Око Дьявола

172-175 Судорожное приведение квартиры в порядок стало настоящим испытанием для человека, который наревелся до сверлящей боли в висках и употребил алкоголя чуть больше изначально запланированного. Грязная одежда не помещалась в корзину для белья, а количество предметов, оказавшихся не на своем месте, заставило Моргана обессиленно застонать сквозь плотно сжатые зубы. Ноа не отличался неряшливостью, но порой на него накатывала апатия, при которой даже самые простые манипуляции, вроде запуска стиральной машинки или уборки со стола, превращались в слишком тяжёлые, почти непосильные задачи. И тогда в квартире наставал хаос. Ноа за прошедшие полдня не успел устроить погром, после которого помогла бы лишь генеральная уборка. И все же в квартире, по мнению Моргана, было слишком грязно для приема гостей. Исправить это он и пытался прямо сейчас. Ноа убрал со стола все лишнее, распихал разбросанные по квартире вещи по полупустым ящикам шкафа и уже взялся мыть посуду, когда в дверь позвонили. Ноа вздрогнул, выключил воду и поплелся открывать. Он бы побежал к Итану со всех ног, если бы его не штормило. Уже у двери Морган замер и опасливо посмотрел в глазок. Сегодня его телефонный номер слили в сеть, и он бы не удивился, если бы следующим на очереди оказался адрес. Но в общем коридоре не нашлось никого, кроме скучающего Итана. Ноа распахнул дверь и постарался выдавить улыбку. Он действительно обрадовался Томсону, хотя его настроение, в общем и целом, продолжало балансировать на дне мироздания, да и с глаз все ещё не сошла краснота от слез. — Привет, — кинул Итан, протягивая Моргану пакет с двумя ведерками мороженого. — Привет. Заходи, — Ноа отошёл от двери, давая Итану возможность проникнуть внутрь. — Будешь что-нибудь? Осталась половина бутылки вина, — предложил Морган, проходя к столу и выкладывая на него мороженое. Он был пьян, но очень старался не показывать насколько. Это не первая бутылка вина, которую он уговорил за вечер. Перед глазами Ноа то и дело все расплывалось. Равновесие он сохранял лишь с помощью нечеловеческой силы воли. Она же помогала Моргану ходить ровно, хотя из-за алкоголя Ноа казалось, что его квартиру качает, как каюту корабля, оказавшегося в эпицентре бури. — Я не пью, — спокойно напомнил Итан. — Ох, прошу прощения, — забормотал Ноа, смутившись. У Томсона могло сложиться впечатление, что Морган совсем его не слушает и не запоминает предпочтений. Это, конечно же, было не так. Ноа слушал его. Ноа помнил. И про нелюбовь к сладкому. И про равнодушие к алкоголю. И про соленый кофе. Но прямо сейчас Морган казался себе прилежным студентом, выучившим все экзаменационные билеты, но напрочь их позабывшим благодаря слишком красивому экзаменатору. Итан не обиделся, лишь беспечно пожал плечами. — Тогда, может, кофе? Чай? Сок? — засуетился Морган, насколько это было возможно в его состоянии. — Чай, — выбрал Итан. — Чёрный или зелёный? — Чёрный. — С сахаром или без? — Очевидно, без. — Кипяток или разбавить? — Кипяток, — ответил Итан, не отрывая внимательного взгляда от Ноа. — Не нервничай. — Я и не нервничаю, — нервно отреагировал Морган. — Ты на взводе, — возразил Итан. Ноа невольно оглянулся на него и почувствовал, как к горлу вновь подкатывает ком. Нет, он не собирался реветь при Итане. Он пролил достаточно слез, упиваясь безмолвной жалостью к себе. Прилюдно он такое проделывать не хотел. Не хотел, чтобы Итан подошел к нему ближе и пообещал защитить его от всего этого. Не хотел, чтобы Томсон обнял Ноа и ободряюще взъерошил ему волосы на затылке. Не хотел поддержки, человеческого тепла и хотя бы мимолетного ощущения безопасности. Ноа не хотел. Ноа себе жестоко врал. Морган с шумом втянул носом воздух, стараясь