Если бы я был один, если бы никогда не знал тебя, Я бы сдался, потерявшись в этом темном море. Heartbeat
Вернуться к обычной жизни оказывается не так уж и просто. Сокджина фактически не было в этом мире пять месяцев и хоть в общих масштабах это мизерный срок, но Джин отлично по себе знает, что этого времени более чем достаточно, чтобы все изменить. Он сам успел измениться за это время. Сокджин возвращается, избавившись от ханахаки в своих легких, он может свободно дышать, он не умирает, но огромная доля его скромных накоплений должна уйти на оплату больничных счетов, часть на покрытие студенческого кредита Чонгука. У него почти не будет денег, но не то чтобы это было для Сокджина совсем уж непривычное положение. Он отвык от социальных взаимодействий, ранних подъемов и таких замечательных вещей, как поездки утром в метро и толпы людей на улицах. Сокджин быстро понимает, что отвык и от собственной жизни и тот ритм, к которому его приучила больница с ее тщательно выверенным расписанием, слишком сильно отличается от того, как он жил до госпитализации. Но Сокджину придется как-нибудь привыкать, даже если он сам чувствует себя не совсем тем же человеком, каким был пять месяцев назад. Первым делом Сокджин забирает Чжангу. В квартире Намджуна он, конечно же, сталкивается с Миной и невольно удивляется. Казалось бы, его иррациональная неприязнь к ней должна была сойти на нет вместе с чувствами к Намджуну, но этого не происходит, и это даже немного печалит Сокджина. Возможно, если бы он изначально не был влюблен в Намджуна они и поладили бы, и у Сокджина не было бы горького и неприятного осадка при общении с этой дружелюбной и улыбчивой девушкой, что так искренне радуется его выздоровлению и с любовью берет Чжангу на руки и передает ему. Она действительно милая, и Сокджин чувствует себя виноватым за то, что не может заставить себя испытывать к ней теплые чувства, особенно после того, как она столько месяцев заботилась о его собаке. Джин обнимает и прижимает к себе пса, который радостно виляет хвостом, узнавая хозяина. Сокджин не знает, почему, но именно когда он утыкается в мягкий бок Чжангу, ему невыносимо сильно хочется разрыдаться. Он очень, очень сильно скучал. Поэтому Сокджин стискивает поскуливающего пса и зарывается носом в его белую шерсть, замирая так на несколько долгих мгновений. Собственная квартира кажется Сокджину такой безликой и пустой, когда он переступает знакомый порог и оглядывается вокруг. Это странное и сбивающее с толку ощущение, которое невольно заставляет Джина застыть посреди гостиной. Чонгук, что с самой больницы не отходит от него ни на шаг, заносит сумку в спальню брата, но сам Сокджин удивленно рассматривает все, словно видит в первый раз. Это обычная квартира, маленькая и не дорогая, но светлая и приятная на вид. Сокджин рассеянно спускает Чжангу с поводка, гладит пса и бездумно проводит рукой по спинке дивана. Видно, что Чонгук исправно убирался здесь, а также часто рубился в игры Джина, судя по неубранной приставке. И Сокджин головой понимает, что это его дом, в котором он живет с начала самостоятельной жизни, но отчего-то теперь, когда он смотрит вокруг, у него не возникает ощущения, что он действительно вернулся домой. Он чувствует себя так, словно зашел в гости к старому знакомому. Обстановка знакомая, но все в ней чужое. Кажется, за это время представление о доме в сознании Сокджина очень сильно изменилось. Кажется, теперь Сокджин не может сказать, где именно его дом. - Что-то не так, хен? – спрашивает Чонгук, замечая, что брат застыл посреди комнаты и с отсутствующим видом рассматривает все. Сокджин вздрагивает и натягивает улыбку на лицо. - Все хорошо, Гук-а, просто немного... непривычно. Пошли, будешь помогать мне готовить ужин. Чонгук чуть обеспокоенно поджимает губы, но быстро кивает и идет следом за Сокджином на кухню. Сокджин невольно улыбается, когда видит забитый продуктами холодильник. Улыбка его становится еще шире, когда в ответ на его расспросы Чонгук краснеет и, надув губы, неохотно бурчит. - Тебя, наверное, и не кормили там нормально. - Айгу, наш Чонгук-и так вырос! Так заботится о своем брате! – с умилением дразнит Сокджин и громко смеется, когда Чонгук бьет его по плечу прихваткой и возмущенно дуется. Но Сокджин тронут. Искренне тронут. Нет ничего печальнее возвращения в пустой дом. Теперь он хотя бы чувствует, что его ждали. Джин готовит кимчи-чигэ и жареный рис, и это так странно. Он ничего не готовил пять месяцев, и хотя получается все равно съедобно, Сокджин отлично понимает, что вкус совсем не такой, какой у него выходил раньше. От этого он тоже немного отвык. Чонгук все равно съедает две плошки и с сияющими глазами просит добавки, но Джин не уверен, что это можно считать показателем, Чонгук может съесть практически все что угодно, особенно если это на халяву. - Я так соскучился по твоей стряпне, хен, - говорит Чонгук, набивая полный рот риса. - Ты больше скучал по мне или моей еде? – усмехаясь, спрашивает Сокджин, на что Чонгук невозмутимо пожимает плечами. - По тебе, конечно. Еда ведь сама себя не приготовит. - Йа! – Сокджин несильно пинает брата ногой под столом, но Чонгук лишь чуть морщится и дерзко ухмыляется ему в ответ. Сокджин действительно скучал по нему. Сокджин звонит Юнги вечером, после того, как раскладывает свои вещи в шкафу, выгуливает вместе с Чонгуком, который наотрез отказался возвращаться сегодня в общежитие, Чжангу и проигрывает брату несколько раундов в Mario Kart. Драматично простонав и отбросив контроллер, Джин выходит на балкон под поддразнивания Чонгука и его насмешливые обещания поддаться в следующий раз. Сокджин обещает себе, что припомнит это, когда младший попросит что-нибудь ему приготовить. Сумерки уже опускаются на город, но небо еще не полностью темное. Сокджин видит всполохи догорающего заката и темно-сиреневые росчерки на загороженном высотными домами небосводе. Сокджин щурится и немного зябко ежится, несмотря на то, что ветер по-летнему теплый. Он беспокойно крутит телефон в руке. Сокджин ведь день откладывал этот звонок, и сейчас ему особенно не по себе. Он так привык к постоянному присутствию Юнги, что теперь, вдали от него, Сокджину некомфортно и тревожно, он не знает, что с собой делать и как найти опору в мире, который раньше казался ему таким привычным, а сейчас ощущается каким-то до странности пустым и бессмысленным. Он глубоко вздыхает, облокачивается на перила и нажимает на кнопку звонка. Его пальцы сами по себе начинают нервно стучать по металлическим перилам, пока он слушает ровные гудки. Он не уверен, почему так сильно нервничает. Когда в трубке раздается родной, хриплый голос, сердце Сокджина невольно сбивается с ритма, но он сам выдыхает с облегчением. - Уже извелся без меня, хен? – небрежно произносит Юнги, и Сокджин очень отчетливо может представить его лицо в это мгновение, вообразить чуть сощурившиеся глаза, легкую ухмылку и слегка склоненную набок голову. Сокджин с трудом сглатывает подкативший к горлу ком. Он хочет ответить что-нибудь в том же духе, забавное и легкое, но... Сокджин до боли закусывает губу и с трудом подавляет судорожный всхлип. Он скучает. Он действительно очень сильно скучает. Прошло всего несколько часов, а он уже чувствует себя таким выпитым изнутри этой тоской. - Да, - выдыхает он тихо, и он не хочет, чтобы в его голосе было столько безнадежности, не хочет заставлять Юнги грустить, но он просто ничего не может с собой поделать. Когда он слышит голос Юнги, Сокджин начинает скучать еще больше. Юнги медленно выдыхает весь воздух из легких, звук выходит странный, Сокджин не может его точно интерпретировать. Юнги ничего не говорит почти минуту. - Сегодня я пытался написать для тебя песню, хен. Я думал, что так буду скучать меньше, - произносит Юнги задумчиво и неторопливо, он молчит мгновение, а затем усмехается, как-то обессилено и чуть смущенно. – Но я только и делал, что думал о тебе. Так что это не помогло. Сокджин сильнее облокачивается на перила своего балкона и до боли закусывает губу. Это действительно будет очень тяжело. Возможно, даже тяжелее, чем он мог себе представить. - Конечно, Юнги-я, это не помогло, - произносит он, пытаясь сморгнуть навернувшиеся на