***
Петра провела часы после ампутации в оцепенении, реальность смешивалась с кошмарными видениями. Боль – это было единственное, что она осознавала. Её мир был заполнен болью. Боль, придвинула стул и села у её импровизированной кровати. Боль, как навязчивый гость, не желала уходить. Боль, женилась на её сестре и вошла в семью. Воздух вокруг них был пропитан запахом запёкшейся, несвежей крови, к которому примешивались, запахи железа и гниющей плоти. Ауруо тщательно всё вычистил, но то, что здесь произошло, останется навсегда... теперь оно стало частью этого места. Жестоко, но её отрубленная конечность лежала открыто в хижине, привлекая мух, как протухший кусок мяса. — Закопай её. Закопай её, пожалуйста, — умоляла Ауруо Петра, вид этой ноги преследовал её. — Я не могу. Это будет... Прагматизм не помог и Ауруо почувствовал тошноту. — Это отвлечёт от нас Титанов, когда мы уйдём, — пробормотал он, поднимая её. — Мы провели здесь слишком много времени. Нам нужно двигаться. — Нет, не надо. Пожалуйста. Её ослепляла вспышка боли, всякий раз когда он делал шаг, это был ритмичный ад. — Так надо, Петра. Прости меня. И они покинули хижину. Он спотыкался и несколько раз чуть не уронил её, еле волоча ноги, отяжелевшие после перенесённой менее чем за месяц второй серьёзной травмы головы. Однажды, подвернув ногу на какой-то неровности, он всё-таки упал, опрокинув её на траву. — Чёрт, с тобой всё в порядке? Чёрт, — закричал он, схватившись за лодыжку. С ней всё было не в порядке, но она сказала ему, что в порядке, чтобы он мог найти в себе силы встать. Они оба притворялись ради друг для друга. Почти каждое второе слово было ругательством. Спина у него была мокрой и скользкой от пота, поэтому чтобы удержаться, ей приходилось, обхватывая его руками, изо всех сил вцепляться ему в израненную грудь. Не прошло и полдня, как они были вынуждены остановиться. — Ничего не выйдет, Ауруо, — сказала она, когда, прислонившись к дереву, оба отдыхали, наблюдая за тем, как солнце скрывается за верхушками деревьев в долине. — Чёрт возьми, это не так. Я лучший в отряде Леви. Я смогу донести тебя до дому. — Лучший, после меня, — попыталась пошутить она, но стиснула зубы, когда очередная волна огня обрушилась на её культи. — Смотря, как считать. — Хм, и то верно. Ну, если оценивать по количеству убитых Титанов в одиночку и в команде, ты всё равно второй после меня. А если давать оценку твоей личности, то ты вообще последний дохляк. Ауруо издал грустный смешок, но она видела, что он изо всех сил старался не заснуть. Сходив на берег реки, он вернулся с какими-то грязными кореньями, которые они ели в основном для того, чтобы было чем заняться. Когда он ел, Петра заметила, что его руки дрожат от усталости, а лодыжка сильно опухла и плохо выглядела. Его лицо было испещрено множеством мелких порезов и ссадин, это было заметно, хотя он и отвернулся от неё. Рубашка у него насквозь пропиталась кровью. Они оба держались из последних сил. — Мне очень жаль, что всё так вышло, Ауруо. Изнутри её переполняли слёзы отчаяния. Он улыбнулся, закрыв глаза. — Не извиняйся. Ты же не сама отгрызла себе ноги. — Без меня ты бы лёгко добрался до стены. У тебя был бы шанс,— всхлипнула она. — А теперь у нас нет даже снаряжения УПМ. Что было правдой: последние остатки газа были израсходованы в смертельной схватке с Титаном у убежища. — Эй, у нас всё ещё есть реальный шанс. Во-первых, ты стала легче. — Неподходящий момент. Он услышал боль в её голосе и с большим трудом повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза. Ему показалось, что у неё их несколько. — Слушай меня Петра. Мы собираемся вернуться домой. Живыми. Мы оба. Она не хотела встречаться с ним взглядом, поэтому просто печально кивнула, глядя в землю. — Я не капитан. Так что это будет нелегко. Но вместе мы справимся, ясно? — Ясно, — прошептала Петра. Затем, когда испытываемая ею боль сделала бессмысленными все запреты, она пробормотала: "Мне не нужен Леви. Это не значит, что