***
Следующие несколько дней Драко замкнулся в себе, обдумывая и размышляя о том, чего он страстно желал и одновременно сильно боялся. Гермиона проводила время, бегая вверх и вниз по замку, увлеченная организацией нашумевшего предложения Поттера. Он не думал, что когда-нибудь признает это вслух, но он был благодарен Поттеру за то, что тот предложил Гермионе и даже газетам отвлечься. Однако, хотя он был уверен, что в замке она будет в безопасности, Драко больше не мог далеко от нее отходить. Поэтому во время совместных занятий его взгляд постоянно был устремлен на нее. А когда у них не было совместных занятий, он первым выходил из класса в быстром темпе, направляясь к двери, через которую, как он знал, она выйдет. И именно его неспособность отдалиться от нее была причиной того, что сейчас он шел один сквозь толпу студентов третьего курса, в то время как Гермиона, держась за руку с рыжеволосой, продвигалась к «Трем метлам» на несколько футов вперед. — Если ты пытаешься слиться с толпой, не хочу тебя расстраивать, но это не работает, — воскликнула Пенси, начиная идти рядом с ним в толпе студентов. — Пенси, ты видишь Драко? — продолжил Теодор. — О, вот ты где, — поддразнил он, похлопывая его по спине. — Знаешь, было очень трудно разглядеть твою светловолосую голову в этой толпе полутораметровых детей. — Драко закатил глаза, одновременно задаваясь вопросом, что хуже: провести вторую половину дня в углу паба между гриффиндорцами и второкурсниками или чувствовать себя третьим лишним между двумя своими друзьями? Он огляделся, гадая, что случилось с Блейзом. — Не волнуйся, Драко, — отозвалась Пенси, ее губы слабо изогнулись в легкомысленной ухмылке. — Тебе не придется выбирать. — Что? — спросил блондин, силясь понять, что происходит в извращенном сознании Пенси, и понимая, что с самого начала проигрывал. — Нам с Теодором очень хочется выпить сливочного пива в Трех метлах, не так ли? — она подняла бровь в сторону парня, который, как заметил Драко, потерял свою непринужденную походку и пытался ослабить узел на своем галстуке. Драко вздохнул. — Как ты узнала? — спросил он. Он не знал, какие намерения были у Пенси и почему она, казалось, была рада стать свидетелем очень глупого предложения Поттера о браке. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что, что бы она ни задумала, он не хотел в это вмешиваться. Пенси засмеялась, прижавшись к груди Тедора. Драко провел рукой по волосам, смиряясь. — Что бы ты ни задумала, испортить свадьбу Поттера не успело и года пройти после попытки передать его Волдеморту… — О, пожалуйста, — внезапно выкрикнула она, не утруждая себя криком. В этот момент Драко понял, что никогда в жизни не слышал, чтобы Пенси Паркинсон повышала голос. Девушка отбросила волосы с лица, ускорив шаг, казалось, в раздражении. — Увидимся там, Малфой, — заключила она, увлекая за собой Теодора.***
Силясь сдержать свое волнение, Гермиона потащила Джинни в Три метлы. Они сели за маленький столик в центре заведения и заказали сливочное пиво. Рыжая не преминула отметить, что здесь было необычно многолюдно, а Гермиона задумчиво отвлекала ее, отвечая на неудобные личные вопросы о ее романе с Малфоем. — Знаешь, — сказала рыжая, делая глоток своего второго за день пива. — Я заметила, что есть что-то странное в том, как он всегда смотрел на тебя. Гермиона просто кивнула, не слушая ее слов, а оглядываясь по сторонам и нервно постукивая ногой о ножку стола от нетерпения. Куда, черт возьми, делся Гарри? Может быть, возникла какая-то проблема с… Дверь паба распахнулась, и Джинни пришлось несколько раз моргнуть, чтобы убедиться, что увиденное не было галлюцинацией: в паб вошла вся команда Холихедских Гарпий, одетая в свою классическую форму и с метлами наперевес. Во всем зале воцарилась тишина, и Гермиона