глаза слезы и заставить свой голос звучать чуть менее печально и обреченно. Им обоим не станет лучше от подобных разговоров. – Я как мороженое в жаркий день. Начнешь обо мне думать и не сможешь остановиться. Юнги молчит какое-то время, а затем вздыхает. Так знакомо и устало, что губы Сокджина сами собой растягивает улыбка, Юнги, наверняка, сейчас закатывает глаза. - Ты сравнил себя только что с едой? - Юнги-я, это была всего лишь метафора, чтобы лучше донести основную мысль! – Сокджин всплескивает руками. - Мысль о том, насколько ты неотразимый? - ровным голосом уточняет Юнги, и Сокджин усмехается. - Вот именно! Видишь, через еду можно объяснить все что угодно. - И квантовую физику? – усмехается Юнги, и этот тон уже гораздо живее того, что Сокджин слышал минуту назад. Сокджин задумчиво мычит, делая вид, что думает над ответом. - Конечно. Все, что угодно. - И то, почему ты три раза подряд проиграл Чонгуку в Mario Kart? Сокджин удивленно хлопает глазами. - Откуда ты знаешь? – Юнги хмыкает. - Чонгук записал сторис у себя в Инстаграме. - Он что? – взвизгивает Сокджин и кидает убийственный взгляд в сторону гостиной. – Этот мелкий… - шипит он себе под нос. – Не верь ему, Юнги-я, я просто поддавался. - Я так и подумал, хен. Это очень в твоем духе, - ровно произносит Юнги, и если бы Сокджин знал его меньше, он, может, и купился бы на этот тон, но сейчас он отчетливо слышит сарказм и оскорблено дуется. - Я само воплощение благородства, Юнги-я, - серьезно заявляет он. Юнги спокойно угукает. - Чимин с Хосоком тоже так думают, они так восхищаются тобой в комментариях, - говорит Юнги также серьезно, и Сокджин едва ли не воет в голос от такой несправедливости, представляя, что именно младшие уже устроили в аккаунте Чонгука. - Йа! Чем я заслужил такое неуважение? - Зато ты как мороженое в жаркий день, хен, - утешающе говорит Юнги, и Сокджин действительно воет, что заставляет Юнги хрипло и тихо рассмеяться в трубку. Чонгуку определенно больше не попробовать кимчи-чигэ по семейному рецепту, Сокджин клянется себе в этом.***
Возвращаться на работу странно. На самом деле, многие привычные действия, которые Сокджин годами выполнял автоматически, теперь кажутся ему странными. Сокджин сидит за своим привычным рабочим местом, печатает отчет, а в голове его навязчиво бьется вопрос: «А почему я это делаю?». Ему нужны деньги – логичный ответ, но Сокджин не может объяснить себе, почему он решил, что это единственная работа, на которой он может их заработать? Почему он не может найти что-то, что будет нравиться ему хоть немного больше? И когда Сокджин задается вопросом, отчего же он раньше никогда ни о чем таком не думал, он не может найти однозначного ответа. Сокджин как-то упустил из виду тот момент, когда вся его жизнь зациклилась. Он думал, что в больнице жил по часам, но даже в лечебнице его жизнь не была настолько строго расписана, как здесь, в «реальном» мире. И это, на самом деле, очень сильно удручает. Буквально через пару дней к нему под вечер приходят Тэхен с Чимином и Хосоком. И это, надо признать, помогает Сокджину отвлечься от тех депрессивных мыслей, в которые он медленно погружается наедине с собой. Он старается оставаться позитивным ради Юнги, но он не может не бояться. Если сам Сокджин едва ли не на стенку лезет, то страшно даже представить, через что проходит Юнги, запертый в больничной клетке, в комнате, где все напоминает ему о Сокджине. Джин не уверен, что сам смог бы это выдержать. Сокджин готовит им всем ужин на скорую руку, потому что, конечно же, никто и не подумал предупредить его о визите заранее, смеется с уморительных рассказов Хосока, во всех красках описывающего Чимина и Тэхена в первые дни их отношений, когда они оба краснели как первоклассники, просто держась за ручки. Он с отеческой нежностью наблюдает за до отвратительного влюбленными друг в друга Тэхеном и Чимином. Они все также мило пререкаются и подшучивают друг над другом, их поведение не сильно изменилось, разве что исчезли эти несмелые взгляды украдкой и тоскливые вздохи. Теперь Тэхен уверенно сжимает ладошку Чимина каждый раз, когда ему того хочется, а Чимин укладывает голову на плечо своего парня время от времени и довольно хихикает, его глаза складываются в счастливые полумесяцы, и на губах играет мягкая улыбка. Сокджин действительно рад за них. - Хен, нам нужно будет обязательно собраться всем вместе, всемером, - говорит Хосок, уплетая паджоны от Сокджина. – И ты должен приготовить еще этой штуки, так вкусно, - он одобрительно показывает большой палец Сокджину. - Да, хен, это хорошая идея. Давай соберемся, когда Юнги-хена выпишут, - поддерживает Чимин, отпивая из своей банки с пивом, его глаза блестят, но в остальном по нему невозможно сказать, что это уже четвертая его банка за два часа. Паренек оказывается на удивление выносливым в плане выпивки. Сокджин с трудом растягивает губы в улыбку, он знает, что они не со зла и хотят как лучше, но... эти слова тупым ножом проходятся по сердцу, поднимая осевшие было грусть и тоску. - У Юнги-хена квартира побольше, можем собраться там, - небрежно произносит Тэхен. Сокджин краем глаза видит, как Хосок бледнеет и поспешно отворачивается, поджимая губы. С квартирой Юнги у него связаны плохие воспоминания. – Ты уже в ней был, хен? – спрашивает Тэхен, эта тема, несмотря на дискомфорт Хосока, не сильно, но все же лучше предыдущей, поэтому Сокджин вздыхает с невольным облегчением и кивает. - Нет, еще не успел. - Эх, его пианино, наверное, покрылось пылью, но с этими сменами у меня совсем не было времени к нему зайти, - качает головой Тэхен и с явным намеком поглядывает в сторону Сокджина. Джин кивает и чуть усмехается. Он понял сообщение. Ему и самому любопытно посмотреть на место, в котором жил Юнги, но Сокджин подозревает, что, побывав в квартире парня, начнет скучать еще больше. Он не уверен, что возможно скучать больше, но не хочет проверять. Тэхен молчит мгновение, но затем чуть улыбается и встряхивает головой. – Ладно, как только Юнги-хена выпишут, у меня появится много свободного времени. - Ты увольняешься? – удивляется Сокджин и под его взглядом Тэхен как-то немного тушуется и поводит плечами, видимо, на лице Джина отражается слишком уж сильное недоумение. - Не то чтобы мне не нравилось помогать людям, но это… это не моя мечта и… не думаю, что эта работа мне подходит, - Тэхен поджимает губы и хмурится, очевидно, эта тема наводит парня на плохие воспоминания. Тэхен не кажется таким, но он очень скрытный, когда дело касается его собственных переживаний. Сокджин позволил себе забыть об этом, поэтому теперь, глядя на лицо парня, он невольно понимает - хоть Тэхен и сказал, что в порядке, это не правда, по крайней мере, не полностью. В глубине души Тэхен все еще отчасти винит себя в том, что произошло с той девушкой. Сокджин закусывает губу, его прошивает сожалением. Он должен был лучше приглядывать за парнишкой, нельзя было так легко верить его заверениям. Тэхен вздыхает и через силу улыбается. – Хочу вернуться к актерской карьере, я действительно соскучился по этому. Сокджин чувствует, как его глаза широко распахиваются от неожиданности. Тэхен уверенно кивает сам себе, но уже через мгновение отвлекается и весело смеется, когда видит, как Чимин наклоняется погладить Чжангу и едва не падает со своего стула. Хосок громко хохочет и хлопает в ладоши от восторга. Но Сокджин все смотрит на Тэхена и невольно задается вопросом: почему он сам никогда даже не рассматривал такого варианта? Почему он никогда не думал, что мечту можно просто отложить? Почему ему самому проще было все бросить с концами? И сколько бы Сокджин ни задавался подобным вопросом, он не может найти на него ответа. Сокджин тяжело вздыхает и заказывает доставку курочки, когда становится очевидно, что его гости не собираются расходиться, а еды в доме не остается. Сокджин слишком хороший хен, и не может бросить этих нерадивых детишек без еды. Когда он возвращается в гостиную, Тэхен с Чимином, сидя на полу, сосредоточенно играют в приставку, причем Чимин выглядит таким серьезным, словно это действительно битва не на жизнь, а на смерть. Смотрится уморительно, поэтому Сокджин без стеснения смеется. Хосок с интересом следит за их