To the Horizon

Леви отвёз свой новый отряд в коттедж, расположенный далеко от штаб-квартиры... где-то на востоке за стеной Роза? В группе не знали точно. Всё, что им было известно, это то, что он был отдалённым, ближайшее здание находилось за много миль от него, вниз по спокойной реке, которая протекала мимо здания. Три спальни, две ванные комнаты, маленькая кухня и гостиная. Было ощущение, что во всех комнатах потолки немного низковатые, а дверные проёмы немного узкие. Через окна сквозило. Освещение было тусклым. И стены, должно быть, были сделаны из бумаги, потому что каждый звук в доме был хорошо слышен. — Добро пожаловать в Спецназ, — сухо сказал Леви, когда они подъехали. — Поставьте лошадей в конюшню и размещайтесь. Элд и Петра в одну комнату, Гюнтер и Ауруо в другую. Могло показаться, что это будет не просто, так как сарай для лошадей был больше чем сам коттедж. — Добро пожаловать домой. В течение следующих девяти месяцев тренировок, отряд Леви жил в этом коттедже, который в итоге получил прозвище Адский дом. Леви поднимал их до рассвета и укладывал в постель далеко затемно каждый день, без выходных. Забег на шесть миль каждое утро (за исключением выходных, когда было десять), тот кто прибегал последним, бежал ещё одну милю. Маневрирование на УПМ в темноте, когда трудно ориентироваться. Рукопашный бой. Рукопашный бой с привязанной рукой. Двое на одного. Трое на одного. Первая помощь. Навыки выживания. Подтягивания, отжимания, скручивания до хруста в костях, во всех убийственных комбинациях, какие только мог придумать Леви. Тренировка, тренировка, тренировка. И, конечно же, уборка. Он отправлял их в лес, где они должны были самостоятельно жить три дня без снаряжения и без всякой помощи. Он гонял их на лошадях по кругу с препятствиями, что требовало умения одновременно оценивать множество факторов. Он утежелял их клинки и привязывал к ногам мешки с песком для многократных упражнений. После каждой тренировки с УПМ газовые баллоны взвешивались и тот, кто использовал больше газа по соотношению к весу тела, должен был пробежать милю, в наказание за свою неумелость. Если кто-то из них допускал серьёзную ошибку, наказывали всех. Всё это время они учились жить вместе. Каждый в конечном итоге действовал на нервы кому-либо из группы (да, даже Элд мог раздражать) , в самых различных вариантах. И им пришлось с этим смириться. Они делили одну ванную комнату на четверых, тогда как Леви получил другую в своё полное распоряжение и это был кошмар. И все они, все до единого, в конце концов не выдержали. — Я не думал, что подготовка разведчика превратится в психологическую пытку, — сказал Гюнтер, вытирая нос. Совершенно измотанный, он потерял над собой контроль во время ужина и разбросав кое-какие вещи, убежал в лес. Элду и Петре пришлось заняться им, пока Ауруо наводил порядок. — Обычно так не бывает, — сказал ему Элд. — Это особый случай. — Мне от этого не легче. В тот день, во время тренировки, Гюнтер не справился со сложным совместным маневрированием на УПM и всем четверым пришлось делать дополнительные пробежки. Все в Отряде были недовольны, но пытались это скрыть, потому что знали, что он старается изо всех сил. Гюнтер всё ещё чувствовал их осуждение, когда они тащились ночью обратно в дом. А потом, когда он готовил для всех поесть, случайно сжёг овощи, запекавшиеся на противне и швырнул противнем в стену. — Ты отлично справляешься, Гюнт, — успокаивающе сказала Петра. — Я всё равно ненавижу ореховую тыкву. — Да. У нас тоже вчера вечером сгорела часть картошки, — добавил Элд. — Я ненавижу всё это, — сказал Гюнтер, опустив голову на колени с тяжёлым судорожным вздохом. — Я ненавижу всё это. Я ненавижу быть здесь. Я ненавижу разведчиков. Я ненавижу всё это, я ненавижу всё это, я... — Чёрт возьми, Ауруо, может быть, если бы ты вытащил голову из своей задницы, мы бы закончили упражнение! , — сорвался Элд. Гюнтер и Петра, стоявшие в стороне, едва сдерживались. — Ну, может быть, если бы ты тогда правильно распределил свой вес, мне не пришлось бы менять позицию! , — огрызнулся Ауруо. На тренировке, пытаясь помочь Элду, (или нанести последний удар, в зависимости от того, как на это посмотреть) он сместился из своей зоны; это закончилось падением на землю, руганью и ушибами. — Нет, ты сделал это, потому что ты эгоцентричный засранец! Ты не можешь сражаться с Титанами в одиночку, Ауруо! — Блядь, тогда, помог бы мне, Элд! Ты сегодня сидел на заднице и просто смотрел! — Прекращай вести себя как ребёнок, чёрт возьми. — Я и ЕСТЬ ребёнок! , — закричал Ауруо. — Мне четырнадцать! Я грёбаный ребёнок-солдат, я попал в этот ад, потому что мне нужно было, что-то есть! Я должен ходить в школу! А не месяц за месяцем бороться за свою жизнь. Я не хочу быть здесь! Я ни о чём таком не просил! Его голос сорвался на последнем слове, и он смущённо отвернулся. Но Элд не был настроен кого-либо жалеть. Он повалил Ауруо на землю, едва увернувшись