***
Гермиона спустилась в гостиную, но резко затормозила на последней ступени, увидев ребят, разговаривающих у камина. Джинни сидела на коленях у Гарри, обнимая его за шею. Когда-то они точно так же сидели с Малфоем. Но это было словно в другой жизни. Мальчики о чём-то перешёптывались, и девушка обрадовалась, что, выйдя из ванной, наткнулась на Лаванду, которая теперь проторчит там до обеда, наводя красоту. Сделав шаг, она почти услышала, как шеи присутствующих повернулись в её сторону, а глаза друзей тут же начали буравить ее, как на допросе. С подозрением. Грейнджер подошла к ним и села на диван рядом с Роном, утыкаясь взглядом в свои сложенные на коленях ладони, понимая, что извиняться за своё поведение не привыкла. Конечно, Гермиона не совершила что-то страшное, но разговаривать с друзьями так, как она говорила в среду, не стоило. Набравшись смелости и сделав глубокий вдох, девушка выпалила: — Извините, что тогда вас всех обидела. Я не знаю, что на меня нашло. На несколько секунд в комнате повисла тишина, напрягающая своим существованием, но потом рука Рона утешающе провела по её спине, и стало легче. Она с облегчением выдохнула, осознавая, как ссора с друзьями мучила её. — Всё в порядке, Гермиона, — сказал Уизли, заразительно улыбаясь. — У всех бывают плохие дни. — Это точно, — поддержал его Гарри, ласково смотря на подругу. — Вспомни, каким становлюсь я, когда всё раздражает. — Ох, в такие моменты от тебя лучше бежать подальше, — с радостной улыбкой на лице произнесла гриффиндорка, и они засмеялись, как раньше, будто и не было никакой ссоры. Только Джинни смотрела на огонь, кажется, принципиально не поворачивая головы в сторону Гермионы. Мальчики переглянулись между собой, и Поттер слегка приподнял колени, пытаясь растормошить свою девушку. — Эй? — шепнул он, надеясь поймать её взгляд. Грейнджер сжала губы, понимая, что перед Джинни придётся извиняться отдельно. И это ей не понравилось. Перед Уизли Гермиона была виновата меньше всего, а она ещё и строит из себя обиженную на весь мир. Джинни не имела никакого права обсуждать личную жизнь Гермионы, особенно, за её спиной, пытаясь стать свахой. И виновата всё равно осталась шатенка. Девушка видела, что их отношения с подругой (или тем, кого она считала своей подругой) натянулись. Они напоминали канат, готовый разорваться на две части от одного неаккуратного движения. И, кажется, ссора, произошедшая два дня назад, стала отправной точкой. И на удивление, Гермиона даже не переживала по этому поводу. Может быть, на ней сказывалось дурное влияние Малфоя, а может его вопросы о причинах дружбы с мальчиками что-то задели в её душе — Грейнджер не знала. Но теперь поняла, что Джинни ей кто угодно, но не подруга. Она, конечно, не плохой человек, и добро, сделанное ей, Гермиона будет помнить всегда. Но доверять свои секреты и общаться более близко, девушка с ней больше не станет. Как только Гермиона всё для себя решила, извинение далось намного легче, ведь это просто было ничего незначащим словом. — Джинни, прости. Рон напрягся, сжимая кулаки из-за натянутости между девушками, боясь пошевелиться. Уизли уже давно понял, что лезть в разборки девчонок себе дороже. Виноватым всё равно окажешься именно ты, пока они будут обниматься или убивать друг друга. Джинни медленно перевала взгляд на Гермиону, словно раздумывая над её словами. В конце концов, она просто кивнула, будто говоря «ладно». Как великодушно. Грейнджер едва сдержалась от закатывания глаз. Она закинула ногу на ногу, располагаясь поудобнее на диване, слегка касаясь плеча Рона своим. Он улыбнулся ей, снова включаясь в разговор с Гарри. Гермиона даже не слушала их, а разглядывала огненные завитки в камине, неосознанно погрузившись в воспоминания. Она видела себя со стороны, и ей совсем не нравилось собственное поведение и сопли, которые сама же и распустила. Девушка всегда, размышляя о расставании в принципе, представляла себя сильной, независимой, гордой и уж точно не льющей слёзы в подушку, потому что один придурок оскорбил её. Тот самый придурок. Но на деле всё оказалось гораздо сложнее, и Гермиона навсегда усвоила один урок — прежде чем кого-то осуждать, встань на его место. И всё. Больше ничего не требуется. Ещё, наверное, месяца два назад Грейнджер смотрела на слабых девчонок (по её мнению) и не понимала, как можно страдать по парню, при этом забывая про учёбу и всё остальное. Как вообще можно пустить чувства в свой разум и позволить им затуманить рассудок. Но жизнь наглядно показала ей, что никого не следует судить. Не суди сам, да не судим будешь. Поговорка на все времена, и она чертовски верная, как ни крути. Моргнув, девушка отмерла, слыша знакомую — слишком знакомую — фамилию, что так часто срывалась с губ мальчиков исключительно пренебрежительно и ненавистно. — Малфой, что? — с отчётливо прозвучавшим шоком спросила Гермиона, чувствуя, как спина превратилась в палку, а позвоночник жалобно заскрипел. — Упал в обморок, — быстро проговорил Гарри, снова переключаясь на Рона. — И вот… — Постойте, — Грейнджер приподняла ладони, останавливая Поттера от дальнейших слов и заодно успокаивая себя. Хоть немного. — Объясните с самого начала, я ведь не в курсе. — И правда, — Уизли чуть наклонился в сторону, слегка бодаясь своим плечом с её, пытаясь вызвать улыбку. У него получилось, но лишь искусственную, где не было ни капли счастья или радости. — В общем, когда мы поругались с тобой и я поспешил за Джинни, в коридоре мы наткнулись на Малфоя, — Гарри рассказывал так, словно вся та ситуация происходила не с ними, и Гермиона с трепетом поняла, что он больше на неё не злится. И может вообще не злился. — Что он там делал? — Не знаю, — Поттер пожал плечами, от чего рука Джинни немного соскользнула ему на грудь, заставляя Гермиону обратить внимание на молчаливую девушку. — Может, просто стоял, а может подслушивал. Не это важно, а то, что он начал страшно задыхаться. — Задыхаться? — тупо переспросила Грейнджер, кажется, ощущая, как серое вещество вытекает из её головы через уши. — Да, упал на колени и начал задыхаться. Я побежал за мадам Помфри, а когда вернулся, он уже был, как огурчик, — Гарри нахмурился, приподнимая брови в негодовании. — Джинни сказала, что он отключился пока меня не было. — И почему вы до сих пор думаете об этом? — озадаченно поинтересовалась гриффиндорка, смотря на мальчиков по очереди, стараясь сохранить равнодушие на лице, но внутри всё переворачивалось и кричало от страха за мерзкого слизняка. — Вы же не думаете, что Малфой что-то затевает, да? Гарри понуро опустил глаза на колени Джинни, делая незаинтересованный вид. Рон же то открывал рот, то закрывал, видимо, придумывая оправдания. — Мальчики… — простонала Гермиона, прикрывая веки. — Ну вы опять начинаете… — В прошлый раз Гарри оказался прав, — Уизли поспешил вступиться за друга, кажется, всё ещё чувствуя вину за то, что на шестом курсе не поверил