стабилизировать эмоциональное состояние. Замедлить себя. Он всегда так делал, когда понимал, что балансирует на грани истерики. Замедлялся. Движения становились нарочито плавными. Дыхание ровным. Мысли простыми. Он усиленно давил на внутренний тормоз и глушил желание производить резкие быстрые движения, которые бы лишь поддерживали и подчеркивали возбудимость его нервной системы. Ноа не торопясь сделал Итану чай, чувствуя, как шторм внутри него усилием воли затихает. Но ликование длилось недолго. Телефон Ноа лежал на столе экраном вниз. На беззвучном режиме. Но от каждого нового входящего звонка экран вспыхивал, отчего между телефоном и столом различалась линия света. Она появилась уже в который раз, и Ноа, заметив свет краем глаза, не справился с внутренним управлением. Сердце вновь заколотилось как отбойный молоток, руки заходили ходуном от мелкой дрожи, глаза защипало от слез. Все внимание Ноа моментально вернулось к телефону. К чату. К издевкам, которые он терпел так невыносимо долго. Почему это с ним происходит? Чем он заслужил такое отношение? Ноа так быстро пошел ко дну своих угнетающих размышлений, что совсем позабыл про чашку с чаем, которую все ещё держал в руках. Итан попросил кипяток. Морган почувствовал, насколько точно исполнил его пожелание, когда часть чая вылил себе на грудь. Через мгновение, тихо вскрикнув, Ноа всунул чашку в руки Итана, а сам инстинктивно стянул с себя футболку и уставился на небольшое покрасневшее от кипятка пятнышко на груди. — Черт, — пробормотал он раздосадованно. Ожог был не сильный (спасибо реакции Моргана), но сама ситуация дурацкой. — Проливать что-нибудь на себя — твое маленькое хобби? — донеслось со стороны Итана. Вопрос Ноа не удивил, он вписывался в стиль общения Томсона. Потрясло другое. В голосе Итана неожиданно пробилась легкая хрипотца. Этакий надлом. А тон, с которым Томсон произнес вопрос, Ноа от Итана раньше не слышал. Морган невольно взглянул на гостя и столкнулся взглядом с непроницаемой темнотой. Ноа будто заглянул не в глаза, но в две черные дыры, которые безвозвратно засасывали в себя все, на что нацеливались. — Да, я неуклюжий, — пробормотал Ноа отрешенно, с задержкой осознавая, что стоит перед Итаном по пояс голый. Будь Морган трезв, и он бы уже провалился от стыда сквозь землю. Ноа казалось, что в его фигуре не нашлось бы ничего привлекательного. Папа как-то раз в шутку обозвал его Джеком Скеллингтоном — персонажем анимационного фильма «Кошмар перед Рождеством». До этого сравнения Ноа радовался неожиданно нагрянувшей худобе. После — начал ее жутко стесняться и всячески скрывать, например, широкими рубашками-кимоно. Он бы с удовольствием носил и широкие джинсы, вот только на нем они смотрелись нелепо и идиотски бугрились в районе тощего зада. Ноа поспешно прошел к шкафу, забросил на полку грязную футболку (завтра утром он планировал перенести ее в битком набитую корзину для белья) и выудил другую. Все это время он стоял к Итану спиной и старался не задаваться вопросами, что это был за взгляд со стороны Томсона и смотрел ли парень на Моргана прямо сейчас. Ноа уверял себя, что нет, не смотрел. — Как ты умудрился сохранить за лето такую белую кожу? Ты что, совсем не выходил из дома? И все-таки Итан смотрел. — Ко мне плохо липнет загар. — Настолько плохо? — громкость голоса Итана дала понять, что он подошел к Ноа ближе. — Мне кажется, я могу разглядеть каждую венку. — Вроде бы обжёг Морган грудь, а огнем горели лопатки. По спине пробегали мурашки. Ноа чувствовал на себе цепкий взгляд Томсона почти физически. — Пожалуйста, отвернись, — попросил Ноа, готовясь к саркастическому ответу Итана а-ля «Зачем, мы же оба парни?» или «Да кому ты сдался?». Но со стороны Томсона раздалось