на мгновение испугалась, что Джинни упадет в обморок. К их столику подошла высокая женщина с длинными черными волосами. На ее форме был золотой герб с буквой О, а в руках она держала небольшое письмо, запечатанное большой сургучной буквой Х. Она направилась к их столику под изумленным взглядом рыжеволосой и зубастой улыбкой Гермионы. — Джиневра Уизли? — спросила она, переведя взгляд с одной на другую и держа перед ними письмо. — Я-я, — заикаясь, ответила рыжая, продолжая изумленно смотреть на капитана своей любимой команды. Женщина протянула ей письмо, которое Джинни взяла и начала открывать дрожащими руками. — Обычно мы отправляем ответы совой, — сказала она, когда глаза гриффиндорки переместились на страницу. — Я знаю, что ты ждешь уже несколько дней. — Я прошла… — сглотнула девушка, переводя дыхание, — Я прошла отбор? — Да, — кивнула капитан. — Этим летом ты будешь проходить нашу программу обучения. Мы видели тебя в команде Гриффиндора и считаем, что ты можешь стать запасной уже в начале следующего сезона. Заметив, что девушка потеряла дар речи, женщина продолжила. — Как я уже говорила, я знаю, что ты уже несколько дней ждешь ответа, и мы обычно сообщаем его по почте. Однако… — она сделала паузу, повернувшись к своим товарищам. — Один особый человек попросил нас подождать. Джинни подняла взгляд, смутившись. Остальные члены команды, выстроившиеся перед барной стойкой паба, пожали плечами. Гарри был там, прислонившись к барной стойке, на его лице отчетливо читалась нервозность. Джинни смотрела только на него, даже не замечая присутствия остальных членов семьи. Она поднялась со стула, заставив свой взгляд метаться между женщиной рядом с ней и парнем, который продвигался в ее сторону. Гарри присоединился к ней, нервно улыбаясь. — Джинни, — начал он. Она обняла его за шею. — Гарри, — сказала она, ослабляя объятия и заметно смущаясь. — Ты сказал, что не сможешь приехать в эти выходные. — Она опустила взгляд на письмо в своей руке, а затем снова на Гвеног, капитана команды. — Я хотел, чтобы это был сюрприз, — ответил парень, его сердце начало бешено биться. Джинни услышала его, но мозг не успел их зафиксировать. Ее глаза сканировали комнату, замечая присутствие остальных членов семьи. И именно в этот момент слова Гарри были окончательно обработаны ее сознанием. Она снова повернулась к нему. — Какой сюрприз… Она остановилась, широко открыв рот. Гарри стоял перед ней на коленях. В руках он держал маленькую бархатную коробочку с самым большим рубином, который она когда-либо видела. Она внезапно закрыла рот, понимая, что теряет дар речи. К счастью, заговорил Гарри. — Я знаю, что все подумают, что я сошел с ума. Я знаю, что все подумают, что мы слишком молоды для такого решения. — Его зеленые глаза были покрыты блестящей пеленой, а кожа приобрела румяный оттенок, где-то между волнением и смущением. — Но я устал быть не с тобой, Джинни. Расставаться с тобой было одним из самых трудных испытаний, с которыми мне когда-либо приходилось сталкиваться, — он сглотнул, рука, державшая маленькую коробочку, слегка дрожала. — И пока я прятался в этой проклятой палатке, я поклялся себе, что если война когда-нибудь закончится, я буду рядом с тобой, каждый момент каждого дня, до тех пор, пока ты будешь во мне нуждаться. Тишина, воцарившаяся в комнате, была почти неземной. Все затаили дыхание. — Итак, я здесь, чтобы спросить тебя, Джиневра Уизли, выйдешь ли ты за меня замуж? Слеза скатилась по щеке девушки, когда она бросилась в объятия Гарри. Гермиона не услышала знаменательного «да» вероятно, та шепнула его в губы. Все вокруг разразилось аплодисментами, и вскоре, сами того не замечая, они оказались в центре вечеринки. Глаза всех сияли от радости, когда они подходили к паре, чтобы поздравить их. Гермиона видела что-то