игрой с дивана, выдавая очень громкие и эмоциональные реакции. Сокджин садится рядом с ним и подтягивает колени к груди. - Юнги-хен звонил мне сегодня, - неожиданно негромко произносит Хосок, так чтобы кроме Сокджина никто его не слышал. Сокджин невольно вздрагивает и удивленно смотрит на него. - Он попросил вас прийти? Хосок усмехается и неопределенно качает головой. - Не прямо. Он хотел знать, как ты, хен. И, на самом деле, мы тоже хотели это узнать. Сокджин хмыкает и отворачивается, сосредотачиваясь на экране телевизора. Чимин возмущенно взвизгивает, когда Тэхен подрезает его машинку своей. Очень в стиле Юнги делать что-то подобное. Сокджин одновременно чувствует тепло, что мягко разливается в его венах, и тоску, что сжимает легкие. Это не сравнится с объятьями ханахаки, конечно, но все равно… - Я скучаю, - отвечает спустя несколько мгновений Сокджин, крепче обхватывая себя руками. В любой другой день он бы просто отшутился и отмахнулся, но сегодня… сегодня ему особенно тоскливо, поэтому у него нет сил на притворство. – Но это нормально. Я справлюсь. Брови Хосока складываются в обеспокоенную гримасу. У него так всегда - все его лицо выражает эмоцию, что он ощущает в этот момент. Он поджимает губы и сжимает плечо Сокджина в ободряющем жесте. - Юнги-хен пообещал тебе, что выпишется, хен. До того, как ты появился, он ни разу не говорил нам с Тэхеном ничего подобного. Потому что он никогда не дает обещаний, которые не может сдержать, - произносит парень серьезно и убедительно. Сокджин смотрит на него, и глаза Хосока действительно горят такой искренностью и уверенностью, что это невольно помогает Сокджину начать дышать немного легче. - Я верю в него, Хосок-а. Просто… - шепчет Сокджин, он закусывает губу и отводит взгляд. – Ждать тоже тяжело. - Да, так оно и есть, хен, - вздыхает Хосок, он звучит так грустно и понимающе, что Сокджин только в этот момент действительно осознает - он ведь не единственный, кто ждет Юнги. Хосок и Тэхен ждут его куда дольше. Они ждут Юнги уже почти год. От этой мысли у Сокджина слезы подкатывают к глазам. Хосок грустно улыбается ему и крепче сжимает плечо. Не только Сокджин скучает. Ему становится немного, но легче от этого осознания.***
Сокджин возвращается на кухню, после того, как провожает Хосока, за которым приехало такси. Парень долго с энтузиазмом обнимает его на прощание, и Сокджину с трудом удается оторвать его от себя и запихнуть в машину. Сокджин уверен, что боль в ребрах после такого активного выражения привязанности, ему вовсе не чудится. На кухне он застает Чимина, который, надувшись и недовольно насупившись, моет посуду. Это его наказание за проигрыш в игре. Сокджин не может не улыбнуться, когда Чимин очень забавно бурчит себе под нос, какой Тэхен жулик. Сокджин быстро заглядывает в гостиную, где Тэхен увлеченно играет с Чжангу, и решает сжалиться над Чимином. Он встает рядом с ним и закатывает рукава рубашки. - Двигайся, Чимин-ши, я тебе помогу, - говорит он, доставая запасную губку из шкафчика. Чимин хлопает глазами мгновение. - Да, не надо, хен, я и сам… - Йа! Чимин-а тебе вызывается помочь сам Ким Сокджин, а ты еще и отказываешься? – Сокджин драматично вздыхает и неверяще прижимает руку к груди. Чимин моргает, а затем хихикает и качает головой. - Это слишком большая честь, но если ты так хочешь, хен… - усмехается он и послушно двигается чуть в сторону. Какое-то время Чимин жалуется ему на Тэхена и убеждает, что тот жульничал в игре, Сокджин только посмеивается в ответ. - Как ты, Чимин-а? – спрашивает, наконец, Сокджин то, что на самом деле изначально заставило его проявить такое благородство. Чимин удивленно смотрит на него. – Я имею в виду, в целом. В твоей жизни многое поменялось. Как ты? Чимин задумчиво поджимает губы и какое-то время внимательно смотрит на посуду, которую моет. - Думаю, я… хорошо. Все очень хорошо, на самом деле, - отвечает он, мягко улыбаясь. – Мне нравится танцевать у Хосок-хена, он требовательный, но талантливый хореограф. Он профессионал, и мне это нравится. И остальные ребята в группе тоже хорошие, - Чимин передает Сокджину чистую тарелку, и старший автоматически вытирает ее сухим полотенцем, медленно кивая на слова парня. – И Тэхен… - Чимин запинается, щеки его чуть трогает румянец, но он все равно продолжает. – Он словно мой соулмейт или что-то в этом роде. Ты был прав тогда, хен, - Чимин поднимает голову и смотрит на Сокджина своими лучистыми, улыбающимися глазами. – Мало кто может сделать нас счастливыми. Не думаю, что кто-нибудь сможет сделать меня таким счастливым, каким делает он. Чимин, смущенный собственными словами, улыбается и опускает взгляд. Сокджин нежно усмехается. - Даже несмотря на то, что он обыгрывает тебя в видеоиграх? Чимин тут же воинственно надувается и возмущается: - Не обыгрывает, а читерит! Это разные вещи, хен! – Сокджин смеется, а Чимин надувается еще больше. - Чимин-а, а как… - спустя пару минут, посерьезнев, начинает Сокджин. Он колеблется, но все решается осторожно закончить вопрос: - Как насчет твоей матери… она… ты связывался с ней? Сокджин знает, что этот вопрос расстроит Чимина, и совсем не удивляется, когда видит, как плечи парня опускаются, а лицо становится печальным. Чимин глубоко вздыхает, он пытается улыбнуться, но выходит криво и неестественно. Такой яркий контраст с тем выражением, что было у Чимина еще минуты назад. Сокджин виновато поджимает губы, но он действительно обеспокоен. От этой женщины можно ожидать чего угодно, и он должен быть в курсе событий, чтобы в случае чего иметь возможность помочь Чимину. - Она звонила мне, - начинает Чимин, и хоть его голос и звучит нормально, он не отводит напряженного взгляда от своих рук и не смотрит на Сокджина. – Я не сказал… не сказал, что меня выписывают. И когда она пришла с визитом, ей сообщили, что я уже не являюсь пациентом, - Чимин даже почти что зло усмехается. – Она устроила скандал в больнице. А потом позвонила мне. Сокджин хмурится и нервно облизывает пересохшие губы. Это явно был не самый приятный разговор для парня. - Она… плохо это восприняла? – аккуратно спрашивает Сокджин. Чимин отрывисто кивает и тяжело выдыхает. - Думаю, она не верила, что я действительно… - Чимин неопределенно взмахивается рукой, разбрызгивая капли мыльной воды по стенам, но Сокджин игнорирует это. Уберет потом. – Что я действительно начну жить своей жизнью. Не по ее указке, - Чимин горько хмыкает и вновь принимается за посуду, пряча влажно поблескивающие глаза. – Так что да, хен. Она очень плохо это восприняла. Некоторое время Чимин молчит, сосредоточенно намывая последнюю тарелку. Когда он заканчивает, он тщательно вытирает руки полотенцем, Сокджин ждет продолжение, хотя его самого колотит от нервов. - Я люблю своих родителей, - негромко и очень устало произносит Чимин, лицо его болезненно кривится. – Я очень сильно их люблю. Я скучаю по ним, но… - он замолкает и поднимает глаза на Сокджина. – Так нельзя, хен. Это не нормально. Я не могу больше доверять родной матери, и это не нормально. Так не должно быть. Сокджин хмурится, ему больно от того, как беспомощно Чимин звучит в это мгновение. Но парень прав. Во всей этой ситуации нет ничего здорового и нормального. - Она сказала, что снова нашлет на меня проклятие, если я не приду в себя… Я знаю, что она не сможет этого сделать. Не со всей той защитой, что на меня навесили, не с магией Тэ, но… Это же просто какое-то безумие, хен. Она готова снова запереть меня в клинике, только потому что я живу не так, как она того хочет, - Чимин закусывает губу и поспешно закидывает голову, его глаза блестят от непролившихся слез. Сокджин сжимает его плечо и немного растирает его, надеясь хоть так показать, что он рядом, что Чимин не один, и теперь у него всегда будет поддержка. - Надеюсь, когда-нибудь она поймет, что ошибается, - тихо и успокаивающе произносит Сокджин, не зная, что еще он может сказать. Чимин с трудом кивает на это и шмыгает носом. Он смотрит Сокджину в глаза и помимо грусти, Джин видит в них уже знакомую решимость, которая только лишний раз убеждает Сокджина – как бы ни влияло происходящее на Чимина, он не собирается возвращаться к прежней жизни. - Да, я тоже надеюсь на это, - говорит Чимин и поджимает пухлые губы. Глаза у него горят упрямым огнем.***