ему. — Хорёк действительно оказался Пожирателем. — Рон, — устало вздохнула Грейнджер, сжимая переносицу указательными пальцами, — Малфой едва не угодил за решётку, поэтому я глубоко сомневаюсь, что он решил взяться за старое, портя себе самому новую жизнь. И потом… его родители очень важны для него. Навряд ли он так подставил бы их. К тому же Гарри сам говорил, что Малфоя заставили принять метку. Что у него не было выбора. Вернув Гарри его же слова, Гермиона позволила на секунду воскресить в сознании слова Драко о принятии метки. Я никогда не хотел убивать людей. Да, мне хотелось стать таким, как отец, но до тех пор, пока я не узнал, что это такое на самом деле — быть Пожирателем смерти. Она не знала, зачем снова принялась бередить ещё даже не покрывшуюся защитной корочкой рану. Возможно, Гермиона просто мазохистка. Что вообще не исключено. — Предположим, что ты права, — немного примирительно произнёс Поттер, кивая, — но что это с ним было? — Господи, Гарри, — взмолилась девушка, пряча лицо в ладонях, — перестань искать вселенские заговоры. Малфою, наверное, по-настоящему стало плохо, как и любому другому человеку. А насчёт того, что он быстро пришёл в себя, вообще не нужно заморачиваться. У каждого может быть разная реакция организма… на обморок. Конечно, по поводу своего последнего утверждения Гермиона не была уверена на сто процентов, но ситуацию спасло то, что Гарри, задумавшись над её словами, согласно кивнул. Она незаметно выдохнула, позволяя линии плеч самую малость расслабиться и не быть такой прямой. — Наверное, ты права, — тихо сказал Поттер, смотря на Джинни. — Мадам Помфри потом повела его к себе, может, он просто храбрился перед нами? — Видишь, и никаких тайных планов. — Ладно, всё, закрыли тему Малфоя, — предвкушающе начал Рон, хлопнув ладонями по своим бёдрам. — Мы пойдём в Хогсмид или нет? — Естественно, пойдём, братец, что за вопрос? — возмутилась Джинни, слезая с коленей Гарри, предварительно поцеловав его в щёку. Она поднялась в спальню девочек, по всей видимости, чтобы собраться, а мальчики одновременно впились в шатенку взглядами, говорящими только об одном. Они знают. Боже, нужно срочно придумать оправдание или ещё что-то, лишь бы не сказать истинную правду, которая долгое время жгла язык самой Гермионе. Девушка панически сжала колени, обтянутые тканью джинс, боясь проколоться уже сейчас. — Что? — Что происходит между тобой и Джинни? — в лоб спросил Рон, едва не введя её в состояние транса от облегчения после своего вопроса. Грейнджер приоткрыла губы, не зная, что им сказать, но решила быть более оптимистичной. — Возможно, у нас просто тяжёлый период, как бывает у всех, — её попытка убедить мальчиков в том, что всё не так плохо, оказалась полным провалом, когда она увидела, как саркастично приподнимает брови Гарри, а Рон прыснул и покачал головой. — Ты не умеешь врать, Гермиона, — с улыбкой произнёс Поттер. Не правда. — Вот именно, — согласился с ним Рон, поворачиваясь к ней лицом, заглядывая в глаза. — Гермиона, мы переживаем за тебя. В последнее время… ты странная. Мы волнуемся. После того, как Рон и Лаванда начали встречаться, её друг стал чуть мягче. Грейнджер не знала, чем обусловлена подобная перемена, но признавала, что Браун каким-то образом вбила Уизли в голову, что с девушками стоит быть нежнее, чем с парнями. И более аккуратным и внимательным. И сейчас, смотря своему неуклюжему рыжему другу в глаза, девушка едва не разрыдалась от его участия и заботы. Наверное, так происходит всегда, когда тебя кто-то успокаивает — плакать хочется ещё сильнее. Но, вовремя себя остановив, Гермиона улыбнулась, зная, что никак не сможет объяснить причину своих слёз мальчикам. И она ещё не готова говорить об этом так открыто. — Джинни сказала, что вы хотели найти мне парня, — выдавила гриффиндорка, опуская подбородок. — Мне это не понравилось. То, что она хотела залезть в мою личную жизнь, ещё и подговорив вас. Рон неловко сжал губы, переводя взгляд на ковёр. Гарри поник, чувствуя себя меж двух огней. — На вас я не злюсь, потому что знаю — вы никогда бы не стали так нагло вторгаться в моё личное пространство, но… Джинни не следовало этого делать. Мы с ней не настолько близки, да и она обсуждала мои проблемы при Лаванде. Уизли непонимающе взглянул на подругу, и она, положив ладонь ему на предплечье, успокаивающе провела по переплетению вен, скрытых свитером, связанным Молли. — Рон, я не хотела тебя обидеть, но мы с Лавандой не подруги, поэтому такие вещи знать обо мне… она не может. А Джинни забыла, как мне важно доверие, чтобы что-то рассказать о себе постороннему человеку. — Понятно, — грустно буркнул рыжий, кивая. Он коротко сжал тело Гермионы в объятиях, щекоча своим дыханием её шею. Отпустив подругу, парень даже не выглядел смущённым, как бывало обычно. Видимо, возраст и наличие девушки помогли Рону перестать краснеть в присутствии кого-то женского пола. — Хочешь, я поговорю с Джинни? — предложил Гарри. — Не надо, не хочу, чтобы вы ещё поругались из-за меня, — это была чистая правда. — Мы со временем сами со всем разберёмся, просто пока… не давите на нас. — Хорошо, но ты пойдёшь с нами в Хогсмид? — с огромной надеждой в глазах за стёклами очков спросил Поттер, умоляюще наклоняя голову набок. Рон присоединился к нему, сражая Грейнджер наповал. Но как только она представила, что ей придётся притворяться весь день, вести себя так, будто не существовало одного важного месяца в её жизни, желание идти куда-то пропало. А если ещё там будет Малфой… Она просто не выдержит. Гермиона оказалась не настолько сильной, как всегда считала сама. А возможно, у неё просто закончились ресурсы для борьбы и стойкости, которые необходимо пополнить в одиночестве. Но более приятном и не таком пугающем как то, что не давало ей спать по ночам, заставляя ворочаться в кровати до утра. — Простите, но мне нужно помочь мадам Пинс в библиотеке. Она вчера попросила меня, — оправдание насквозь фальшивое, но мальчики, увидев, что Гермиона действительно расстроена, лишь синхронно вздохнули, молча говоря, что им очень жаль. — В следующий раз, хорошо? — Смотри у меня, — Гарри воинственно и предупреждающе указал на неё пальцем, и они покатились со смеху из-за его чрезмерно серьёзного лица. В следующий раз она обязательно будет готова.***
