♪ daigoro789 — Voice of No Return — Guitar (From NieR)
Влад прохаживался по мастерской, разглядывая картины. Для него это уже успело стать небольшим ритуалом перед началом работы с мастером Паоло. Но сегодня вместо него портрет будет писать она. В первый раз. Мария чуть дрожащей рукой подготавливала место работы: осматривала кисти, проверяла масло… Всё это она подготовила ещё вчера, но сейчас ей было просто необходимо настроиться, и девушка в очередной раз всё перепроверяла, чтобы собраться. Чтобы взять себя в руки и не рассыпаться уже через минуту, попав под внимание его голубых глаз. Она всё ещё сгорала от стыда за своё фривольное поведение полчаса назад. Сгорала от воспоминаний, как Влад так просто подхватил её безрассудство. Но ещё больше сгорала от разочарования в том, как это всё прекратилось: Влад снова вёл себя отчуждённо, словно показывая таким образом всю непозволительность её выходки. И, по сути, был прав. Ведь через три недели она выйдет замуж за другого. Что он сейчас о ней думает? Считает легкомысленной? Взбалмошной? Распутной?.. Краем глаза Влад увидел, как лицо Марии в очередной раз стало пунцовым. Вот уже полчаса она делала вид, что готовит то, что уже готово. Влад давал ей время, не обращая внимания на её нервозность, но, похоже, ей не становилось от этого легче. И от этого становилось плохо ему. Нет. Надо что-то делать… — Мария. Она вздрогнула, услышав его голос у себя за спиной, и замерла, рвано дыша. — Простите, я вас напугал, — пробормотал Басараб. — Нет, — качнула головой Мария, понимая, что оттягивать дальше уже некуда. Нужно просто решиться и, сделав шаг, броситься в эту бездонную, манящую синь… Она обернулась. — Всё в порядке. Голубые глаза настороженно изучали её. — Уверены? Просто… — теперь Влад, будто бы мешкая, отвёл взгляд, но снова, уже твёрдо, посмотрел на девушку. — Я хочу извиниться перед вами. — Вы?.. — Я, — с еле уловимой улыбкой он встретил её замешательство. — Я вёл себя непозволительно дерзко. — Но… Неужели она ещё собирается оспаривать это? Он, конечно, с удовольствием выслушал бы все её доводы о том, какая она бесстыжая и потребовал убедительных доказательств… Но только не сейчас. — Я искренне раскаиваюсь, что поставил вас в неловкое положение и прошу за это прощения. Она открыла рот и снова закрыла. — Вы простите меня, Мария? — тихо спросил Влад, уже так знакомо мягким бархатом проникая в сознание. Марии показалось, что в голубых радужках напротив что-то пришло в движение, но вот снова остановилось. — Да… конечно, — очнулась девушка. Ей вдруг стало заметно спокойнее. — Я готова. Можем начинать. Басараб кивнул и прошёл на своё обычное место. Мария надела свой рабочий фартук и подошла к мольберту. В тысячный раз она посмотрела на начатый портрет — отец будто нарочно уделил больше всего внимания всей композиции, но не лицу Влада… Она взяла масло, добавила на деревянную палитру необходимые цвета. Взяла кисть… Когда она взяла в руки кисть, её взгляд изменился. Стал другим. Более внимательным, пунктиром скользящим по его лицу и подмечающим каждую деталь, но, в то же время, лишённым какой-либо привычной эмоции. Отрешённым. Взглядом художника. Вот она задержалась на его лице подольше, улавливая игру света и тени. Вот её бровь чуть вздёрнулась, когда она приняла решение добавить другой оттенок… Простое тёмно-коричневое платье и длинный серый фартук, то тут, то там испачканный краской, контрастом выделяют сияние кожи. Почти чёрные, и всё же с более мягким оттенком антрацита волосы, собраны в тугой пучок, но своевольными завитками выбиваются у висков, игриво очерчивая высокие скулы. В мягком свете сияющие синей дымкой глаза под чуткими тёмными ресницами. Изгибы губ, всегда отражающие каждый всполох настроения хозяйки, сначала были бледны и плотно сжаты, но сейчас расслабились, уже свободнее заполняясь алым… Погружённая в работу, Мария молчала. Влад также не нарушал тишины. Постукивание маятника часов. Пение птиц за окнами. Приглушённые звуки городской суеты и тягучие — густого масла о шершавый холст. А ещё… Её ровное дыхание с размеренным биением сердца. Их молчаливый разговор, чем-то похожий на неизвестное простому обывателю таинство. Таинство между творцом и его творением. Влад только подумал, что вот так мог бы стоять целую вечность… — Вы не устали? — улыбнувшись, Мария бросила взгляд на часы, и её глаза округлились. — Пресвятая Дева… Я потеряла счёт времени, — она смутилась. — Давно следовало сделать перерыв. Простите меня… — Прошло не более часа. Разве нет? — задумчиво протянул Басараб. — Три с половиной часа, — проворчала Мария и вновь поджала губы, замачивая кисти в заранее подготовленный мыльный раствор.♪ Celestial Aeon Project — City Ruins (From Nier Automata)
