Exit to the senses

      Несмотря на яркие и порой эпатажные образы могло показаться, что у Синь Янь в доме творится полный хаос. Как сейчас помнит свое удивление, когда впервые зашел в ее комнату, но вместо горы раскиданной по полу одежды, кучи хлама, которым мог бы быть завален ее стол, кучи ненужных пакетов и бумажек от шоколадных батончиков на полочках Альбедо увидел чистую и очень аккуратную комнату. Он не знал, подготовилась ли девушка к его приходу заранее, но в дальнейшем ее комната такой же и оставалась. Немного не вяжется с образом подруги, но Альбедо в который раз после подобных мыслей вспоминает себя и осознает, что нельзя судить человека по внешности, по одежде и по образу, который человек показывает.       У Синь Янь в комнате всегда все чисто и убрано, но в отличии от скучной комнаты Альбедо здесь очень уютно и, можно сказать, атмосферно.       Много плакатов на стенах, на полочках стоят множество фигурок и книг, парочка манг и нотных тетрадей, в которых девушка записывает различные аккорды. Один из шкафчиков полностью завален всякого рода косметикой, и парню всегда было интересно рассматривать ее с разрешения подруги. Небольшая гирлянда на потолке, гитары, стоящие у стены, много мягких игрушек на кровати и возле шкафа, вешалка с различными кофтами и футболками, а на белых шторах прикреплены милые наклейки в виде летучих мышек и тыкв — все-таки, скоро Хэллоуин.       На самом деле, в комнате было много вещей, но все расставлено по местам таким образом, что все выглядело аккуратно и лаконично. Альбедо нравилась комната девушки, он был бы не против украсить и свою подобным образом, ведь возвращаться в голый дом после таких ярких красок абсолютно не хотелось, а белоснежно-чистые стены были сродни стенам в психиатрических больницах. Точно сводят с ума.       Парень осторожно присаживается в кресло и покорно ждет Синь Янь, которая юркнула на кухню за чаем и печеньем. Она всегда его угощает, и хоть Альбедо часто неловко принимать такие подарки, он ей всегда благодарен за такую заботу, пусть спустя столько времени общения это было все еще непривычно.       — Благодарю, — тепло улыбается, когда девушка поставила на тумбочку рядом с ним чашку и блюдце со сладостями.       — Кушай на здоровье, пчеленок! — плюхается на свою кровать и улыбается. — Как твое горло?       — Еще побаливает, но уже не так сильно, — теплый чай приятно успокаивает гортань и хрипоты в голосе практически не слышно. — Спасибо, что разрешила зайти к тебе. По телефону тяжело мне говорить на такие темы.       — Все в порядке! Я всегда так рада, когда ты в гости забегаешь! Одной целыми днями сидеть иногда очень тоскливо…       Пока Альбедо радуется тому, что его родители частенько допоздна задерживаются на работе и оставляют его одного в доме, Синь Янь скучает по отцу, разъезжающему по командировкам. Очень любит уж она его, но из-за работы геолога ему приходится ездить по городам и проводить свои оценки грунтов, оставляя единственную дочь дома одну. Но девушке совершенно не тяжело быть самой, она умеет следить за собой и за домом, Синь Янь ответственная и отец ей всецело доверяет. Только часто тоскливо ей, вот и ездит в свободное от университета время по различным кафе и паркам с друзьями и играет свои любимые песни.       — Я думала, тебя не очень интересует мнение других людей о тебе, — Синь Янь упирается спиной о стенку и прижимает к груди свою подушку. — Чего сейчас ты мешкаешь, пчеленок?       — Не то чтобы меня волновало именно мнение… — парень поставил чашку на тумбочку и приложил руку к подбородку, задумчиво рассматривая лица людей с уже до боли знакомых плакатов. — Ты же понимаешь, что случится, если вдруг пойдут слухи… А потом они дойдут и до Алисы, а она, хоть и очень хорошая, но та еще болтунья. Я всю жизнь ее знаю…       Альбедо страдальчески вздыхает и запрокидывает голову назад, чуть ли не ударяясь об стенку. Он хорошо разбирается в химии и физике, может спокойно запомнить реферат и пересказать его своими словами, понимает биологию человека и растений, но как быть с простыми человеческими взаимоотношениями?       Это все было так запредельно далеко от Альбедо и было сложнее даже тригонометрии и термодинамики. Со стороны может и кажется, что ему вовсе плевать на мнение других о себе, но он просто хорошо скрывал свою скованность и умел держать себя. На деле ему было сложно. Чертовски сложно и непонятно, и это просто неимоверное чудо, что он смог найти общий язык хотя бы с Синь Янь, ведь иначе совсем был бы потерян и отстранен от всей социальной среды.       