*
Баки стоял за пультом, сдвинув наушники на шею. Небесный голос Донны Саммер растекался от колонок, как патока, мешаясь с запахами фруктов, духов, алкоголя и человеческого пота. Он глубже затянулся сигаретой и чуть сдвинул пару бегунков, добавляя немного басов, чтобы музыка проникала не только сквозь уши, но и будоражила тела, стекая по коже и впитываясь в нее, заставляя все внутри подрагивать, будя скрытые желания. Одновременно он старался держать всю танцплощадку в поле зрения, будучи готовым немедленно предупредить нанятого на вечер вышибалу. Он заметил, что в одном углу танцующие как-то отодвинулись, освобождая место вокруг одной не слишком счастливой парочки. Баки присмотрелся и уже собрался позвать Сократиса, здоровенного, как шкаф, и обычно кроткого, как ангел, но в ситуацию вмешался невысокий худощавый блондин с полупустой бутылкой в руке. Баки на миг испугался, что блондин пустит бутылку в ход, но тот весьма аккуратно подергал парня, который почти на голову возвышался над ним, за рукав и что-то сказал. Девчонка быстро сообразила, змейкой скользнула в сторону и затерялась среди гостей. Баки продолжил наблюдать, парень вполне мог выместить злость на блондинчике, но, видимо, решил, что проще будет забить. Довольно резко выдернув рукав из его пальцев, он двинулся в направлении, противоположном тому, куда убежала девушка. Баки выдохнул. В этот раз, кажется, обошлось. Блондин оглянулся, потом поднес бутылку ко рту и сделал долгий глоток. — Баки! — Аргирис, давний и главный греческий друг Баки, в расстегнутой рубашке и с бумажным стаканом в руке, вечно веселый, как Дионис, разве что не такой привлекательный, запрыгнул к нему на помост, обдав запахом аниса и травки из широко улыбающегося рта. — Пойдем, Баки! Там такой славный американский паренек! — Что? — Баки улыбнулся, но попытался вывернуться из хватки. — Я работаю! И он в сосиску. Почему-то Баки сразу подумал про блондинчика с бутылкой. Тот был единственным выглядевшим американцем и тянувшим на «паренька» на танцполе. Не считая Баки, само собой. — Ай, да знаю я, как ты работаешь, я все твои подборки наизусть выучил. Все это дискотечное дерьмо. Пошли говорю! — Это не дискотечное дерьмо! — заорал Баки ему в лицо, изображая смертельную обиду. — Это качественные танцевальные… — Эта композиция длится двадцать ебаных минут, так что завязывай! — парировал Аргирис, спрыгнул вниз и рванул Баки за руку. — Бля! — вырвалось у Баки. Он едва успел стянуть наушники, чтобы не вырвать провод, и кинуть их рядом с пультом, а Аргирис уже волок его через толпу, как небольшой буксир тащит за собой огромный танкер.ПЯТНИЦА
Аргирис дотащил его до края сада, мимо людей, размахивающих надувными кругами для плавания в форме лебедей и пончиков, и так дернул, что Баки невольно наткнулся на невысокого блондина с бутылкой в руке. — Ой! — воскликнул тот, отшатываясь, и Баки вскинул ладонь намереваясь извиниться. — Мне жаль! Мне очень жаль! Прошу прощения! Однако Аргирис помешал ему высказать в полном объеме все, что Баки намеревался сказать. Он обхватил их обоих за плечи, почти повиснув на Баки и блондине и, перекрикивая музыку, начал: — Короче, парни, слушайте сюда! — Он посмотрел на блондина: — Ты американец. — Потом он перевел взгляд на Баки: — И ты американец! Ты — парень, и ты — парень. Так вперед, парни, чего вы ждете! Он толкнул их навстречу друг другу, так что блондин впечатался Баки в грудь, заехав острым локтем куда-то в район желудка. Выглядел он совершенно потерянным, как отметил Баки. Не самое лучшее состояния для необременительного знакомства. — Да бля! — заорал Баки, оборачиваясь за уже рванувшим прочь греком. — Аргирис! — Кто этот человек? — спросил блондин, потирая подбородок и морщась. — Аргирис! — ответил Баки. — Ты его знаешь? — Не, — ответил блондин, нахмурив густые брови. Баки отметил, что глаза под длиннющими ресницами, кажется, синие. — Он мудак, — грустно ответил Баки, отворачиваясь, чтобы не начать пялиться. У Аргириса был наметанный взгляд. Блондинчик и впрямь был хорош, но Баки не хотел смущать его, начав неприлично пристально разглядывать. Не стоило ему столько пить во время работы. Вновь повернувшись к блондину, он хотел что-то сказать, но никак не ожидал, что тот вдруг сграбастает его за грудки, потянет на себя и поцелует прямо в полуоткрытый рот, немедленно обслюнявив всего и сунув напоследок язык Баки в рот. На вкус блондин был как малина под ромом, который он, похоже, хлебал прямо из бутылки. Сначала Баки опешил, но