Чжунчи Кинктобер

      Сказать, что Чайлд был смущен, значит ничего не сказать. Лицо Предвестника покраснело до самой груди, которая и являлась корнем его проблем. Когда он посмотрел вниз, на его форме образовались два мокрых пятна, несмотря на то, что сегодня он надел под нее рубашку.       С самого начала беременности его тело медленно изменялось, приспосабливаясь к тому, чтобы выносить внутри себя ребенка. Однако его тело не знало, что именно делать, учитывая его срок всего в несколько месяцев, он не был уверен, что именно сейчас его ребенку нужно молоко. И все же его грудь медленно росла, его соски день ото дня становились все более чувствительными. И теперь они не только начали бесконтрольно протекать, но и очень сильно болели.       Чайлд был так смущен всем этим, что не нашел в себе сил поговорить об этом с Чжун Ли. Адепт думал, что тело Чайлда оставалось не изменым. Предвестник хорошо позаботился о том, чтобы он и дальше так считал, в конце концов, он не хотел унижать себя еще сильнее.       Но как оказалось, именно игнорирование и сокрытие его проблемы, в первую очередь и привело к данной ситуации. Он сидел в своем офисе в Банке Северного Королевства, якобы выполняя свою работу, сгорбившись над столом от боли из-за жжения в груди. Он просто чувствовал себя таким тяжелым и полным. И он просто хотел, чтобы это прекратилось.       Чайлд взглянул на часы. Время указывало ему, что у него еще много часов впереди, хотя его перерыв наступит всего через несколько минут. Не то чтобы он действительно мог покинуть свой офис не тогда, когда он выглядел вот так. Его лицо уже начало краснеть от полного замешательства. Люди, несомненно, спросили бы его об этих подозрительных пятнах.       При этом в голову Чайлда пришла мысль, от которой его лицо только покраснело еще больше. Если бы он мог просто избавиться… От молока в груди, возможно, тогда боль прекратится или, по крайней мере, уменьшится. Кроме того, учитывая, что он был Предвестником, никто не осмелился бы прервать его, не постучав и не спросив разрешения войти первым. Так что это , вероятно, был лучший шанс для того, чтобы решить его проблему.       Его лицо все еще было ярко-красным, когда он медленно снял форму и рубашку, обнажив покрасневшие, опухшие соски, из которых уже текла белая густая жидкость. Чайлд прикусил губу, пытаясь подавить стыдные звуки. Молоко медленно стекало по его груди, оставляя за собой мокрый след. Тарталья поспешил поставить миску себе на колени. Скорее всего, он бы все равно испачкался, но для него это не имело большого значения, если это означало, что он, наконец, сможет двигаться, не чувствуя боли в области груди.       Поэтому он нерешительно снял перчатки, положил их на стол и осторожно положил руки на грудь. Даже такого мягкого прикосновения было достаточно, чтобы Чайлд задохнулся. Он сейчас был слишком чувствителен. С первым прикосновением к опухшему комку из Предвестника вырвался изумленный пронзительный стон, его глаза расширились от удивления перед натиском чистого удовольствия. Одна рука в отчаянии взлетела, чтобы закрыть его рот, в то время как он наблюдал, как большая капля молока собирается у защемленного соска.       Слезы навернулись на его глаза, и он поспешно заткнул рот своими перчатками, прежде чем вернуть руку к другому соску и тоже потянуть за него. Из его рта вырвалось еще больше приглушенных криков, молоко медленно потекло из его сосков. В отчаянии он начал массировать грудь, зажимая и оттягивая один комок, пытаясь выдоить как можно больше жидкости. Его член был твердым и напрягался против его воли, оставляя после себя темное влажное пятно, которое позже было бы невозможно скрыть.       Чайлд был полностью поглощен собственной болью и удовольствием, поэтому, когда он услышал, как открылась дверь в свой кабинет, его сердце упало в живот, и его удивленный и шокированный взгляд встретился с широко распахнутыми глазами Чжун Ли. Бедра Чайлда дернулись, и он увидел, как взгляд Чжун Ли медленно потемнел, когда он закрыл за собой дверь и запер ее с ужасно громким щелчком. Перчатки упали из открытого рта Чайлда. Его лицо покраснело еще больше.       - Интересно… - В несколько длинных шагов адепт встал перед ним, горящие глаза впились в его грудь, откуда капало еще больше молока. Была поднята рука в перчатке, чтобы погладить дрожащий пресс Чайлда и размазать молоко, которое по нему текло. - Почему ты не пришел ко мне раньше?       На губах Чайлда застыл протест, он хотел сказать адепту, что вообще-то он пришел к нему, но слова вскоре превратились в резкое хныканье, когда руки Чжун Ли заменили его, прижимаясь к груди и дергая его чувствительные соски. От бессовестного желания на лице консультанта Предвестнику захотелось закрыть свое лицо. Но вскоре его схватили за бедра, а затем посадили на стол, раздвинув ноги, чтобы Чжун Ли оказался между ними.       - А теперь… Давай быстро позаботимся об этом, - глаза Чайлда расширились, когда он увидел, как его муж наклонился и взял сосок между губами, слегка посасывая. Предвестник запрокинул голову, громкий стон сорвался с его губ, а его бедра в отчаянии прижались к Чжун Ли. Это было так хорошо.       Его руки взлетели вверх, чтобы зарыться в волосы Чжун Ли, притянуть его ближе к груди, дать ему взять еще, пока он полностью его не выдоит. Адепт зарычал, одна рука опустилась, чтобы схватить спрятанную под одеждой эрекцию Чайлда и надавить. Он отпустил сосок всего на секунду, пробормотав возбужденное «божественно», прежде чем нырнуть обратно, взяв второй сосок в рот, и принялся сосать гораздо резче.       Он явно наслаждался теплой, сладкой жидкостью, стекающей по его горлу, стоная в грудь Чайлда и толкая бедра вперед, чтобы встретиться с бедрами Предвестника. Разум Чайлда был затуманен удовольствием. Он знал, что ему, вероятно, следует быть немного тише, учитывая, что он все еще был на работе, но когда Чжун Ли с таким отчаянием сосал его грудь, он потерял всякий стыд. Он просто хотел доставить удовольствие своему мужу. Поэтому он притянул его ближе еще раз, только прошептав «еще».