неожиданно виноватое «извини». Когда Морган вновь повернулся к Итану, тот смотрел уже не на него, а на телефон, который перевернул экраном вверх. На дисплее отображался входящий вызов от незнакомого номера. — Не обращай внимания, — Ноа постарался бросить это беспечно. — Не он первый, не он последний. Моргану следовало вовсе выключить телефон, чтобы эти звонки его не терзали, но сделать этого он так и не посмел. Вдруг именно в это время позвонят родители? Услышав, что телефон выключен, они начнут волноваться. Или бабушке станет плохо. Ноа никогда не простил бы себе пропуск звонка из дома престарелых. Еще могла позвонить Андреа. Или Скотт. Хотя ради последних вариантов держать телефон включенным было бы совсем дуростью. Итан протянул руку к телефону Ноа и, прежде чем тот спохватился, приложил его к уху. — Итан Томсон слушает вас. Прежде чем вы начнёте говорить, я обязан предупредить вас о том, что данный разговор записывается, и впоследствии данная запись может быть использована в суде против вас. Разговор закончился, не начавшись. Звонивший расхотел вести беседу и бросил трубку. — Как ты это здорово сказал! — не смог не восхититься Ноа. — Таким строгим поставленным голосом! — Разве? — Итан поморщился. — А по-моему мне не хватает убедительности. — Поверь, ты был чертовски убедителен! — улыбнулся Ноа, садясь за стол и протягивая руку к одному из двух ведерок с мороженым. Угощению следовало уделить внимание до того, как оно полностью растает. — Если ты не против, потренируюсь на твоих «поклонниках» в способности внушать страх и уважение. С моим внешним видом иногда добиться этого кажется почти невозможным, — усмехнулся Томсон. — Поначалу. — Правда? Тогда ты, наверное, порадуешься, узнав, что о тебе я слышал исключительно жуткие слухи, — беспечно заявил Ноа, а потом, спохватившись, добавил. — Извини. Я, как никто другой, знаю цену сплетням. — Не извиняйся. Меня это действительно радует, — ответил Итан, а затем стянул маску и сделал глоток чая. Экран телефона вспыхнул от нового входящего. — Итан Томсон слушает вас, — произнес парень, но в этот раз предпочел не продолжать. Итана явно интересовало, что будет дальше. — Если и так, то что? — спустя пару секунд произнес он ледяным тоном. — Надеюсь, ты оказался не настолько туп, чтобы звонить со своего личного номера? Потому что если настолько, то знай, я найду тебя и разрушу твою жизнь, — произнес он будничным тоном. Ноа как раз припал к горлышку винной бутылки и подавился первым же глотком. — Что… Что сказали? — поинтересовался Ноа. — Действительно хочешь знать? — нахмурился Итан. Морган кивнул. — Сперва спросил, трахаю ли я тебя, — загнул Итан указательный палец. — А потом, не хочу ли я тобой поделиться, — загнул он средний. Голос Томсона оставался спокойным. Хрипотцы в нем больше не различалось. Но интонация снова изменилась. И она на Ноа произвела впечатление. — Лучше бы тебе больше не брать телефон, — пробормотал он, выуживая из декоративного ведерка на столе большую ложку и вонзая ее в подтаявшее мороженое. — Почему? Тебе неприятно, что я не опровергаю слухи о том, что мы спим вместе? Теперь Ноа поперхнулся мороженым. — Нет, меня беспокоит не это, — качнул он головой, судорожно выдохнув. — Тебе все эти слухи аукнутся. — Не думаю. — Откуда такая уверенность? — Нормальный человек подобной херней заниматься не станет. Знаешь, кто обычно становится участником травли? Слабаки. Неуверенные в себе тряпки. Психически нестабильные идиоты. Ширпотреб в облике человека. Уж с парочкой инвалидов ума я как-нибудь справлюсь. — А если их будет не парочка? — У меня все еще есть нож. — А если ножа окажется недостаточно? — гнул свое Ноа. — Значит, я буду избит. Или унижен. Или убит, — перечислил Итан