***
Ханджи с сияющим лицом ворвались в комнату, проявив в полной мере свою буйную натуру. В этой больничной палате давно уже никто так не шумел... поскольку Ауруо уже почти как месяц находился в коме, братьям пришлось вернуться домой, потому что пора было идти в школу. Теперь в его палате обычно царила благоговейная тишина. Появление Ханджи вернуло сюда жизнь. — АУРУО! У меня для тебя отличные новости! — пропели они, обнимая Петру и усаживаясь в ногах его кровати. — И для тебя, Петра! Ты сделала это! — Сделала что? — недоумённо спросила Петра. — НАШЛА МОРЕ! Ханджи резко вскочили с кровати, разозлив этим Агату и получив в свой адрес несколько нелицеприятных замечаний от тех кто лежал в соседней палате. Они вручили Петре засаленную, неприятно пахнущую, непонятную книжку из того странного, возникшего из ниоткуда убежища, так словно отдавала ей в руки новорождённого ребёнка. — Это же та дурацкая книжка! — воскликнула Петра. Ханджи, сияя, покачали головой. — Помнишь я тебе рассказывали о докторе Харгроув? О той профессорше, которая живёт за Стеной Сина? Так вот, мы с Аурелией разговаривали и я рассказали ей о ваших странствиях за Стенами. Ей было любопытно, как вам это удалось, потому что одна её пра-пра-бабка, когда-то давным-давно ушла за Стены и так и не вернулася. И... — Ханджи говорили настолько громко, что остальные члены Отряда Леви, а также Моблит, вошли в палату, чтобы посмотреть из-за чего поднялся такой шум… — ЭТО ЕЁ ДНЕВНИК! — Ханджи начали сходить с ума ещё внизу в таверне, — проворчал Леви. — Теперь об этом вся больница знает. — Я чисто по приколу показала книгу Аурелии. И представьте себе в ней оказался ШИФР!!! Моблит передал ей папку с бумагами, которую он везде безропотно таскал за ней и Ханджи коротко пересказали их содержание: Вера Харгроув удалилась примерно на триста миль на юг от Шиганшины и добралась до океана. Она полетела на воздушном шаре, чтобы избежать встречи с Титанами. На обратном пути шар упал, Харгроув сильно пострадала при падении и вероятно умерла неподалёку от того места, где вы ребята разбили лагерь. Но, благослови её господь, во время своего путешествия, она вела дневник, в котором подробно описала, весь маршрут! Ханджи подбросили бумаги в воздух, предоставив своему задерганному помошнику собирать их. — ЭТО СЕМЕЙНЫЙ ШИФР ХАРГРОУВОВ! — Аурелия расшифровала его в одно мгновение! — Море существует? — ошеломлённо спросила Петра. Элд, Гюнтер и Ханджи радостно закивали. И только Леви всем своим видом показывал, что ему всё равно. — Эрвин сейчас за Стеной Сина, разговаривает с Дариусом, — сказал он. — Миссии приостановлены с тех пор, как вас ребята посчитали погибшими. Этих доказательств должно быть достаточно, чтобы нам возобновили финансирование. Море. Море. Как среди всех этих бесконечных равнин и холмов Петре каким-то образом удалось "найти" море? — Обалдеть, — воскликнула она, прямо таки дрожа от радости. — ТВОЯ МАМА БЫЛА ПРАВА!!! — заорали Ханджи, так громко, что на её крик в палату сбежалась целая куча медсестёр, с намерением заткнуть им рот.***
После, произошло много чего ещё, о чём следует упомянуть из уважения к второстепенным персонажам этой истории: Леви, Гюнтер и Элд попросили прощения у Петры, чувствуя себя виноватыми в том, что ей с Ауруо пришлось столько пережить. Она пыталась успокоить своих товарищей, раз за разом повторяя, что это не их вина. Но одно дело сказать самому себе “Я не виноват” и совсем другое поверить в это, для такого одних слов мало. Они понимали, что потребуется время, чтобы во всём разобраться.… ,более продолжительное чем длится эта история и однозначно, более долгое, чем их пребывание в больнице. Также все они пообещали друг другу сходить к психологу, чтобы оправиться после случившегося. Агату осмотрели, подлечили и констатировали, что она вполне здорова. При этом сама кошка всем своим видом давала понять, что она думает про этих лекарей: "Отвратительные людишки. Только посмейте ко мне ещё раз прикоснуться и я вас всех поубиваю, обещаю." Элду, Гюнтеру и Леви пришлось задабривать её обильными подачками, чтобы получить возможность, прикоснуться к ней. Финна же, она подпустила к себе сразу. Моблит и Гюнтер наконец рассказали всем о своих отношениях, что однако ни для кого не стало сюрпризом. Не отставая от них, это сделали Майлз и Магдалена (которые благополучно