в подобных ситуациях он всегда быстро ориентировался, а потому не стал отказываться от своего счастья. В конце концов, кто платит, тот и заказывает музыку… Дурацкие у него в голове бродили мысли. За его плечом довольный Аргирис, который вернулся посмотреть, что вышло из его плана, зашелся сатанинским смехом. Эти американцы вечно ломаются, а всего-то и надо, что выпить и наслаждаться жизнью. Вот Баки этому, кажется, уже научился. — Молодцы, парни, так держать! — крикнул он, прежде чем отчалить, танцуя и напевая что-то на греческом и не слыша самого себя из-за музыки. На Баки и блондина посыпалось золотое конфетти, которое кто-то швырял горстями в большой вентилятор. Баки оторвался от парня, отчаянно цепляющегося за шею и глядящего выжидающе и упрямо, и снял у него со щеки под глазом золотистый лепесток из фольги. — Не хочешь уйти отсюда? — слегка невнятно поинтересовался блондин. Баки посмотрел в его расстроенное лицо и полные надежды глаза. — Можно, — ответил он. — Тогда пошли! Блондин повернулся и потянул его за собой. Еще один буксир. Баки ничего не оставалось, как последовать за ним.***
Стиву было тепло и жестко лежать. Он с трудом приоткрыл один глаз. Солнце безжалостно ослепило его, проникнув иголкой до самого мозга. Он зажмурился. Все, что Стив успел увидеть — собственную руку, лежавшую на песке. Какие-то звуки раздражали его и мешали спать: кричали дети, плескалась вода… Несмотря на боль, он сделал вторую попытку и снова приоткрыл глаз. Теперь он смог разглядеть несколько ребятишек, плещущихся у самой кромки моря. Они брызгались и громко кричали. Прямо перед своим лицом Стив увидел гальку. Вероятно, именно она так неприятно впивалась ему в бок. Сзади к нему прижималось что-то мягкое, теплое и дышущее. Живое. Живое? И чья-то рука лежала у него на боку. Очень медленно и осторожно Стив потянулся и пощупал руку, лежавшую на нем. И правда, рука. Гладкая кожа, чуть шершавый локоть. Странные выпуклости на коже, какие-то неровности, но не струпья и не царапины. Шрамы? Кто это? Раздался шорох, шаги, голоса. — Калимера! — произнес мужской голос. Человек за спиной Стива зашевелился. Стив замер, не понимая, что происходит.*
Баки спал и видел сон. В этом сне он обнимал что-то приятное, ему было тепло, хорошо, вот только какие-то дети бегали вокруг и шумели. Баки ничего против детей не имел, но прямо сейчас ему очень хотелось поспать. Дети притихли, однако Баки не успел обрадоваться, потому что кто-то ткнул его ботинком в спину. — Калимера! — раздалось над ним. «Доброе утро». Одно из немногих слов, которые он знал на греческом. Ну неужели нельзя дать человеку спокойно поспать! Баки чуть приподнялся, и вдруг понял, что лежит не один. Он обнимал кого-то, именно такого, как ему снилось: теплого, мягкого. Живого. Солнце светило ему прямо в лицо, и глаза жутко болели, поэтому рассмотреть как следует, кто это тут лежит рядом с ним, он не мог. Одновременно он осознал, что этот кто-то трогает его руку, подбираясь к локтю. Баки еще полежал бы, но ботинок, разбудивший его, снова ткнул его под лопатку. Баки приподнялся, и в этот момент сон слетел с него в мгновение ока. Он лежал абсолютно голым на пляже, обнимая — кого? — какого-то парня, а над ними возвышались два полицейских в голубых рубашках и черных брюках. Один из них и пихал Баки в спину. Какая-то толстая матрона в широкополой шляпе, завернутая поверх купальника в салатового цвета пляжную простыню, громко возмущалась неподалеку, тыча пальцем в детей, которым абсолютно наплевать было на двух голых спящих парней. Прикрываясь ладошкой, Баки кинулся к своим вещам, раскиданным неподалеку. Парень (худощавый блондин, отметил Баки) сел и принялся осматриваться, вертя головой, словно никак не мог понять, где оказался. Кажется, он все еще не осознал, что сидит голым на виду у всех. Неподалеку от него расположилось целое семейство, и все члены его теперь с интересом наблюдали за происходящим, в то время как полицейские топтались вокруг и переговаривались между собой. Судя по их жестам, они рекомендовали матроне вернуться к своим делам и не мешать им делать свою работу. До блондина, наконец, начало доходить, в какой ситуации он оказался, и он потянул к себе рубашку, прикрыв ей впалый живот и что там у него было чуть ниже. Дети продолжали плескаться, хотя, когда Баки и блондин, наконец, оделись, и полицейские принялись застегивать наручники у них на запястьях, прервались ненадолго и остановились посмотреть, но как только полицейские и оба