Златые нити норн

      Жизнь у Юсуфа шла своим чередом, раздражавшим Локи до крайности. Разврат, пальмовая водка, рисовое вино, танцы и пение в исполнении полуголых девиц были обязательной программой каждого вечера, который Юсуф проводил дома! В Асгарде, конечно, тоже много пили, но мед и брага не шли ни в какое сравнение с туаком и араком, да и сидел там Локи за большим столом, где никто ни за кем не следил. Он больше ел, чем пил; больше слушал, чем говорил. В последнее время строгие нравы поселения превратили его почти что в полного трезвенника — алкогольные напитки грозили смертельным исходом рядом с ядовитыми реактивами и раскаленными муфельными печами.       Иногда Юсуф уходил в гости и возвращался к утру — тогда ночь проходила спокойно, но если обильные возлияния начинались в доме, да еще с уважаемыми гостями, то отказаться не было возможности. От девиц Локи прикрывался трауром по друзьям и соратникам, но от арака спасения не было. Да и на траур Юсуф постоянно огрызался, его грубые шутки намеренно ранили самолюбие ученика, а ехидные предположения о «негодности» он громким шепотом высказывал прямо при девицах! Они смеялись, жеманно прикрывая рот и стреляя глазками в неопытного скромного юношу, а Локи прикидывал, какой букет венерических заболеваний ждет его в случае нарушения собственных принципов и согласия на совместную ночь с какой-нибудь красоткой. Хотя ванок он красотками бы не назвал. Выросший среди асов, Локи отдавал предпочтение определенной, асгардской, внешности, а темнокожие, косоглазые, широконосые ванки не вызывали в нем даже животных инстинктов. Как и все расы великанов, цверги или темные эльфы. Ходили слухи, что Один в свое время заводил детей среди всех народов Девятимирья, но Локи в этом своего приемного отца не понимал и отличался разборчивостью, граничившей с щепетильностью. В Бездне ему бывало тяжело изображать любовь к представительницам иных рас, но он научился абстрагироваться: целовал в губы даже тех, кто вызывал отвращение, но тогда речь шла о выживании. В Ванахейме он не собирался идти на такие жертвы, терпеливо сносил остроты Юсуфа и не реагировал даже на Булан, которую несколько раз звали, чтобы его растормошить, раз уже однажды получилось.       Невыносимые вечера сменялись сносными днями, омрачаемыми только жарой, достигавшей восьмидесяти и даже девяноста градусов. Хвала Одину, что пока не шли дожди. Осталовалось еще несколько месяцев до наступления сезона влажной жары — к ее началу необходимо вернуться в Асгард, но эта цель казалась пока абсолютно недостижимой.       Днем к Юсуфу приходили высокие гости советоваться по поводу торговых связей и выгодных сделок. Часто он выступал посредником между спорщиками или купцами, его слово считалось истинно верным. Одни сделки он заключал быстро, даже не успевая понять суть, зато другие скрупулезно проговаривал, выискивая подводные камни, задавая множество вопросов, так что некоторые ваны, прежде доверявшие друг другу, смертельно ссорились и расходились, так и не скрепив договор рукопожатием. Несмотря на многонациональность Сиборлегера, Юсуф у всех племен слыл порядочным ваном, заслуживающим доверия. Его болезненная страсть к женскому полу никогда никем не обсуждалась — приличных женщин он, несмотря на постоянное бахвальство, не трогал, а до доступных никому не было дела.       Учитель часто звал Амира на встречи, порой спрашивал его мнение, но чаще давал заполнять документы, с которыми Локи справлялся за час, чем навлекал на себя недовольство Юсуфа. Он, как истинный ван, не терпел суеты и спешки.       — Сучий потрох, да ты не можешь делать записи за три дня или за четыре? Что тебе все не терпится, мать твою, быстрее и быстрее, будто мы куда-то опаздываем. А подумать получше над ситуацией? А просчитать разные варианты? Просто отдохнуть, в конце концов, расслабиться и только потом писать? Ну что, опять я должен что-то проверять и тебе что-то еще давать? Шел бы ты лучше с Бимой палками махать. Или в гости к приличным ванам зашел, познакомился с ровесниками. Что ты меня все время терзаешь своей работой? — ворчал Юсуф каждый раз, когда Локи совал ему под нос очередной безупречный по сути трактат с кучей орфографических ошибок, допущенных по незнанию тонкостей письменных наречий. Должен же учитель хоть что-то исправлять в идеальных документах.       Несколько раз Локи устраивал нападения на дом Юсуфа, больше от скуки и любопытства, чем ради выгоды. По двору днями и ночами слонялось несколько охранников, беспрестанно жевавших бетель и табак, ковырявших в зубах и ровным счетом ничего не делавших. Локи, привыкший каждое мгновение проводить с пользой, не выносил, когда кто-то подле него бездельничал, зевал, не находил себе приличного занятия. Чтобы растормошить охрану, он насылал иллюзии, обычно в закатных сумерках. То неясная тень неспешно прогуливалась перед главным домом, то ребенок выскакивал из сарая, то чья-то полупрозрачная рука звала в зернохранилище.       Охрана неизменно обнажала кривые ножи — крисы — и кралась к иллюзии. Кралась настолько медленно и столь громко окликая незваного гостя, что будь это настоящий злоумышленник, он бы успел десять раз сбежать. Стражники будто специально давали нарушителю фору — только бы не выполнять свои прямые обязанности. Локи следил через маленькое окно в своей комнатенке, как несколько охранников окружали главный дом, а двое-трое тащились за неуловимой иллюзией.       В первый раз к Амиру постучался Бима и напросился внутрь, сообщив, что по двору шляется кто-то чужой, скорее всего, соседский мальчишка. Во второй и третий раз Бима не приходил, а потом охранники вовсе прекратили реагировать на неясные тени, только кидали в них комья земли, обычно промахиваясь. Локи осмелел настолько, что создал почти точную копию себя настоящего и запустил во двор, но к ней поспешили вовсе не охранники с мечами наперевес, а любопытные женщины с расспросами. Пришлось срочно выгонять иллюзию за забор и рассеивать за ближайшим углом. Слуги сделали вид, будто ничего не заметили.       Юсуф ни разу не обсуждал с Амиром подозрительных незнакомцев, хотя Локи устраивал спектакль ради учителя, напоминая тому о незримой опасности, висящей над его горе-учеником. Но Юсуф молчал, а слуги меж собой смеялись над галлюцинациями.       Локи негодовал: на любой, самый захолустный хутор в Асгарде подобный трюк произвел бы ошеломляющее впечатление. Мужчины тут же заперли бы в доме скот, женщин и детей, вооружились лучшим оружием и прочесали окрестности, а, не найдя нарушителя, вызвали магов, чтобы убедиться в отсутствии порчи или злого колдовства. Вдруг расшалился драуг, неупокоенный дух, и снует вокруг в поисках жертвы? Или чья-то фюльгья предвещает смерть? Обязательно надо разобраться, проверить, найти и покарать шутника. Так рассуждали асы. Но не ваны, смирные, словно овцы! Вместо того, чтобы паниковать, Юсуф все больше раздражался на слезливые причитания Амира о своей возможной гибели.       Однажды Локи решился повысить ставки. Он приоткрыл дверь в общие комнаты и расставил вокруг себя ширмы, чтобы сбежавшиеся домочадцы его сразу не обнаружили. Заклинание копии — знакомое с детства, любимое и множество раз отработанное, в этот раз должно было превзойти само себя. Во дворе должно было появиться несколько иллюзорных фигур с разными лицами и разными движениями. Управление каждой в отдельности отнимало много сил. Одна иллюзия, самая лучшая и правдоподобная, появилась подле ширм. С трудом управляя всеми фальшивками разом, Локи заорал, как резаный, привлекая внимание домочадцев и заставляя иллюзию выбежать на веранду, а оттуда во двор. Две другие копии появились у сарая и дома переговоров, еще две — у забора. Все фантомы размахивали оружием и двигались хаотично, словно пьяные. Локи почти вслепую разводил фигуры в разные стороны, заставляя уворачиваться от прикосновений. Одну иллюзию таки проворонил — она исчезла от случайного касания, но остальные ускакали по крышам домов. Никто из домочадцев Юсуфа не угнался за ними, но в воздух взметнулась пара копий.       