Квартира Юнги это именно то, что себе представлял Сокджин, когда думал о том, в каком месте мог бы жить Юнги. Она большая, но выглядит даже почти необжитой, в ней мало мебели и все выдержано в темных или прохладных тонах, но Сокджин все равно в каждом уголке видит и чувствует Юнги, будто сами стены здесь пропитаны спокойствием свойственным их хозяину. Эта квартира так сильно отличается от светлой обители Сокджина, но почему-то именно здесь Джин чувствует это ощущение дома, которого ему так сильно не достает у себя. И это странно, потому что квартира Сокджина объективно уютнее с этими ее цветными диванными подушками, валяющимися повсюду игрушками Чжангу, фигурками Марио и их с Чонгуком фотографиями в спальне Сокджина. Но почему-то именно в этой, почти пустой квартире Сокджину действительно комфортно и легко дышится. Сокджин с любопытством осматривает гостиную, проводит ладонью по темно-кофейному, но на удивление, удобному на ощупь дивану, скользит взглядом по книжному шкафу, забитому в основном книгами о музыке и исторической литературой, осматривает мельком широкий телевизор и дорогую музыкальную систему и останавливается около потрепанного на вид коричневого пианино, что скромно притаилось у стены. Сокджин узнает его - это то самое пианино, что стоит на обоях в телефоне Юнги. Вблизи оно выглядит действительно старым, Сокджин видит мелкие царапины на его корпусе и крышке, сколотый и облупленный в некоторых местах лак. Сокджин аккуратно проводит кончиками пальцев по дереву инструмента, стирая осевший на его поверхности слой пыли. Сокджин хмурится. Кажется неправильным, что любимый инструмент Юнги пылится. Он осторожно поднимает крышку, обнажая чуть пожелтевшие от времени клавиши, на внутренней стороне крышки он замечает криво выведенное маркером слово «Gloss». Сокджин невольно нежно улыбается, когда проводит пальцами по этим буквам. Это почерк Юнги, Сокджин отчетливо узнает его. Неровный, небрежный, но уверенный с четко различимыми буквами. Сокджин на пробу касается клавиш, наигрывая несколько аккордов. Он не умеет играть так хорошо, как Юнги, но он учился. Когда-то очень давно. Поэтому сейчас он может понять, что пианино звучит не так, как должно. Скорее всего, его никто не настраивал с тех пор, как Юнги госпитализировали. От этого Сокджину становится очень грустно, и он недовольно хмурится. Ему нужно будет вызвать мастера. Сокджин бегло осматривает кухню, которая очень нравится ему своими размерами, наличием хорошо наточенных ножей и множества необходимых для готовки приспособлений. Сокджин не без удовольствия понимает, что Юнги, как и говорил, действительно любит готовить. В спальне царит полумрак из-за тяжелых темных штор на окнах, они сильно напоминают те, что висят в комнате Юнги в больнице. Эта комната, вопреки ожиданиям Сокджина, кажется самой необжитой и пустой в квартире, а вот небольшой чуланчик рядом с ней, приспособленный под нечто вроде домашней студии, наоборот. Он весь заставлен дорогим оборудованием, на широком столе высится темный экран компьютера, покоятся разнообразные микшеры и стопки исписанных почерком Юнги блокнотов, тетрадей и просто отдельных листов. Здесь строгий порядок органично сочетается с творческим хаосом и отчетливо видно, насколько же Юнги, на самом деле, фанатик своего дела. Сокджин с трудом сглатывает, когда понимает, что именно здесь почти год назад Хосок и нашел Юнги, умирающего от ханахаки. С тех пор Хосок больше ни разу не заходил в эту квартиру, Джин не думает, что ему будет легко сделать это в будущем. Сокджин медленно вздыхает и отходит от порога комнаты, который он так и не смог заставить себя переступить. Сокджин тратит несколько часов, вытирая пыль и убираясь во всей квартире, и, когда он заканчивает, она хотя бы не выглядит такой заброшенной и покинутой как прежде. Сокджин довольно вздыхает, оглядываясь вокруг. Убираться в чужом доме немного странно, но Сокджину это помогает, ему кажется, что таким образом он словно приближает возвращение Юнги. И Сокджин знает, что это нечто из разряда самовнушения, но, возможно, именно это ему и нужно сейчас. Верить, что Юнги действительно может вернуться в любой момент. Сокджин вновь окидывает взглядом гостиную, вытирая мокрые руки полотенцем. Да, ему совсем не сложно представить, что это место может стать их с Юнги домом.***
Сокджин очень долго изучает документы по студенческому кредиту Чонгука, но никак не может поверить тому, что видит. Он насторожился, когда на его телефон так и не пришло напоминание об оплате, поэтому позвонил брату и заставил принести все официальные документы. Сокджин передал их Чонгуку, чтобы он мог сам вносить деньги, пока Джин проходит лечение. Теперь же Сокджин сидит в кафе, непонимающе хмурится, раз за разом просматривая бумаги, в то время как Чонгук напротив него, невозмутимо откинувшись на спинку стула, потягивает через трубочку свой молочно-банановый коктейль. Сокджин подозрительно щурится и поднимает глаза на брата. Чонгук удивленно приподнимает брови, но Сокджин отчетливо видит, как настороженно блестят его глаза и нервно дергается нога. Сокджин щурится еще сильнее. - Что это значит, Чонгук? – требовательно спрашивает он, потрясая бумагами в воздухе. Чонгук сглатывает, на лице его появляется упрямое выражение, а он сам вызывающе засовывает руки в карманы толстовки. – Почему здесь написано, что твое обучение полностью оплачено? - Потому что оно оплачено? – пожимает парень плечами, Сокджин поджимает губы и очень старается оставаться спокойным. Он сбит с толку, обеспокоен и раздражен, поэтому не настроен играть в игры. - Чонгук, - негромко, но очень настойчиво тянет Сокджин, и Чонгук нервно облизывает губы. Насупившись, он молчит, но вскоре не выдерживает строгого взгляда брата и всплескивает руками. - Айщ, я все оплатил, что тут непонятного, хен? - быстро тараторит парень и вновь присасывается к коктейлю, чтобы не встречаться глазами с Сокджином. Сокджин просто растерянно моргает несколько минут, не понимая, что именно только что сказал Чонгук. Он опускает взгляд на документы, перечитывает их, а затем вновь смотрит на брата. - Ты что? – немного сипло спрашивает он, потому что уверен, что ослышался. Он точно ослышался, ничего страннее он за всю свою жизнь не слышал. - Оплатил все, - бурчит Чонгук, и Сокджин уже действительно хмурится, потому что Чонгук не выглядит так, будто шутит. Джин откидывается на спинку своего стула и скрещивает руки на груди, пытаясь уложить эту новость в голове. Чонгук оплатил свое обучение. Сокджин поджимает губы. Если Чонгук ввязался во что-то сомнительное… Видимо, по выражению лица, брат угадывает ход его мыслей, потому что поспешно качает головой. – Хен, клянусь, ничего противозаконного я не делал! Я использовал свои призовые деньги от соревнований по танцам и то, что накопил на подработках. Я, честно, ни во что не ввязывался, - горячо заверяет Чонгук, нервно закусывая нижнюю губу. Глаза Сокджина расширяются, и какое-то мгновение он не знает, как на это реагировать, он никак не ожидал подобного поворота в этом диалоге. Никогда не представлял себе такой ситуации. Сокджин растерян и чувствует себя почти что беспомощным. - Почему… почему ты ничего мне не сказал? – спрашивает он, Чонгук недовольно морщится и скрещивает руки на груди. - А ты позволил бы мне это сделать, хен? – бурчит парнишка и, не дожидаясь ответа, качает головой. – Конечно, нет. Ты сказал бы, что ты должен будешь и дальше следующие несколько лет выплачивать кредит на мое образование. - Чонгук-а, мы ведь договорились, что эти деньги ты используешь для своего будущего, а я позабочусь… - начинает Сокджин, устало выдыхая и потирая переносицу, но Чонгук довольно резко прерывает его: - Но это мои деньги, хен, и я решил потратить их так, что в этом такого? – возмущается он, Чонгук серьезно хмурится, когда Сокджин вскидывает голову. - Уважение к старшим, Чонгук-ши! И ты не… - Я понимаю, что ты заботишься обо мне, хен, - вновь обрывает его брат, порывисто придвигаясь ближе на стуле и складывая руки на столе. Брови его воинственно сведены, а глаза ярко горят. – Я действительно понимаю это. Ты всегда это делал. Но, хен… Это несправедливо, - он