В память о тебе

Из личного дневника Н. Сибирякова

«сегодня у меня день рождения. ребята не знают, потому что я им не говорил. просто хочу, чтобы день выдался спокойным.» Коля уже и забыл, каково это — просыпаться в одиночестве. Открывать глаза и осознавать, что знакомых лиц рядом нет. И солнце стоит уже прилично высоко, почти обед. Он медленно сел, протёр глаза, сгоняя пелену сна. Повертел головой по сторонам: полевой повар что-то лениво помешивает в кастрюлях, другие солдаты ходят из стороны в сторону, курят и смеются. Санитарные батальоны тоже заняты своими делами, а командования и не видно вовсе. «Остановка затянулась» — думает он, поднимаясь с насиженного места. В воздухе еле ощутимый запах цветов, сухой травы и табака. Воздух уже прогрелся, липкой духотой оседая на коже. Коля выглядел слишком потерянным. Где остальные? Почему его никто не разбудил? Другие тоже не выглядят обеспокоенно. Ночь была тихая, утро медленным, а день только начинался. Холодная вода согнала остатки сна, привела в чувства. Руки пахли мылом, на языке остался привкус зубного порошка. Коля бесцельно слонялся по лагерю, медленно прохаживаясь мимо компаний и мелких отрядов. Неожиданно со спины подошла девушка, она молча протянула ему цветок ромашки, чуть помятый, и ушла. Коля попытался её позвать, но она даже не обернулась. Парень повертел тонкий стебель, рассмотрел с разных сторон. Это не свежесобранный цветок, ему несколько дней точно. На белых листьях характерные пятна, весь цветок поникший и умирающий. Коля осторожно убрал ромашку в карман гимнастёрки. Буквально через пару минут всё повторилось. Только уже другая девушка. Точно такой же цветок, который тоже повертели в руках и убрали в карман. Теперь парень выглядел ещё более потерянным, совершенно не понимая, что происходит. Но день обещал быть спокойным, поэтому и Коля старался успокоиться. Ребята, когда злились, терялись, волновались или грустили, уходили куда-то подальше от остальных, чтобы не передавать своё настроение другим и просто побыть наедине с собой. Коля решил, что ему тоже пора. Пора взять себе в компанию собственные мысли и собраться. Недалеко была речка с песчаным берегом. Всего в метрах ста от лагеря, если на глаз считать. Его прекрасно будет видно, ему прекрасно будет видно остальным. Но никто друг друга не услышит и не потревожит. Коля резко свернул влево, снова натыкаясь на человека с цветком. Это был парень из отряда сапёров. Он придерживал собаку за поводок, протягивая цветок. Коля забрал его с лёгкой опаской, посматривая на собаку, но та сидела спокойно и даже не смотрела в его сторону. Коля думал, что до берега он сегодня никогда не дойдёт. Его останавливали буквально каждую минуту, молча протягивали цветок и уходили. К тому моменту, как парень ступил на песок, в руке собрался маленький букет, будто сам нарвал на поляне и теперь нёс показывать. Он расшнуровал ботинки одной рукой, не хотел класть цветы на песок. Закатать штаны оказалось сложнее, пришлось всё-таки убрать цветы в карман, помяв лепестки и стебли. Вода ещё холодная, вот к вечеру прогреется, а сейчас никто купаться не полезет. Дно песчаное, с редкими мелкими камнями, которые по неосторожности могут порезать ногу, поэтому надо смотреть куда ступаешь. Коля всегда был один, сколько он себя помнил. Мама пропадала на работе, а в те редкие выходные, что выпадали, она предпочитала сидеть в одиночестве и тишине, забывая даже про существование собственного сына. Коля всегда думал, что, наверное, поэтому папа и ушёл. Он терпеть не мог одиночества, ему всегда нужна была компания, а жена и сын их терпеть не могли. Поэтому они ругались, потому что мама хотела тишины, а он внимания. Коля хотел всё сразу. Но получал довольно редко. В моменты особенной маминой нежности, когда она приходила с работы, а под глазами не чернела усталость. Когда она не просто трепала его по голове, а расспрашивала, как прошёл день, что он делал и далее по списку. Коля был уверен — она его любит, но, к сожалению, она просто не могла жить с людьми бок о бок, поэтому единственный сын стал очередной долгой головной