Иллюзорное нападение стоило дорого — силы оставили Локи, магия, подобно волне при отливе, покинула его тело. Он опустился на пол, с трудом изменил внешность. Не хватало еще потерять сознание от слабости! Со двора не доносились ни крики, ни лязг оружия, ни тяжелая поступь. Последнее, впрочем, неудивительно: в Ванахейме почти не носили обувь, несмотря на многочисленных ядовитых гадов.       Локи успел расстроиться, что шутка не удалась, когда к нему ворвалась запоздавшая охрана.       — С тобой все в порядке? Ты кричал!       — Он был здесь! Убийца, но я его спугнул! — Локи буквально выполз из-за ширм, держась за руку, словно за открытую рану. — Я так перепугался!       — Мать твою за ногу, я аж протрезвел! — в комнату неожиданно ввалился Юсуф. — Какие-то факиры, фокусники в моем доме, чтоб их подняло и об землю шмякнуло! И убрались по крышам. Прыгали — будь здоров. Ты-то чего разорался?       — Меня хотели убить! — трагически прошептал Локи. — Я стоял лицом к лицу с убийцей!       — Так чего же тогда не убил? — фыркнул Юсуф. — Это ты их, что ли, напугал, окорок вяленый? Разбежались, распрыгались. А вы чего столбом стоите, недоумки? — накинулся он на охранников. Юсуф был возбуждён и говорил очень громко, но нарочно небрежным тоном. — Сходите к старосте, узнайте, что за артисты прибыли. Я бы их к себе зазвал. Хорошо прыгают, прямо как саранча. — Он громко засмеялся, а потом снова обратил внимание на ученика. — А ты не стучи зубами, ссыкунок. Ну-ну, оставлю охрану, раз ты такой нервный. Эх, спугнули!       Учитель ушел, насвистывая что-то фривольное. Глаза Локи потемнели от ярости. Юсуф дурак или только прикидывается? Он совсем недавно собственноручно избавился от десятка трупов, а теперь делает вид, будто все в прядке! Если ему для решительных действий нужны новые жертвы, то Локи их предоставит! Сегодня же ночью.       Царевич прикинул, чья смерть ему более выгодна, но быстро себя одернул. Не перебарщивать. Юсуф в любой момент махнет рукой и отошлет его к «родителям»… А может, так даже лучше? В Сиборлегере нет смысла оставаться. Пускай занятия полезны, а из бесед с купцами Локи извлек больше, чем из уроков коммерции в Асгарде, всё же не ради них он сбегал от Сигюн, не ради учебы оставил родину. Если родители Амира живут в большом городе, то там могут квартироваться регулярные войска Асгарда. Или бесчинствовать мародеры — даже из них получится приличная армия для возвращения в Асгард. Перспективы возвращения к «родителям» неплохие, их стоит обдумать на досуге, взвесить все «за» и «против», но не сейчас — слишком много сил ушло на двойников. Слишком много… Магия возвращалась постепенно, толчками, по артериям и венам проникала в руки, омывала внутренние органы. Через какой-то час Локи почувствовал себя полностью восстановившимся, готовым на новые подвиги. Вмешательство потусторонних сил из четвертого измерения даром не прошло — он стал сильнее. Знать бы еще пределы своих возможностей! За дверью послышалась возня охранника. Локи безошибочно узнал шаги Бимы.        — Бима, ты меня слышишь?        — Да, — немедленно откликнулся наемник.       — Я рад, что ты рядом!       — Я буду тут всю ночь, не беспокойся.       Локи вздохнул с облегчением — значит, сегодня вечером не придется пить арак и отказываться от девиц.        — Теперь ты видишь, что мне действительно грозит опасность! — всхлипнул он, чтобы закрепить успех от блестяще проведенной операции с иллюзиями.       — Да какая опасность? Никто же не пострадал, — простодушно ответили из-за двери.       Локи закатил глаза, мысленно досчитал до десяти, прежде чем миролюбиво продолжить:        — Ты уверен?        — Конечно.        — Вот бы ты был прав…        Локи растянулся на ложе, силой мысли зажигая курительные палочки, отгонявшие редких москитов. Силы вернулись, но горькое разочарование жгло изнутри. Он не понимает ванов. И етунов. И муспелей. Царевичей учили многому, но большая часть знаний никогда не пригодится! Их возили по другим мирам, они общались со сверстниками и взрослыми, но то ли собеседники пытались подстроиться под асов, то ли конфликта интересов не возникало, но ни разу Локи не сталкивался с таким жестким непониманием. Юсуф — одна сплошная загадка с десятком непредсказуемых разгадок, сменяющихся словно в калейдоскопе. Бима недалеко от него ушел. И царевны Етунхейма. Локи перебрал в памяти немногочисленные встречи с сестрами: они вели себя, словно жительницы другой планеты, каковыми на деле и являлись. А ведь ему предстоит править Девятимирьем. Тор мертв, трон Асгарда достанется последнему сыну Одина, пусть и приемному.       Лежа в тесной ванахеймской комнатенке, вдыхая аромат благовоний, Локи впервые четко оценил создавшееся положение. Старший сын Одина мертв. Других претендентов нет. Даже если Беркана и настоящая дочь Одина, она была и останется женщиной. Путь к трону расчищен, Гунгрир принадлежит ему по праву… Зачем же он сбежал из Асгарда? Почему послушался Хагалара, обратившего его в воробья и велевшего улетать подальше от столицы? Кто, если не он, достоин править Асгардом во время сна Одина? Мать не станет, она никогда не брала власть в свои руки. Братья Одина, Вили и Вё, давно в могиле, детей они не оставили. Прочие родичи настолько дальние, что народ их не потерпит. Локи Одинсон — единственный наследник Всеотца. Павший в Бездну, похороненный и чудесно воскресший! Пускай его безосновательно, бездоказательно обвиняют в убийстве брата, все равно никто другой на трон Асгарда бескровно не взойдет! Истинного убийцу надо найти и отдать на растерзание толпе. Пусть его затопчут или разорвут на части, свершат любую месть, а руки молодого царя останутся чистыми.       Сердце сладостно билось, предвкушая скорое обретение могущества. Локи не видел ни одной причины, почему власть могла достаться кому-то другому. Но почему-то все пытаются отвлечь законного наследника от столицы. Мягко, но твердо: не убивая, не запирая, но и не подпуская близко. Хагалар выгнал, обратив в воробья, мать этому не воспрепятствовала. Сигюн увела в Етунхейм, где собиралась напугать предсказаниями о маньяке. Предсказания Локи не впечатлили, и она предприняла вторую попытку — перенесла его в Ванахейм, где он поддался на глупые уговоры и согласился на детей. О чем он думал? Зачем ему дети, да еще и рожденные в пробирках, а не из чрева асиньи?       Собственные поступки последнего времени предстали в образе большого клубка ниток, который все больше запутывался. Ему не давали опомниться, его постоянно куда-то тащили, по крупицам выдавали шокирующие сведения и поддерживали атмосферу паники: некогда останавливаться и думать, надо бежать, иначе проиграешь. И он, Локи Одинсон, привыкший лично вершить свою судьбу, стал марионеткой в чужих руках. Марионеткой… Царевна говорила, что он превратится в марионетку в руках маньяка. Да он уже марионетка безо всякого маньяка, если таковой не считать Сигюн!       