монотонно. — Или… тебя могут… ну… — Морган не смог произнести вслух то, что всегда в первую очередь приходило ему в голову. — Больше всего ты боишься этого? — голос Томсона не дрогнул. Он лишь перевел на Ноа внимательный взгляд, будто бы пытаясь по выражению его лица узнать что-то еще. Что-то, о чем Морган молчал. — Да. Учитывая мою репутацию… Я… читал о подобных случаях. — Слышал об убийстве Шанды Шарер? — неожиданно поинтересовался Итан. Ноа мотнул головой. — Достаточно громкое дело. Ей было двенадцать лет. Ее пытали и сожгли четыре девушки-подростка. Это произошло в Мэдисоне, штат Индиана в девяностые. — О боже… — Думаешь, она чем-то провинилась перед этими девушками? Сделала что-то, что спровоцировало их? Ребенок двенадцати лет? — Я… Нет. Я так не думаю. — Может, нам с тобой теперь следует обходить всех девочек-подростков стороной? — Нет. Я… Эм… — А об убийстве детей Крим слышал? — Нет. — Оно произошло в районе Верхнего Вест-Сайда. Нью-Йорк — эпицентр цивилизации. Или должен быть таковым. Йоселин Ортега — няня семьи Крим, убила двух из трех детей. Мать нашла их в ванной. Старшая дочь получила тридцать ножевых ранений. Младший сын — пять. — Итан, я не понимаю, зачем ты… — Если у нас будут дети, никогда и ни за что не наймем няню? — Ч… чего? — спотыкаясь, выдавил Ноа. — А что насчет убийства в йогурт-кафе? В городе Остин в штате Техас убили четырех девочек в возрасте от тринадцати до семнадцати лет. Подтверждено сексуальное насилие как минимум над одной из них. Дело до сих пор не раскрыто. Вряд ли девочки сделали что-то провокационное. Что-то, чем заслужили подобный конец. Чтобы избежать этого, устроим бойкот всем йогурт-кафе? Ноа замутило. Ему не хотелось слышать это. При каждом произнесенном Итаном слове у него перед глазами вставали картинки описываемых событий, и они ужасали. — Зачем ты мне все это рассказываешь? — просипел Ноа, сжав ложку с мороженым с такой силой, что побелели костяшки. — Чтобы ты понял, что дерьмовые люди всегда были, есть и будут. И тебе не обязательно кого-то на что-то провоцировать. Достаточно оказаться не в том месте не в то время. Бояться — это нормально. Не нормально — не защищаться, а сносить происходящее молча. Будто бы так и надо. Будто бы ты это заслужил. — Не заслужил, — тихо выдавил Ноа. — Знаю, — кивнул Итан. — Я подумаю над твоими словами, — пообещал Ноа, ковыряясь в мороженом. — Но ты больше ничего не делай, хорошо? Не хочу втягивать тебя в это дерьмо. — Я уже в него втянут. И далеко не тобой, — хмыкнул Итан, а затем ответил на очередной звонок. — Итан Томсон у телефона. Ого, какой интересный вопрос. Спрашивают, какого цвета на тебе белье, — перевел он взгляд на Ноа. — Никакого. При мне он предпочитает ходить голышом. На этот раз Итан стал тем, кто положил трубку. — Господи, — простонал Ноа, закрывая глаза. — Это одновременно и ужасно, и очень смешно! — заявил он, делая глоток вина. — Превращать проблемы в цирковое представление — мой неоспоримый талант, — выдохнул Томсон далеко не весело. — На суде ты будешь неподражаем, — заявил Ноа уверенно, наконец берясь за мороженое. — Боже, как вкусно! — простонал он от удовольствия. — Вот и как, скажи на милость, отказаться от такой радости жизни? — А зачем отказываться? — Из-за этого, — Ноа провел пальцами по прыщикам на щеках. — Друзья утверждают, что сыпь может быть спровоцирована неправильным питанием. — Друзья, — Итан сощурился. — Те самые, которых сегодня здесь нет? 159,3 Еще при разговоре с Морганом по телефону Итан понял, что очередной удар судьбы тот переживает в одиночестве. Томсон обрадовался новой возможности побыть с Ноа наедине, но самую малость чувствовал за него досаду. Почему приехал только он? Итан спросил бы об этом раньше, вот только