болью. Наверное, будь он, как отец, она бы сошла с ума. За спиной шорох по песку, Коля оборачивается и не удивляется протянутому цветку. Сколько их уже? Штук двадцать насобирать успел. Куда только девать такой букет? Пока все дети во дворах учились плести венки, Коля сидел дома. Он не собирал гербариев, на уроках биологии растения для него были лишь параграфом в учебнике, а не подарком и предметом внимания. Пока все гадали, обрывая лепестки, Коля лишь удручённо смотрел себе под ноги, думая о том, что те могли бы стать удобрением, срывай их на землю, а не тротуар. И языка цветов он не знал — все эти жесты были ему чужды. — Зачем вы их дарите? — спросил Коля. Ему не ответили. Очередной цветок оказался в вялом букете. Следующий цветок Коля отказался принимать, его целенаправленно засунули ему в карман. — А, я понял, вы уже меня похоронили, — протянул он, в очередной раз забирая цветок. И какой смысл был идти на речку и мочить ноги, если его достали и здесь. Фраза осталась без ответа. Возвращаться в лагерь он не стал. Остался сидеть на берегу. Когда сидеть надоело — лёг. А цветы всё приносили и приносили. Коля не тянул к ним руку, их клали рядом, на грудь. А Коля всё усмехался — не землёй, так цветами прикопают. Он пропустил обед, не смог встать, чтобы не рассыпать цветы. Так и остался лежать на песке, иногда засыпая минут на двадцать. Солнце не даёт открыть глаза и посмотреть, но можно слушать. Их шаги Коля знает. Руслан ходит быстрее и шаг у него короче, будто вечно спешит куда-то. Илья чуть прихрамывает и песок, как правило, слегка загребает носком ботинка. Почти незаметно для тех, кто видит его редко. Привычная походка для тех, кто рядом. Аня ходит тихо, но её Коля узнает по запаху. Она часто пахнет спиртом или йодом, на пальцах белые разводы от марли и бинтов. У Юры шаг широкий, когда он недоволен — тяжёлый. На песке будет сложнее различить, но не значит, что невозможно. Виновата ли в том изнеженная душа, которая успела привязаться? Кто знает. Но Коля прислушивается к шагам, про себя с огорчением подмечая — никто из них. Все чужие, малознакомые, мимолётные личности. — Никто хоронить тебя раньше времени не собирается. Голос незнаком, шаги тоже. И цветка нет. Коля приоткрывает глаза, испуганно дёргается. — Вы кто? — Из деревни, — кидает девушка, указывая на противоположный берег реки. — Помогаю тут вашим. — Нашим? — переспросил Коля. Ему нужна конкретика. — Вашим, — кивнула девушка. — Оперировать у вас тут никто не умеет. Вот и помогаю. — Вы врач? — Я слышала, у тебя пневмония, — девушка продолжила свои рассуждения. — Хреново. У меня так отец умер. Но это непобедимая болезнь, ты всё равно умрёшь. Коля недовольно цыкнул. — Спасибо. Пассивной агрессии научился у Руслана с Юрой, которые до сих пор моментами проявляли её друг к другу. Девушка довольно кивнула, присаживаясь рядом. Собеседника она не искала, Коля подвернулся случайно. И обычно в таких ситуациях парень чувствовал себя особенно потерянным. Он не знал, что ему делать и как себя вести, не мог разгадать чужих мотивов и предугадать действия. Но девушка даже внимания на него не обращала. Возможно, поэтому Коля и чувствовал себя спокойно. Она такая же, как он. Любит побыть одна, в своих мыслях, ей не нужны собеседники, но если они появятся — она слишком жадна до внимания. И работать она сюда пошла, а не отказалась, потому что на неё обращали внимание. Она снова была к месту, в своей комфортной среде. Коля тоже в танке не терялся, знал что ему делать и как. Вот и она также. — Красивые цветы, но слишком мелкие. На венок много уйдёт. — Я не умею плести венки. Девушка закатала рукава на рубашке, на потрёпанных манжетах виднелась подсохшая кровь, она не отстиралась, а может и не пытались отстирать. Напоминало халат Кости, который тоже остался покрыт пятнами. Ему, конечно, уже давно выдали новые, но Юра говорил, что тот до сих пор в шкафу висит — как напоминание. Девушка брала один цветок за другим, сплетая их и затягивая. Долгая и кропотливая работа, требующая внимания. Коля садится на песок, цветы падают на колени, пачкаются в песке. Коля специально