Никакой маньяк не справится с целой армией, даже Халк. С ним, с непобедимым бессмертным чудовищем, управился один-единственный ас. Нет смысла рассуждать и домысливать, пора вернуться в Асгард, навестить друзей, призвать их к оружию. Гринольв тренирует только регулярную армию, большинство мужчин остались на хуторах. Оружие уверенно держат в руках с восьмисот лет и тысяч до четырех. Если маньяк в лице Хагалара захватил в заложники царицу, запудрил мозги всему Асгарду и захватил власть, то Локи отвоюет трон и лично повесит своего кровного врага, перед этим вырвав ему язык! Уж не Хагалар ли убил Тора? Очень в его духе — зря, что ли, бахвалится, мол, он величайший боевой маг. Одним махом обоих наследников изничтожил: один — жертва, другой — убийца, а он — спаситель Асгарда от ужасов грызни за власть. Но не на тех напал, просчитался: асы верны дому Одина, а Локи — не просто младший сын Одина, он — воскресший царевич, умудренный Бездной, чудо и гордость правящего дома. Самый удачливый ас Асгарда, хотя и не ас вовсе.       Дело за малым — вернуться домой. Без Сигюн. Она не единственная обладательница осколка Тессеракта, еще есть логисты! Почему он раньше о них не вспомнил? Двое живут в нескольких ночах пути от Сиборлегера. Сбежать от Юсуфа, добраться до них… Но нужны карты, без них он запутается в разветвленной сети дорог, потеряется в лесу, наткнется на земли диких охотников. Нужен хорошо разработанный план. Серебро тоже нужно. А еще нужно, во-первых, найти замаскированных логистов, во-вторых, не выдать истинного положения вещей: поселение не должно пострадать из-за козней Хагалара. Если уже не пострадало! Сколько ночей назад он покинул мир отверженных и уехал во дворец? Не сосчитать. Хагалару хватит времени уничтожить всех своих якобы «друзей». Если он действительно маньяк.       Сознание постепенно соскальзывало в сон. Додумать последнюю мысль Локи не успел, а утром насилу вспомнил, что занимало его мысли весь вечер.       За завтраком учитель был особенно хмур — давало о себе знать похмелье. Или болезнь печени. Или еще какая-нибудь болезнь, сопровождавшая непомерное пьянство.       — Ну что, успокоился, плодожорка? — мрачно спросил он.       Локи ограничился кивком. Учитель, похоже, сильно мучился, потому что больше ничего не сказал и ушел, не объяснив, ждать ли сегодня работы.       — Могу я сделать что-то полезное до обеда? — крикнул Локи вслед.       Юсуф остановился. Обернулся.       — Вышивать умеешь? — его лицо приобрело заинтересованное выражение.       — Вышивать? — переспросил Локи, мысленно перебирая все похожие глаголы и соображая, что именно недослышал.        — Шучу! Отдыхай.       И он ушел, добродушно матерясь и держась за голову. От чего отдыхать — не пояснил. Локи устроился на веранде, захватив несколько книг по коммерции, которые давно не мог заставить себя прочитать. Книги у Юсуфа были роскошными: каждая завернута в ткань своего цвета, скрывавшую драгоценную обложку. Простые деревянные обложки переливались орнаментом, а обложки из панциря черепахи или слоновой кости поражали воображение даже того, кто привык жить в золоте. Под обложкой хранились сшитые пальмовые листья с выцарапанными стилусом или написанными пером текстами. У Юсуфа было много книг и документов. Их сохранностью занимался специально обученный штат прислуги, который целыми днями собирал, резал, кипятил, сушил, полировал и разглаживал огромные пальмовые листья. Они же каждые несколько дней перебирали все книги, выискивая повреждения от гнили или чешуйницы. Несмотря на обработку каждого листа маслом лемонграсса или пчелиным воском, рукописи оставались недолговечными и требовали постоянного переписывания. Локи ожидал, что в конце концов Юсуф и его заставит корпеть над копиями, поэтому неизменно допускал дурацкие ошибки при составлении собственных документов. Он точно не для того сбегал от Сигюн, чтобы целыми днями вырезать и малевать.       