Драко обливался холодным потом. Честно говоря, он вообще не знал, чем думал, прося разрешение сначала у Слизнорта, а потом и у Макгонагалл, чтобы отправиться домой на выходные. Это был просто импульс, а сейчас, будучи уже в адекватном состоянии, ему приходится разгребать проблему его слишком чувствительного альтер эго. Мерлин, почему всё это происходит со мной? Малфой хотел всё изменить, хотел прекратить бояться, хотел сделать Грейнджер своей во всех смыслах, но камнем преткновения оставался Люциус, стоящий особняком. Драко знал, что ему необходимо побороть детский страх разочаровать отца, чтобы наконец начать жить своей жизнью и быть счастливым. Но страх самое мощное оружие, с помощью которого запросто можно управлять толпой. Поэтому справиться с ним не невозможно, но весьма тяжело. Сад возле Мэнора всегда являлся слабостью Драко в детстве, особенно, когда Нарцисса звала его с собой сажать цветы. Так себе занятие, но улыбка на лице матери того стоила. И смотря на двери своего дома, где происходили ужасные вещи, Малфой переживал, что как только он всё выложит родителям, улыбка Нарциссы больше никогда не будет предназначаться ему. Драко дорожил своей семьёй, и потерять их, равнялось для него смертью. Даже если он решится после их отказа принять Гермиону, самостоятельно начать с ней жизнь, полностью вычеркнув отца и мать, это будет не то. Всё равно ему их будет не хватать. Подняв руку, чтобы постучать, парень замер, давая себе последний шанс на позорный побег. Он специально не предупредил ни родителей, ни эльфов о том, что собирается к ним в гости. И не потому что хотел устроить сюрприз. А потому что отчаянно трусил и хотел иметь возможность отказаться от собственного плана. Но, разозлившись на себя до стиснутых зубов, Малфой яростно несколько раз ударил кулаком по двери. Он больше не хотел быть таким ничтожеством, каким был всегда. Двери распахнулись, и Драко, опустив взгляд, увидел свою любимую эльфийку, которая округлила и без того большие глаза, резко начав плакать, кидаясь обнимать ему ноги. — Хозяин Драко вернулся, — она рыдала, вцепившись в его голени, пока он не опустился на колени. — Мэйс, я тоже рад тебя видеть, — парень не сдержал улыбку, когда она опять уронила несколько крупных капель ему на ботинки, всхлипывая, напоминая так некстати о Грейнджер, которая уж точно возмутилась бы тому, что он довёл бедного эльфа до слёз. И неважно, что Драко вообще был тут не при чём — её бы это не остановило. — Позовёшь родителей? — Конечно, хозяин Драко, конечно, — пролепетала Мэйс, вытирая своё сморщенное лицо, продолжая всхлипывать. — Я так рада… так рада. Она испарилась с тихим хлопком, не переставая говорить о своём счастье. Малфой поднялся и снял пальто, оставляя его висеть на изгибе локтя. Он прислонился плечом к косяку двери, сам не зная, почему не решается пройти дальше по коридору и окунуться в знакомую атмосферу. Драко помнил, как в детстве дал имя своему домовику, когда еще не мог нормально разговаривать. Он неправильно произносил буквы «н» и «й», и, таким образом, Нэнси превратилась в Мэйс. Парень никогда не понимал, почему отец был груб с эльфами, когда они ничего не делали. Сам он был не в состоянии поднять руку на живое, маленькое существо, что даже не дотягивается ему до талии. Это казалось мерзким. Но спорить с Люциусом, слизеринец всегда боялся. До этого момента. Наверху послышались быстрые шаги, и подняв голову, Драко увидел Нарциссу, приподнимающую юбку платья, чтобы скорее добраться до него. Он сократил между ними расстояние и поймал мать в объятия, стоило ей ступить на последнюю ступеньку. Она всхлипнула ему в шею, крепко хватаясь за плечи. Малфой поглубже вдохнул знакомый с детства запах жасмина и зелёного чая, который Нарцисса обожала, и почувствовал себя дома. — Милый, почему ты не сказал нам, что приедешь? — женщина немного отстранилась от него, кладя ладонь на гладковыбритую щёку. — С каждым днём ты всё старше. — Мам, — улыбнулся парень, беря её руку в свою, целуя тыльную сторону ладони, — я такой же, каким уезжал от вас три месяца назад. — Всё равно, — Нарцисса вытерла лицо от слёз радости и счастья, а потом провела рукой по его волосам. — Почему не написал о своём визите? Мы бы встретили тебя и… — Поэтому и не хотел, — с некоторой уверенностью произнёс Драко, сощуриваясь, наблюдая за реакцией матери. — Дело в том, что у меня для вас с отцом есть важная новость. Малфой подумал, что, наверное, стоило сначала подготовить почву для своего признания, но слова как-то сами полились изо рта, не спрашивая его разрешения. — И что за новость? — спросила Нарцисса, нахмурившись, чувствуя, что всё не так однозначно, как может показаться. — Я нашёл девушку, которая является моей парой, — выпалил, как на духу, даже немного гордясь собой, но вся уверенность слетела с Драко, когда он услышал голос отца. — Кто она? — резко, без приветствия. Люциус стоял на втором этаже, опираясь одной рукой о перила лестницы, а другой держа стакан с огневиски. Как всегда статный, величественный, непоколебимый. Именно таким блондин на протяжении всей жизни видел своего отца, совсем не зная другую его сторону, полную жестокости к таким, как Гермиона. К тем, кто не соответствовал его требованиям. И в эту категорию уже входил и Драко. — Магглорождённая, — на удивление спокойно произнёс Малфой, видя злость и отвращение на лице отца. Люциус фыркнул, начиная спускаться на первый этаж с идеально ровной осанкой, будто если он хоть немного ссутулится, весь сейф в хранилище банка просто испарится. Драко приподнял подбородок, не давая беспокойству за свою жизнь вырваться наружу. Он знал, что любая слабость, замеченная Люциусом, будет использована против него, чтобы разбить всякую надежду на жизнь, которую Малфой хотел исключительно для себя самого. Отец остановился возле сына, смотря ему в глаза непоколебимым взглядом. Парень приподнял бровь, закрывая своё сознание, не позволяя Люциусу пробраться ему в голову, чтобы увидеть личность таинственной девушки. Гермиона была только его тайной, и Драко понимал, что даже перед Тёмным Лордом не спасовал, если пришлось бы всеми силами защищать воспоминания о ней. Наверное, потому что они были всем, что у него осталось от девушки. — Кто она? — снова тот же вопрос, но интонация уже другая — более заинтересованная, но всё равно с ноткой брезгливости. — Я хочу, чтобы ты сначала узнал о ней совсем иную информацию, а не имя, — голос Драко звучал жутко упрямо, и он смог полностью отпустить страх, глядя отцу в глаза. Малфой хотел бы понять, как ему удалось взять себя в руки, но сейчас это было не важным. Главное то, что он почувствовал себя совершенно другим человеком, способным самостоятельно строить свою судьбу. — Дорогие, — вмешалась Нарцисса с лёгкой тревожной улыбкой, видя, что напряжение между мужчинами только нарастает, — давайте мы пройдём в столовую, поедим и потом всё обсудим, хорошо? Драко перевёл взгляд на мать и физически ощутил, как потеплели его глаза, посмотрев на любимое лицо. Он кивнул, позволяя уголкам губ приподняться. Женщина расцвела и поцеловала его в щёку, обращая внимание на мужа, приподнимая одну бровь в немом вопросе. Блондина всегда удивляла некая особенность отношений его родителей. Люциус был по-настоящему холодным человеком, беспринципным, жестоким ублюдком. И это самая мягкая характеристика, какую мог дать его собственный сын. Нарцисса же была сплошной мягкостью и нежностью, при этом имея стержень и характер. И вот, смотря на их переглядки и молчаливые разговоры