Цепеш улыбнулся, наблюдая её недовольство собой. Такая серьёзная, с красивыми сведёнными бровками, она казалась ему забавной. Он медленно направился в её сторону, но не к самому мольберту, а ближе к окну рядом с ним. — Для художника следовать вдохновению так же важно, как и наличие мастерства. Мария тем временем суетливо закрывала крышечками краски, и одна из уже закрытых жестяных баночек соскользнула с края полочки мольберта, задетая её рукой. Мария ахнула, поворачиваясь следом и чуть не утыкаясь лицом в грудь мужчины. — Или я не прав? — Влад приподнял раскрытую ладонь, на которой лежала баночка с краской. Девушка уткнулась взглядом в широкую ладонь, растерянно пробегась по изгибам линий на шероховатой коже… Чувствуя, что начинает дрожать — так близко к нему ей быть ещё не приходилось. От терпкого, чуть сладковатого мужского запаха, закружилась голова. Поднять же глаза выше — было сродни самоубийству… — Правы, — выдохнула, скорее забирая баночку, и Влад отступил на шаг. Лениво повернувшись к окну, он заинтересовался городским пейзажем. — Тогда это не стоит ваших переживаний. Не так ли? — Да… наверное… — Мария уже даже не пыталась вспомнить, о чём, собственно, шла речь до того, как злополучная банка упала. — А вот мне следовало бы подумать о том, чтобы вы не переутомлялись… Ах, да… Что-то про время… — …ведь на ваших плечиках сейчас всё: дом, заботы об отце… А ещё я со своим портретом. Влад нахмурился, только сейчас понимая все перечисленные им обстоятельства — ведь, по сути, Мария действительно была сейчас одна. От вполне богатого жениха никакой помощи не наблюдалось. Видимо, тот не считал зазорным не замечать очевидного. — Думаю, на сегодня уже достаточно, — Влад повернулся, встречая в серо-голубом взгляде тревогу. Или это сожаление? — Продолжим завтра. — Да, конечно, — Мария совсем сникла, сама не понимая отчего. Влад кивнул и только сейчас взглянул на портрет. Он поражённо замер на несколько секунд, затем посмотрел на Марию. — Это всё… за сегодня? Не разбирающийся в живописи человек, наверняка бы подумал, что портрет почти завершён. Объём работы был выполнен несоизмеримо больше, чем при работе с мастером Берскульджи. — Да, как видите, — Мария посмотрела на портет и пожала плечиком. — Думаю, за неделю закончим. Хотя нет, нужно будет делать перерывы, чтобы новые слои подсыхали. — Всего неделя? — Всего? — Мария недоумевающе улыбнулась. — Думаю, не более двух. Если бы я писала Алла прима, то мы бы управились и за один день, а так… — она снова посмотрела на полотно, но уже с теплотой. — Я не стала менять технику папы, поэтому так долго. — Долго… — скептично повторил Цепеш, и его губы сжались в недовольную линию. — Что ж, до завтра. Он пошёл к выходу, Мария поспешила следом, чтобы проводить. Уже открыв дверь, остановился, будто что-то забыв сказать. — Передайте мастеру Паоло мои пожелания скорейшего выздоровления. — Спасибо, передам, — улыбнулась Мария. Влад кивнул, делая шаг, но снова обернулся. Ещё больше удивляясь, Мария смотрела, как Влад берёт её руку и оставляет поцелуй — мягкий и вполне ощутимый. Непривычный. Мария никогда не могла предугадать, когда Басараб решит следовать велениям этикета, а когда нет. Возможно, он руководствовался чем-то иным? Влад вновь выпрямился, но не выпускал её руки. — До завтра. Еле уловимое пожатие, и он отпустил её пальцы. Глядя Владу вслед, Мария недоумевала. Что же его — такого, всегда уверенного и даже слегка ироничного, вдруг выбило из равновесия? В голове и сердце путались мысли с чувствами, казалось, окончательно превращая её жизнь в клубок. Одни она боялась озвучить, в других — сама себе признаться. Так же, как не могла выбрать меж двух противоположных желаний сейчас: чтобы всё это скорее закончилось, возвращая все вещи на свои места. Или чтобы это не прекращалось никогда.