другое во взгляде каждого: искру вновь обретенной надежды, желание вернуть себе идею будущего, которую у них отняла война. — Мм-м, — она обернулась. Рон стоял рядом с ней, держа в руках две бутылки пива. Он протянул одну ей. — С имбирем, как ты любишь, — сказал он. Гермиона взяла стекло, пересекаясь с его голубыми глазами. — Это жест мира? — язвительно спросила она, надеясь ослабить напряжение, витавшее между ними. Парень кивнул, смущение и дискомфорт были заметны в его чертах. Он что-то пробормотал, но Гермионе было трудно расслышать: шум в клубе стал громче. Родственники, друзья и половина преподавателей школы пришли поздравить будущих супругов. Взгляд, которым она обменялась с ним, дал ей понять, что ему есть что сказать, и они вдвоем направились к выходу из паба, пробираясь сквозь толпу пришедших. Держа в руках свой напиток, или то, что от него осталось, Гермиона молча ждала, пока Рон заговорит. — Послушай, Гермиона… Я был слишком строг к тебе, — вздохнул он. — И мне очень жаль. — Извинения приняты, — перебила она его, прежде чем он продолжил. Рыжий поднял взгляд, удивленный. — Что? Это все? Ты не сердишься на меня? Гермиона, казалось, размышляла над этим несколько мгновений, обдумывая свой ответ, пока делала глоток из своего бокала. — Нет, — решительно сказала она. — Я никогда не сердилась. Я просто… — она замерла. Разочарование было словом, которое застряло между ее голосовыми связками. — Я слишком остро отреагировал, я должен был выслушать тебя и довериться тебе, — парень провел рукой по своим лохматым волосам. — Но… Малфой, — воскликнул он с выражением отвращения. Затем он поправился, покачав головой. — Нет, послушай. Я доверяю тебе, и я доверяю Гарри. И если ты доверяешь ему… — по его тону Гермиона поняла, как нелегко ему стоило произнести эти слова. — Спасибо, — сказала она. Они провели несколько секунд в напряженном, неловком молчании. — Мы всегда лучше всего срабатывались как друзья, — наконец сказал Рон, освобождая их плечи от тяжести, которую они оба несли. — Я и сама не могла бы сказать это лучше, — заключила Гермиона, снимая напряжение. Затем она улыбнулась. — Итак… — начала она. — Джинни рассказала мне о тебе и Падме. — О, Джинни, — ругнулся парень, закатывая глаза. Гермиона рассмеялась. Казалось, все вернулось на круги своя.***
Ситуация в пабе приняла неожиданный оборот, по крайней мере, по мнению трех Слизеринцев, сидевших за маленьким столиком в глубине зала. — Я не думал, что гриффиндорцы такие, — начал Теодор, не находя прилагательного, чтобы описать ситуацию, сложившуюся в пабе. Общий энтузиазм по поводу новости охватил всех присутствующих, и в дополнение к толпе, уже приглашенной Поттером, остальные студенты, приехавшие в деревню, предусмотрительно присоединились к празднику и воспользовались бесплатным пивом. — Ты шутишь? — отозвалась ему Пенси. — Импульсивность и сдерживаемая ярость, конечно, делают из них отличных весельчаков, — сказала она, следя глазами за Симусом Финниганом, который неуверенно тащил поднос с напитками к своему столику. Драко тем временем мысленно считал минуты, прошедшие с тех пор, как Гермиона ушла из паба с Уизли, и скрипел зубами, пытаясь удержаться на стуле. Он знал, как важна для нее его дружба. Он должен был доверять ей, дать ей свободу действий. Драко попытался сосредоточиться на двоих, сидящих с ним за столом, надеясь отвлечься хотя бы на несколько минут. — Вы двое собираетесь объяснить, что вы здесь делаете? — спросил он нарочито провокационным тоном. — Только не заставляйте меня думать, что вас действительно заинтересовала пошловатая пьеса о святом Поттере. — Поверь мне, Драко, — ответила ему Пенси, театрально хлопая ресницами. — Я не думаю, что ты хочешь знать. — О, — вмешался Тео, который не переставал нервно оглядываться по сторонам