качает головой и выражение его лица медленно становится грустным. Сокджин невольно смягчается и теряется еще больше. - Что несправедливо, Чонгук? – осторожно спрашивает он. Чонгук чуть морщится и поводит плечом. - То, что ты взваливаешь все на себя, хен. То, что ты не даешь мне помочь тебе. Почему ты считаешь, что должен через все проходить в одиночку? – Чонгук смотрит на него своими большими печально поблескивающими глазами, и Сокджину очень хочется обнять его, как он всегда делал в детстве, когда Чонгуку снились кошмары, и он не мог уснуть. Но тогда Чонгук был на две головы его ниже и постоянно прятался за его спиной, стоило ему увидеть других детей. Парень, что сидит сейчас перед ним, не имеет почти ничего общего с тем мальчиком. Кажется, Сокджину впервые за долгие месяцы приходит в голову эта мысль. Он улыбается так мягко, как только может, и обхватывает руками стиснутые ладони брата в успокаивающем жесте. Чонгук чуть вздрагивает, но почти тут же заметно расслабляется. - Потому что я хочу защитить тебя, Гук-и, - произносит Джин тихо, и Чонгук невесело хмыкает на это. - Но мне уже не десять и не пятнадцать, хен. Ты не можешь оберегать меня вечно. Сердце Сокджина сжимается от того, как серьезно и уверенно говорит это Чонгук. И Сокджин знает это, действительно знает, но… Чонгук – единственное, что осталось от его семьи. Он не может просто перестать пытаться обезопасить жизнь брата. - Хен, ты чуть не умер из-за проклятия, - произносит Чонгук настойчиво, даже несмотря на то, что голос его дрожит. – Тебя прокляли, а я узнал об этом только перед тем, как ты лег в клинику. Это несправедливо. Я хочу стать самостоятельным, чтобы ты мог положиться на меня, хен. Сокджин удивленно поднимает брови, замирая на мгновение, но Чонгук с такой мольбой смотрит на него своими большими глазами маленького олененка, что Сокджин не может ничего с собой поделать. Он сглатывает, крепче сжимает пальцы брата и отрывисто кивает. - Хорошо, Чонгук-а, обещаю, что больше ничего не буду от тебя скрывать, - произносит он. Чонгук испытывающе смотрит ему в глаза несколько секунд, а затем выдыхает с явным облегчением. Сокджин, честно говоря, чувствует себя странно, но несмелая улыбка брата заставляет его поверить, что он все делает правильно. Сокджин драматично вздыхает и задумчиво качает головой. - Ну, раз уж теперь ты такой самостоятельный, Чонгук, то я могу не готовить для тебя и не оплачивать твою еду. В этом есть огромные плюсы! – Чонгук удивленно хлопает глазами, пока Сокджин невозмутимо кивает сам себе. - Хен, это же уже другое! Еда вообще к этому не относится, – тут же начинает жалобно скулить Чонгук, и Сокджин искреннее смеется, откидывая голову. Приятно знать, что некоторые вещи все же остаются неизменными, как бы сильно мы сами ни менялись.***
Сокджин навещает Юнги три раза в неделю. Он делал бы это чаще, если бы мог, но работа действительно выматывает его, к тому же дорога до клиники совсем не близкая. Иногда с ним увязывается Чонгук или Чимин, который на пару с Тэхеном, то и дело наведывается к Сокджину домой без особого на то повода. Частенько Джина вытаскивает на прогулки Намджун или Хосок. Сокджин уверен, что у его друзей есть отдельный чат, где они составляют специальное расписание, в котором по дням недели расписано, кто и как отвлекает его и составляет компанию. Не то чтобы Сокджин против, но иногда ему действительно хочется побыть одному или просто несколько часов проговорить с Юнги наедине. Он скучает по всему Юнги, но по разговорам с ним особенно сильно. Скучает, даже если буквально первое, что он делает, проснувшись, это звонит Юнги. В этот раз Сокджин приезжает один, он привычно здоровается с охранниками на входе и угощает их печеньем, которое испек накануне. Эта маленькая хитрость позволяет ему беспрепятственно проносить для Юнги еду, что вообще-то запрещено по правилам больницы. Он устраивается за столиком для посетителей, откидывается на спинку неудобного стула и ждет, нервно покусывая губу и сцепляя вместе пальцы. Он нервничает каждый раз, боясь увидеть собственными глазами, что Юнги стало хуже. Сокджин верит, что Юнги вылечится, если бы он в это не верил, его ханахаки не прошло бы, однако Сокджин понимает, что это трудный и болезненный процесс, в котором все может пойти не так совершенно внезапно и неожиданно. Когда Юнги все же спускается, Сокджин невольно с облегчением улыбается, не заметив глубоких темных теней под его глазами и усталости во взгляде и движениях. Прошло уже почти четыре недели с тех пор, как Сокджин выписался, и волосы Юнги окончательно вернулись к его натуральному черному оттенку, заменив выбеленные пряди. Совсем недавно, в один из выходных дней Юнги, они вместе ходили в парикмахерскую, где парня постригли. Сокджину все еще немного непривычно видеть его таким, лицо Юнги кажется еще бледнее в обрамлении темных волос, но это все тот же Юнги, чье присутствие успокаивает Сокджина и заставляет нечто теплое и нежное в его груди расцветать красивыми неосязаемыми и невидимыми цветами. - Судя по глазам, ты соскучился по мне, - улыбается Юнги, его взгляд поблескивает уже привычными для Сокджина огоньками. - Как и ты по мне, - довольно отвечает Джин, игнорируя собственные покрасневшие уши. Он достает из сумки контейнеры, в которые сложил приготовленную для них с Юнги еду и вытаскивает термос с кофе, который парень особенно любит. Они неторопливо едят, не обращая внимания на странные взгляды других посетителей и пациентов, явно недовольных их импровизированным ужином. Они могли бы поесть на любимом месте Юнги во дворе, но сегодня довольно ветрено, и Сокджин не хочет мерзнуть сам и заставлять мерзнуть своего парня только потому, что кто-то там косо на них смотрит. Сокджин привычен к повышенному вниманию, а Юнги откровенно плевать на такие вещи, так что их обоих все устраивает. Сокджин рассказывает о том, как прошел его день, Юнги в ответ изредка кивает, хмыкает в нужных местах или говорит что-то отрывистое, но меткое. И Сокджин даже может притвориться, что это обычный ужин, что вокруг нет стен больницы, что внутри Юнги нет ханахаки, и что все действительно хорошо. Даже если это совсем не так. - Ты опять это делаешь, - произносит Юнги, вырывая Сокджина из забытья. Сокджин удивленно моргает, а затем немного виновато улыбается. – О чем ты думаешь? – спрашивает Юнги, поднимая на него внимательные глаза. Сокджин чуть склоняет голову набок и вздыхает. - На твоей кухне у меня получилось бы приготовить лучше, - уклончиво говорит Сокджин первое, что приходит ему на ум, кивая на контейнеры. Ему не хочется озвучивать свои настоящие мысли, от которых им обоим станет грустно. Юнги пристально смотрит на него мгновение, а затем опускает взгляд. - И почему же ты не готовишь там, хен? - спрашивает он, и Сокджин теряется, не зная, что на это ответить. - Эм… это… немного неловко, - наконец, отвечает он. Юнги задумчиво посасывает палочки, и Сокджин с трудом отводит взгляд от его губ и сосредотачивается на глазах. - Но я хочу, чтобы ты там готовил, хен, - спокойно говорит Юнги и смотрит Сокджину прямо в глаза. И у Сокджина невольно перехватывает дыхание, потому что он боится, что слышит в этой фразе только то, что хочет, а не то, что в нее действительно вкладывает Юнги. – Я же говорил, что хочу, чтобы ты был рядом, - вздыхая, заканчивает Юнги и вновь возвращается к еде, будто не сказал только что ничего особенного. Однако от Сокджина не укрывается легкий румянец, что опаляет щеки парня. Сокджин улыбается, чувствуя, как тепло и нежность наполняют его. Он не хотел показаться навязчивым и наглым, но если Юнги так настаивает… Возможно, ему действительно пора начать потихоньку перевозить свои вещи в квартиру парня. От одной этой мысли уши Сокджина розовеют, а сам он чувствует нетерпение. Он рассказывает про недавний разговор с Чонгуком, Юнги откладывает палочки и пристально смотрит на Сокджина, считывая его настоящие чувства. Раньше Сокджин не всегда замечал, когда он это делал, но теперь он постоянно ловит Юнги на подобном. И это мило – то, что Юнги всегда старается понять и разгадать Сокджина, уловить его истинное настроение и мысли. - Дети так быстро растут. Раз, и ты уже им не нужен, - драматично вздыхает