Альбедо казалось, что без нее он вовсе потеряет себя и совсем закроется. Будет копить свои чувства всю жизнь в себе, а потом, в один момент, когда их будет уже нечем сдерживать, просто сделает какую-то огромную глупость, совершит большую ошибку, которая еще неизвестно, к чему могла бы привести. Может, он бы устроил истерику в доме и начал бы кидаться вещами, попав чем-то тяжелым в ничего непонимающих родителей, или сжег бы все свои конспекты прямо в комнате, совершенно не собираясь тушить образовавшийся пожар, или просто взял бы что-то острое и–…       Щурится, прогоняя ужасные мысли и на душе стало пугающе-неприятно.       «Хватит думать о ерунде!» — успокаивает себя и поднимает свой взгляд.       Синь Янь все это время молча наблюдала за другом, уплетая за обе щечки печенье, совершенно не волнуясь о крошках, падающих в ее кровать.       — Шлушай… — иногда забывает, что сначала еду нужно прожевать перед словами и чуть ли не давится. — Кхм… Слушай, давай ей просто напишешь и все? Предложишь встретиться после лент? Все же, просто сидеть и гадать — не лучший вариант. Нужно действовать, ты ведь и сам понимаешь?       — Понимаю я, понимаю…       Социализация — такая трудная вещь, и Альбедо всегда пытался избегать посторонних контактов. Ну не его это просто, это точно так же, как кому-то не дается математика или физика, и парень пытается как можно реже сталкиваться с подобным в своей жизни. Ему и общения с Синь Янь хватает, и это просто огромное чудо, что они познакомились.       Как сейчас помнит их первую встречу.       Полтора года назад апрель выдался на удивление ужасно дождливым и Альбедо тогда, как он думал, не повезло оказаться в городском парке. Зонтика с собой не было и спрятаться негде, кое-как нашел богами забытую бетонную арку, непонятно для чего вообще поставленную в этом парке, но под которой можно было хоть не на долго, но переждать непогоду. А прятался от дождя он под ней не один: незнакомая на тот момент девушка сидела там же на шлакоблоке и сочиняла мелодии под шум ливня. И вместо того, чтобы уйти в другое место, парень сел напротив на точно такой же шлакоблок и просто слушал.       Все-таки, не хотелось ему окончательно промокнуть до нитки, да и домой возвращаться желания не было, ведь его там ждали родители с серьезным для него разговором. Хочется избежать его, ведь они снова запустят свою пластинку о будущем, о том, что нужно поступать в этот чертов ВУЗ, стать хирургом, быть воспитанным и послушным…       …послушным, как надрессированный пес на цепи без собственных мечт и желаний, как робот повиноваться каждому слову и подавлять все эмоции внутри себя, чтобы, не дай бог, его снова не назвали разочарованием. Морально убивает и морально изматывает, а возражать было смерти подобно, ведь потянут сильнее за ржавую цепь и однажды точно задушат.       И как Альбедо все еще сохраняет сознание в такой обстановке — точно загадка, ведь даже сам парень этого не понимает.       Поэтому, он задержался там. Ему не раз будут названивать родители, спрашивать, где он ходит и почему в такую погоду не дома, не с ними, не сидит за столом и не слушает их наставлений насчет поступления, но Альбедо просто выключит раздражающий звук на телефоне и закинет его куда-то подальше в рюкзак. Ведь если вернется — в доме будет очень шумно, душно и неприятно, голова будет болеть от раздражения, которое Альбедо попытается скрыть, а прилив тошноты совершенно отобьет желание кушать.       А здесь так спокойно, а сама девушка играла так красиво, так живо, словно вместе с мелодией выплескивала все то, что не могла сказать вслух. Он слышал, что люди порой через творчество выплескивают свои эмоции, и Альбедо пытался заняться хоть чем-то: так и взялся за кисть. Но рисунки не всегда помогали, ведь в попытках передать на холсте что-то идеально ровное и красивое он совершенно не мог выпустить все то плохое, что чувствовал многие годы. Всю ту грязь и ту желчь, которую на него неосознанно выливали под видом любви и заботы о его будущем, все нравоучения от отца и поддакивания ему его матери, и не сошел он с ума благодаря Алисе и, с недавнего времени, ее маленькой дочке, которая, словно лучик яркого солнышка пробиралась в самую душу и согревала своим ребячеством и наивностью.       И злиться тогда совсем не хотелось. Но вот плакать — все еще да.       «— У тебя все хорошо? Выглядишь очень уставшим. Я могу тебе чем-то помочь?» — наконец, спустя пятнадцать минут молчаливой игры спросила тогдашняя незнакомка, чем моментально ввела парня в ступор.       Он, на тот момент будучи слишком эмоционально уязвимым, не выплескивающим свои чувства на протяжении многих лет и практически не получавший открытую заботу от близких, совсем не выдержал и просто расплакался от, казалось, обыденного вопроса. Буквально разрыдался навзрыд, чего сам от себя не ожидал; давился слезами и тер щеки, в горле предательски застрял ком и остановить этот поток не выдавалось возможным, ведь как же долго он все это держал в себе, как же долго копил.       Старающийся избегать людей и социальных контактов он выплакался первой же незнакомке, которая искренне спросила у него за его самочувствие, проявляя заботу намного сильнее, чем собственные родители. Настоящий театр абсурда.       В дождливый апрель, под разваливающейся бетонной аркой в старом парке, в дали от своего дома и родителей, сидя напротив совершенно незнакомой девушки с гитарой в руках, которая искренне спросила такого же незнакомого парня за его самочувствие, Альбедо почувствовал, что находится в безопасности. Странное, забытое место, с мусором и лужами под ботинками, рядом с совершенно незнакомым ему человеком, коих обычно он избегает, расположило к себе намного сильнее, чем собственный дом с родными людьми.       «— Ну-ну, все хорошо, можешь поплакать!» — и присела к нему рядышком, поглаживая по спине.       Да, он смог тогда вдоволь поплакать, ведь ему так этого не хватало…       — …Эй, пчеленок, ты меня слушаешь?       Из воспоминаний его резко вывела девушка, которая чуть трясла друга за плечо, взволнованно заглядывая в голубые глаза. Туман, сотканный из прошлого, рассеялся в голове практически моментально, и вместо мокрых серых стен перед глазами он видел очертания девушки, слегка присевшей на корточки.       — А? А, да-да, да, я тебя слушаю…       — Говорю, напиши ей сегодня. Хочешь, можешь сейчас, при мне, если тебе так будет легче! Или вечером, и сразу потом спать ложись!       Альбедо кивал. Допивал свой уже чуть остывший чай и частенько поглядывал на время в своем телефоне, а палец нервно стучал по быльцу кресла.       — Да. Я дома уже напишу. Спасибо тебе большое за все, Синь Янь, — и тепло улыбнулся.       — Да за что! Всегда рада помочь, пчеленок! А, и, кстати, пока ты тут пару минут о своем думал…       Девушка отошла к кровати, взяла что-то в руки и протянула Альбедо — он увидел перед собой кусочек бумажки, вырванной из тетради в клеточку. На ней был нарисован забавный улыбающийся паук с гитарой в одной из лапок (которых, правда, было всего шесть, а не восемь, но это совсем не портило картину, а больше даже украшало), а над ним летала огромная пчела, по размерам похожая больше на огромную птицу, чем на насекомое, и тоже с гитарой в своих лапках-палочках.       — Это наш автопортрет, так-то! — гордо заявила Синь Янь и сложила руки на груди, приподняв подбородок. Явно почувствовала себя супер-художницей, ведь шедевры такого уровня детализации еще не появлялись на этот свет от ее талантливых рук!       Внутри вмиг потеплело. Прямо так же, как когда парень проводит свое время вместе с малышкой Кли, что еще раз доказывает, что Синь Янь точно была его давно потерянной сестрой, которую он совершенно случайно встретил под той злополучной бетонной аркой полтора года назад.       — Спасибо огромное, — и улыбается. — Это и вправду на нас похоже очень. Только не съешь меня, если попаду в твою паутину.       — А вот и съем! А вот и сожру, если будешь избегать разговоров с людьми!       Девушка потрепала его по голове, заливаясь смехом, а Альбедо уверен, что точно вклеит этот рисунок в своем скетчбуке.       Спустя полчаса он соберется и поедет домой, а уже вечером соберется с силами и таки напишет Сахарозе в личные сообщения. Сказать, что ему было волнительно, значит не сказать ничего, но Альбедо старается сохранять какое-никакое спокойствие, ведь тратить нервные клетки в данный момент было совсем не комильфо.       Блокирует телефон и протяжно вздыхает, смотря в свое отражение на темном экране. Нужно поскорее лечь спать, чтобы дурные мысли не успели залезть к нему в голову.       Но сон все равно выдался беспокойным.

* * *