с тех пор, как они ступили на порог деревни. — Ты совсем не хочешь. Драко нахмурился, размышляя, стоит ли продолжать эту тему. — Но на всякий случай, если тебя интересуют подробности… — Голос Пенси замер на последнем слове, так как ее глаза сфокусировались на чем-то вдалеке. Она быстро обменялась взглядом с Тео, и, не сказав блондину никаких подробностей, они резко встали и направились к задней части клуба. Драко даже не успел задать вопросы: они ушли так быстро, что он только успел увидеть, как они свернули за дальний угол, вместе с одним из многих рыжеволосых, присутствовавших там в тот вечер. Несколько секунд он стоял неподвижно, размышляя о том, что только что увидел. Тео был прав. Ему совсем не хотелось знать. Чувствуя себя как рыба в воде, сидя за столиком в одиночестве, и не имея больше причин оставаться там, учитывая отсутствие Гермионы, он осушил последний глоток пива, оставшийся в его стакане, и, схватив мантию, направился к выходу из паба, намереваясь прогуляться. Пробираясь сквозь толпу к главному входу, он краем глаза уловил знакомый светлый ореол. Он внезапно остановился и медленно повернул голову. Драко все правильно увидел: там была его мать. Она держала на руках ребенка с точно таким же цветом волос. Он несколько раз моргнул, боясь, что у него галлюцинации. В тот момент, когда он уже начал думать, что Тео подмешал ему в пиво какое — то странное зелье, его мать подняла глаза от ребенка, которого держала на руках, и встретилась с ним взглядом в противоположном конце комнаты. Драко попытался изобразить удивление. Нарцисса передала ребенка женщине рядом с ней: высокая, худая, длинные каштановые волосы и точно такие же голубые глаза, как у его матери. Андромеда. — Драко, — сказала Нарцисса, потянувшись к нему, ее голос был едва слышен над царящим здесь грохотом. — Мне нужно многое тебе сказать. Не хочешь прогуляться? Невероятный и растерянный, он последовал за женщиной из клуба и позволил ей увлечь себя на прогулку по деревне, пока она рассказывала о том, что произошло за последние несколько недель. — Мне искренне жаль, что тебе пришлось пройти через это, Драко, — наконец сказала она прерывающимся голосом. — Я не думала, что Люциус зайдет так далеко. Я обещала себе, что дам ему последний шанс, я думала, что на этот раз он наконец-то изменится, — она покачала головой, опустив взгляд. — Но я была такой глупой. Драко молчал. Ему хотелось сказать так много, что он не знал, с чего начать. Его мать схватила его за руку. — Я собираюсь развестись, — сказала она с убежденностью человека, долгое время обдумывавшего столь радикальное решение. — Я знаю, что это будет означать для тебя, но я несколько недель тайно работала с аврорами, чтобы помочь им собрать необходимые доказательства. Твой отец заплатит за то, что сделал, и когда мы представим все доказательства Винзегамоту, твое наследство останется нетронутым, и ты не потеряешь ни одного галеона. Драко в ответ сжал руку, встретившись взглядом с яркими глазами Нарциссы. — Мне все равно, — воскликнул он. — Мне плевать на наследство. Затем он обнял ее, пытаясь передать в этом жесте все то, что не мог выразить словами. Он думал, что потерял их обоих, что у него больше нет семьи. Его не волновало имя, деньги, престиж или репутация. Он все еще мог рассчитывать на свою мать, и это было все, что имело значение. Все остальное могло подождать. Ослабив объятия, Нарцисса нежно погладила его лицо одной рукой. — Ты хороший человек, Драко. Мимо них прошли два подвыпивших и пошатывающихся студента, направляясь в сторону замка. Это зрелище, а также солнце на грани захода, вернуло Драко к реальности. — Но что ты здесь делаешь? — спросил он, наклонив голову в сторону паба. — Это была… — Да, Андромеда, — кивнула Нарцисса, ее тонкие черты лица исказились в печальном