глазами, Драко не мог взять в толк, как такой бессердечный человек, как Люциус, поддаётся хрупкой женщине, согласно кивая и разглядывая её счастливое лицо с каким-то странным трепетом. Наверное, ответ был прост — он любил её. Драко часто думал о своих родителях как о паре во время пребывания в Мэноре безносого ублюдка в прошлом году. И приходил к выводу, что из Люциуса вышел муж гораздо лучше, чем отец. Даже несмотря на все промахи, на Нарциссу он, если можно так сказать, молился. — В таком случае, я оповещу эльфов, чтобы они всё приготовили, — женщина едва заметно коснулась руки мужа, словно благодаря его за терпение, и взглянула на сына. В её глазах опять блеснули слёзы, и она, не сдержавшись, опять обняла его, практически душа. — Милый, ты не представляешь, как я скучала. — Я тоже скучал, мам, — прошептал Драко, проводя рукой по хрупким лопаткам. — Ох, ну всё, — она отстранилась, посмеиваясь над своей эмоциональностью, — я пойду проконтролирую подготовку, а вы не смейте ругаться, понятно? Люциус закатил глаза и поджал губы, но всё равно кивнул. — Ладно, — шёпотом согласился Драко, наблюдая, как мать ещё раз их оглядела, будто отмечала в голове, как они выглядят, чтобы в случае чего обвинить их в драке. Такое уже случалось, поэтому она очень сильно переживала, что разлад отца и сына может наступить снова. Но он давно уже наступил, просто они с Люциусом видели, как ей больно от их ссор, и сдерживали свой характер. В её присутствии. Между ними повисла тишина, как только за Нарциссой захлопнулась дверь в столовую. Был слышен лишь её голос, раздающий указания эльфам. Драко спрятал руки в карманах брюк, покачиваясь на носках, зная, что такое поведение сильнее взбесит отца. Но Люциус молчал, хмуро разглядывая стакан в своих руках. Они напоминали комичную картину. Малфой наклонил голову набок, думая, чем сейчас может заниматься Грейнджер. Наверное, как обычно сидит в своей библиотеке и носу оттуда не показывает. Драко представил на одно мгновение, что всё получится и он сможет приходить к ней в такие моменты, чтобы оторвать от древних книжек, искушая побыть с ним наедине. Или посидеть в тех же «Трёх мётлах», держась за руки. Да уж, кажется, он стал сентиментальным романтиком. Уже можно просить помощь у мозгоправа? Драко усмехнулся про себя, прекрасно зная, что его сарказм на эту тему — просто защитная реакция организма. Ведь парень никогда не представлял себя влюблённым в самую упрямую девчонку на свете, а кому не нравится его слишком любовное настроение, то пусть идёт лесом. Каждый может измениться, а особенно влюблённый человек. И ты никогда не узнаешь, насколько сильно подобные изменения могут коснуться твоей личности и даже твоего характера. — Ты думаешь о ней, — утвердительно жёстко процедил Люциус, не отрывая своих глаз от сына. Драко чувствовал его взгляд с ухода матери. — Думаю, — простой ответ, пять букв, и становится легче внутри. Словно проблема, болтающаяся на шее с рождения, наконец-то испарилась в воздухе, как будто её никогда и не было. — Я всегда о ней думаю, — видимо, он решил добить отца, но не из-за желания что-то доказать, а скорее быть честным. Для начала с самим собой. Люциус прищурился, по-новому смотря на своего отпрыска, видя в нём формирующийся стержень, который до этого момента являлся крохотной непонятной субстанцией, обитающей где-то внутри него, но не выползающей наружу. Но теперь он выбрался наверх, показывая зубы. — Мальчики, пройдёмте к столу, — Нарцисса выглянула из столовой, зовя их и улыбаясь. Когда они уселись и уничтожили основное блюдо, стало легче дышать. Те полчаса, проведённые за постукиванием столовых приборов и вопросами о школе, Драко сидел, как на иголках. Но то ли еда сделала своё дело и успокоила его расшатавшиеся нервы, то ли атмосфера изменилась, но ему показалось, что у него в голове что-то щёлкнуло и всё встало на свои места. Малфой мельком посмотрел на стул по правую руку от него и на секунду представил, что Грейнджер будет сидеть здесь и точно восхищаться десертом, который специально для неё приготовили эльфы. Как только они перешли к классическому английскому чаепитию, Люциус откинулся назад на своём величественном стуле, неотрывно глядя на сына, видимо, ожидая продолжение его истории. Драко, как ни в чём не бывало, вернул чашку на блюдце, промокнув губы салфеткой, наслаждаясь тем, как жилка на виске Люциуса начинает пульсировать от бешенства. Всё-таки выводить отца из себя, парень обожал, даже несмотря на возможное наказание или обидные слова, которые могли вылететь из его рта в сторону Гермионы. — Ну так что? — мужчина приподнял подбородок, немного скривив губы. — Ты расскажешь нам о своей грязнокровке? — Люциус, — осуждающе прошептала Нарцисса, бросая недовольный взгляд на мужа. — Не смей так её называть, — спокойно произнёс Драко. — Если хоть одно оскорбление сорвётся с твоего поганого языка в её сторону, моей ноги никогда больше не будет в этом доме. Последнее слово повисло в воздухе под аккомпанемент общего шока родителей. Люциус, совершенно забыв о манерах, открыл рот, а мать просто смотрела на сына, не отрываясь, будто увидела привидение. Парень ни капли не жалел о своём предупреждении, единственное, что его мучило — это совесть. Он сам ничем не лучше отца. Так же назвал Гермиону ещё пару дней назад. Драко до сих прокручивал тот момент в воспоминаниях, не понимая, почему вообще оскорбил её. Наверное, как обычно просто испугался. Трус. Её взгляд не выходил у него из головы. Там было столько всего, но больше всего — боли. Она сдержалась, но за месяц заточения Малфой хорошо научился чувствовать её эмоции на каком-то ментальном уровне. Но всё равно сделал ей больно, лишь из-за страха, что кто-то может узнать о них. Дебил. Кретин. Гнида последняя. Драко помнил, как дёрнулся, чтобы тут же извиниться перед ней, но поганая гордость, которая так некстати высунула голову, сказала ему «сидеть», и он повиновался. Слабак. Когда прозвенел звонок на урок и Флитвик впустил их в класс, Драко побежал в туалет и долго смотрел на своё собственное отражение, пытаясь понять, какого чёрта он творит. Возможно, блондин просто запутался, но это не оправдывает его поведение. Ничтожество. — Сынок, ты же несерьёзно? — поражённо прошептала Нарцисса, рассматривая его напуганными глазами. — Я абсолютно серьёзно, мама, — в голосе только непоколебимость и уверенность в собственных словах. — Твоя похоть в отношении этой девчонки… — Я влюблён в неё, — отрезал Драко, впиваясь в глаза отца суровым взглядом, прерывая его поток мерзости. — И я точно знаю, что это она. Неопровержимые доказательства у меня также имеются. — Пойдём, — резко сказал Люциус, подрываясь изо стола. — Ко мне в кабинет. — Люциус, успокойся… — женщина поднялась вслед за ними, напугано прося мужа: — Не нужно… — Нарцисса, я ничего ему не сделаю, — почти оскорблённо крикнул отец, взмахивая рукой. — Я хочу поговорить с ним, как