я хочу, чтобы ты здесь мучился. Но я рада, что со мной рядом именно ты." Его глаза потеплели и она почувствовала себя счастливой, от того, что хоть раз смогла сказать правильные, честные слова. — Теперь мне определённо придётся жить, — сказал Ауруо, весь просияв. — Чтобы я мог дома всем рассказать, что ты наконец-то сделала мне комплимент. — Я делаю тебе комплименты! Несмотря на все свои увечья, у Петры хватило сил возмутиться этим обвинением. Она могла быть безногой и умирающей, но внутри, какая-то часть её всегда была готова к хорошему спору с Ауруо. — На самом деле я часто делаю тебе комплименты! — Когда? — Ну… Я не знаю. Помимо убийства Титанов, ещё одна моя постоянная работа – держать в узде твоё эго. Так что не вини меня, если их не так много, как тебе хотелось бы. — Хм. Отговорки. Подними бедро. Руки у Ауруо дрожали, но полагаясь на мышечную память, он всё-таки смог промыть раны Петры и перевязать их чистыми полосками своего давно убитого солдатского плаща. Она изо всех сил старалась не сопротивляться. — Ты сейчас такая маленькая, — устало сказал ей Ауруо. — Опять неподходящий момент? — Да, придурок. Сделав Петре перевязку, Ауруо снял пропитанную кровью рубашку и посмотрел на лабиринт из порезов и участков содранной кожи на своём истощённом теле. Глядя на него, Петра вспоминала о той ситуации в которой они оказались, забывая о своих фантомных болях: его рёбра можно было легко пересчитать, а с бёдер, похожих на руль, сползали штаны, которые стали велики. На его теле везде были следы крови. Он так отличался от того худощавого, но сильного солдата, которого она помнила, того кто изо дня в день, во всех битвах, сражался бок о бок с ней. — Ты пялишься на меня, — с ухмылкой заметил Ауруо, готовя спиртовой раствор для обработки ран. — Очарована? Возбуждена? — Напугана, — сказала Петра. — Не самое худшее, что я слышал. Он вылил раствор на тряпку и морщась начал счищать грязь и запёкшуюся кровь, а затем наложил небольшие пластыри на порезы, которые выглядели хуже всего. — Теперь лодыжка. Только не слишком возбуждайся. — Не собираюсь. Его левая нога, была ещё в более плохом состоянии: сильно опухшая, тёмно-фиолетовая, покрытая сетью красных прожилок и похоже там имело место сильное растяжение/перелом/или что-то похуже. Ауруо коснулся своей, похожей на дирижабль лодыжки и сильно сдавил, стараясь представить себе расположение костей под кожей и размышляя над тем, как бы так наложить на них шину, чтобы хватило на десятки миль предстоящего пути. — Как ты ходишь на этой штуке? — вслух поинтересовалась Петра. — С трудом. — Это очень больно? — Да не так уж. Его пальцы нащупали особенно болезненное место и он поморщился, тем самым опровергая своё утверждение. — Всё в порядке, Петра. Это нужно сделать. Я просто должен оценить состояние ноги, прежде чем мы ляжем спать, вот и всё. — Ты реально доканал свою лодыжку. — Признаюсь, я тоже от этого не восторге. — Держу пари, мой вес не облегчает ситуацию, — заключила она. Затем лёгкое шутливое настроение растаяло в ночи и она вспомнила ампутацию, его, распростёртого на траве, без сознания, в луже собственной крови. Они на мгновение могли притвориться, что оказались дома и заняты своими привычными препирательствами, но воспоминания о недавно пережитой смертельной опасности были ещё слишком свежи и отчётливы, чтобы их можно было игнорировать. — Ауруо, серьёзно. Ничего не выйдет, — повторила она. — Нам нужно придумать, что-то другое. Тебе тоже необходим отдых. — Ха. — Я серьёзно! — Я не устал, — сказал он, испытывая самую сильную усталость, которую когда-либо чувствовал в своей жизни. — Но твоя нога... — Какая альтернатива, Петра? Если ты действительно хочешь, чтобы я отдохнул – могу выкопать хорошую яму, для нашей могилы, только скажи. Слова прозвучали резче, чем предполагалось, поскольку Ауруо только что надавил пальцем в особенно повреждённое место на внутренней стороне лодыжки, когда продолжил накладывать повязку. Он увидел, как Петра