выражении. — Я связалась с ней после окончания войны, после того, что произошло, — они смотрели друг на друга, и имя Беллатрисы, словно дементор, висело в воздухе над их головами. Затем женщина рассказала ему историю, которую он слышал постоянно. Время шло быстро, когда на деревню опустилась ночь, а Нарцисса Малфой вспоминала события своего отрочества и свою потерянную, а затем найденную сестру. — В то время я была молода и наивна, и я потеряла свою сестру из-за того, во что была убеждена, что верю, — печаль в ее голосе сменилась решимостью и стойкостью. — Я не собираюсь повторять ту же ошибку.***
Следующие несколько часов Гермиона и Рон провели, погрузившись в воспоминания о прошлых приключениях, смахнув пыль со старых воспоминаний и посмеявшись над многими своими злоключениями. Гермиона поняла, что они много ходили, заметив внезапное ощущение тяжести в ногах. — И с самым серьезным выражением лица, которое я когда-либо видел, Гарри буквально ответил: — Не нужно называть меня сэр, профессор… — он замер, обернувшись к девушке, которая перестала идти. — Гермиона, все в порядке? — Да, — ответила она, оглядывая темную тропинку, на которую они случайно забрели. — Может, нам стоит вернуться, уже поздно. — Да, — кивнул рыжий, обойдя ее с фланга и возобновив анекдоты о прошлых годах. Однако для Гермионы обратный путь оказался куда менее веселым и беззаботным, чем дорога наружу. Может быть, дело было в тревожном тусклом освещении тропинки, или в ледяном ветре, который, казалось, внезапно поднялся, или в чрезмерной тишине, царившей вокруг: у нее было ощущение, что что-то не так. Нехорошее предчувствие без предупреждения поселилось у нее под кожей, не позволяя сосредоточиться на рассказах друга. Вместо этого она сосредоточилась на шуме ветра и звуке их шагов по тропинке. Что-то было не так. Хлоп-хлоп. Хлоп-хлоп. Хлоп. Хлоп. Она резко остановилась, повернулась и протянула свою палочку к пустой улице. Но это было не так. Они были не одни: кто-то шел за ними. — Гермиона, что… Она не обращала внимания на Рона, делая шаг вперед. — Ревелио, — крикнула она в никуда. Перед их глазами материализовалась фигура грузного, грубоватого на вид мужчины. Прежде чем она успела придумать заклинание для защиты, мужчина бросился на нее с небывалой скоростью. Он повалил ее на землю, запустив свои склизкие, грязные пальцы в ее кудри. Гермиона боролась, не в силах пошевелиться под тяжестью его тела. Но кошмар, к счастью, закончился так же быстро, как и начался. Крик. Красный свет. Его тело отбросило назад, и Гермиона на мгновение уставилась в звездное небо, прежде чем встревоженное лицо Рона заслонило ей обзор. — Ты в порядке? — спросил рыжий, обняв ее и убедившись, что она не пострадала. Ее сознание быстро восстановило связь с реальностью. Дикий шум раздался у нее за спиной. Она обернулась: Драко был там, лежа на теле мужчины, лицо которого теперь превратилось в кровавое месиво. — Малфой, остановись! — крикнул Рон, поднимаясь на ноги. Но его слова не возымели никакого эффекта. — Прекрати, — повторил рыжий, неудержимо продолжающему молотить кулаками по лежащему на земле бессознательному мужчине. — Драко, — прошептала Гермиона, тяжело дыша, ее сердце все еще бешено колотилось. При звуке ее голоса слизеринец наконец остановился. Он отпрянул от бессознательного тела, подбежал к Гермионе и заключил ее в объятия. Рон обездвижил мужчину серией заклинаний. Остальное произошло быстрее, чем когда-либо: Гарри был там, вместе с командой авроров и Макгонагалл, которая присоединилась к празднованию в — Трех метлах. — В Хогвартс они вернулись в молчании. Веселость и энтузиазм, которые были характерны для предыдущих часов, внезапно растворились, исчезли. Драко был напряжен и молчалив, он шел медленно, обхватив одной рукой свою палочку, а