сменить тему, чем расписываться в недальновидности. — Грязный воздух — не главная проблема. Посмотри сюда, моя царица.       Всеми красками заиграли новые иллюзии: железные бронированные повозки ехали, плыли и летели без возничего, закладывали крутые виражи, а, главное, стреляли огнем, разрушая огромные дома до основания, оставляя после себя лишь пожарище и руины. В руках простых смертных извергали огонь железные палки, не поджигая, но убивая противников на огромном расстоянии. И все это без примеси магии.       — Ох… — Фригг закусила губу, забыв о горьком антидоте. — Наши боевые маги способны противостоять такой мощи?       — Неизвестно и проверять некому. Пока нас спасает только то, что оружие людей нельзя провезти через порталы: оно ломается. Локи пробовал. Ни пистолеты, ни танки не работают на нашей земле, но, возможно, проблема в нас, а не в оружии, моя прекрасная царица. Оружие Мидгарда сотрет в порошок Девятимирье, — Тень говорила красочно, активно жестикулируя, будто царица не понимала всей серьезности проблемы. — Рагнарек будет вовсе не таким, каким его описала Вельва. Надо любой ценой оградить Мидгард от прочих миров. Просто чудо, что на отсталый мир людей никто не зарился с тех пор, как Один стал Всеотцом.        — Кто бы знал, что опасность исходит от Мидгарда, — Фригг, словно зачарованная, смотрела на иллюзорный взрыв. — Хотя Тор знал и ни словом не обмолвился. И Один знал через крылатых вестников.       — Может, он и наложил заклятье на мидгардское оружие, чтобы оно ни в коем случае не уничтожило прочие миры? — встрепенулась Тень. — Это возможно. Зная Одина.       — Если это так, то с его смертью заклятье развеется.       — Или не развеется. Зависит от того, как именно он его наложил, — Тень смяла иллюзии. — Надо бы проверить: отвезти образцы человеческого оружия в другие миры. Займусь на досуге. Что тебе еще рассказать? Поселение переполнено людьми. Некоторые обучают поселенцев, чтобы те через несколько лет получили образование в Мидгарде; на других ставят эксперименты. Ученые создали вирус, который уничтожит большую часть человечества. И я говорю тебе это, потому что полностью доверяю.       На деле то было вовсе не доверие, а лишь проверка на верность. Но подозрения беспочвенны. Фригг не собиралась предавать того, кого своими руками возродила из пепла.       — Надеюсь, на асов ваш вирус не подействует. Что касается обучения в Мидгарде… Асгарду необходимы школы, а не только ремесленные мастерские.       — Ты хочешь провести реформу образования? — потрясенно переспросила Тень. Фригг скривилась: даже бывший союзник и верный друг считает, что восхождение на престол женщины — всего лишь блажь, каприз, желание доказать самой себе, что она чего-то стоит. Но давно прошли те времена, когда ради самоутверждения Фригг преступала законы и подводила асов к эшафоту.       — Да, и не только её. Даже ремесла в Асгарде пришли в упадок. До поломки Радужного Моста почти всё завозилось из других миров, а наш народ пас овец, ловил рыбу и упражнялся с мечом. Это деградация. Почему ты смотришь на меня с таким удивлением? Я не Один. Асгард требует решительных перемен. Вспомни, я всегда любила Ётунхейм, и не только за его природные красоты. Это был мир прогрессивный и развивающийся. Мы уничтожили его, но и сами покрылись плесенью. Где те асы, которые тысячелетия назад возводили золотой Гладсхейм? Неужели среди нас остались только те, кто недавно сложил Бильскирнир из кирпича и добавил сверху позолоту, чтобы не сильно бросалось в глаза колоссальное различие чертогов?       — Я рад слышать от тебя такие речи, — Тень преклонила колено, и это не было игрой или заигрыванием. — Поселение беспрекословно слушается Локи и идет за ним, пока уверено, что он сражается с правящим домом. Если его положение изменится, поселение потребует уступок себе. Других ученых у нас пока нет, придется работать с ними. Среди отверженных нет единства, и этим стоит воспользоваться.       Фригг согласно кивнула.       — Поселение надо жестко контролировать. Локи, они, может, и повинуются, но Тора убили без его ведома.       — Безусловно, — Тень встала на ноги. — Завтра узнаю, где затаился ребенок и что собирается делать. Хагалара он искренне ненавидит, но я не он. Я принесу ему клятву верности — это потешит его тщеславие. Так что мне делать с Одином, моя царица?       — Если у тебя поднимется рука, я закрою глаза на твою месть.       — Не боишься, что я использую твои речи против тебя же? — гроза девяти миров опустилась на кровать, снова оказавшись в опасной близости от своей союзницы. И правда стоит подстраховаться. Фригг обвила руками шею Тени, чтобы та точно не уклонилась. Еще один поцелуй в губы. Если повезет, то последний.       — Что мы… скажем… народу? — едва выговорила Тень, оторвавшись от пьянящих губ, покрытых антидотом. Пока она не совсем пришла в себя, надо действовать.         - Один впал в сон, предварительно изгнав Тора за неподобающее наследнику поведение и оставив Локи выполнять его приказ в поселении. Вместо себя он оставил свою великолепную Тень, — Фригг говорила коротко и по делу. Этот план принесет ей мировую славу. Ее имя останется в веках.       Она позволила Тени вновь увлечь себя на шкуры и зарыться в волосы. Точное действие антидота и яда не известно никому, и Тень могла в любой момент потерять разум. Разгоряченные тела оказались слишком близко друг к другу, а чадящие факелы почти выдохлись, погрузив комнату во мрак. Осталось всего лишь мгновение…       - Ты хочешь, чтобы я взял тебя в жены?       — А ты хочешь, чтобы я разделила с тобой постель?       Два вопроса, словно две стрелы, направленные точно в сердце противника. Они оба были смертельно ранены, оба заранее знали ответы на поставленные вопросы. И снова факелы горят ярко, освещая пыльную комнату. Придется стирать платье. Зато Тень постепенно приобретала приличествующий ей серый оттенок.       — Ты спасла меня из тюрьмы.       — Ты поднял меня на вершину власти.       Слова упали камнями в песок и мгновенно затихли, не отразившись от высокого свода.       — Мы так хорошо понимаем друг друга, — горько усмехнулась Тень, пересиливая себя и целуя всего лишь руку царицы. — И вынуждены были ждать столько столетий.       — Да, — Фригг невзначай провела по волосам Тени: они отросли с их последней встречи. — Зато теперь пришло наше время. Без третьих… лишних.       — Ты про Одина или про Локи?       — Подставь того, кто тебе больше нравится.       Они обменялась понимающими улыбками, больше походящими на оскалы хищников.       — Предсказание разлучило нас, исковеркало наши жизни, а теперь тот, ради кого мы втроем пожертвовали собой, мертв. Не свершив ни единого подвига! Я бы с большим удовольствием побеседовал с норнами, — Тень дернулась, но Фригг не позволила ей встать. Теперь ее воля закон.       — Возможно, преждевременная гибель моего сына станет новой жизнью для нас с тобой.       — С тобой, — бездумно повторила Тень. — Мы потеряли очень много столетий. Наши зимы сочтены. Но по крайней мере теперь мы не связаны недомолвками, долгом и вечным ощущением, как дОлжно поступать, а как — нет.       Фригг кивнула.       — Сколько бы нам ни осталось, я больше не хочу тратить ни минуты на войну друг с другом.        - Я сделаю всё, чтобы война с другими мирами не случилась. И чтобы Один спал… как можно дольше.       — Разумеется, моя Тень!       Фригг с сожалением встала с кровати и загасила факелы. Это можно было сделать лежа, одним движением руки, но ей важно встать первой; первой разорвать зрительный контакт. Остаться победительницей и царицей. Бильскирнир погрузился во мрак, обещавший смениться ранним утром. Далеко на востоке проглядывало голубое небо.       — Аудиенция окончена. Надеюсь, у тебя уже есть план действий.       Фригг знала, что ее слышали только стены, потолок и мебель. Тень растворилась в тенях, стоило ей задуть факелы. Пусть день или два побудет во дворце инкогнито, а потом они сделают официальное заявление. Прислужники Одина возмутятся, но не посмеют пойти против Тени. А если посмеют, то в самом скором времени найдут своих жен или сыновей повешенными. Тень в таких делах никогда не церемонилась. Ей не страшны ни стены, ни решетки, ни заклинания. О ее слабостях осведомлены только два аса, для всех прочих она всемогущая химера, восставшая тень Одина. Прежде она действовала только вместе со своим господином, в этот же раз его заменит. А недовольные… Будут удовлетворены тем, что Один не мертв, а всего лишь спит и обязательно проснется.       Осталось договориться с Хеймдалем, если он что-то видел, и позаботиться о тех, кто знает о смерти Тора. А потом настанет ее золотая пора. Она покажет всем, на что способна та, кого избрали норны; та, кто добилась всего сама и завоевала уважение лучших мужчин Иггдрасиля, не становясь их возлюбленной или любовницей. Для глобальных изменений необходимо серебро, много серебра, но, главное, талантливые инициативные асы, верные короне и знающие свое дело. Найти таких будет непросто: Всеотец привечал покорных марионеток, и не терпел инициативных асов. Но теперь его мнение роли не играет, он наконец-то стал тем, кем всегда мечтал: настоящим богом и защитником, чьим именем клянутся, кого призывают в бою и в мире, но кто на деле ни на что не способен. Один станет ее знаменем, ее щитом и мечом, удобным и послушным… Об этом ли он мечтал, в очередной раз заводя семью?