Сокджин, однако сам он не замечает, как расстроено перемешивает в двадцатый раз рис в своем контейнере. Он чувствует пустоту и беспокойство, когда думает обо всей этой ситуации с Чонгуком, и совсем не удивляется тому, что Юнги видит это. - Ты всегда будешь нужен ему, хен. Ты его брат, - спокойно произносит Юнги, спустя несколько мгновений. Сокджин неопределенно пожимает плечами, все также грустно растирая ни в чем не повинный рис. Юнги вздыхает. – Но он прав, ты действительно чересчур его опекаешь. - Йа! Ты должен быть на моей стороне! – дуется Сокджин, поднимая глаза. Юнги невозмутимо кивает. - Я на твоей стороне. Чонгук уже вырос, хен, он может самостоятельно стоять на ногах. Теперь тебе достаточно просто быть рядом и поддерживать его. Он умный парень, дальше он справится сам, - уверенно говорит Юнги, и Сокджин с сомнением поджимает губы. - А если нет? Если он… - Сокджин неуверенно взмахивает рукой и замолкает. - Тогда мы ему поможем, хен, - негромко произносит Юнги и смотрит Сокджину в глаза, убеждая и успокаивая собственной уверенностью. – Мы все ему поможем. Не забывай, что вы не одни, хен. Сокджин мгновение смотрит на него, а затем опускает голову, его уши горят. Действительно, у Сокджина теперь есть люди, которые помогут и поддержат его, и это приятное ощущение, на самом деле. Сокджин привык думать, что у него нет семьи, которая стала бы его опорой, но, возможно, теперь все изменилось. Теперь у него есть семья, которая состоит не только из Чонгука. Он действительно не один. Юнги молча протягивает ему свою широкую ладонь с длинными бледными пальцами, и Сокджин, улыбаясь, доверчиво вкладывает в нее свою руку. Он чувствует такую родную магию Юнги, что привычными волнами медленно поднимается по его предплечью и окутывает все тело, обнимая и заворачивая в свое заботливое тепло. И у Сокджина, как всегда, возникает ощущение, словно Юнги сам обнимает его, хоть он и знает, что настоящие объятия Юнги гораздо лучше, особенно по утрам, когда он еще сонный, ласковый и прилипчивый. Сокджин грустно вздыхает от осознания, что он не может пока так обнять Юнги. - Я хочу уволиться, - произносит он задумчиво, поглаживая выступающие костяшки Юнги. Юнги заинтересовано смотрит на него своими темными глазами, безмолвно ожидая продолжения. Джин неуверенно закусывает губу. – Думаешь, мне стоит это сделать? Юнги чуть хмурится, серьезно раздумывая над его вопросом. - Ты любишь свою работу, хен? Это то, чем ты хочешь заниматься до конца своей жизни? Они оба знают ответы на эти вопросы. Сокджин поднимает глаза, но Юнги выжидающе буравит его взглядом, не позволяя увильнуть, поэтому старший тяжело вздыхает и неохотно качает головой. - Но я не знаю, чем еще мне заниматься, - озадаченно и немного потерянно произносит Сокджин, невольно горбясь. Он даже не знает, с чего ему начать и это ставит в тупик еще больше. - Тебе не обязательно решать это сейчас, хен. Ты хорош во многом и найдешь то, чем захочешь заняться, - уверенно пожимает плечами Юнги. Сокджин с сомнением склоняет голову набок, Юнги тяжело вздыхает, и Сокджин чувствует, как новая порция его магии мягко оседает в его груди, успокаивая и ободряя. Юнги, когда ему недоступна музыка, всегда пытается выразить своей магией то, что стесняется облечь в слова или действия. И это тоже Сокджину кажется, по-своему, милым. – Не хмурься, хен, у тебя морщины появятся, - поддразнивает Юнги. - Йа! – тут же возмущается Сокджин, однако без реального недовольства в голосе. – Думаешь, такое лицо можно испортить какими-то там морщинами? – Сокджин демонстративно проводит по своей челюсти пальцами, очерчивая лицо, и качает головой. – Юнги-я, просто смирись, что тебе достался самый красивый мужчина в мире, - довольно усмехается он. - Хмм, - Юнги только невпечатленно приподнимает брови на это. – Это слишком сложно, хен. Думаю, я до конца жизни буду к этому привыкать, - спокойно говорит он и вновь берется за палочки. Когда Сокджин ничего не отвечает, он поднимает голову и вопросительно склоняет ее. – Хен? Сокджин вздрагивает, моргает и немного дергано улыбается. Его уши и шея становятся пурпурными. Он никогда не привыкнет к тому, что Юнги постоянно находит способ сбить его с толку.***
Намджун долго и мужественно держится, но когда Сокджин тащит его уже в пятый магазин, все же срывается. Сокджин, на самом деле, восхищен его выдержкой. - Хен, мы ходим уже второй час, неужели тебе ничего не понравилось? – Намджун устало вздыхает и явно мысленно проклинает тот день, когда решил, что Сокджин пусть и странноватый, но достаточно хороший парень, чтобы начать с ним дружить. Сокджин драматично всплескивает руками. - Это сто дней нашим отношениям, Намджун-а! Это важное событие! – делает он большие глаза. Намджун благоразумно молчит и не говорит, что ранее Сокджина такие вещи как годовщины и памятные даты, никогда не волновали, но Сокджин отчетливо читает это в его глазах и строго скрещивает руки на груди. – Тебе напомнить, сколько раз я помогал тебе с подарками для Мины? И вообще, помогать хену - это обязанность лучшего друга и тонсэна, Намджун! - Разве не Чонгук – твой любимый тонсэн? – усмехается Намджун. Сокджин вздыхает. - Чонгук – мелкий засранец. Он бы просто постоянно отвлекался и смотрел бы только то, что ему самому интересно, а в конце еще и заставил бы его накормить за свой счет. Нет уж, - Сокджин качает головой, представляя себе эту картину. - То есть меня ты кормить не будешь? – притворно дуется Намджун, Сокджин делает вид, что задумывается на мгновение. - Это зависит от того, насколько ты будешь полезен, Намджун-а. - Эх, раньше ты любил меня больше, хен, - вздыхает Намджун и принимается рассматривать витрину, у которой они стоят. Сокджин замирает на несколько мгновений, а затем медленно выдыхает и усмехается немного грустно, но, в целом, тепло. Эти случайно брошенные слова невольно скребут по сердцу, однако, уже не так как раньше. Они не приносят боли и сожалений. Сокджин спокойно улыбается, глядя на Намджуна, и очень рад, что сейчас способен на это. Да, действительно, когда-то так и было. Он любил Намджуна и, на самом деле, даже после всего, через что он прошел, он об этом не жалеет. Эта любовь не была самой удачной и счастливой, но Сокджину думается, что без нее, он вряд ли стал бы тем, кем является сейчас. Возможно, ему нужно было полюбить Намджуна и пройти весь этот тяжелый путь, чтобы прийти, в конце концов, именно к этому моменту. Кто знает, как бы сложилась его жизнь, если бы в ней не было Намджуна. Возможно, только так Сокджин мог бы встретить Тэхена, Чимина и Хосока. Возможно, только так он мог узнать Юнги. Сокджин улыбается себе под нос, когда перед его мысленным взором невольно появляется лицо Юнги, и он вспоминает теплые руки парня и его темные глаза с манящими огнями на дне. - Ты действительно очень любишь его, хен, - говорит Намджун. Сокджин вздрагивает и поворачивается к нему. Намджун по-доброму улыбается ему, вновь показывая свои ямочки, которые все еще нравятся Сокджину, потому что они действительно делают парня моложе и милее. Сокджин моргает и спустя пару мгновений согласно кивает. - Да, очень, - негромко произносит он, уголки его губ медленно поднимаются в мягкой улыбке. Спустя час Сокджин все же покупает подарок и тащит Намджуна в ближайшую кафешку. Совесть не позволяет ему оставить младшего без вознаграждения. Намджун смеется и говорит, что у Сокджина болезненная потребность заботиться обо всех вокруг, на что Сокджин шумно возмущается, хотя мысленно он не так уж сильно и не согласен с этим. В каком-то смысле это правда, Сокджин уверен, что должен всегда заботиться об окружающих. Он не знает, привык ли он к этому с детства, с тех пор как читал сказки Чонгуку и завязывал ему шнурки, или все началось после смерти их родителей, но Сокджин чувствовал, очень долгие годы чувствовал, что обязан заботиться о людях, что окружают его. И пока Сокджин не почувствовал, каково это, когда заботятся о нем самом, пока он не ощутил тепло и безопасность, которыми его молча окружил Юнги, он и не задумывался, что ему, как и всем, также необходима забота. Они сидят за столиком, Намджун в красках нахваливает музыку Юнги, а Сокджин с гордой улыбкой слушает его, он не понимает всего, что