мужчина с мужчиной. Она хотела ещё что-то возразить, но Драко подошёл к ней и успокаивающе провёл ладонями по её плечам, прерывая бессмысленные споры. — Мам, всё хорошо. Я уже большой мальчик, и отец прав — нам нужно поговорить наедине, — его сдержанный и невозмутимый тон, кажется, убедил Нарциссу, и она кивнула ему, оставляя поцелуй на щеке сына. — Только не провоцируй его, пожалуйста, — шёпотом попросила она. Тревога не спешила покидать её, но помочь чем-то ещё Малфой просто не мог. — Обещаю, — он ухмыльнулся, показывая, что ничего не боится, вот только эта была неправда. У Драко ноги тряслись, когда он поднимался на второй этаж в кабинет отца. Честно говоря, парень подумывал сбежать, но тут же отогнал настолько бредовую мысль, чуть не заходясь в безумном хохоте от расклада, который вырисовывался бы из-за побега. Люциус уже наполнил себе стакан огневиски и на глазах сына опустошил его, по всей видимости, находясь немного не в адекватном состоянии. — Сядь, — сдержанно приказал он, отворачиваясь к окну. Драко хмыкнул и нагло расположился в кресле напротив стола из красного дерева. Отец всегда любил роскошь. Всегда любил тратить деньги на красивые и дорогие вещи. И весь его кабинет буквально прямо в лицо орал, кто его хозяин. Вазы, картины известных волшебников, портрет дедушки, кожаный диван и много всяких безделушек, причину нахождения здесь которых Драко не понимал. — Насколько всё серьёзно? — тихий голос Люциуса удивил Малфоя, и он нахмурился, понимая, что никогда не слышал, чтобы отец так с ним разговаривал. — Насколько возможно, — Драко сжал пальцами переносицу, принимая решение быть откровенным. — Мы оба не знали, кем приходимся друг другу, но потом нас закинуло в какое-то измерение или… не знаю, мы так ничего и не поняли. Мы пробыли там месяц, в ходе которого всё стало ясно. — И? — непонятная интонация, но голос крайне натянутый. — Была книга, где говорилось, что таким как мы необходимо закрепить связь, — блондин сглотнул, ловя вспышки картинок в голове об их окончательном принятии друг друга. — Она гряз… магглорождённая, Драко, — Люциус едва не произнёс знакомое им обоим слово, но вовремя смог остановить себя. Парень осознал, что тот, видимо, действительно переживал, что может больше не увидеть сына. — Она тебе не пара. — Удивительно, но жизнь распорядилась иначе, — зло выплюнул Драко, чувствуя, как подскакивает пульс. Люциус обернулся, фыркая на его реакцию. Он снова наполнил свой стакан, предварительно призвав ещё один, который передал сыну. Малфой-младший ехидно приподнял брови, не веря, что дожил до этого момента. — А мама не заругает? — Либо ты пьёшь, либо нет, — отец не стал с ним заморачиваться и сел в своё огромное кожаное кресло, внимательно разглядывая сына. — Ты пожалеешь. — Нет, не пожалею, — упрямства ему было не занимать, и Люциус от раздражения медленно прикрыл глаза. — Чёртовы Блэки, — пробурчал он себе под нос, выпрямляясь. — Я никогда не смогу одобрить ваш союз. — Мне не нужно твоё одобрение, — Драко сам удивился своим словам, потому что оказалось, что они являлись чистой правдой, — но я хотел лично рассказать вам с мамой о своём выборе. Во-первых, потому что это правильно, а во-вторых, чтобы ты прекратил поиски невесты. — Мы с твоей матерью давно знали, что жену ты выберешь себе сам. Точнее, жизнь или судьба, Мерлин его знает, — Люциус сделал глоток, не спуская с парня пробирающего взгляда. — Будет сложно. Пресса, общественность… — Я к этому готов, — уверенно отозвался Драко, ощущая удовлетворение от понимания, к чему Люциус начинает читать ему нотации. — Ты ведь понимаешь, что с этой девушкой тебе придётся связать свою жизнь? Навсегда. — Я совсем не против такого расклада. Отец покачал головой, кажется, сравнивая его с матерью, как и всегда бывало, когда они спорили. Драко видел все колебания на его лице, все сомнения, но Люциус, зная сложность ситуации, в которой оказался его сын, догадывался, что другого пути нет. — Ладно, — недовольно выдохнул он, проводя рукой по подбородку, пребывая в задумчивости. — Но у меня есть условие. Малфой едва не закатил глаза от столь очевидного и предсказуемого факта — Люциус никогда не упустит выгоду, находясь в любом положении. — И какое же? — издёвку скрыть не удалось, но она была забыта, как только Драко услышал просьбу отца. — Познакомь нас с матерью с ней, — Люциус выглядел слишком непривычным, слишком похожим на настоящего отца, каким Драко его почти никогда не видел. И поэтому дыхание перехватило, а счастливая улыбка растянула губы. — Хорошо, пап. А за окном комками повалил снег.***
Гермиона улыбнулась мадам Пинс, заполняя формуляр, чтобы взять книги к себе и почитать их в более приятной обстановке. Ребята пару часов назад ушли в Хогсмид, как и большинство других студентов, поэтому в гостиной Гриффиндора сейчас практически никого не было, чем и хотела воспользоваться девушка. Она запихнула толстые талмуды в чудом не развалившуюся сумку и вышла из библиотеки, заворачивая за угол. В замке была необыкновенная тишина, но не та, что преследовала её в нереальном мире, а несущая за собой исключительно спокойствие и умиротворение. Грейнджер любила бродить по коридорам Хогвартса в такие моменты. Осенняя погода вообще действовала на неё по-особенному. Дарила чувство какого-то насыщения. Освобождения. Любви. Наверное, это потому что она родилась как раз осенью. Девушка перекинула распущенные волосы на спину, немного злясь на себя за то, что забыла их собрать, отвлёкшись на разговоры с мальчиками, которые не успокаивались, пока Джинни и Лаванда не схватили их под руки и не увели подальше от Гермионы. Возможно, она немного преувеличивала, но присутствовало такое ощущение, что девушки ребят её не очень жалуют. Хотя их тоже можно понять — Грейнджер крадёт у них время, которое они могли провести с мальчиками. Интересно, как бы она вела себя на их месте? Нет, она не будет думать о таком. Гриффиндорка тряхнула головой, прогоняя мысли об отношениях далеко прочь, боясь, что они обернутся против неё и снова напомнят о человеке, которого так сильно хотелось забыть. Но, если обойтись без вранья самой себе, то больше всего Гермиона желала его именно любить. Быть с ним рядом. Наслаждаться моментами наедине. Но поскольку такое ей было неподвластно, она решила, что вычеркнет его из своей жизни, словно никогда и не знала этого человека. Даже его звучное имя, упрямо стучащее в её бедные барабанные перепонки чуть ли не со всех углов волшебного замка. Гермиона раздражённо вздохнула, пытаясь отвлечься на боль в бедре от ударов тяжёлой сумки. Она так надеялась провести этот день наедине с собой, чтобы разобраться в собственной голове, но, кажется, покой теперь сможет ей только сниться. На удивление сегодня девушка его не видела ни за обеденным столом в Большом зале, ни в библиотеке, хотя он говорил, что довольно часто проводит там свои выходные, ни где бы то ни было ещё. Словно он