      Сахароза все же пришла на учебу, ведь пропускать пары совершенно ей не хотелось — совесть потом съест ее целиком и тревожность возрастет в несколько раз. Но вот видеть Альбедо, сидящего, как обычно, за первой партой, было просто невыносимо, особенно когда он молча проводил ее взглядом.       Честно — Сахароза не была готова к сегодняшнему разговору, ведь совершенно не знает, чего ей от него ожидать.       Он будет злиться? Но ведь девушка знать не знала, что он будет выступать в том месте и пришла туда просто хорошо провести время. Он будет кричать? Но его голос его все еще был хриплый и вряд ли парень еще сильнее раздерет его из-за такой, как она. Он запугает ее, что начнет шантажировать, лишь бы девушка не проболталась? Но ведь Альбедо совсем не такой! Он же дружелюбный, пусть и странный, пусть и с необычным для его образа увлечением… Но тот безумный взгляд со сцены все еще отложился в памяти девушки и по телу пробежал холодок.       Человеку всегда страшно и некомфортно от того, чего он не понимает. А Сахароза совершенно не понимает Альбедо.       Пары шли предательски быстро и приближалось уже время обеда, чему девушка была совершенно не рада. Обычно она идет кушать вместе с одногруппницами и тихонечко сидит рядом с ними, пока девчонки бодро обсуждают различные новости и переговариваются друг с другом. Иногда хотелось тоже высказаться на счет чего-то, но Сахароза всегда себя останавливала, ведь знает, что чем больше начнет рассказывать про себя, тем сильнее привяжется, а ей это совершенно не нужно.       Ведь потом будет больно, слишком больно, и в третий раз сердце уже точно не выдержит — вдребезги разобьется и его будет уже не собрать.       Звонок неприятно бьет по ушам, а внутри все сжалось от неприятной тревоги. Так не хочется покидать теплую аудиторию, так не хочется выходить в мрачный коридор и, боги, так не хочется разговаривать с ним. Но смирение наступило еще утром, когда Сахароза собралась с силами и решила не пропускать сегодня пары в ВУЗе, а потому ей остается лишь пережить этот неприятный и страшный момент. Это как важная контрольная — хочешь-не хочешь, а писать ее придется, и лучше уже быстрее ее сдать и забыть, чем нагнетать себя еще больше.       Все-таки, парень же ей ничего плохого не сделает. Тем более, на территории ВУЗа, где постоянно ходят толпы студентов и преподавателей!       Не сделает же, верно?       — Пошли кушать, Сахароза! — девчонки уже давно сложили свои сумочки и стоят у стены, пропуская поток однокурсников и одновременно дожидаясь ее. — А то наше место займут те мымры! Нет, мы их конечно прогоним, базару ноль, но конфликтов не хочется…       Девушка смотрит то на них, то на Альбедо, который стоит рядом с выходом и смотрит в ее сторону, сводя брови: явно ждет ее, и явно без чужих ушей. Сразу поняла его взгляд и снова глянула на подруг.       — Идите пока без меня… Меня вчера преподаватель по гистологии попросил зайти к нему и взять дополнительные задания для рефератов… А вы знаете его, он точно задержит на долго! — конечно, никаких дополнительных рефератов и в помине не было и Сахароза порой сама с себя удивляется, как ей так быстро в голову приходят подобные байки.       Два раза девочкам говорить было не нужно. Коротко кивнули, пожали плечами и быстро покинули аудиторию, растворяясь в мраке коридора за огромной дверью. Сахароза облегченно выдохнула, но страх новой волной накрыл ее, когда расстояние между ней и одногруппником, покорно ждущего ее у выхода, сокращалось.       Ну, была не была.       — Благодарю, что чужие уши ушли. Не пойми неправильно, просто разговор личный… И прошу прощения, что лишаю тебя времени обеда, но у нас еще целое окно, так что, думаю, ты успеешь поесть. Я не займу у тебя много времени.       Альбедо мягко улыбается и кивает в сторону выхода, приглашая ее за собой.       Он совершенно не выглядит агрессивно или обиженно, а своим спокойным тоном голоса очень даже располагает к себе. Волнение и страх слегка отошли на второй план и Сахароза, мысленно считая до трех, направилась вслед за ним. Может, зря она его вообще боялась?       Парень дожидался ее в коридоре, а после они вместе направились по лестнице на этаж выше. Рядом с ним идти было немного неловко, особенно в такой тишине, но ничего не поделаешь, ведь Сахароза совершенно не знает, что можно сказать.       