говорит друг, но ему приятно слушать похвалы в адрес Юнги. Сокджин кивает и поворачивается в сторону, чтобы проверить не готов ли еще их заказ, когда замечает ее. В кафе входит Сон Харин. Она выглядит хорошо, у нее вновь короткая прическа, из-за чего она напоминает Сокджину ту девушку, что пригласила его на кофе на последнем курсе университета. На ней строгая рубашка и прямая черная юбка до колен, единственное яркое в ее образе – алая помада и туфли ей в тон. Она оглядывается вокруг, явно в поисках кого-то, а затем неожиданно сталкивается с Сокджином взглядами, и Сокджин ничего не может с собой поделать, он вздрагивает и застывает на секунду. Он не знает, что именно чувствует в этот момент, и, видимо, Харин тоже. Она заметно бледнеет и на мгновение, всего на мгновение, но Сокджин замечает, как боль искажает все ее лицо. Она поспешно отворачивается и садится за столик в противоположной стороне кафе. Сокджин видит, что она слегка покачивается на каблуках, пока не усаживается на стул. - Хен? Что случилось? – удивляется Намджун. Сокджин не знает, что именно отражается на его лице, но, видимо, что-то пугающее, потому что Намджун хмурится и оборачивается в ту сторону, куда смотрит старший. Он замечает Харин, и глаза его расширяются. Несколько мгновений Намджун ничего не говорит, явно не зная, что именно предпринять, а затем на лице его появляется очень решительное выражение, то самое, что было так любимо Сокджином когда-то. - Пойдем отсюда, хен. Поедим в другом месте. Сокджин отрывисто кивает и встает следом за Намджуном. В голове его образовывается какой-то вакуум, звенящая пустота. И, кажется, он должен испытывать множество противоречивых эмоций, но нет, ничего подобного. По большей части, Сокджину просто очень некомфортно. Глядя на Харин, он вспоминает, как содрогался от приступов ханахаки, как жесткие стебли царапали ему горло изнутри, а лепестки переполняли легкие и пытались задушить его. И если Сокджин еще может понять, за что оранжевые бархатцы душили его изо дня в день, то белые цветы он не может Харин простить. Из-за ее проклятия Сокджин едва не лишился шанса быть с Юнги, и вот это Сокджин не в силах отпустить и забыть. И Джин не должен удивляться, но все равно невольно вздрагивает, когда, подойдя к дверям кафе, слышит негромкий, но настойчивый голос Харин за спиной. - Сокджин-ши, можно с тобой поговорить? Сокджин судорожно выдыхает и поджимает губы, он оборачивается и окидывает эту девушку холодным взглядом. На лице Харин привычная для нее безэмоциональная маска, однако глаза ее горят тревожными огнями. Она выглядит уверенно, но в то же время сейчас она как никогда сильно напоминает Сокджину ту Харин, что позвала его на их первое свидание. Спокойная и собранная внешне, но с нервно подергивающимися пальцами и взволнованно блестящими глазами. - Я бы не хотел с тобой разговаривать. Надеюсь, ты понимаешь, почему, - говорит он, и сам удивляется тому, как спокойно звучит его голос. Харин лишь чуть поджимает губы на это. Сокджин в очередной раз убеждается, что это очень стойкая девушка, несмотря на хрупкий внешний вид. Он всегда это знал, и прежде это было тем ее качеством, что восхищало его в ней, но сейчас Джину отчего-то приходит в голову мысль, что стойкость и сила выражаются не в способности не показывать своей боли. Возможно, то, что раньше Сокджин принимал за силу, было только попытками скрыть свои слабости? - Это не займет много времени, обещаю. Пожалуйста, Сокджин-ши, - она смотрит Сокджину в глаза, и Джин действительно видит в ее взгляде мольбу. Он тяжело вздыхает. - Подожди меня, пожалуйста, Намджун, - просит Сокджин, оборачиваясь к другу. Намджун хмурится, окидывает Харин настороженным взглядом и вопросительно сжимает плечо Сокджина, лицо его выражает сомнение. – Все будет хорошо, - тихо заверяет Сокджин. Намджун поджимает губы и отрывисто кивает, беспокойство явно не покидает его, но он послушно возвращается за столик, где они сидели ранее. Харин кивает и они с Сокджином молча усаживаются на то место, что занимала девушка минуту назад. Несколько долгих мгновений проходит в тишине, Сокджин не собирается облегчать Харин задачу и начинать диалог, поэтому разглядывает ее, чуть склонив голову набок, и ждет. Девушка глубоко вздыхает. - Ты прошел лечение, - произносит она и закусывает нижнюю губу, понимая очевидность собственных слов. - Как видишь, - кивает Сокджин. Харин смотрит на него, а затем кидает беглый взгляд в сторону Намджуна, она ничего не спрашивает, но Джин видит вопрос в ее глазах. Он невольно сжимает руки в кулаки и тяжело выдыхает. Он не обязан посвящать ее в какие-либо детали и что-то ей объяснять. – Что тебе нужно, Харин? Она закусывает губу и едва заметно морщится. Пальцы ее начинают нервно теребить цепочку на шее. - Думаю, это бесполезно – просить прощения сейчас. Тебе, наверное, и не нужны мои извинения, - произносит Харин, неожиданно ломким голосом, который Сокджин никогда у нее не слышал прежде. Она вновь вздыхает, собираясь с духом. – Поэтому я просто скажу, что рада, что у тебя все хорошо, оппа. Я очень этому рада, - ее глаза начинают странно поблескивать, и она поспешно отворачивается. Сокджин задумчиво разглядывает ее профиль. Даже в такой ситуации эта девушка не может показать слабость, и Сокджин не знает, почему, но это его коробит. Может он и не справедлив сейчас, но ему кажется, что после всего, через что он прошел, он имеет право это увидеть. Он имеет право увидеть ее искренние эмоции. - Я действительно не был честен с тобой, Харин. Я был виноват перед тобой, - проговаривает Сокджин, медленно и тщательно подбирая слова. – Но ханахаки – это очень страшное и жестокое проклятие. Я мог умереть. Ты, в самом деле, веришь, что я заслужил подобное? Этот вопрос Сокджин задавал себе ранее несколько раз и никогда не думал, что у него будет шанс узнать ответ, поэтому сейчас он не может сдержать любопытство. Харин вздрагивает и поворачивается к нему, глаза ее широко распахиваются. - Раньше я в это верила, - отвечает она, после того, как берет себя в руки и вновь надевает на лицо, защищающую ее маску, что скрывает все эмоции. – Но теперь уже нет. Я была не права. Сокджин поджимает губы и неторопливо кивает. Его горло сжимает спазм, очень похожий на объятия ханахаки. Эта очень неприятная ассоциация заставляет Сокджина зябко передернуть плечами. - Рад, что ты это понимаешь, - он поворачивается в сторону Намджуна, что предсказуемо внимательно наблюдает за их разговором, и кивает ему. – Думаю, Намджун уже заждался меня. Сокджин порывисто встает и, не прощаясь, уходит. Он не оборачивается и больше не смотрит на Сон Харин, Сокджин искреннее надеется, что все, что связано с ней и с ханахаки, с этого момент окончательно осталось для него позади. Намджун выходит из кафе следом за ним. Он вопросительно заглядывает старшему в глаза и похлопывает его по плечу, все лицо парня искажено от беспокойства. Сокджин слабо улыбается ему и кивает. - Все в порядке, - говорит Сокджин, и сам удивляется тому, что, судя по его ощущениям, это не так уж и сильно далеко от истины. Он действительно в порядке. Это ничто в сравнении с тем, что он уже пережил. Сокджин не простил ее. Он, скорее всего, никогда и не сможет простить Харин, но Сокджин действительно рад, что у нее хватило сил признать, что она была не права. И Джин искренне надеется, что она сможет жить дальше и никогда больше не повторит того, что сделала с ним. Сокджин не уверен, смог бы он сам на ее месте жить дальше, но он уверен, что Харин достаточно сильная для этого. Она справится.***