просто испарился, забыв предупредить всех остальных. Её. Но они являлись друг другу никем, так что стоит прекратить даже завуалированно вспоминать о нём и думать. Это ведь уже совсем не смешно. Это странно. И глупо. И безрассудно. И, самое главное, больно. Боль — это определяющий фактор. Она решает всё. Гриффиндорка снова повернула направо, медленно приближаясь к гостиной. Она замерла, услышав шорох рядом, начиная оглядываться по сторонам. В коридоре никого не было, но какой-то странный звук всё ещё присутствовал. Гермиона подумала, что ей могло показаться, и сделав шаг, она почувствовала твёрдую хватку на локте. Возмущённый писк вырвался из груди, но чужая рука закрыла ей рот, начиная тащить в неизвестном направлении. Гермиону прижали к мужскому торсу, сжимая как-то слишком аккуратно в своих объятиях. Уловив знакомый запах, она тут же — совершенно непроизвольно — расслабилась в руках своего похитителя. Драко отпустил её, как только они скрылись в одной из ниш, смотря чересчур серьёзно в шоколадные глаза, подёрнутые волной непонимания и цунами злости. — Какого чёрта, Малфой? — прошипела девушка, тыча пальцем в его грудь. — Что за идиотские выходки? — Я хотел поговорить, — немного оскорбленно ответил парень, приподняв брови, словно удивляясь её злобному тону. — Извиниться. Сначала Гермиона хотела огрызнуться, потом ударить его и, гордо задрав подбородок, уйти. Но стоило ей услышать и понять последнее слово, как весь гнев испарился, будто его и не было. Слабачка. Даже её плечи расслабились, переставая быть такими напряжёнными, словно держащими оборону. Она отвела глаза, смущаясь от пристального взгляда Драко, к которому даже за время их заточения не привыкла. Гриффиндорка завела прядь волос за ухо, полностью теряясь. — И о чём ты хотел поговорить? — она надеялась, что её тон, как минимум, прозвучал враждебно, но в итоге он больше напоминал блеяние бедной овцы. Дура. — Давай поднимемся на восьмой этаж? — немного неуверенно проговорил Драко, глядя на Грейнджер с какой-то… Она даже не знала, как описать его взгляд. Но точно знала и чувствовала, что её сердце полностью замерло, ожидая от парня команды, чтобы начать биться в прежнем ритме. — Хорошо, — прошептала девушка, и Малфой сразу же улыбнулся, заставляя её ноги подкоситься, но, слава Мерлину, Гермиона сумела удержаться, напоследок фыркнув, чтобы он не подумал, что она рада его предложению. Разумеется, рада по уши. Но Драко это знать вовсе необязательно. Они в тишине преодолели несколько этажей, изредка поглядывая друг на друга, словно впервые были на свидании. Но, если забыть, что они уже переспали, то можно действительно сказать, что это впервые, когда они остаются наедине в реальном мире. Малфой остановился возле болезненно-знакомого гобелена и, закрыв глаза, что-то прошептал. Гермиона пыталась прислушаться и догадаться, но двери уже материализовались у неё перед носом, сразу же привлекая к себе все внимание. Драко вошёл в выручай-комнату, но, увидев, что девушка не следует за ним, обернулся и протянул руку, приглашая. — Ты идёшь? — Я… — Грейнджер закусила губу, неуверенно топчась на месте и несколько раз обернувшись назад. Она думала о возможном риске. — Это точно не розыгрыш или ещё что-то в этом роде? В глазах парня блеснула боль, а потом и смирение, словно он и правда решил, что заслужил её недоверие. Драко сделал один шаг к ней, перекидывая часть кудрей на спину, кладя ладонь на нежную щёку. — Я хочу поговорить с тобой о нас. Понимаю, что мои поступки тяжело назвать логичными, и меня самого тоже, но… Грейнджер, дай мне шанс. — Ладно, — шёпотом сказала девушка, ни капли не сомневаясь в своём выборе. Да, возможно, ей опять будет больно. Возможно, Драко просто не способен любить кого-то по-настоящему и быть нормальным человеком, особенно в вопросе чувств. Возможно, она ещё тысячу раз пожалеет о своём решении. Но всё это будет завтра. И она рискнёт. Малфой усмехнулся, но там не было ни злобы, ни презрения, только удовлетворение её ответом. Он взял девушку за руку, входя в комнату. Они моментально окунулись в достаточно романтичную атмосферу. Зажжённый камин. Книжные полки вдоль стен. Стол для выполнения домашнего задания. Диван гриффиндорской расцветки. Они были в гостиной Гриффиндора, только в настоящей не было огромной кровати у дальней стены, накрытой бордовым балдахином. Гермиона взглянула на Драко, поджимая губы, чтобы не рассмеяться от мелькнувшего смущения на его лице. Он почесал затылок и спрятал руки в карманах брюк. — Я не загадывал кровать. Только гостиную, не знаю, почему… — Всё хорошо, — Грейнджер подошла к дивану и утонула в мягкости, практически сразу превращаясь в желе. — Ты в порядке? — голос Драко прозвучал рядом с ней, и девушка поняла, что он сел возле неё, не нарочно соприкасаясь своим бедром. — Да, просто… тут очень спокойно, и это расслабляет, — она ответила честно, откидывая голову на спинку и поворачивая её, чтобы удобнее было смотреть на парня. Внутри впервые за все дни после их возвращения образовалась тишина. Там было так безмятежно, что пытаться анализировать собственное поведение, показалось кощунством. — А ты в порядке? — тихо спросила девушка, ловя каждую его эмоцию. Впитывая её в себя. — Сейчас — да, — Драко наклонился к ней, повергая в шок. — Я жутко скучал по тебе. — Неужели? — язвительно осведомилась гриффиндорка, сглатывая от ощущения его тела рядом. Его дыхания, щекочущего её шею. Его глаз, смотрящих в самую душу. Которая неожиданно воскресла. — Я не должен был снова оскорблять тебя, прости, — с неподдельной искренностью произнёс Малфой, аккуратно прикасаясь к её нижней губе кончиками пальцев. — Ты знаешь, что я — трус. И тогда я просто испугался. Сам не знаю, чего. Наверное, боялся, что не смогу отстоять… то, что зародилось между нами. Нашу связь. — Я не понимаю тебя, Драко, и боюсь доверять, — Гермиона шептала свои страхи ему в губы, совершенно не страшась того, что они будут использованы против неё. Фееричная логика. — Я хочу быть с тобой, но ты настолько не определился, что… какой смысл пытаться? — она облизала губы от волнения, и он тут же съел это движение глазами. — Там ты был другим. Там я полностью доверяла тебе. Знала тебя, как мне казалось. А тут… ты просто вычеркнул меня… выкинул из своей жизни. — Это не так, — запротестовал Малфой, соприкасаясь с её носом своим. — Всё изменится, я обещаю. Грейнджер так хотела верить ему, что просто кивнула, почти не раздумывая. Она никогда не была такой импульсивной, не позволяла чувствам взять верх над головой, но, видимо, в её организме произошёл сбой и всё пошло по одному месту. Потому что в следующее мгновение Гермиона резко прижалась к его губам, неистово зарываясь пальцами в платиновые волосы на затылке. Драко зарычал ей в губы и притянул её к себе, сажая на колени. Они снова безумно и бездумно целовались на диване в гриффиндорской гостиной, пребывая исключительно в