Ноа снял футболку… А дальше все как в тумане. Теперь увиденное следовало спрятать в самые потаенные уголки памяти. Потаенные настолько, чтобы даже сам Итан их оттуда не вытащил и не… опошлил. Главное, дышать ровно и контролировать глупое тело. Глупое тело. Глупое, мать его, тело. Гладкая светлая кожа Ноа показалась настолько тонкой, что на ней наверняка расцвели бы синяки или остались красные полосы даже от несильного давления пальцев… или веревок. Чистый холст, созданный для того, чтобы на нем написали шедевр. Итан попытался представить, какова кожа Ноа на ощупь. Мягкая и теплая. Глупое-глупое тело! Следовало как можно скорее отвлечься. Разговор продолжался, но Итан отдавал ему лишь восемьдесят процентов своего внимания. Остальные двадцать посвящались шее Моргана. Его увитым венами рукам. Почему Томсон не заострил на этом больше внимания раньше? И зачем сделал это теперь? Увиденного и представленного из памяти уже не стереть. И эти картины грозили превратить в агонию не одну грядущую ночь Итана. Затмить подобное могло только нечто, что вызвало бы еще более яркие эмоции, чем те, что пришлось пережить Томсону при взгляде на спину Моргана. Благо, возможность для получения оных вскоре представилась. — Где эта твоя поверхностная взбалмошная подружка и говнистый парень, похожий на крысу? — усмехнулся Итан, мысленно прося у Моргана прощение за этот выпад. «Уж лучше мы поссоримся, чем я позволю себе грязные фантазии…» — подумал он, тем не менее надеясь, что их предстоящий конфликт не окажет большого влияния на будущее общение. — Что ты только что сказал? — Ноа выронил ложку с мороженым и уставился на Итана иначе, чем прежде. От плаксивого вида не осталось и следа. В глазах Моргана читалась лишь всепоглощающая ярость. Именно то, чего Томсон и добивался. — Мне повторить? — невинно поинтересовался Итан. Ноа вскочил со стула, уперся руками в стол и наклонился к Томсону ближе. При этом растянутая горловина старой футболки провисла, позволив Итану увидеть слишком многое. «Господи! Скажи мне что-нибудь, что отвлекло бы меня… от тебя!» — мысленно взвыл Итан, понимая, что пока ситуация лишь обостряется. — Никогда не говори такого про моих друзей! — прорычал Морган. Так рьяно вставать на защиту других, но при этом опускать руки, когда дело касается тебя самого? Итан такой позиции не понимал. Но, несмотря на непонимание, Томсон признавал, что эта черта Ноа казалась ему привлекательной. И эта черта, и многие другие. — Не говорить правду? Я так не умею, — Итан продолжал сыпать провокациями. — Ты… Ты иногда такой невыносимый! — воскликнул Ноа с нотками отчаяния в голосе. — Не иногда, — качнул Итан головой. — Всегда. — И тебя это устраивает? — Да. Скажу больше, — Итан побарабанил пальцами по столу. — Это еще и тебя устраивает. Иначе зачем бы тебе со мной общаться? «Давай, Морган. Разозлись еще больше. Кинь в меня заслуженным оскорблением, которое остудило бы мой пыл». — Затем, что ты лучше, чем о себе думаешь! — выкрикнул Ноа совсем не то, на что рассчитывал Итан. — Не стоит разбрасываться такими словами, не зная всего положения дел. Ты ведь и сам прекрасно это понимаешь, — проговорил он уже спокойнее, плюхаясь обратно на стул. — Так расскажи. Заставь меня поменять мнение о твоих друзьях, — предложил Итан, уверенный, что у Ноа ничего не выйдет. — Но сперва… — Он принял очередной звонок. — Итан Томсон у телефона. — О, сучка прикрывается задницей богатенького мудака? Или ты его сутенер? — Нет, только богатенький мудак, — ответил Итан. — Вы что-то хотели? — Передай шлюшке, чтобы почаще оборачивался. — Хм… Твой голос кажется мне знакомым, — соврал Итан. — Как интересно. — Мы не знакомы. — Уверен? — протянул Томсон с улыбкой. — Быть может, тебе необходимо