Он осторожно, даже с трепетом, взял парочку свежих, недавно скопированных, липнущих к рукам книг, и углубился в премудрости торговли и ведения дел с разными народами. Ваны давно поняли то, что Локи осознал только вчера — у каждого народа Девятимирья свои особенности, с которыми приходится считаться, особенно большую роль они играют в торговле и конкуренции. Какая-нибудь мелочь может погубить все дело, а может принести огромные деньги. Книги рассказывали о множестве простых трюков, но мысли Локи разбегались в разные стороны и отказывались послушно течь по торговым путям Девятимирья. Скорое возвращение в Асгард представлялось все более невыполнимой задачей. Вчера царевичу казалось, что он прекрасно помнит, где живут логисты, но сегодня он начал сомневаться. У них несколько домов в разных поселениях, они постоянно меняются, кочуют в поисках нужных реактивов. Когда кто где окажется, неизвестно. И если прежде они хотя бы жили в Ванахейме открыто, то сейчас скрывались, чтобы не объяснять, как умудряются ходить по иным мирам без Радужного Моста.       — Ты чего, скучаешь? — внезапно донеслось из глубины комнат.       Локи повернул голову. Учитель. Он успел опохмелиться и пребывал в благостном расположении духа. С собой он притащил кучу свитков не ванского происхождения, судя по пергаменту.        — Очень скучаю! — Локи аккуратно завернул в ткань книгу, в которой не успел прочитать и пары листов. — Здесь так грустно. Вспоминаются покойники. Как я рад, что ты пришел!       На дворе стоял прекрасный летний день, в воздухе витал запах далекого костра, чувствительное ухо улавливало щебетание певчих птиц, наводящих марафет на соседской крыше — сложно представить обстановку, менее подходящую для мыслей о покойниках, но Локи нравилось бесить учителя — он мстил ему за вечерние попойки.       — Поработать хочешь? Я принёс тебе, тля ржавая, развлечение до вечера, — Юсуф кинул свиток и неминуемо попал бы в голову, не обладай Локи превосходной реакцией. Он со скучающим видом развернул поскрипывающую кожу. Работы там было от силы на час. Назло учителю он управился еще быстрее, но тот не успел оценить чрезмерное старание, покинув дом в неизвестном направлении. Бима отсыпался после бессонной ночи, гулять Локи не тянуло, и он решил вспомнить любимый в Асгарде трюк: создал несколько змей на веранде, где женщины готовили обед. Послышался вскрик, оборвавшийся чересчур быстро. Локи прислушался. Паника в доме не поднялась, даже миски с едой не попадали на пол.       — Я слышал что-то, — обратился он к охраннику, гуляющему во дворе.       — Я тоже. И что? — буркнул тот в ответ.        — А вдруг опасность?        — На этот случай я тут и стою, — охранник набрал в грудь побольше воздуха и крикнул: — Эй, что там у вас случилось? Расул?       — Да ничего такого, — донеслось с другой стороны дома, — змеи заползли. Уже выгнали.       Локи скрипнул зубами и зарекся играться с иллюзиями в Ванахейме! Прежде он собирался как-нибудь обратиться прекрасной девой и в таком виде заявиться к Юсуфу, назначить свидание в рисохранилище и не прийти, оставив сластолюбца с носом. Но Юсуф относился к женщинам как к бутылкам: не одна, так другая, а внешне они все одинаковые.       Пришлось погрузиться в опостылевшее чтение, прерываемое только осмотром веранды в поисках сколопендр и прочих ядовитых тварей, так и норовящих заползти в дома и укусить замечтавшихся обитателей. Ближе к вечеру проснулся Бима, и Локи уговорил его размяться с оружием. Вышагивая по грязным, пыльным улицам, он принялся за очередную песню умирающего лебедя:       — Я чувствую себя здесь совсем чужим. Происходят странные вещи: то мелькают какие-то тени, то в моей комнате неожиданно оказываются посторонние! Только с тобой я чувствую себя по-настоящему защищенным!       