другая лежала на плече Гермионы. Гермиона чувствовала себя крайне неуютно: всеобщая опаска только усугубляла ситуацию. Ей это было не нужно, она не хотела чувствовать себя в центре внимания. Она знала, что произошло. Она знала, почему это произошло. И Драко тоже знал. Может быть, они все знали. — Гермиона, — сказала Макгонагалл, заставив всех покинуть школу и дав ей минуту передышки. — Помфри придет навестить тебя, чтобы убедиться, что ты в порядке. — Нет, пожалуйста, — настаивала она, когда Драко рядом с ней напрягся, как скрипичная струна. — Я в порядке, правда. — У тебя может быть внутреннее кровотечение. — Я в порядке, — настаивала девушка, усталость была заметна в ее голосе. — Мне просто нужно принять душ и выпить горячего чая. — Хорошо, — ответила Макгонагалл, поправляя очки на лице. — Я попрошу эльфов доставить его прямо в вашу общую комнату. Кивнув, не имея сил возразить, девушка в полном молчании пошла с Драко в сторону общежития. Она просто хотела избавиться от неприятного инцидента, сделать вид, что ничего не произошло, и вернуть хотя бы немного энтузиазма и радости, которые были присущи этому дню. Она проскользнула в душ, надеясь, что Драко решит присоединиться к ней, но этого не произошло. Она позволила горячей воде расслабить ее мышцы и снять все накопившееся в них напряжение. Когда она надела пижаму и вернулась в общую комнату, Драко все еще стоял в дверях, где она его оставила, а на столе стоял дымящийся чайник. Он пристально смотрел на нее: она как ни в чем не бывало наливала себе чай, а внутри него бушевала буря. Возможно, это была самая страшная буря, которая когда-либо проходила через его нервные окончания. Гермиона чувствовала взгляд Драко на своей спине, но не могла найти в себе смелости обернуться. Она знала, что стоит ей встретить его взгляд, как она взорвется. А она не хотела этого делать. Гермиона так устала от споров. Схватив чашку с дымящимся чаем, она села на диван, в тщетной надежде, что маленький театр, который она устроила, чтобы выглядеть расслабленной и непринужденной, будет правдоподобным. Уголком глаза она заметила, что голова Драко следит за каждым ее движением, в то время как его ноги оставались прижатыми прямо за дверным проемом. Неужели он собирался остаться там на весь вечер? Чем он занимался? Она схватила книгу, зная, что не сможет прочитать ни слова. Девушка просто тупо смотрела на чернила перед собой, время от времени пугливо поднимая глаза. Он все еще был там. Взгляд Драко был неподвижен, словно заколдованный. У Гермионы создалось впечатление, что он смотрит не на нее, а на что-то за ее головой. Однако у нее не хватало смелости обернуться. Она не знала, что с ней происходит. Она боялась того, что происходило в голове Драко в этот момент, но в то же время ей необходимо было это выяснить. Сама того не осознавая, она подняла взгляд и посмотрела ему в глаза. И тогда она увидела это, быстро, как молния, предвещающая бурю, — искру, промелькнувшую в его радужной оболочке. Зрачки Драко сместились, пересекаясь с ее. Гермиона вздрогнула, не в силах отвести взгляд. Она оставалась неподвижной, обхватив пальцами край книги, которую держала в руке. Почувствовала, что у нее перехватило дыхание. Все вокруг стало двигаться в замедленном темпе. Он открыл рот, и она увидела, как его язык провел по контуру нижней губы. Затем, после секунды, показавшейся ей вечностью, он наконец заговорил. — Я сделаю это, — сказал он. Гермиона не могла поверить своим ушам. Она поставила чашку на журнальный столик, совершенно забыв о книге на коленях, которая упала на пол, когда она встала. Однако она не обратила на нее никакого внимания. Драко оказался перед ней в мгновение ока. Она открыла рот, чтобы заговорить, но из него не вырвалось ни слова. Неужели это действительно происходит? Почему