последовать собственному совету и первым начать оборачиваться почаще? Богатенькие мудаки отличаются мстительностью. — Да пошел ты! — послышалось уже менее уверенное, прежде чем собеседник бросил трубку. Итан невольно прыснул. Говорить люди могли что угодно до тех пор, пока не осознавали, что за сказанное потянутся последствия. — Так что там с твоими друзьями? — невозмутимо вернулся Итан к разговору. — Они всегда меня поддерживали. — А сегодня что же? — У них, между прочим, и своя жизнь имеется. Они не виноваты, что я в заднице двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю! — Ты тоже не виноват, — заметил Итан. — И сегодняшний случай отличается от предыдущих. Давление резко возросло. Ситуация обострилась. Как думаешь, что могло стимулировать твоего тайного травителя? Он вышел на новый уровень. Почему? — Не знаю. — Подумай хорошенько. Что сегодня произошло до того, как появилось это сообщение? — Н… ничего, — выдохнул Ноа с запинкой, но по выражению его лица Итан сразу понял, что он врет. — Я не люблю, когда мне лгут, — выговорил Томсон с нажимом. — Особенно так неумело. Кого ты прикрываешь? — Никого! — Этот никто может являться человеком, который не дает тебе нормально жить уже несколько лет! Понимаешь ты это или нет? — Они бы никогда так со мной не поступили! — воскликнул Морган, ударив кулаком по столу. — Они… — протянул Итан. — Так вот почему их здесь нет. Вы поссорились. — Все не так, как ты… — Вы поссорились, а вслед за тем появилось сообщение в чате. Весьма интересное совпадение. Присяжные были бы в восторге. — ОНИ ЗДЕСЬ НИ ПРИ ЧЕМ! — Змеи, издевающиеся над тобой и остающиеся рядом, чтобы наблюдать за твоими страданиями с первого ряда? Хитро и мерзко. — Итан, замолчи! Замолчи, или… — Или что? — ухмыльнулся Томсон. — Или я отвечу тебе тем же, — процедил Ноа сквозь зубы. — Увы, у меня нет мутных друзей, которых можно было бы опорочить, — пожал Томсон плечами. — Своих змей я давно расшугал. — Но есть ты сам, — тихо выговорил Морган. — О-о-о, думаешь, сможешь меня задеть? — обрадовался Итан. — Уверен! — заявил Ноа в запале. Только посмотрите, сколько решимости. Итан поднялся, схватил стул за спинку, поставил его прямо перед Морганом и сел, смотря на него в упор. Ноа невольно развернулся от стола к Томсону, и их колени почти соприкоснулись. — Действуй. — Я не стану, — насупился Ноа. — Я хочу это услышать. Давай. — Нет. — Если ты меня заденешь, я оставлю твоих друзей в покое, — пообещал Томсон. — Я соврал. Не знаю, что бы могло тебя задеть. — Ты врешь прямо сейчас, — нахмурился Итан. Ноа оставался непреклонным. Что ж… Входящий звонок. — Итан Томсон у телефона. — О, неожиданно. С тобой поболтать будет даже интереснее! Оставишь отзыв на Моргана? Каково это трахать его раздолбанную дырку? — Если честно, великолепно. Лучший секс в моей жизни. По ту сторону разговора затихли. Ноа вспыхнул. — Слыхали? — раздалось приглушенное. — Он реально ебет Моргана! Итан сбросил звонок. — Ну так что? — Томсон легко перепрыгивал с одного разговора на другой. — Давай на этом закончим, — попросил Ноа тихо. Но Итан не хотел заканчивать. Ему следовало знать, чем его можно задеть, чтобы в дальнейшем быть предусмотрительней. И, куда важнее, ему было необходимо остыть. Здесь и сейчас. Когда Морган сидел так близко. — А правда, что Скотт влюблен в Андреа, но такая бесхарактерная тряпка, что предпочитает наблюдать за тем, как она шлет свои эротические фотки кому угодно, только не ему? — выдохнул он с усмешкой. — Тогда как Андреа эти свои убогие фотографии не присылала разве что бродяге, что иногда захаживает на территорию кампуса. Причем у него этих фотографий еще нет просто потому, что отсутствует телефон. Ноа мгновенно вышел из себя. — Знаешь