Альбедо ведет ее по застекленному коридору почти-что в самый конец, а после усаживается на большом подоконнике: лавочек не было, но на этом этаже обычно ходят меньше людей, поэтому пришлось выкрутиться. Девушка немного замешкалась, положила сначала свой рюкзак на подоконник, но поймав на себе вопросительный взгляд одногруппника все же решилась, и сама села рядом.       Неловко.       Альбедо и сам не до конца понимает, как начать разговор, ведь это было самой важной частью буквально всего. Главное, начать правильно, а там уже все само пойдет, но вот как именно «правильно» парень и в помине не знал. Слова будто вылетели из головы, хоть он и готовился, но снаружи совершенно не выглядел растерянно — скорее, слегка уставшим и немного отстраненным. Сахароза заметила, как он нервно стучит пальцем по лямкам портфеля и беззвучно выдохнула.       «Тоже волнуется, значит…?»       — Ладно, — чуть вздрагивает, когда тишину рушит его хрипловатый голос. — Прости за долгую паузу, просто слова подбирал. Но, думаю, спрошу просто прямо.       «Это будет честнее и правильнее, ведь так?» — пытается одобрить сам же себя.       Сахароза говорит тихое «угу» не открывая рта, кивает пару раз и нервно перебирает свои пальцы на руках, уже готовясь к любым исходам их диалога.       — В общем… Тогда, в пятницу, это ведь ты была на концерте?       Мысленно надеется, что он не ошибся, ибо в ином случае он бы выглядел сейчас слишком уж странно и неловкость ситуации будет съедать его изнутри еще очень долго. Поднял свой взгляд, смотря ей в глаза и просто молится на то, чтобы Сахароза хотя-бы кивнула.       Девушка снова почувствовала себя неуверенно. Пусть Альбедо и впрямь располагал к себе спокойной и вежливой речью и невинно-уставшим видом, но страх все равно засел где-то внутри и постоянно пускает новые корни, неприятно сжимая желудок и горло. Может, лучше соврать и уйти? Избежать разговора? И тогда не будет так страшно?       Внезапно подумала о том, что, окажись она в такой ситуации, то после отрицательного ответа она бы просто сгорела со стыда. И пусть Альбедо, по ее мнению, плевать на чужое мнение, но ставить его в неловкое положение тоже совсем не хотелось.       Ему самому сейчас трудно подбирать слова, а потому решается быть честной и с ним, и с собой.       — Да, — тихо отвечает она и кивает, смотря куда-угодно, но не в его глаза.       Альбедо выдохнул с облегчением, хотя все еще было немножечко страшно. Но теперь он хотя бы точно знает, что тогда, в сиянии прожекторов и сквозь полупрозрачную пелену перед глазами от слез, он все-таки разглядел в девушке с первых рядов свою одногруппницу.       — Ты меня тогда узнала?       — Да.       — Ты пришла туда одна?       — Да.       — Ты кому-то говорила об этом?       — Нет...       — Даже своим подругам?       «Они мне совсем не подруги…»       — Даже им…       Сахароза чувствует себя, как на допросе в полицейском участке. Словно украла какую-то безделушку с магазина, но была замечена камерами, и вот ее и поймали. Отныне чувство вины взяло вверх, и девушка совсем уж отводит взгляд в сторону, ведь до сих пор думает, что не нужно ей было ехать на тот злополучный концерт…       Альбедо вдруг замолчал. Кажется, все его страхи и переживания вмиг растворились где-то в тумане и с души словно камень упал. Может, разговаривать с людьми не так уж и сложно, как он думал? Главное, найти нужный подход и быть честным…       — Ты можешь пообещать, что никому не расскажешь, пожалуйста? — словно с мольбой спросил парень, все еще не отводя от нее взгляд.       — А иначе что?       «Не может же быть все так просто…?» — ей казалось, что здесь точно есть какой-то подвох.       — Что «что»…?       Кажется, Альбедо за одну долю секунды потерял всю нить разговора. В недоумении свел брови, а Сахароза прикусила язык, понимая, что, скорее всего, зря ляпнула эту ересь.       — Ну… Если я вдруг расскажу…?       Об этом парень совсем не подумал. Она специально хочет рассказать об этом своим подругами и пустить сплетни? Странное чувство охватило Альбедо, и он совсем растерялся, совершенно не зная, куда дальше вести диалог.       Совсем не верил в то, что Сахароза и впрямь могла так поступить, но по внешности судить было нельзя и это правило он до сих пор помнил, держа у себя в голове.       — Тогда… У меня будут проблемы… — честно признается и смотрит в пол, сжимая пальцы. — Так что, пожалуйста, не нужно никому говорить об этом, ладно? Если хочешь я… Я, если честно, даже не знаю, что мог бы для тебя сделать и что предложить… Но я сделаю все, что попросишь, если такова цена твоего молчания.       