своём мире. Возможно, так и было задумано. Она откинула голову назад, когда Малфой прикусил кожу на шее, оставляя красочный засос. Как он любил. Девушка начала ёрзать на его коленях, вообще ни о чём не думая. Гермиона переместила руки на ремень брюк, возясь с ним непозволительно долго. Драко оттолкнул её ладони, подхватывая под ягодицы, направляясь к кровати. Они ни на секунду не прекращали целоваться. Грейнджер чувствовала, что задыхалась, несмотря на вдыхаемый воздух через нос. Она попыталась сделать вдох, но Малфой упал вместе с ней на постель, подминая под себя. Гермиона коротко засмеялась, но этот звук тут же был съеден Драко. Он проложил дорожку поцелуев вдоль её подбородка, снова уделяя красивой шее гораздо больше внимания. Кажется, девушка нашла его любимое место на своём теле. Она изогнулась, пытаясь избавиться от лишней одежды, но Малфой будто издевался над ней, не давая отодвинуться от себя ни на миллиметр, продолжал целовать её, словно мог не успеть до конца света. Гермиона захныкала, не понимая, что эти звуки издаёт она, и Драко посмотрел на девушку, подобно одержимому. Он резко рванул её свитер вверх, помогая стянуть его, и выкинул прочь. Туда же последовали её джинсы и нижнее бельё. Грейнджер даже не осознала, что лежит полностью голая под ним, в то время как Драко всё ещё одет. Она постаралась расстегнуть его чёрную рубашку, которая чертовски ему шла, как и всё на свете. Но в данный момент любая ткань выводила Гермиону из себя. Драко избавился от неё сам, наклоняясь к девушке, не целуя. Грейнджер положила руки ему на плечи, но Малфой приподнялся и резко перевернул её на живот. Она растерялась, немного сжавшись от неизвестности. Повернув голову, Гермиона посмотрела на парня, видя, как он расстегнул молнию на брюках и стягивает их с себя. — Эй, тебе понравится, — он увидел её неуверенность и прижался грудью к спине девушки, помогая найти удобное положение. Гермиона была в шоке от того, что позволяла ему делать с собой, но никакого сопротивления внутри не чувствовала, поэтому полностью отдалась приятным ощущениям, которые доставляли руки Драко. Он сжал её грудь в ладонях, прикусывая кожу на шее, от чего Гермиона застонала, окончательно прекращая сдерживаться. Всё остальное происходило словно в замедленной съёмке. Малфой провёл рукой по её спине, сжимая ягодицы до боли, но слишком нежной боли. Грейнджер закусила губу, зажмуриваясь от его прикосновения к клитору. Она выгнулась, прижимаясь к нему ближе, совершенно не соображая, что творит. Драко больше не мог сдерживаться и, сжав тело девушки в своих руках, вошёл в неё, закрывая глаза от непередаваемых ощущений, находясь внутри Гермионы. Гриффиндорка ахнула от неожиданного лёгкого покалывающего дискомфорта. Парень успокаивающе поцеловал её в шею, словно спрашивая разрешение на продолжение. Положив голову ему на плечо, Гермиона заглянула в глаза Малфоя, видя всепоглощающий огонь. — Малыш, ты в порядке? — его нежный шёпот окончательно сорвал клапан сдержанности, выкидывая контроль из своего разума за ненужностью. Гермиона смогла лишь потянуться к нему, захватывая требовательные губы, оставляющие ожоги на её теле. Драко обнял её поперёк талии, начиная двигаться. Он всё ещё был очень осторожен, но боль полностью прошла, и Грейнджер, не понимая, как правильно и стоит ли, пошевелила бёдрами ему навстречу, вызвав стон парня, прозвучавший как самое прекрасное, что она только слышала. Малфой понял её знак и задвигался в более быстром и обжигающем темпе, выбивая из девушки стоны. Теперь Гермиона могла лишь утыкаться в подушку, сжимая её руками, теряясь в ворохе удовольствия, что так резко накрывало их обоих. Она открыла рот, когда Драко снова прикоснулся к клитору, подталкивая её за черту. Он зажмурился до белых точек перед глазами, надеясь продержаться подольше, потому что оргазм уже маячил у него за спиной, срывая ровный темп толчков, превращая его в хаотичный. Гермиона замерла, чувствуя, что всё тело натянулось, как струна, а потом обмякло, совершенно лишившись сил. Малфой кончил с глухим стоном, падая на Грейнджер, не в состоянии лечь на другую сторону кровати. Гриффиндорка ощущала странное умиротворение от произошедшего и тяжести Драко на себе. Несмотря на то, что было немного неудобно, она не хотела, чтобы он слезал с неё. Но парень со вздохом лёг сбоку от девушки, моментально притягивая её к себе. Гермиона хотела спросить, что они будут делать дальше, но Малфой так крепко обнял её, что какие-то слова сейчас показались лишними. Она прижалась спиной к его груди, чувствуя спокойное дыхание, понимая, что блондин уснул. Улыбка умиления появилась на губах, а Морфей неожиданно подкрался и к ней.***
Драко ощутил прохладу вдоль позвоночника и подтянул одеяло повыше, закутываясь в него по самую шею. Желая прижать к себе Грейнджер поближе, Малфой резко подскочил, видя на месте девушки лишь пустоту. Он потёр глаза, пытаясь собраться с мыслями, чтобы понять, какого хрена? Разве они не всё выяснили? Блять. Парень с психом откинул одеяло в сторону, глядя на дверь, ведущую из выручай-комнаты. Он так хотел схватить девчонку за шкирку и привести её сюда, чтобы ещё раз трахнуть так, чтобы она навсегда забыла своё имя и на всю жизнь запомнила — от него сбегать нельзя. Вообще, блять, нельзя. Убрав чёлку со лба, Драко слез с кровати, начиная оглядываться в поиске своих вещей. Но пропажа нашлась там, где и не ждали. Эта идиотка сложила его одежду на журнальный столик, но записку не оставила. Просто — логика. Малфой закатил глаза, осознав, что легко ему не будет. Сто процентов не будет.***
Гермиона закусила губу, сверяясь с названием книги и местом, где она должна стоять. Она не хотела сбегать от Драко, но, разумно подумав, решила объявиться в гостиной и показаться мальчикам, чтобы никто не начал бить тревогу. И, как выяснилось, не зря. Как только девушка переступила порог, на неё набросился Гарри, сжимая в объятиях, попутно что-то рассказывая в ухо, пока Рон кричал на неё, покрываясь красными пятнами от злости. Она с огромным трудом смогла объяснить своё столь долгое отсутствие, и то, только потому что Джинни позвала их завтракать. Любого члена семейства Уизли можно было задобрить едой, что Гермиона и сделала. Рон ещё какое-то время побурчал на неё, пока гриффиндорка не принесла ему с начала стола его любимые пирожки с капустой, так похожие на приготовленные Молли. С Гарри было труднее, но он отходчивый, поэтому уже через полчаса рассказывал ей, как они провели субботу в Хогсмиде. Поттер сказал, что даже хорошо, что она не пошла. Началась жуткая метель, и их держали в «Трёх мётлах» пока буря хоть немного не успокоилась. Они вернулись лишь к десяти вечера, но комендантский час мало кого волновал, отчасти потому, что Макгонагалл запретила лишать вернувшихся студентов баллов и наказывать их. Филч был убит. Но как бы Гермионе не любила своих друзей, она не могла отделаться от ощущения, что