что? — Моргана трясло от ярости. — Тебе следует сообщить своей матери, что она отвратительно тебя воспитала! — выпалил он. Итан вздрогнул. Всего на мгновение ему показалось, что из его легких выбили весь кислород. Все вокруг завибрировало от звенящей злости. По телу прошла неприятная рябь. — Моя мать мертва, — выдохнул Итан раньше, чем подумал. — Да, — ответил Ноа, мгновенно потеряв запал. — В том и соль. 172-175 Ноа почувствовал непреодолимое желание допить оставшееся вино залпом. За вспышкой гнева неумолимо потянулась грызущая совесть. «Как ты мог? — застучало по вискам. — Как ты мог произнести подобное вслух?!» Даже маска не скрыла того, как Итан побледнел. Морган нащупал слабое место и ударил. Да, с предупреждением. Да, его вынудили. Сплошные оправдания. Гнетущее молчание показалось удушающим. Ноа невольно закрыл рот дрожащей рукой, поняв, что его вот-вот вырвет. — А ты… — когда Итан подал голос, Ноа невольно съежился, — …хорош. Я тебя недооценил, — произнес Томсон с усилием. — Как ты понял? — в его голосе больше не угадывалось ни агрессии, ни провокаций. Лишь искренняя почти детская растерянность. На глазах у Моргана навернулись слезы. Он не знал, насколько плохо от его слов Итану, зато чувствовал, как плохо ему самому. Отдача не заставила себя ждать. Ноа все еще зажимал свой рот рукой, но рвущиеся наружу всхлипы подавить не удалось. — Я не хотел, — зашептал он, вытирая глаза. — Я не хотел, правда. Прости меня. Прости, пожалуйста. — Итан Томсон у телефона. Да, он великолепен. В любой позиции. Да, это того стоит, но тебе не светит. Нет, я ужасный ревнивец. Нет, даже за такую сумму. Нет. Думаешь? А я думаю, что он для тебя слишком хорош, — конец разговора. — Странно, этот, кажется, даже не шутил, — Итан с отрешенным видом повертел телефон в руках. — За эти два года я понял только одно: если бы я действительно занимался проституцией, я бы не бедствовал, — хрипло выговорил Ноа, шмыгая носом. — Черт знает почему, — новые слезы градом покатились по щекам Моргана. — Потому что ты милый, — предположил Итан. От этих слов Ноа стало еще хуже. — Как ты можешь считать меня милым после того, что я сказал?! — воскликнул он. — Я!.. Я же!.. Я ужасен! — Я вынудил тебя произнести то, чего произносить ты не хотел. Ты сказал то, чего я не хотел слышать. Всё честно. Да, это был удар ниже пояса. Как и обещал, ты меня задел. Это не мило. Но ты так поступил ради своих друзей. К тому же то, что теперь ты же сам из-за этого и плачешь… Не все так беспокоятся о чужих чувствах, — заметил Итан, явно вернувший себе самообладание куда быстрее Ноа. — Ты грязный провокатор! — обвинил Морган Итана. Томсон в ответ вытащил из кармана толстовки пачку одноразовых салфеток, вытянул одну и наклонился к Ноа ближе. — Ты тоже, — выдохнул он и осторожно, чтобы не коснуться Ноа открытыми кончиками пальцев, вытер салфеткой его мокрые щеки. — Просто мы провоцируем на разное. Я на злость. — А я? — всхлипнул Ноа. Итан на мгновение замер и оставил вопрос висеть в воздухе без ответа. — Так как ты понял, что моей матери нет в живых? — Томсон даже не попробовал сгладить резкий переход от одной темы разговора к другой. Ноа взял в руки ведерко с мороженым и запихал в рот целую ложку подтаявшей сладости, прежде чем ответить: — Не знаю. Просто наши разговоры навели меня на такую мысль. Не было конкретной фразы с твоей стороны. Можешь называть это общим впечатлением, — ответил он с набитым ртом. — Выходит, дьявольское у тебя не столько око, сколько ум в целом, — заметил Итан. — Наверное, — не стал спорить Ноа. — М-м-м… Как?.. Что произошло? — осторожно спросил он. — Если не хочешь, не отвечай, — поспешно добавил он. — Да нет, почему же. Не часто мне выдается возможность поговорить о маме. Она