Снова неловкая пауза между ними и Сахароза сейчас внутри просто сгорает со стыда. Неужели, она вчера и впрямь думала, что Альбедо начнет ее запугивать, лишь бы она молчала? Уже даже представила в голове множество плохих концовок, уже была готова к тому, что он на нее накричит или даже ударит, но только взгляните на него!       Альбедо выглядел совершенно растерянно, метался взглядом то по полу, то по стенкам, то по лицу Сахарозы, и выглядел он как какой-то брошенный на улицу кот в холодную зиму. Сердце неприятно сжалось и укол вины еще сильнее ударил по Сахарозе, ведь она и впрямь была такого плохого мнения о нем, основываясь лишь на том, что видела сама.       Нужно было срочно спасать положение, и девушка резко повернулась к нему корпусом, и, преодолевая страх и неловкость, решилась взглянуть в глаза. Правда, хватило ее всего на пару секунд, но она, хотя бы, попыталась!       — Б-Боже, прости, пожалуйста, я ляпнула с дуру! — разводит руками и чувствует, как голос неприятно дрожит. — Не нужно для меня ничего делать! Я, правда, никому-никому не скажу! Я даже им не говорю никогда про чужую личную жизнь, пусть они и просят… Это и впрямь было бы очень некрасиво и ужасно с моей стороны…!       Под «им» явно имеет в виду тех девчонок, но старательно пытается не использовать слова «подруги» в их сторону. Может, неправильно с ее стороны, но она уверенна, что те делают точно так же.       Все еще видя растерянный взгляд одногруппника, девушка, немного замаявшись, протягивает ему руку с оттопыренным мизинчиком и невинно, больше по-детски наивно, улыбается.       — Я обещаю тебе, что сохраню это в тайне.       Альбедо удивленно захлопал глазами. Смотрит то на улыбающуюся Сахарозу, то на ее руку, и совершенно не знает, что делать. Это, вроде, обещание на мизинцах? Кли пару раз говорила об этом, но смысл сего действия парень не совсем понимал. Ладно еще с ней в игровой форме, но тут дело ведь серьезное!       Но и Сахароза, кажется, не шутит. Смотрит покорно и ждет, пока Альбедо, решившись, все же протягивает руку и сцепляется с ней своим мизинцем, все еще будучи немного растерянным.       — Спасибо…? — благодарность звучит больше, как вопрос. Парень убирает руку спустя пару секунд и снова заглядывает в ее медовые глаза; он все еще удивлен, но выдает из себя легкую улыбку. — И прости, что отнял у тебя столько времени. Можешь идти к подругам, я больше не держу.       «И это все…?»       И этого Сахароза так боялась со вчерашнего вечера? Она правда думала, что сейчас будут угрозы или шантаж, но, кажется, даже сам Альбедо испугался их разговора, пусть и старался не подавать виду.       Если честно, возвращаться к девчонкам совсем не хотелось. Она знала, что они сейчас что-то с энтузиазмом обсуждают, или вовсе решают, идти им на следующую пару или прогулять и поехать домой. Рядом с ними она точно будет молчать и, хоть они и компенсировали девушке недостаток общения, но, все-таки, не до конца, и чувство одиночества и тоски неприятным грузом оставалось внутри.       Но что ей остается делать? Сидеть одной на этаже и ждать конца окна и перерыва? Глупо, ведь так будет еще грустнее, а здесь так тихо и так уютно. Лучи теплого осеннего солнца пробиваются через окно и отливают золотом на волосах обоих, а из звуков слышен лишь стук каблуков где-то за поворотом и монотонный голос какого-то лектора из аудитории в конце коридора. Уходить совсем не хотелось, но неловкое молчание немного давит на девушку.       — Да ты иди, я тут останусь, наверное, — тихонько говорит девушка и обнимает свой рюкзак, стоящий на коленях.       — Разве подруги тебя не ждут?       — Если я не приду, они ничего и не скажут, — кошки снова заскреблись где-то внутри от собственных слов. Но она, по крайней мере, знает, что это правда.       — Разве… Вы не друзья? — Альбедо вновь растерялся.       — Да они там о своем все равно говорят. Не хочется.       Кажется, никто из них и сам не собирался уходить, ведь расслабленно сидели рядом и упирались спиной о стенку. В голове у парня снова путалось все, ведь, судя по единственной подруге он думал, что у всех такие же дружественные отношения. Разве друзьям может быть все равно один на другого? Тогда какие из них тогда друзья получаются? Или парень еще не знает, какие отношения между людьми могут быть?       — Ты, кстати, красиво играл… — тихонько, словно невзначай бросила Сахароза, потому что хотела перейти с темы ее друзей. А раз никто уходить не собирался, то сидеть в тишине абсолютно ей не хотелось и было очень неловко и неудобно, хотя Альбедо, кажется, был спокойным и его это совершенно не волновало.       — Да я еще учусь. Но спасибо… — очень неловко принимать комплименты от сторонних людей, но снаружи этого старается не показывать.       Вспоминая себя из того видео, внезапно стало как-то даже стыдно за то, что одногруппница увидела его в таком амплуа. Он бы и сам удивился, если бы был на месте девушки, ведь даже не может представить у себя в голове ее образ, стоящий на сцене и играющий громкий рок, крича в микрофон.       Сахароза совершенно не выглядела, как любительница такой музыки, как, собственно, и Альбедо, а потому интерес взял над парнем вверх.       — Не думал, что ты посещаешь такие концерты. Думал, ты вечно дома сидишь, учишь уроки и не высыпаешься из-за курсовых, — чуть смеется, и улыбка вновь появляется на лице. — Не пойми только неправильно. Просто контраст интересный.       — То же самое могу сказать и про тебя… — неловко улыбается в ответ и рассматривает свои руки, все еще от легкого волнения перебирая и слегка заламывая собственные пальцы.       Говорить с ним пусть и стесненно, но на удивление очень легко. Альбедо и вправду просто слегка отстраненный от человеческих взаимоотношений и ему, может, просто тяжело идти на контакт? Вот и сидит постоянно один, учится на отлично, а в свободное время рисует в своем альбоме и посещает такие громкие мероприятия…       Они, в принципе, чем-то похожи, если это является правдой. Все же, еще не до конца Сахароза может понять его личность, ведь картинка складывается лишь из нескольких впечатлений и их пары диалогов, а что там у парня в душе творится и что ему на ухо шепчет его демоненок, сидя на плече — уже неизвестно.       — Учеба, на удивление, идет довольно легко, так что еще везет, что могу тратить достаточно времени на свой сон.       — У тебя все так легко получается… Даже немного завидую…       Говоря такое открыто и прямо в лицо стало для девушки окончательным признание собственного поражения в ее односторонней конкуренции с ним. Было все еще неприятно и немного обидно, но Альбедо ведь ни в чем не виноват. Просто он лучше нее, вот и все. Просто нужно уже стараться относится проще к подобному и признать, что невозможно быть лучшей во всем, и что всегда найдутся такие гении, как этот парень, которых в жизни ей не обойти, сколько бы она ни старалась.       — Правда? — искренне удивляется, хлопая аквамариновыми глазами. — Может, в точных науках я и силен, но, признаю, гуманитарные предметы частенько давались мне с трудом. А про физкультуру я вообще молчу…       — Да? — теперь искренне удивляется и Сахароза. — Про физкультуру я еще понимаю, сама такая, выдыхаюсь на первом круге… Но гуманитарные науки — они же, вроде, не такие тяжелые, как та же физика…?       — Ну вот видишь, — усмехнулся. — Тебе легче одно, а мне — другое. Это нормально, я полагаю?       Альбедо чуть заправил прядь волос за ухо, ведь солнце слишком пекло, но тут же опомнился и мгновенно вернул волосы в обратное положение. Он порой забывает, что не хочет светить своими дырками в ушах от сережек. Хотя перед Сахарозой уже было не так страшно и, частично, бессмысленно, но дурная привычка осталась.       — Если честно, то на латыни я делаю очень много ошибок… Поэтому частенько записываю что-то карандашом, хах.       И ведь правда: когда Сахароза села с ним впервые, то и вправду замечала, что парень часто брал в руки карандаш. Сначала думала, что он просто пишет транскрипции над словами или делает себе заметки, а на деле он практически весь конспект в карандашном виде и вел, если так вспомнить.       Очередной образ идеального Альбедо, который был чуть ли не круглым отличником по всем предметам, снова начал постепенно разрушаться, и перед собой Сахароза теперь видит не безупречного гения, а просто обычного парня. Точно такого же студента, как и сама Сахароза, со своими тараканами в голове, со своими демонами на плече и своими слабыми сторонами в различных предметах.       — А я вот смотрю на остальных и чувствую себя каким-то неполноценным. Вы все так общаетесь живо и весело, а я так не могу. Тяжело мне это дается, намного тяжелее наших сессий и курсовых.       — Общаться и вправду тяжело, соглашусь… Но вечно одному быть тоже очень сложно, разве нет?       — Есть немного, — кивает в знак согласия. — Но я привык. Да и поддерживать любые отношения — это еще тяжелее. У меня есть одна подруга и мне этого вполне хватает. Но понимать других людей, кроме нее, мне сложно.       Не знает, правильно ли поступает, что продолжает свой диалог. Но Синь Янь говорила ему, что общаться с другими — это нормально, и наоборот подталкивает Альбедо познакомиться то с ее друзьями и знакомыми, то с вообще незнакомыми им людьми. А вечно сидеть в своем коконе и избегать совершенно обычной социализации все равно не получится, ведь рано или поздно придется покинуть свою защитную оболочку. Но если выдался шанс пообщаться, то почему бы и нет?       Сахароза не выглядит агрессивно и, он точно уверен, она не будет его ни за что осуждать. Судя по ней, девушке так же неловко, ведь сама по себе она тихая и неприметная, но зато очень старательная, что парень заметил в ней очень давно. И мысль о том, что она ему может в чем-то завидовать никогда не приходила на ум.       — Если честно, то я тебя тоже не понимаю, — признается она и открывает рюкзак, роясь в нем.       — Правда?       — Ага. Сначала я думала, что ты какой-то высокомерный зазнайка…       «Звучит немного обидно…» — отметил у себя в голове.       — А потом ты оказался вполне дружелюбным и всегда помогал, если к тебе обращались. А на сцене ты и вовсе был… Совсем на себя не похож…       Ну, с последним пунктом Альбедо точно согласен, ведь он даже сам себя не узнал, когда смотрел то присланное Барбарой видео.       Рассказывать подробности о своей жизни и о том, почему он на сцене был именно таким, Альбедо совсем не хотелось. Сахароза, конечно, хорошая, и общаться с ней, вроде, очень даже нетрудно, но не настолько близкая, как та же Синь Янь, чтобы в подробностях говорить обо всем, что скопилось в душе.       — Надеюсь, я тебя не слишком там напугал, — неловко потирает затылок.       — Буду честной, то немного напугал, да… — рассеянно улыбается и все еще роется в рюкзаке, перебирая тетради.       Шуршит пакетом и достает упаковку печенья, протягивая ее парню.       — Эм… Будешь?       Точно такое же печенье, которое Сахароза предлагала ему еще тогда, в пятницу, но Альбедо тогда отказался. Все-таки, была лекция, да и принимать от кого-то такие подарки, кроме Синь Янь, было неудобно, но подруга ему говорила, что принимать подарки тоже надо уметь, и что это тоже часть отношений с людьми. Это точно так же, как давать кому-то ручку или ластик на паре, если просят. Только ручку не съешь, а печенье выглядит очень вкусным.       — Давай. Благодарю, — и берет пару штук, улыбаясь.       И совсем Альбедо не страшный. Даже наоборот, Сахароза немного увидела себя в нем, ведь они и впрямь были в чем-то схожи, и весь тот страх, все волнение, которое девушка хранила со вчерашнего вечера, вмиг растворилось. На душе стало капельку легче, словно убрали тяжелый камень внутри, а сам парень даже немного раскрылся и его образ стал более понятен в медовых глазах Сахарозы.       — Мм… Если что, мы на Хэллоуин с подругой будем выступать в том же месте. Билет покупать не нужно, там все неофициально, но, если захочешь, можешь прийти? — внезапное предложение прозвучало из уст Альбедо и Сахароза на миг перестала даже кушать печенье. Застыла в одном положении и задумчиво вглядывалась в примитивный узорчатый пол.       — Оу… — спустя пару секунд размышлений девушка повернулась в его сторону. — У меня совсем нет костюма, так что вряд ли…       — Говорю же, неофициально все, — Альбедо достает бутылку воды и делает пару глотков. — Можно хоть в школьной форме, никто ничего и не скажет. Просто будем выступать с другими ребятами и весело проводить время, хаха. Если захочешь, то заглядывай, а если нет — принуждать, конечно, не буду. Просто подумалось, что тебе может понравиться.       Альбедо сам не знает, зачем предложил это ей. Но, наверное, раз Сахароза все уже про его увлечение знает, то зачем скрывать перед ней? Да и он сам понимает, что от учебы нужно делать отдыхи, а судя по уставшему виду девушки она частенько себя в этом плане совсем не жалеет. Совершенно не знает, что у нее там на душе и какие секреты таит ото всех, но от обычного приглашения ничего плохого ведь не случится?       — Тогда я подумаю, — мягко говорит девушка и улыбается, смотря на него. — Большое спасибо, Альбедо.       — И тебе тоже спасибо, Сахароза.       И оба неловко улыбаются, отмечая в своей голове, что общаться друг с другом — не так уж страшно, как они думали.