она задыхалась? Губы Драко прильнули к ее шее. — Я так устал ждать, — воскликнул он, обхватывая ее за талию и приподнимая. Инстинктивно Гермиона обхватила его ногами и, наконец, почувствовала, как воздух ворвался в ее легкие, когда он нес ее в свою спальню. Ее сердце бешено билось. Она чувствовала себя такой испуганной и взволнованной. Холодок пробежал по каждой клеточке ее тела. Драко же, напротив, наконец-то почувствовал себя живым, адреналин, бурлящий в его жилах, не оставлял места для беспокойства, страха или чего-то еще. Все эмоции, которые он старательно подавлял несколько месяцев подряд, вырвались на поверхность. Кожа горела, а магия вибрировала. Он мог бы взорвать весь замок, если бы захотел, у него были для этого силы и власть. Но ему больше негде было быть. Он положил Гермиону на кровать, позволяя своим рукам пробежаться по мурашкам на ее ногах. Без раздумий сорвал с нее пижаму. Теперь было слишком поздно поворачивать назад. Он больше не мог сдерживать животное, которое овладевало его телом: теперь он был главным. Он уставился на ее влажные трусики. Он был голоден, он так сильно нуждался в ней. Руками, охваченными адреналином и возбуждением, он стащил с ее ног последний кусок ткани. Гермиона встала, потянулась и ухватилась за пуговицы его рубашки, начиная расстегивать их одну за другой. Драко застонал от прикосновения ее пальцев. Он схватил ее запястья, сжал их в своих руках и поцеловал костяшки пальцев. Едва замедляя ритм дыхания, он искал ее глаза. — Ты должна доверять мне, Гермиона, — сказал он. — Просто отпусти себя. Я позабочусь о тебе. Колени Гермионы, и без того слабые и искусанные, подкосились окончательно. Боже, как она любила это чувство. Это было не похоже на нее: она привыкла всегда держать себя в руках, никогда не терять бдительности. Но с Драко было так легко отпустить себя. Его прикосновения успокаивали ее, заставляли чувствовать себя в безопасности. Одного его присутствия было достаточно. Она подалась навстречу его рукам, позволяя себе упасть обратно на матрас. Возбуждение, пульсирующее между ног, заставляло ее умолять, но она сдержалась. Вместо этого она закрыла глаза и сосредоточилась на том, как руки Драко ласкают внутреннюю сторону ее бедра. Его пальцы скользили перед ее входом. — Ты всегда такая… — он замер, и Гермиона почувствовала, как его губы прильнули к ее губам, — такая мокрая для меня. — из горла Гермионы вырвался стон, за которым тут же последовало восклицание Драко. — Блять, — Гермиона услышала, как растегивается молния на его брюках. Она открыла глаза, завороженная видом его обнаженной груди. Шрам от сектумсемпры светился под тусклым светом комнаты, разделяя его живот пополам. Она не понимала, что он собирается войти в нее. Она широко открыла рот в беззвучном крике боли и удивления, когда член Драко пробился сквозь ее стенки, а ее мышцы напряглись и сжались, чтобы освободить место для него. Вес его мускулистого тела придавил ее, а его дыхание стало ласкать ее шею в том же ритме, что и его толчки. Гермиона обвила руками шею, погружая пальцы в мягкую массу его волос. Она хотела прижать его к себе. Сделай это. Она хотела умолять. Пожалуйста. Его губы нежно ласкали ее кожу, а язык снова провел по тому месту на ее шее, которое он теперь знал более чем хорошо. Это действительно происходило, он не мог в это поверить. Осознание того, что ему больше не нужно сдерживаться, заставило его сбросить все запреты. Он провел долгие месяцы, сдерживая все свои желания. Но как бы он ни старался, он так и не смог заставить их исчезнуть. Он просто похоронил их в самых темных, самых отдаленных уголках своего сознания, запер и спрятал в клетке, которую сам постоянно укреплял. Но теперь клетка была открыта, и все стены рухнули. Остались только его инстинкты, его тело и Гермиона. Ее