умерла от рака. Когда обнаружили болезнь, было уже слишком поздно. Четвертая стадия. Несколько месяцев, и ее не стало. Мне было семнадцать. — И… как ты это пережил? — Кто сказал, что пережил? — фыркнул Томсон. — Человек, который сидит перед тобой прямо сейчас, совсем не тот Итан Томсон, которым я когда-то был, — заверил он Ноа. — Веришь-нет, но раньше я являлся душой любой компании. Заводил друзей на раз-два. — Шутишь? — Совершенно серьезен. — Хочешь сказать, что не грубил всем подряд направо и налево? — наигранно удивился Ноа. — Ох, нет, что ты. Я был самим очарованием. — Очарованием… Ты и сейчас достаточно… Ну… То есть… В общем, действительно сложно представить, — забормотал Ноа, стушевавшись. — Да. Мне теперь тоже, — кивнул Итан. — Наверное, я был таковым, потому что знал, что у меня есть поддержка в лице моей матери. — Расскажи, какой она была, — попросил Морган. — Сильной. Смелой. Любящей. Жертвенной, — ответил Итан не задумываясь. — После похищения в четырнадцать я сломался. Хотелось бы мне похвастать, что я держал себя в руках и вел себя дерзко. Но нет. Все то время, пока меня удерживали взаперти, били, кормили собачьим кормом и угрожали убить, я мог делать только две вещи: плакать и бояться. Бояться и плакать. И когда меня вернули домой, мой эмоциональный диапазон ограничивался этими же двумя состояниями. Я боялся выходить из дома. Боялся проезжающих мимо фургонов. Боялся людей. Всех без исключений. И ревел навзрыд. Те несколько дней в подвале наградили меня ПТСР. Меня мучили панические атаки, кошмары, депрессия, генерализованное тревожное расстройство. Полный флакон. Как по учебнику. — Боже мой… — Мама тогда стала для меня главной опорой. Отец, конечно, тоже участвовал в моем восстановлении как мог, но он часто пропадал на работе. Одри сама еще была ребенком. Мама сконцентрировала все внимание на мне. Она ушла с работы, чтобы не отвлекаться от меня. Ездила со мной к психотерапевту. Прибегала ко мне, когда я снова и снова просыпался в слезах. Помогала справляться со своими страхами шаг за шагом. Медленно, но методично. Никогда не давила. Никогда не срывалась. Никогда не показывала усталости, хотя я прекрасно понимаю, как ей тогда было со мной тяжело. И ни разу не ответила на мою агрессию агрессией. Мы много говорили. Много молчали. Она всегда находилась рядом. — Твоя мама была невероятным человеком, — произнес Ноа тихо. — Да. Именно такой она и была. Невероятной. Потому ее смерть меня уничтожила. Ноа с минуту помолчал, не зная, что сказать. На языке, как назло, вертелись вовсе не ободряющие слова, а новые вопросы. Будто бы Морган почувствовал желание Итана говорить и намеревался вытянуть из него как можно больше. — Отношения между тобой и Одри испортились после ее кончины? — не выдержав, все же спросил Ноа. — Да. Но дело не только в смерти мамы. В ее завещание входило письмо, адресованное моей сестре, где раскрывалась наша маленькая семейная тайна. У нас с Одри разные отцы. Узнай она правду при других обстоятельствах, и, возможно, сестра среагировала бы на эту информацию куда мягче. Но вот так… Потерять мать, а вслед за тем, как ей самой показалось, и отца… Ее можно понять. Отчасти. — А дождь… — выпалил Ноа, но замолк, почувствовав, что в Итане что-то резко изменилось. — Нет, — выдохнул Томсон с напором, ненароком что-то сжав под толстовкой. Что там? Медальон? Крестик? Итан и вера? Ядерное сочетание. — Хватит обо мне. Откровенность за откровенность. Откуда шрам? — указал Томсон на край правой брови Ноа. — Мне было это интересно еще в первую нашу встречу. Ноа поморщился. Итан точно знал, что потребовать в качестве равноценной платы. Морган невольно коснулся шрама, размышляя, с чего бы начать. Наверное, с самого начала.