считал. Полчаса она потратила только на то, чтобы объяснить ему, как плести. Коля путался, узлы соскальзывали с пальцев и венок рассыпался. Но оба были спокойны. — Вот, тяни, — тихо говорит девушка, следя за чужими руками. — Молодец. Это оказалось не просто, сложнее, чем он себе представлял. И цветов оказалось не так много, как он думал. Они быстро находили своё место в венке, постепенно исчезая с колен и песка. Вытащили даже те, которые были в кармане. Девушка сплела половину, а Коля сплёл вторую. Разница в умении была очевидна. — Не смейся! — Я не смеюсь, — ответила девушка, забирая вторую половину венка. — Очень хорошо для первого раза. — Ты говоришь это, чтобы я не обижался. — Да, — девушка кивнула. — У меня в сумке есть ещё цветы. Девушка дотянулась до своей сумки. Там были не ромашки, различные мелкие полевые цветы, парочка одуванчиков, которые успели потерять половину семян, подсохшая на солнце трава. Она вплетала их в венок, закрывая неудачные места, а Коля смотрел. Ему нравилось наблюдать за наученными руками, которые плели подобные венки сотню раз, а может и две. — Боишься умереть? — спросила девушка. Раньше Коля сторонился подобной дискуссии, но в последнее время спрашивали слишком часто. Потому что Коля теперь, как на пороховой бочке. Никогда не знаешь, что именно и в какой момент спровоцирует дальнейшее поражение. Пока у него есть лекарства — всё более-менее, но и их приходиться растягивать. Когда боль не сильная, когда он может нормально дышать и не начинать закашливаться, он пропускает приём. Коля кивнул. Конечно боится, а кто нет? Жить хочется всем, особенно тем, кто младше. У Коли были свои планы на эту жизнь, которые он хотел бы осуществить после войны. Последние два года он готовился к поступлению в институт, хотел работать преподавателем в школе, вести физику и химию. И, откровенно говоря, список на этом заканчивался. На тему того, что ему делать после, предпочитал не думать. Потом придумает, ещё столько раз всё поменяется. Может, ему в армии понравится. Может он с ребятами что-то придумает. Потеряется в огромных лесах и станет отшельником, останется где-нибудь заграницей, женится, убьёт кого-нибудь и не сможет вернуться домой. В конце концов, может он и сам умрёт. — Ты знаешь, — протянула девушка, надевая на голову Коли венок. — Смерть только этого и ждёт. — Смерть — не живое существо. — Не живое, — согласила девушка. — Но она есть. И она тоже чувствует. Тех, кто её боится и тех, кто её отрицает. И тех, кто её ждёт и даже тех, кто жаждет. Всех чувствует. И ко всем приходит. В разных обличиях, вещах и предметах, но каждый встречает её. — Что насчёт убийств и самоубийств? — Коля выгнул бровь. — Не знаю, — пожала плечами девушка. — Сам-то как думаешь? — Ты же медик. — Но я родом оттуда, где про неё слагают легенды. Девушка потрепала Колю по волосам, будто они знакомы целую вечность. Она встала, оттряхивая вещи и сумку от песка. Сумку она перекинула через руку, поддёрнула, чтобы не била по бедру во время ходьбы. Коля никуда вставать не спешил. Хоть и занемели ноги, неприятно покалывая. И в горле пересохло, от солнца было жарко и дурно, желудок громко урчал. — С днём рождения, Коля, — сказала она. Коля выдохнул. Всё-таки узнали. Вот к чему цветы, вот к чему эти прятки. Они что-то задумали, хотя Коле это было не нужно, лучше бы они весь этот день просто провели с ним. Компания девушки тоже была приятна, за всё время их разговора, пока они плели один венок, Коле принесли ещё гору цветов. И по старой схеме: по одному цветку и молча. — Коля! — позвал его Юра. Коля повернул голову, вскинул руку, чтобы показать, что он его услышал. Коля надеется, что парни придумали, что ему теперь делать с этой горой цветов. — Спасибо, — сказал Коля, вставая. Вставал медленно, разминая затёкшие ноги. — Ещё встретимся, — девушка улыбнулась. — Сомневаюсь. — А ты не сомневайся. Она подошла к нему почти вплотную, перед этим подняв цветок с песка. Девушка аккуратно положила цветок Коле за ухо, поправила ворот гимнастёрки, отряхнула его от песка. — Я приду за тобой на девятый день самой холодной зимы.