***
Жаль, она не слышала его весёлый смех. Драко созерцал перед собой белоснежное махровое полотно и смеялся, кажется, впервые за долгое время. — Ты умна, Грейнджер, всегда это знал, — прошептал он самому себе. — Финита. Его собственное отражение появилось в зеркале, и улыбка тут же сползла с лица. Малфой резко поднялся и направился прочь из комнаты, заставленной зеркалами. Дюжина его отражений покинула помещение, и молодой мужчина быстрым шагом помчался по длинному узкому коридору, выкрашенному в приятный кремовый цвет и украшенному картинами. Её аккуратная попка в джинсах так и маячила перед глазами, и Драко всеми силами старался не вспоминать то, что видел в её доме — как изящно она сняла сорочку, как её бёдра плавно покачивались при ходьбе, а тоненькая талия завораживала. Он тряхнул головой, отгоняя дурманящее видение. Перед ним распахнулась дверь просторной светлой кухни. Он схватил со стола серебряный поднос. — Акцио красное яблоко…***
Стоя под тёплыми струями воды, Гермиона пыталась усмирить мысли. Всеми фибрами души она ненавидела своего похитителя — лжеца и интригана. Ей хотелось уничтожить его, обратить в пыль. Но этого слишком мало. Она должна выяснить всё, что только возможно. Найти выход. Все средства хороши. Главное — не вызвать подозрений. Если быть слишком покорной — он догадается, если слишком дерзкой — может вообще не дать информации. Нужно всё учитывать, думать, не перегибать и не увлекаться, понять, чего он хочет на самом деле. Ох, задача не из простых! Но, когда ей было легко? Она несомненно справится! Сразу нарядившись в халат и только потом аккуратно обернув волосы полотенцем снятым с зеркала, Гермиона вошла в комнату. На маленьком столике серебряный поднос — фрукты, выпечка, кувшин с соком. Красиво! Гермиона ощутила, как свело желудок. Но мало ли, что этот поганец Малфой туда подмешал. Что из лежащего на подносе может быть безопасно? Судя по количеству приготовленных для неё вещей, убивать её не собираются, а вот одурманить — вполне. Нет, она, конечно, может и поголодать какое-то время, но… смысл? Если они в бункере, а сама Гермиона заперта в комнате, то рано или поздно есть всё равно придётся. — Не бойся, — вдруг раздался игривый голос. Девушка резко обернулась и тут же встретилась взглядом с серыми глазами, лукаво смотрящими из зеркала на трюмо. — Думаешь, я спас тебя для того, чтобы убить? — Я думаю, что ты псих, а психи, как известно, непредсказуемы, — спокойно ответила она, осторожно снимая с головы полотенце, чтобы мелкие, аккуратные кудри не спутались снова. Каштановые влажные локоны рассыпались по плечам, но Гермиона не обратила внимания на то, каким восхищённым блеском на несколько секунд наполнился взгляд её «собеседника». — Думаешь, я не заметила, как тщательно ты подготовился к моему… похищению? — Это. Не. Похищение. Я предлагал тебе пойти со мной по своей воле, помнишь? — он подмигнул ей и расплылся в очаровательной улыбке, которая была бы очаровательной, если бы это не был Малфой. — Ты взорвал стену в моём доме, это что, приглашение? — иронично усмехнулась Гермиона. — Нужно было имитировать бой, чтобы они не догадались. Мы выиграли время и беспрепятственно ушли, — его спокойный тон начинал раздражать, будто похищение Гермионы Грейнджер обыденное дело, как зубы почистить. Но этого было мало. Неожиданно Малфой поднёс к лицу большое ярко-красное яблоко и с интересом стал его рассматривать. Гермиона, по совершенно необъяснимой причине, замерла и наблюдала, как он облизнул губы, как широко раскрыл рот, и Гермиона поймала себя на мысли, что её губы дрогнули в подобном действии, его белоснежные зубы вгрызлись в упругий бок, и раздался сочный хруст, от которого её рот наполнился слюной. Вот гад! — Поешь, Грейншер! — промямлил он с набитым ртом. — Ты уше шдесь, мне незашем тебя шакодовывать. Гермиона усмехнулась: — Я была уверена, что аристократы, вроде тебя, не говорят с набитым ртом. — Меня тут никто не контролирует, — улыбнулся он и снова облизнул губы, прежде