заплакала. — Чёрт. Я шучу! Я шучу! — Нет, не шутишь. — Мы не умрём здесь. Чем больше он об этом говорил, тем меньше был в этом уверен. — Ты должен оставить меня. Так было бы намного проще. Она сказала вслух то, о чём думала с того момента, как на неё опустился его раскаленный меч. То, что понимала с самого начала их пути. Лицо Ауруо помрачнело, с него начисто стёрлись все остатки иронии. — Петра... — Я думала об этом перед ампутацией, — призналась она. — И особенно после. Я буквально мёртвый груз. — Пожалуйста, не говори так. Потому что это неправда. — Я серьёзно! — Я тоже! Теперь, несмотря на то, что Ауруо чувствовал себя измученным и беспомощным, он начал злиться. — Ещё до вступления в Отряд Леви, когда все кого мы знали погибли, нами было дано обещание. Ты была там. И я там был. Мы дали слово. А разведчики держат своё грёбаное слово, ясно? Я не оставлю тебя. Меня бесят такие разговоры, потому что эта тема не подлежит обсуждению! Хотя Петре было очень плохо и она совсем отчаялась, её тоже начинало это злить. — Ты снова пытаешься заткнуть мне рот! Почему ты не хочешь хотя бы всё это обдумать? Сегодня мы едва преодолели семь миль. Несмотря на все твои усилия, я неизбежно подхвачу инфекцию и в конце концов умру. Находится рядом со мной, делая себя тем самым более уязвимым – это значит просто дать Титану более сытный обед. — Это, — вскипел Ауруо, — именно те слова, за которые ты пыталась ударить Дениз. — Это неправда! — Нет, это правда! — Я хотела ударить Дениз, — сказала Петра сквозь стиснутые зубы, — потому что она дура, которая оскорбила тебя и хотела, чтобы я вышла замуж за отвратительного женоненавистника. А вот это, — Петра указала на свои забинтованные коленные чашечки, — уже совершенно другое! — Это не так! — Ауруо воздел руки к небу. — Господи Петра, ты видимо считаешь, что тут только либо так, либо так. Что с тобой я не выживу, хотя на самом деле нет ничего более далекого от истины! Твоя тётя повела себя, как последнее дерьмо, сказав, что ты пожертвовала своей будущей семьёй. А теперь и ты ведёшь себя, как полная дура, потому что веришь, будто я обречён, если останусь с тобой. Это чушь собачья! Разговор окончен. — Какая будущая семья? Признай Ауруо, мы оба понимаем, что мне не выкарабкаться. А вот ты всё ещё можешь стать отцом, как и мечтал! — Я не могу! — Почему? Титан тебе кое-что откусил, а я этого не увидела? — Не стал бы... я не хочу... я не могу! Он выглядел таким несчастным, каким она никогда его не видела. — И даже если бы мог… Как мне потом смотреть в лицо своему ребёнку, зная, что оставил тебя умирать? — Ну, а как насчёт твоей семьи? — Не понял? По его тону Петра догадалась, что Ауруо был удивлён тому, в какую сторону она повернула разговор. — Ты не думаешь, что твоя семья хочет снова тебя увидеть? Петра знала, что это именно то, чем она может его затронуть, если есть вообще хоть какой-то шанс, что он её услышит. Ауруо тоже это знал. Его голос упал, в нём звучала мольба. — Петра, не надо. — Твоя мама. Твой отец. — Господи, чёрт возьми, прекрати... — Бенджи. Кармен. Этан. Стром. Петра бросила на него очень выразительный взгляд. — Финн. — Какого чёрта, Петра... — Ты никогда больше их не увидишь, если будешь и дальше тащить меня на себе, — возразила Петра. — Они никогда не узнают, что с тобой случилось. Ты никогда не вернёшься домой, потому что тебе ни за что не удастся добраться туда со мной на спине, ты же знаешь! — Значит, я не вернусь вообще! Эти слова заставили её замолчать. Ничего не сказав, Петра вся сникла и начала плакать. Ауруо казалось бы победил в споре, но это была Пиррова победа; они каким-то образом оба проиграли. Петра плакала навзрыд, не имея сил возразить, слёзы текли по её лицу, оставляя две чистые полоски, словно дорожки. Ауруо придвинулся так, чтобы быть ближе к ней. — Извини. Давай больше не будем ссориться. Прости меня. Конечно, мы вернёмся домой. Конечно, мы справимся. Если ему удастся сказать это так, чтобы Петра поверила, то тогда возможно, он