Когда спустя две недели Сокджин возвращается с работы и заходит в квартиру Юнги, он чувствует себя как никогда вымотанным. Он дорабатывает последние дни в своей компании и ему нужно разобраться со множеством бумаг и дел, чтобы не оставлять после себя откровенного бардака. Он забежал домой, чтобы быстро погулять с Чжангу, а потом сразу же помчался на другой конец города, потому что Юнги неожиданно позвонил ему в конце дня и попросил принести ему завтра в больницу одну из тетрадей с его песнями. Это странная просьба, но Юнги действительно настойчиво просит, и Сокджину ничего не остается делать, кроме как пообещать принести эту тетрадь. Так что теперь ему ничего не хочется так сильно, как просто упасть на мягкий диван Юнги, возможно, позже приготовить себе простенький ужин и заснуть, завернувшись в мягкое одеяло парня. Сокджин не знает, где Юнги купил эту штуку, но оно такое удобное, что Сокджин подумывает переселиться в эту квартиру только из-за него. Большая часть его вещей уже перевезена к Юнги, но Сокджин все еще не решается с концами переехать. Без Юнги это место все еще не кажется ему домом. Словно пазл, в котором не хватает самых важных деталей. Сокджин отпирает дверь и тут же замирает на пороге, когда отчетливо слышит мелодию, которую лениво наигрывают на стареньком пианино, на настройку которого Сокджин только недавно потратился. Он с трудом сглатывает, осторожно снимает обувь и как можно тише проходит в гостиную, будто боясь спугнуть эту мелодию, словно один неаккуратный звук развеет ее, и она просто окажется наваждением, придуманным усталым мозгом Сокджина. Джин осторожно, затаив дыхание, заглядывает в комнату… и да, его уши не обманывают его. Только если помимо слуховых у него еще и не визуальные галлюцинации. Но Сокджин уверен по тому, как сбивается с ритма его сердце, при виде этой немного ссутулившейся спины, он уверен, что ему не грезится. Уж сердце-то не стало бы его обманывать. Сокджин в это верит. Поэтому он знает, что именно Юнги сейчас сидит за пианино, небрежно наигрывая какую-то странную, путаную мелодию. Длинная темная челка падает ему на глаза, но Сокджин видит, как мягко и ласково изгибаются его тонкие губы, как неспешно и бережно скользят его пальцы по клавишам. Юнги выглядит так, словно встретил старого знакомого, по которому очень скучал. Сокджин облокачивается на дверной косяк и просто смотрит на то, как Юнги играет, и это также завораживающе, как и в тот один единственный раз, когда ему довелось увидеть подобное зрелище. С той только разницей, что сейчас Сокджин вообще не прислушивается к мелодии, совсем не улавливает ее, все его внимание сосредоточенно на Юнги, таком расслабленном и спокойном в этот момент. Кажется, только оставаясь наедине с музыкой, он полностью и безоговорочно открывается. Юнги сказал Чонгуку, что Сокджин - его музыка, но сам Сокджин очень сомневается, что это правда. Это слишком разные виды любви. Чувства Юнги к музыке и к Сокджину просто нельзя сравнить и соизмерить. И, возможно, Сокджина должно это коробить, должно задевать, но для него музыка всегда будет неотъемлемой частью Юнги, и поэтому он просто не может не любить ее, как и все остальное в этом человеке. - Ты можешь подойти ближе, хен, - хрипло произносит Юнги, оборачиваясь к нему. На губах его расцветает нежная улыбка, а глаза ярко загораются, когда их глаза встречаются и это красиво. Действительно красиво. Эти эмоции вызваны уже не музыкой, а самим Сокджином и это заставляет тепло разлиться в груди Джина. Сокджин сглатывает подкатившие к глазам слезы, он совсем не ожидал увидеть сегодня Юнги. Это слишком неожиданный и эмоциональный для него сюрприз. - У тебя выходной день? – немного сипло спрашивает Сокджин, медленно подходя к Юнги, он все еще не может до конца осознать, что Юнги сидит прямо перед ним и вокруг даже нет стен больницы. Однако Юнги так органично смотрится в этой гостиной, за этим пианино, что Сокджину совершенно неожиданно кажется, будто он уже множество раз видел Юнги здесь, хотя это не так. – Почему ты ничего не сказал? - Хотел сделать сюрприз. Я позвонил тебе, но ты не сильно-то и торопился, хен, - пожимает плечами Юнги, и чуть капризно надувает губы. Сокджин моргает, сбитый с толку этим выражением, от которого у него невольно пересыхает во рту, а затем он испуганно вздрагивает и поспешно смотрит на свои наручные часы. Сколько времени Юнги он потратил, пока ездил домой? Если Юнги должен вернуться до отбоя, то у них всего… Юнги громко усмехается, он обхватывает руками ладони Сокджина и мягко тянет на себя, привлекая к себе внимание Джина. Сокджин поднимает голову и смотрит в глаза Юнги, мерцающие от сдерживаемой радости. – Джин-а, успокойся, у меня не выходной. Меня выписали, хен. Сокджин просто смотрит на него несколько мгновений, не моргая и не дыша. Эти слова выбивают из его легких весь воздух, а из головы все мысли. Что-то пружиной скручивается внутри него, заставляя замереть и широко распахнуть глаза. - Что? – осторожно выдыхает он. - Меня выписали, - повторяет Юнги, и улыбается широкой, искренней улыбкой, в которой видны его десны и которая заставляет его глаза сиять особенно ярко и красиво. Она заставляет Сокджина поперхнуться. Сокджин пошатывается, он едва успевает схватиться на пианино и опереться на него. Юнги взволнованно подскакивает и обхватывает плечи Джина. Сокджин вздрагивает от магии Юнги, заструившейся по его венам, успокаивающе обнимающей его. Он судорожно цепляется за темную футболку Юнги, который обеспокоенно заглядывает ему в глаза, проверяя его состояние. - Ты больше не проклят? – спрашивает Сокджин неверяще, и когда Юнги уверенно кивает и усиливает свою хватку, Сокджина накрывает таким облегчением, такой радостью и счастьем, что у него кружится голова, которую он поспешно опускает. Он, наконец, может жить без страха, что ханахаки заберет у него Юнги, он может обнимать, целовать Юнги, он может быть с Юнги, он может… наконец, Сокджин может дышать. Ему кажется, что именно в этот момент он действительно, по-настоящему, исцеляется от ханахаки, что только в этот момент омерзительные лапы проклятия перестают сжимать легкие и горло Сокджина своими холодными, пропахшими цветами руками. И от этого ощущения у Сокджина все плывет перед глазами. Юнги без слов обнимает его, и тепло тела парня немного приводит Сокджина в чувство. Он утыкается в плечо Юнги и глубоко вдыхает, пытаясь совладать с тысячей эмоций, что разрывают его в этот момент. Он не может этого сделать, слезы жгут ему глаза и на то, чтобы просто дышать с Юнги в унисон уходят все его силы. Но это кажется Сокджину очень важным. Дышать вместе с Юнги кажется ему самым важным в его жизни. Он чувствует, как Юнги нежно гладит его по волосам и успокаивающе касается губами его виска, и этого оказывается вполне достаточно, чтобы горячие слезы все-таки покатились по щекам Сокджина, потому что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. - Я здесь, хен. Я здесь. Все хорошо, - шепчет Юнги, и Сокджин это знает, действительно знает, но это все просто слишком, слишком для него в этот момент. – Что мне тебе сыграть, хен? Я ведь обещал, что сыграю тебе на пианино. Как ты и просил, я очень серьезно отнесся к клятве на мизинчиках. - Я не знаю, - слабо откликается Сокджин, все еще погруженный в свои эмоции. Юнги тяжело вздыхает и проводит рукой по волосам Сокджина. Джин отчетливо ощущает, как неровно бьется сердце Юнги, его собственное, наверняка, колотится еще быстрее. - Ладно, тогда придется каждый день играть тебе что-нибудь новое. Сокджин резко поднимает голову и смотрит на Юнги огромными глазами. Глаза парня ярко блестят, а щеки порозовели, но он счастливо улыбается и спокойно стирает своими длинными пальцами слезы с лица Сокджина, нежно касаясь теплыми пальцами кожи. - Это же тебя устроит, хен? – спрашивает он. И Сокджин… он просто выдыхает что-то среднее между всхлипом и смешком. - Только если ты не будешь повторяться, - гнусаво произносит он, на что Юнги усмехается. - Так у нас быстро кончатся все песни, хен. - Придумаешь новые, - бурчит Сокджин и Юнги уже откровенно смеется. Громко и счастливо. Так, как никогда прежде не смеялся. Ни разу в стенах больницы. И почему-то именно мысль о том, что теперь Сокджин может часто слышать этот звук, наполняет его теплом и трепетом. Только теперь он понимает, что Юнги действительно здесь, рядом с ним, что все действительно позади, и они могут вместе перейти к новому этапу в своих жизнях. Они выбрались, они справились. Сокджин больше не будет блуждать в одиночестве, Юнги больше не будет молча страдать. Они выжили. И это осознание заставляет губы Сокджина растянуться в счастливой улыбке, заставляет его обхватить руками бледные щеки Юнги и коснуться его губ в нежном и полном облегчения поцелуе. Это осознание и мягкий смешок Юнги, который он вплетает в поцелуй, делает Сокджина по-настоящему счастливым.