поступила неправильно. Драко проснётся один и подумает… Грейнджер даже боялась представить, что он может подумать. С грустью, она вспомнила, что, несмотря на две проведённые ночи вместе, они так и не проснулись в одной постели. Будто в наказание за что-то. Девушка вздохнула, качая головой на свою мнительность, появившуюся после вторжения в её жизнь Драко. — Не думал, что у тебя есть повод для грусти, Грейнджер. Лёгок на помине. Чёрт. Гриффиндорка обернулась, прижимая книгу к груди, словно в защитном жесте. Драко выглядел чересчур довольно для человека, проснувшегося в холодной постели после того, как провёл ночь с девушкой. Она обвела его взглядом, отмечая про себя, что ей слишком сильно нравится смотреть на него. — Привет, — кажется, робость в присутствии Малфоя стала её вторым именем. Прекрати быть такой… девчонкой! — Привет, — парень усмехнулся, веселясь от её заторможенности и смущения. — Я не хотела уходить, — выпалила Гермиона, чтобы сразу объясниться. — Просто…мальчики, они бы переживали, если бы я долго отсутствовала. Они и так перенервничали. — Я рад, что ты прояснила этот момент, — серьёзно сказал Драко и быстро подошёл к ней, вжимая в стеллаж. — Я подозревал, что ты не просто так сбежала, но… боялся… — Я больше не уйду, — произнесла девушка и едва не прикусила себе язык от греха подальше. Парень замер, несколько секунд вглядываясь в её лицо, будто искал признаки лжи. Но потом его губы изогнулись в самодовольной улыбке, и он нежно поцеловал Гермиону, обнимая её за талию, практически сливаясь с ней телами. Было так прекрасно целовать его, зная, что у них есть будущее. Судя по поведению Малфоя, он планировал его, поэтому, прижимаясь к губам слизеринца, гриффиндорка буквально стирала все свои тревоги по поводу парня, превращаясь в прежнюю себя. Драко оставил короткий поцелуй на губах девушки и прислонился к её лбу своим. Грейнджер обняла его за шею, забывая, что у неё в руках была книга, которая с громким хлопком шмякнулась на пол. — Не поднимай, — сказала Гермиона, когда слизеринец потянулся за фолиантом. — Что, Грейнджер, любовь к книгам утеряна навсегда? — ехидно, но без капли злобы и ненависти, спросил Драко с ухмылкой до ушей. — Нет, но сейчас важнее ты. Кажется, сегодня она вообще не контролирует свою речь, потому что правда буквально выпрыгивала из неё, как лягушка из болота. Бац — и всё. Малфой поражённо глядел в шоколадные глаза, где плескалось много разных чувств и эмоций, но сильнее всего там выделялась радость. И влюблённость. В него. Он снова поцеловал Гермиону, понимая, что никогда не сможет догадаться, за что провидение подарило ему эту девушку. Такую… нереальную. — В следующие выходные ты познакомишься с моими родителями, — с придыханием проговорил Малфой, ощущая, что Грейнджер неестественно замерла, широко распахнув глаза. — Ты поэтому отлучался из замка? — удивлённо прошептала гриффиндорка, немного вцепляясь короткими ногтями ему в плечи из-за шока. — Умница, — ухмыльнулся он, убирая кудряшку с её лба, мечтая сделать это очень давно. — Но… как они?.. — она практически задыхалась от известий, совсем забывая моргать. — Сносно, — откровенно признался Драко, не желая врать девушке. — Но мой отец сам попросил меня познакомить вас. И, — надавил он, видя, что Грейнджер хочет начать спорить, — я знаю, что просто не будет, но они всегда понимали, что я могу привести невесту любого происхождения, учитывая, кто я. Поэтому просто не строй никаких надежд, хорошо? Нам всем понадобится время. — Невесту?! — Ты услышала только это, не так ли? — хмыкнул Малфой, накручивая каштановый локон на свой палец, как завороженный наблюдая за своими движениями. — Но… я… — Гермиона отчаянно тупила, но кто бы смог нормально формулировать свои мысли после таких вот новостей. — У тебя такой богатый лексикон, малышка, я впечатлён, — пошутил парень, понимая, что нужно спасать человека. — Грейнджер, мы связаны. Само собой, что однажды мы поженимся, но точно не сейчас. Просто ты станешь моей невестой после официального знакомства, таковы традиции. К алтарю тебя никто тащить не собирается. Нам нужно ещё многое узнать друг о друге, чтобы не убить. — Сомневаюсь, что это спасёт тебя, Малфой, — она более-менее успокоилась, замечая, с какой тревогой Драко наблюдает за её реакцией. — Но, знаешь, я была бы совсем не против, если бы именно ты тащил меня под венец. Слизеринец крепче сжал её тело в своих руках, заглядывая в глаза. Ртутные омуты, так часто напоминающие ей ледяное море, внезапно стали походить на расплавленное серебро, переливающееся тысячей оттенков счастья. — Превратим наше голубое солнце в реальность.***
— А ты уверен? — Гермиона, как одержимая хваталась за руку Драко, кажется, сдавив её до синяков. Но страх перед знакомством — официальным, как его девушки, — был настолько сильным, что она плохо стала соображать, всю дорогу до Хогсмида изводив бедного Малфоя своей паникой. — Малыш, успокойся, — парень провёл ладонью по её спине, укутанной в зимнее пальто, и вся его уверенность будто энергетически начала передаваться девушке. — Всё будет хорошо. — А ты уверен? — уже совсем истерично спросила Грейнджер, почти поворачиваясь, чтобы сбежать прочь. Кажется, она погорячилась с выводами касательно передающейся уверенности. Но Драко лишь сильнее притянул хрупкое тело к себе, заглядывая в янтарные радужки, видя сотни переливов страха и любви к нему, которая и не позволяла ей совершить глупость. — Я люблю тебя, солнце, — прошептал Малфой чересчур нежно даже для самого себя, заставляя гриффиндорку покраснеть. Она обожала, когда он так называл её, но никогда в слух не произносила этого. Драко сам догадался, как и всегда. Такое ласковое обращение напоминало Грейнджер о том, с чего всё началось. Гермиона смотрела в его глаза, не представляя, как можно быть настолько разным человеком. В обществе Малфой так и остался последней задницей, которую ежесекундно хотелось убить. Но стоило ей сесть с ним за одну парту или приблизиться чуть больше, чем она позволяла себе при людях, как Драко превращался в мягкую прелесть, которую хочется зацеловать до смерти. Она втайне чувствовала себя особенной из-за этого, игнорируя какую-то вшивую правильность, не присущую их отношениям. — И я тебя, — девушка встала на цыпочки и прикоснулась к его губам своими, мечтая вернуться в школу и остаться наедине. — Тогда ничего не бойся, — хмыкнул Драко, по-настоящему плохо влияя на неё. Даже мальчики так говорили, когда она начала так же приподнимать бровь и фыркать. Для них подобная новость была ударом, но спустя месяц они почти смирились. Почти. Из-за шумихи в прессе им пришлось перенести встречу с родителями Драко на два месяца, и, наверное, поэтому Гермиона нервничала больше, чем могла представить. — Не буду. Малфой закинул ей руку на плечо, целуя в любознательный лоб, ведя навстречу новому будущему, где их будет ожидать исключительно солнечная погода.