тоже поверит. — Я не хочу, чтобы ты умирал. — Я не умру. И ты не умрёшь. Я же сказал, мы сможем это сделать... вместе. Только так. — Ты не уйдёшь? — Никогда, — сказал он. И отдал честь. Петра почувствовала пустоту внутри, так как знала, что он говорит серьёзно. Пытаясь собраться, она дернула себя за ухо и оказалась в объятиях Ауруо; Петра ощутила прикосновение его ледяного тела и выпирающих от худобы костей. Она умирала, но и он тоже. — Хорошо, пусть так, — решила для себя Петра. — Ты так сказала, словно это совсем не хорошо. — Я тебя услышала. Эту тему больше обсуждать не буду. Этой полуправды ей оказалось достаточно, чтобы скрыть свою недомолвку от Ауруо, который уже несколько часов боролся со сном. — Спасибо. Давай просто ляжем спать, ладно? — Ладно. — Нам есть ради чего стремится домой. Ты снова всех увидишь. — Мы устроим вечеринку — И когда мы вернёмся домой, я расскажу всем, что в бреду ты начала выставлять оценки задницам всех разведчиков. Это тоже обещание. — Послушай Ауруо, у Эрвина отличный упругий зад, от которого могут отскакивать монетки. Зачем отрицать факты? Он улыбнулся, удовлетворённый её ответом и быстро заснул.***
Она подождала, пока не услышала, что его дыхание выровнялось. Петре потребовалось некоторое время, чтобы хорошенько рассмотреть его, пока её изучающий взгляд медленно скользил по телу спящего Ауруо от головы к ногам. Он выглядел моложе, когда спал, как будто военные тяготы и Титаны были просто кошмаром и только сон возвращал его в реальность. Внимательно приглядевшись, Петра всё ещё могла увидеть того кадета, с которым тренировалась более десяти лет назад... прошло столько лет, а он всё также спал на боку. Ей так хотелось, чтобы меньше времени было потрачено на ссоры с ним... Любые препирательства или обиды казались теперь такими незначительными. Когда он начал дрожать, Петра сняла с себя плащ и накинула на него. Как жаль, что они не выпили перед экспедицией. Видишь, как всё обернулось, Ауруо? Но несмотря на такой финал, Петра испытывала умиротворение от того, что Ауруо остался цел. Каким-то чудом он всё ещё был жив и значит она справилась. Итак, следующий шаг был прост. Ауруо никогда и ни за что не оставил бы её добровольно. Это было самое простое решение... настолько простое, что его и решением-то назвать было нельзя. В дневнике Гюнтера, Петра быстро нацарапала записку, рассчитывая, что Ауруо прочтёт её. Она не плакала. — Спасибо, придурок. Ты самый лучший, — прошептала она, стыдясь того, что у неё не хватило духа сказать это ему, когда он бодорствовал. Больше всего на свете ей хотелось запустить пальцы в завитки его пепельных волос, но она боялась, что он проснётся, так что это было единственное дело, оставшееся незавершённым. Петре хотелось провести ещё один день рядом с ним, впитывая в себя множество трогательных деталей его облика, но она знала, что время не ждёт и ей надо было уходить, как можно скорее, чтобы у него появился шанс. Она сняла шины и бинты, которые он только что аккуратно наложил, разделась и поползла к берегу реки. Если я скажу тебе, что один из твоих друзей тяжело ранен и не ясно выживет он или нет... Если я скажу тебе, что попытка спасти его взяв с собой, подвергнет других разведчиков большому риску на поле боя, ты бы оставила его? Вопрос Ханджи эхом отозвался в голове Петры и её сердце бешено забилось. Ответ был очевиден. Особенно, если речь шла об Ауруо. Жёсткие решения при наихудшем развитии событий — подумала она, заползая в водяную колыбель. Ползти так было легче, чем тогда, когда она подбиралась к тому Титану, а потом к хижине. Холод едва ощущался. Так всегда говорил Леви. Леви… Но Петра в тот момент не думала о Леви. Она не думала даже об Ауруо, хотя казалось бы именно о нём должны были быть все её мысли в данный момент. Вместо этого она почему то вспомнила Астрид, девушку, которая была их с Ауруо одногодкой в кадетском корпусе. Прошли годы с тех пор, как Петра в последний раз вспоминала о своей... златовласке. Пухлые