Локи почти не лгал: в последние дни Бима озаботился защитой молодого господина. Несколько раз тренировался с ним на разном оружии, выставлял правильную ванскую технику, рассказывал о Сиборлегере и Ванахейме такое, чего не встретишь ни в книгах, ни в больших городах. Локи впитывал новое, словно губка, всячески выказывая телохранителю мнимое расположение: в подпространственнном кармане хранилось достаточно чудных вещиц, особенно из Бездны, но Бима неизменно отказывался от подарков, мол, у него договор с Юсуфом, а от молодого господина он ничего не примет, ведь обеспечение безопасности — обязанность телохранителя.       — Я готов быть с тобой хоть круглые сутки, если хочешь, — простодушно заявил Бима, и Локи казалось, что это не фигура речи и не вымученное предложение, а искренняя готовность. Пока интерес у Бимы профессиональный, а не личный. Пока. Скоро всё изменится.       — Поучишь меня сегодня твоей технике? — попросил Локи, как только густой воздух разбавился вечерней прохладой.       — Хорошо. Пойдем в рощу.       Они свернули с главной дороги на узкую улочку, где с трудом разъезжались две повозки.        — Чего бы ты хотел от жизни? — спросил Локи как бы невзначай.        — Даже не знаю.       — Но ведь ты же ради чего-то живешь? О чем-то мечтаешь.       — Я бы хотел семью. Жену и много детишек.       Локи прикусил губу, чтобы не взвыть белугой. В проклятом Ванахейме все помешаны на детях, даже личные телохранители!        — А как же служба? Ты не хотел бы продвинуться в ней? — попытался Локи прощупать почву.        — В Ванахейме нет никаких военных конфликтов. Двигаться мне некуда. Только в дворцовую стражу в столице, но туда абы кого не берут, нужны рекомендации.        — А стать личным телохранителем кого-нибудь из богачей?        — Например, твоим? — Бима усмехнулся и положил руку на плечо Локи. Тот чуть не отпрянул. На мгновение ему показалось, что рядом с ним вовсе не загорелый полуголый ван, а Тор в полном боевом облачении.        — Нет, я не о себе говорил, — пробормотал он как можно беззаботнее. — Но чем брать случайные заказы, лучше же где-то пристроиться.       — Да я и пристроился, — Бима вздохнул. — Но хозяин умер. Не бойся, от старости. А его дети в охране не нуждались. Они дали хорошие деньги, но от дома отказали.       — Понятно… — Локи прикинул, стоит ли переводить разговор на политику, и все же решился. — А что думаешь о нынешнем положении? О поломке Радужного Моста?       — Многие торговцы понесли большие убытки и до сих пор не могут оправиться. И у нас жуткое перепроизводство, падение цен, еду свиньям выбрасываем!       «Кто о чем, а ваны о торговле! Даже если они вроде как воины!» — мысленно воскликнул царевич, а вслух заметил:       — Но ведь это ослабление позиций Асгарда на межмировом уровне!        — Ты же моё мнение спросил. Так вот моя жизнь вообще никак не изменилась. Что мне до Асгарда? — пожал плечами Бима.       Локи прекратил расспросы. Он наивно полагал, что все жители Девяти Миров ночами не спят, о Радужном Мосте переживают. Пытаются создать копии порталов, убивают застрявших беззащитных асов и судорожно пытаются стать чем-то большим, чем придаток Асгарда. О судьбе застрявших логистов Локи в свое время не пекся и не знал, многие ли дожили до счастливого момента, когда их вытащили в Асгард осколками Тессеракта. И вот сейчас он говорит с обычным ваном, а ему и дела нет до Моста. Да и Юсуфу тоже. Ваны вели себя так, будто их ничего не касалось, только мародеры расплодились, да и то, усиленная охрана спасала караваны с товарами.       Роща встретила припозднившихся гостей темным пологом вечнозеленых деревьев.        — Если я поеду домой, к родителям, ты поедешь со мной или останешься здесь? — спросил Локи, обдумывая побег к логистам.       — Поеду, если позовешь, — бросил Бима будто между прочим и взял в руки меч. — А пока покажу удары на бревне. Повторяй за мной. Встань вон к тому дереву. Ноги шире, левую вперёд…       Локи рассеянно смотрел, еще более рассеяно повторял. Поехать к логистам с Бимой лучше, чем без него. Одинокий путник привлечет излишнее внимание, зато путник с телохранителем никого не удивит. Убедить его немедленно выехать не составит труда: достаточно устроить пожар и спасти из огня себя и Биму. Учитель мертв, дом сгорел, нет иного выхода, кроме как вернуться домой, а где именно находится пресловутое «домой», Бима не имеет ни малейшего понятия и пойдет за юным господином прямиком к логистам.        — Подожди, всё не так. У тебя снова Асгардская стойка!       Замечтавшись, Локи забыл о сути тренировки. Бима перехватил его руку, полуобнял, выпрямляя спину, ставя ноги и корпус в правильное, с точки зрения ванов, положение.       — Теперь давай!       Локи честно пробовал сохранять правильное положение, но неудобная, непривычная стойка тяготила, он сам не замечал, как переходил на типично асгардские приемы, которые в него вбивали десять столетий. Бима, ничем не выражая досады, раз за разом исправлял с усердием, отсутствовавшим у большинства наставников юных царевичей.        — Тебе раньше приходилось кого-нибудь учить? — спросил Локи.        — Нет. Мы только между собой делились разными штуками. Показывали их друг другу.        — Но у тебя хорошо получается, — Локи таки выкинул из головы посторонние мысли, сосредоточился на позе и не вывернул в очередной раз запястье при замахе. Бима гордо кивал, провожая каждый удар довольным взглядом.       — Ты хороший парень, Амир. С тобой приятно общаться… Почти всегда, когда не начинаешь говорить об убийцах.       Неожиданные комплименты сбили Локи с толку. В Асгарде не принято изливать душу и признаваться в приязни, да еще так открыто. Бима не переставал его удивлять.        — С тобой тоже очень легко. Ты не похож на других слуг и телохранителей, — таки нашелся царевич с подходящим ответом.        — Разве? Слуги Юсуфа тебе не нравятся?        — Они обычные, как все слуги, а ты говоришь свободно, действуешь свободно.        — Я просто стараюсь всегда с уважением относиться к окружающим… Ещё десяток ударов и ты сможешь повалить дерево.       Локи присмотрелся: и правда на ладан дышит, а он и не заметил, сосредоточившись на теле.        — Что ж, попробую управиться хотя бы за семь! — и он рьяно взмахнул мечом.       За семь у него, конечно, не вышло, но на восьмом сухой ствол с треском упал, повиснув на лианах и вспугивая ночных обитателей рощи.       — Ты и правда очень сильный и ловкий. Хоть и не выглядишь таким, — восхитился Бима, а сам десятком ударов повалил соседний ствол. Вот уж кому силы не занимать.       — Ты молодец! — восхитился Локи. — О, если бы ты также расправился с теми, кто убил моих людей и кто охотится за мной. Мне страшно сидеть в комнате одному, даже когда охрана снаружи! Но учителя я не хочу терзать своими стра…       Он не договорил. Бима одной рукой сгреб его в охапку и прижал к своей широкой груди.        — Не надо бояться, я с тобой.       И снова непрошенные сравнения полезли в голову. Будь ситуация чуть иной, Локи бы скривился от неуместной нежности, напоминающей погибшее прошлое. Но Бима так искренне его обнимал, так искренне хотел помочь, защитить, что Локи не стал отстраняться. В свое время, когда-то очень давно, он хотел, чтобы старший брат его защищал, и Тор был готов защищать, но не знал, от чего именно. Он лез с непрошенной помощью, когда у Локи все было под контролем, и самоустранялся, когда его помощь была необходима. Тор был сильным, добродушным, но требовал постоянного руководства. А Бима, несмотря на грубую профессию и полное отсутствие изысканного дворцового воспитания, неплохо понимал ближних. Еще немного — и он станет верным псом царевича Асгарда, даже толком с ним не познакомившись!