пережили вылазку за Стены) ,но не крича об этом повсюду. Этан рассказывал всем, кто готов был его слушать, что познакомился с девушкой, на которой он хотел бы когда-нибудь в будущем женится. Её звали Анника. Палата, в которой она лежала с аппендицитом, находилась в том же больничном крыле, что и палата Ауруо. Как и в случае с предыдущей девушкой, кстати шестой по счёту (отношения с которой не продлились и двух месяцев), его семья с некоторым недоверием отнеслась к этой идее. Своей свадьбой с ней, он собирался доказать им, что на этот раз, они ошибаются. Заходила Мэл. Дела в новой таверне шли неплохо. Девушки поплакали вместе и обменялись адресами, дав слово писать друг другу. Петра предложила Мэл познакомить её с Нифой, на что та, в свою очередь пообещала ей бесплатную пожизненную выпивку в своей таверне. Дениз, вся в слезах, пришла в больницу и крепко обняв, долго не отпускала Петру. Тоже самое в свой черёд сделала и Фрейя. Им ещё предстоит приложить не мало усилий, чтобы наладить отношения в семье. Но первый шаг был уже сделан: — Прости меня, — прошептала Фрейя на ухо Петре. — И ты меня. Потом её навестила Ронда и сообщила, что Эллингтон наконец женился (миссис Эшфорд явно знала своё дело). — Я же говорила, он самый тощий из всех Разведчиков, которых мне доводилось видеть. Она оставила на зятя свою тележку с луком на рынке, а сама ушла в больницу к Петре. Леви посмотрел в голубые глаза, глубокие и ясные, как хрусталь. Он был не на земле. Он был не на небе, по которому летал ради человечества. Он был весь в этих глазах, в этом человеке. — Я готов попробовать, — сказал он. — Я тоже. Заходила Соня и Франсин вместе со своей дочерью Пайпер и с новым членом их семьи: Малышкой Джозефиной. Петра была польщена этим. Пайпер принесла несколько рисунков, которые заранее нарисовала, специально для Петры и Ауруо, но потом на протяжении всего визита, она старательно работала над созданием новых, чтобы отразить отсутствие ног у Петры. Кстати о ногах: Ханджи предложили внести некоторые "усовершенствования" в протезы Петры. Девушка вежливо отказалась.***
Месяц, Ауруо лежал в коме уже целый месяц и в конце-концов наступил момент, когда Майе пришлось скрепя сердце сообщить всем неприятную новость. — Администрация больницы в ближайшее время собирается его выписать, — сказала она членам отряда. — Если через месяц пациент находящийся в коме не приходит в себя, то его отправляют домой на попечение родственников, чтобы... э-э ... освободить палату. Мне очень жаль. — Разве здесь нельзя оставить пациента на длительное лечение? — испуганно спросила Петра. Майя выглядела огорчённой. — Если у тебя есть средства. Однако он сейчас в таком состоянии, что его семья вполне в состоянии справиться с этим самостоятельно. Она нервно переплела пальцы: сообщать плохие новости всегда нелегко, но ещё сложнее, когда видишь, как твой парень Элд после твоих слов сутулиться и опускает глаза. — Я разговаривала с его родителями. В Солануме будут о нём хорошо заботиться. — Но... что, если вдруг что-нибудь пойдёт не так? Родители же не смогут ему ничем помочь! Ауруо просто необходимо постоянное наблюдение врача! Нет... Нет... — запнулся Гюнтер. — Они сомневаются, что мы сможем ему чем-нибудь помочь. — Вы отказываетесь от него? —возмущённо спросил Леви. Майя покачала головой. – Я этого не хочу капитан. Но документы на выписку уже почти готовы. Таковы правила. Я пыталась это предотвратить, правда пыталась. Элд обнял её. — Конечно, ты сделала всё, что могла. Спасибо тебе, Майя. — Я выторговала для него ещё одну неделю. Чтобы его родители успели съездить домой и всё подготовить, — сказала она, продолжая оставаться в объятьях Элда. — Мне жаль, что так получилось.***