щеки. Немного неуклюжая. Она была разорвана пополам во время падения Шиганшины и Петра помогала найти тело. Странно, что её последняя мысль была о солдате, погибшем много лет назад. Но вьющиеся волосы не выходили у Петры из головы. Скоро увидимся, Астрид, — подумала она совершенно спокойно и вода захлестнула её с головой. Всплеск достиг её барабанных перепонок в ином мире, в другом измерении. Погрузившись в воду, Петра на короткое мгновение испытала полную безмятежнось. Течение реки плавно несло её в загробную жизнь. Поначалу ледяная вода обожгла её, вызвав бурную реакцию всех чувств, прежде чем наступило онемение, которое она ощутила, как идеальное завершение зимнего снежного дня. Петра закрыла глаза и позволила своему телу обрести покой в глубине вод, погрузившись в вечный сон, но сильные руки достали её из реки и она почувствовала, как лёгкие отчаянно втягивают внезапно хлынувший в них воздух. Её рвало водой. Всё тело била сильная дрожь. Онемение, которое было до этого, ушло и Петра отчётливо осознавала боль в ногах, которая теперь сливалась с обжигающей болью в груди. — Петра… Петра... Ауруо успел вытащить девушку, каким-то образом почувствовав её отсутствие. Они находились у берега, всё ещё наполовину в воде. Он держал её на руках. Она дышала. Глаза Ауруо были полны гнева, страха, печали и боли одновременно. Он не знал, кричать ли ему от ярости или плакать от облегчения и так и не выбрав ни того, ни другого, вместо этого просто прижал Петру к своей вздымающейся груди. Всё, что он смог выдавить из себя – это её имя. — Петра… Петра... Почему ты бросила меня? Ты обещала, — обвиняли его глаза. Я не позволю тебе бросить меня. — Петра… Петра... Сначала она никак реагировала, находясь в состоянии шока. Но он продолжал держать её на руках и через некоторое время, она смогла выговорить его имя. — Ауруо… Ауруо... А потом заплакала. И он заплакал. И они обнимали друг друга и плакали, пока не взошло солнце.***
Дорогой Ауруо, [несколько зачёркнутых строк] [ещё несколько] Спасибо, что всегда был моим другом. Ты стал таким привычным, что я забыла, какое важное место ты занимал в моей жизни. Также, как мы не задумываемся перед тем, как сделать вдох, но не можем без этого. Я не знаю, как тебя отблагодарить. Прости меня. Живи. С любовью Петра***
Они не говорили о том, что произошло прошлой ночью. Оба страшились обсуждать случившееся, хотя было ясно, что рано или поздно им придётся это сделать. Вместо этого Ауруо попытался сосредоточиться на будущем. Планы. Конкретные цели. Шаг за шагом. Это достижимо, сказал он ей. Мы доберёмся до Стены. Мы вдвоём. Петра больше не будет пытаться утопиться. Ауруо не оставил ей такой возможности, так как никогда не покидал её; а кроме того, теперь Петра знала, что хотя она и обрекла его на гибель, но также и дала ему смысл жить. Это было в его глазах прошлой ночью и в течение тех туманных минут, когда он вырезал её из Титана. С одной стороны он всё потерял, но с другой всё приобрёл. Она будет жить. Она постарается. — Ну вот и всё, готово, — сказала она, показывая Ауруо усовершенствованную сбрую. Это было предложение мира: согласие разделить с ним этот путь и то что будет впереди, знак её решимости всё преодолеть, чтобы увидеть, как они оба выберутся. Все его тщательно наложенные повязки и жгуты остались на дне реки. Это была их очередная попытка. Он внимательно рассмотрел её изделие, прекрасно понимая, что она предлагает это, в качестве оливковой ветви мира, как ею и было задумано. Но Ауруо Боссард не умел держать свой грёбаный язык за зубами и как только он пытался сказать что-то серьёзное, всё, что ему хотелось бы скрыть, сразу выходило наружу. Поэтому он хитро улыбнулся Петре и сказал: Ну, Петра, если ты хотела попробовать со мной эти извращенческие штучки с ремнями, могла бы попросить об этом намного раньше. Она игриво толкнула его в плечо и двое начали собираться в дорогу. Они двинулись вверх по реке, надеясь умереть хотя бы немного ближе к своему дому.