чем откусить от яркого аппетитного плода ещё раз. — Шо хошу, то и делаю. Гермиона скривилась, ощущая, как в желудке заурчало. Откуда такой дикий голод? — Сколько времени мы здесь находимся? — спросила она, готовясь к какому-нибудь страшному ответу. — Чуть больше суток. Она с трудом вдохнула. — Ты что, держал меня под Империо всё это время? — с трудом сдерживая гнев, спросила она. — Да нет, — дёрнул он плечом, подумал немного. — Я велел тебе поспать и… ты послушалась. Гермиона вдохнула поглубже. Посчитала до пяти, чтобы не разразиться бранью. — Какое сейчас время дня? — Уже вечер. Если захочешь, в твоей комнате будут часы и календарь. Но, поверь, — усмехнулся Малфой. — В этом нет никакого смысла. Мороз прошёл по коже. Неужели он и правда намерен запереть её навсегда в этой комнате? Она снова взглянула на поднос и села к столу. — Я не хочу, чтобы ты смотрел, как я ем, — опустив глаза проворчала Гермиона. — Не хочу, чтобы ты пялился на меня. Я не рыба в аквариуме. И если, как ты выражаешься, ты меня «спас», — усмехнулась она и бросила на него полный недовольства взгляд. — Значит, будешь уважительно относиться к моей просьбе. Его лицо приняло совершенно серьёзное выражение, а надкусанное яблоко оказалось на столе перед ним. — Знаю, тебе трудно, Грейнджер, но пройдёт время, и ты поймёшь, что это был единственный выход. Ты — не пленница, и скоро в этом убедишься. — В моей комнате даже двери нет, Малфой, — скривилась она. — Твоя ложь переходит все границы. — Скоро. Очень скоро ты узнаешь больше, — приподнял он брови, наваливаясь локтями на стол. — Я не хочу тебе зла и покажу всё в этом бункере. Тебе будет хорошо… — Не переходи границы, Малфой, — с угрозой произнесла она. — Мне не может быть хорошо в одном помещении с моим похитителем. Но ты прав. Я хочу узнать больше. А теперь… Я правда устала, голодна и в шоке. От всего. Оставь меня, будь любезен. — Конечно, — невесело усмехнулся он. — Спокойной ночи. Его отражение исчезло, но Гермиона всё равно набросила на зеркало полотенце. Еда казалась настолько вкусной, что стало даже стыдно. Досада жгла изнутри, как тлеющее полено. Сколько нужно проявить терпения, прежде чем она разберётся с этой ситуацией? Ведь рано или поздно ей придётся встретиться с ним. Подкрепившись, Гермиона подошла к большой королевской кровати. Белоснежное бельё, батист. Как хорошо, что это не шёлк. Он и об этом знает? Гермиона погладила ладонью мягкое одеяло, потрогала подушки, продавила матрас. Присела на край, осознавая, что спать совершенно не хочется. Рядом тумбочка с тремя выдвижными ящиками, настольная лампа — электрическая. Надо же. Гермиона приоткрыла тумбочку. Сердце заколотилось как бешеное. Руки задрожали, и она запустила правую в ящик, доставая маленькую записку, написанную красивым размашистым почерком. Я подумал, что тебе это дорого. Клянусь, я ничего не читал. Она вытащила старенький магловский фотоальбом в картонной обложке с полиэтиленовыми кармашками внутри. Ком сдавил горло, когда с первой страницы на неё посмотрели любимые глаза друзей — Гарри и Рона. Они стояли обнявшись и наигранно широко улыбались. Гермиона помнит, как уговаривала их улыбнуться, что они и сделали. Глаза заволокло пеленой. Она всхлипнула, изо всех сил сдерживая рыдания. Она бросила взгляд в ящик. Её блокнот с адресами и телефонами. Портрет мамы, папы и её маленькой в деревянной рамочке. Толстая тетрадь с её записями. Шкатулка с памятными мелочами, которую она всегда тщательно прятала даже от самой себя. Слёзы заструились по щекам, и Гермиона упала на подушку, наконец осознав, в какую страшную беду попала. Пыталась заглушить рыдания, то и дело пряча лицо в мягкой подушке. Адская боль резала душу. Неужели она больше никогда их не увидит? Неужели вся её жизнь теперь изменится? Неужели… Малфой станет единственным человеком рядом с ней? Он лишил её всего. Отнял жизнь. Гермиона резко перевернулась на спину. Слёзы высохли. Нет. Не бывать этому. Он ещё не знает Гермиону Грейнджер. Он за всё поплатится.