запах был таким манящим, ее вкус таким восхитительным. — Я люблю тебя, — прошептал он ей в шею, когда они оба застонали от удовольствия. Его член продолжал неустанно входить в нее, не в силах остановиться, не в силах оторваться от ее тепла более чем на долю секунды. Он открыл глаза, тщетно пытаясь успокоить свои удары. Он уставился на то место на розовой коже Гермионы, на котором он собирался оставить свой след. — Ты готова? — спросил он, переводя взгляд на ее пухлое лицо. — Д-да, — вздохнула она. Ее губы были розовыми и блестящими, припухшими от поцелуев. Ее зрачки были двумя черными дырами, полностью расширенными. Ее руки крепко вцепились в его волосы, дергая их. — Пожалуйста, Аль.. — прикусила она губу, — Драко. Малфой, затаивший дыхание на эти короткие секунды, зарычал во всю мощь своих легких, погружаясь в нее с такой силой, что заставил ее откинуть голову на матрас. Он схватил ее запястья, вырвав их из своих волос и прижав к кровати. Зубы снова нашли ее розовую кожу, мягкую и нетронутую. Она была такой совершенной, такой чистой. И она будет его, только его. Его маленькая омега. Все тело дрожало, кожа покрылась мурашками от возбуждения. Его мозг был затуманен и сбит с толку, в тот момент он не смог бы вспомнить даже собственного имени. По выражению лица Гермионы и по тому, как ее живот прижался к нему, он понял, что она вот-вот кончит. Салазар, это было идеальное время. Да, он собирался сделать это сейчас, вот так. Он надавил на нее своим весом, создавая трение там, где, как он знал, это могло довести ее до предела блаженства. Теперь у ее тела больше не было от него секретов. Он снова вдохнул ее запах, выпустив свое дыхание на ее шею, где находился источник этого запаха. Гермиона широко открыла рот, и Драко понял, что время пришло. Он не колебался, но отпустил ее. Ему не нужно было думать, его мышцы точно знали, что делать. Зубы проникли под тонкий, хрупкий слой кожи. Из раны вытекла капля крови. Тело Гермионы взорвалось. Оргазм захлестнул ее, и всего через секунду ее охватило сильнейшее ощущение, которое она когда-либо испытывала. Это была не боль. Это было даже не удовольствие, не то, что она знала. Это был огонь. Искры на ее коже, в ее крови. Драко почувствовал, что наконец-то снова дышит после нескольких месяцев апноэ. Магия в его жилах ожила, вместе с новой силой, которую он чувствовал в себе. Он чувствовал себя непобедимым. И он был непобедим. Он действительно был непобедим. Теперь, когда он нашел свою омегу, он сделает все, чтобы защитить ее. Навсегда. Эта новая сила влилась в его кровь, как его семя влилось в нее. Убаюканная этим теплом, ощущением его семени в ней, пламенем в ее теле и разуме, медленно угасающим, Гермиона открыла глаза. Она встретила взгляд Драко, его пристальный и потерянный в обожании. Девушка улыбнулась. Она чувствовала себя такой счастливой, такой умиротворенной. Гермиона была в правильном месте, на своем месте в этом мире. Он слегка приоткрыл рот, его дыхание все еще было тяжелым, их тела были полностью покрыты потом. Малфой чуть опустил взгляд, поймав след единственной капли крови, скатившейся по ее груди с шеи. Улыбка на ее лице смягчилась, и она снова встретила взгляд Драко, который смотрел на нее, испуганный и зачарованный одновременно. Его руки, как она заметила, дрожали. — Итак, — задыхалась она, — теперь мы… Слова пропали из ее рта. Мысль о том, что она разделит с ним остаток жизни, начала рационально укладываться в ее сознании. Теперь это было реальностью. Это больше не было просто разговором, идеей или гипотезой. Это была реальность. Она чувствовала себя счастливой и взволнованной как никогда. Драко, казалось, почувствовал ее эмоции, и улыбка едва заметно изогнула уголки его рта, прежде чем его губы разошлись в почти неслышном шепоте. — Связаны.