Эта неделя пролетела незаметно. Пока Петра надеялась, что Ауруо вот-вот очнётся, время тянулось для неё мучительно медленно, но после того, как был назначен срок выписки, она почувствовала, как всё вокруг ускоряется. В её голове роились тысячи сценариев: что, если он подхватит какую-нибудь инфекцию, находясь так далеко от больницы? Что, если он случайно упадёт с кровати? Что, если у него появится пролежень? Что, если он снова начнёт терять вес? Что, если… Что, если он вообще не очнётся? Петра гнала эти мысли, однако чем старательнее она пыталась их отогнать, тем сильнее они овладевали ею. Когда стемнело и посетители разошлись по домам, Петра выскользнула из своей палаты, чтобы ещё немного посидеть с Ауруо. Несмотря на то, что он по-прежнему был без сознания и девушка не могла пожаловаться ему, в надежде получить утешение, в его присутствии, она легче засыпала, так как её меньше мучали кошмары, когда Ауруо был рядом. Медсестры знали, что Петра никогда не спала в своей постели, но закрывали на это глаза, потому что только в таком случае она переставала кричать по ночам. К тому же сколько бы раз они не отправляли её обратно, Петра всё равно упрямо возвращалась к нему. Агата больше не хотела спать рядом с неподвижным манекеном на больничной койке, чьё слабое дыхание было единственным доказательством того, что в нём ещё теплится жизнь. Теперь кошка спала, свернувшись калачиком, на коленях у Петры и только её мурлыканье, было тем, что поддерживало девушку в эти ночные часы, не давая ей впасть в отчаяние. Его синяя монета лежала на тумбочке. Его рука лежала в её руке. — Ауруо, — прошептала Петра, надеясь, что он хоть что-нибудь слышит. — Дела у нас идут не слишком хорошо. Эти слова причиняли ей боль, но это было правдой, которую нужно сказать. Ведь он её лучший друг. В Кадетском корпусе, он был тихим, недоверчивым мальчиком, боявшимся всего на свете. Но, несмотря на его постоянные жалобы, держался он мужественно: если Петра считала, что она выполняет своё предназначение, то Ауруо рисковал жизнью ради своей семьи. А вот он уже в Отряде Леви, вечно ухмыляющийся и саркастичный в обычное время, но верный и надёжный перед лицом смерти. Ауруо всегда был готов поддержать её и несмотря на всё его хвастовство и позёрство, она не раз видела, каким решительным он становился, когда речь шла о спасении дорогих ему людей. Ради них Ауруо мог пойти на любой риск. Теперь по прошествии времени, было абсолютно ясно, что он из тех, кто до последнего исполняет свой долг. Что он до последнего будет прикрывать ей спину. Что, несмотря на его постоянное ворчание, ему не всё равно. Вот он в углу гостинной, заразительно смеётся, самим своим присутствием наполняет комнату теплом, успокаивает, превращая их адское желище в дом. Вот он внизу под деревом, всегда готовый её поймать, если она упадёт. Вот он, прыгает в озеро, жалуется, что ему холодно, тащит её в воду, а потом сам же и вытаскивает. Вырывался вперёд, когда они бегали наперегонки. Но вдруг мог остановиться, чтобы полюбоваться закатом. Всегда вставал рано и каждый новый день начинался для неё с его шёпота: "Проснись. Проснись, Петра. Ты всё пропустишь." Часто забывал о делах по дому. Но помнил о своих обещаниях. Он всегда был где-то рядом, даже если она этого не замечала. И вот он сейчас опять рядом: так близко, но в тоже время так далеко, как только можно себе представить. — Ты молодец, Ауруо. Действительно молодец. Теперь я в безопасности. Твоей семье ничего угрожает. С нашими друзьями тоже всё хорошо. Ты привёл меня к горизонту. И мы вместе нашли море . Петра убрала волосы с его лица и вытерла слёзы, выступившие у неё на глазах. Раньше она пребывала в заблуждении, считая что нужно быть готовым жертвовать собой, если ты командир… если ты друг. Ей казалось, что она должна пожертвовать собой ради него. Но утонуть в реке легче, гораздо легче, чем выполнить поставленную задачу. Теперь Петра поняла ещё кое-что. Теперь она осознала, что куда тяжелее принять потерю близкого человека. Ауруо был упрям, очень упрям, он всегда говорил, что член Разведкорпуса должен уметь выполнять свои обещания. Поэтому она решила, что должна освободить его от обещания, которое они дали друг другу в детстве, чтобы он не чувствовал себя обязанным. — Я люблю тебя, Ауруо, — прошептала Петра, держа его за руку. — Я всегда любила тебя, пускай и по-своему, поэтому не хочу, чтобы ты уходил. Но если случится так, что ты уйдёшь, я это приму и не буду винить тебя. Она вздрогнула, почувствовав, как её сердце буквально разрывается на части, при мысли о том, что ей придётся жить без него. Как мало времени им было отпущено, на то чтобы быть вместе на этой земле. Петра нежно прикоснулась к его холодным рукам и с мужеством, на которое способна только настоящая любовь, сказала: Я не хочу тебя терять. Но ты вправе сам решить, уйти или остаться, любимый. Наконец, спустя десять лет, Петра сказала ему то, что давно должна была сказать. Теперь дело было за ним.