от удара в челюсть. — Большое, блядь, дело! Мы все грёбаные подростки, ты, что не понимаешь здесь каждый многое потерял. Все отказались от своего детства, чтобы быть здесь, ты же знаешь! Ты не один такой! Мы тоже это сделали и разве мы ведём себя как... , — но Элд и сам не выдержал. — Разве мы ведём себя как глупые... Его голос снова дрогнул, и он тоже отвернулся, чтобы скрыть слёзы. Они разошлись в разные стороны и не разговаривали весь остаток вечера и весь следующий день. Но Элд помог Ауруо помыть посуду, хотя была не его очередь, а Ауруо сам подмёл полы, дав Элду поспать. — Я убью её. Это точно, — сказал Гюнтер, врываясь на кухню и отбрасывая своё снаряжение сторону. — Под ней, я надеюсь, ты не подразумеваешь нашу лошадь Спирит, — съязвил Ауруо, но увидев страдальческое выражение на лице Гюнтера, остановился. — Что случилось? Но Ауруо и Элду не пришлось ждать ответа Гюнтера, потому что ворвалась Петра с лицом таким же красным, как и её волосы. — Гюнтер, ты слишком остро реагируешь. Как обычно, — сказала она, также сбрасывая плащ и куртку на пол у входа. — Я же сказала, что мне жаль! — Извини, если я придерживаюсь стандартов, когда речь идёт о том, чтобы быть хорошим солдатом! , — парировал он. — Прости, что я осмелился надеяться, что ты поднимешься сама! Каждое упражнение ты делала всё хуже и хуже! Ты потеряла хватку! Несколько упражнений они выполняли в парах, Гюнтер и Петра были последними, кто проходил трассу. Очевидно, во время этого что - то пошло не так. — Мне очень жаль! Это моя вина! Люди постоянно совершают глупые ошибки, — взмолилась Петра. — Здесь нет места ошибкам! , — выпалил в ответ Гюнтер. — Если бы мы были за стенами и ты повела бы себя так, как сегодня, я был бы мёртв. Мёртв! — Я же говорю, что мне жаль! — Ты хочешь, чтобы один из нас погиб? Ты, этого хочешь? — Нет, конечно, н ... — ТОГДА ДЕЛАЙ ЛУЧШЕ! Гюнтер в отчаянии пнул стул и Петра, всем своим маленьким телом, прижалась к стене. — Я пытаюсь. Я стараюсь изо всех сил. Ты думаешь, я снова хочу видеть, смерть моих друзей? Ты думаешь, мне всё равно или я не знаю, каковы ставки? Да пошёл ты. Я отдаю всё! У неё потекли слёзы и Петра оказалась в тёплых объятиях Элда. —Я делаю всё, что в моих силах. Я пытаюсь, — сказала она сквозь плач. — Я знаю, малышка, — прошептал Элд. — Я знаю. Гюнтер смутившись из-за того, что довёл своего товарища по отряду до слёз, вышел из дома, вдохнуть свежего воздуха. Позднее, в этот же вечер он пробормотал Петре “прости” и так они учились двигаться дальше. И дальше… Они также учились доверять друг другу. Знание сильных и слабых сторон, своих товарищей, помогало им прикрывать их на поле боя. Они были не просто единым телом, где каждый был частью целого, смертоносной машиной… У них было одно сердце и боль одного было болью для всех. Они научились быть открытыми. Не просто надеяться, что кто-то прикроет их спину в схватке с Титаном... но уметь быть искренними. Твёрдо веря, что другой поймёт. Утешит. Или, по крайней мере, будет нести это бремя вместе с тобой. — Не думаю, что я гожусь для этого отряда, — глядя на свои мозолистые ладони буркнул Гюнтер, избегая внимательного взгляда Ауруо. — Я недостаточно хорош. Леви сделал неправильный выбор. — Вовсе нет. — Я не так хорош, как другие. Я не убил столько Титанов. Я медлительный. Я не такой сообразительный. Я.. — ...Именно там, где должен быть, — мягко сказал Ауруо, обнимая Гюнтера за плечи. — Я очень скучаю по дому. Я хочу домой, — сказала Петра Элду на закате солнца,когда они оба стояли прислонившись к дереву. — Мне не следовало бросать свою семью. Я нужна своему отцу. Я нужна моей сестре. Я только вызываю у них тревогу и беспокойство, находясь в корпусе, а не гордость. Почему я такая эгоистка?! Почему я предпочла собственные желания душевному благополучию своей семьи?! Они там дома, сейчас переживают. Каждый месяц мой отец не может есть всю ту неделю когда я в экспедиции. Он лежит в постели, скованный страхом. И всё из-за меня. Из-за моего эгоистичного выбора. Элд позволил Петре высказаться, зная по опыту, что иногда люди не просят помощи, а хотят, чтобы их просто выслушали. Петра ушла воспоминания и снова оказалась в своей прежней комнате в кругу семьи, после этого ей стало легче и она решила остаться. Гюнтер мог дать практический совет. Элд обладал житейской мудростью и всегда был готов поддержать. Ауруо умел слушать. А Петра связывала их всех вместе. Выкованные в огне, они стали единым целым. По мере того как недели тренировок сменялись месяцами , изолированный Адский Дом превратился из склада боеприпасов, укрытия и боксерского ринга в дом. Не осознавая, что происходит, четверо солдат научились любить друг друга. И они знали, не произнося это вслух, что всегда готовы умереть друг за друга, если до этого дойдёт. Что, выбирая между мучительной смертью внутри Титана и гибелью друга, они каждый раз без сомнения выберут Титана. И это правильно. Время это подтвердит.