арестованных двинулись прочь, немедленно возобновили свои игры. У Баки побаливала голова и мышцы, что указывало на то, что накануне он нехило нажрался и, кажется, неплохо потрахался. Он на пробу сжался внутри, оценивая, кто же из них успел кого, но ничего особенного не почувствовал. Оглянувшись, он посмотрел на бредущего следом парня. Симпатичный малый, хоть и мелковат, но было в нем несомненно что-то трогательное. Баки показалось, что он припоминает, каковы на вкус эти сейчас прикушенные губы. — Григори! — произнес один из полицейских, и Баки подумал, что тот кого-то зовет, но тот жестом показал ему, чтобы Баки поторапливался. Черт, наверное, стоило все же подучить греческий, чтобы хотя бы вот с полицейскими уметь объясняться. Их усадили на заднее сиденье полицейской машины и куда-то повезли. Несмотря ни на что, у Баки было отличное настроение. Он посмотрел на своего спутника: тот глядел в окно, сжав челюсти, и выглядел очень расстроенным. И симпатичным. Волосы торчали в разные стороны, к щеке прилипли песчинки. Баки улыбнулся и протянул ему обе скованные руки. — Привет, — сказал он, — я Баки. Блондин повернулся к нему и тоже вдруг улыбнулся, и от этого внутри Баки что-то дернулось. — Стив, — произнес он, наконец обретая имя. — Приятно познакомиться, — ответил Баки. — Да уж, — ответил Стив. Баки все еще оставался в отличном настроении, но, судя по тому, как Стив отвел взгляд и огорченно уставился в окно, он был не в духе. Возможно, его еще ни разу не забирали с пляжа полицейские. Баки-то уже не впервые просыпался с самыми неожиданными персонажами в самых, казалось бы, невероятных и не предназначенных для сна местах. Вроде клумбы на центральной аллее городского парка или в витрине большого магазина одежды между манекенами. Машина въехала в город, попетляла по улочкам и затормозила перед небольшим участком, приютившимся в цокольном этаже старого дома. Полицейские жестами велели покинуть автомобиль и ввели Баки и Стива в крошечное отделение, в котором остро пахло потом, чесноком и чем-то еще непередаваемо-греческим. Посередине торчала стоячая вешалка, на которой висели синие фуражки. В соседней комнате на стуле маялся какой-то паренек, а полицейский за столом оформлял бумаги. Полицейские провели их направо, прямо к столу начальника. Первый астиномос, немолодой, усталый, с усами щеточкой, уставился на них совершенно не обрадованный. Баки пытался выцепить из коротких недовольных реплик, каково было настроение начальника. Судя по словам «гимнос» и «эндиси», речь шла о том, что нашли их совершенно голыми, а начальник никак не мог понять, он-то тут при чем. Может, в его задачи входило одевать всех туристов, шатающихся по пляжам? Или что конкретно желали его подчиненные? — Паспорт есть? — с сильным акцентом спросил один из полицейских Баки и Стива. — Да сними ты с них наручники, — приказал астиномос, маша руками. Полицейский, который был потолще, принялся расстегивать наручники, и Баки поморщился, когда он неловко сдавил ему левое запястье. Под татуировкой, скрывавшей всю руку, шрамы были не видны, однако он все еще ощущал их в подобных ситуациях. — Есть у меня паспорт, есть, — все еще безудержно улыбаясь незнамо чему, отозвался Баки, нашаривая бумажник в заднем кармане шорт. — Черт, — в голосе Стива прозвучала легкая паника. — Черт, я потерял свой рюкзак. Там все — деньги, паспорт… Черт! Вот же дерьмо! — Мы… — начал Баки, вытягивая левую руку в направлении начальника. Он знал, как гипнотически действует на непривычных людей сложная обширная татуировка, состоявшая из множества шестеренок, сочленений и прочих вещей, имитирующих некую сложную стимпанковскую машину. — Американос, — сам догадался астимонос. — Точно, мы американцы, — подтвердил Баки. Не глядя на удостоверение личности Баки, начальник вдруг спросил на довольно внятном английском: — За какую баскетбольную команду вы болеете? Баки и Стив переглянулись, однако Стив нашелся быстрее. — Нью-Йорк Никс, — ответил он, пожав плечами и вдруг застенчиво улыбнулся. — Ну, вот видите, — подхватил Баки, который и под дулом пистолета не вспомнил бы сейчас ни единой команды. — А вы? — Милоуки, — ответил астимонос. — А-а, Греческое чудовище, — откуда-то появилось в голове у Баки. Что-то такое он слыхал. — Да, грек, — подтвердил его догадку астимонос. Он даже заулыбался, и Баки понял, что, кажется, им повезло. Слава Аргирису, прожжужавшему ему все уши этим двухметровым чернокожим минотавром. Или кем он там считался. — Пусть распишутся в журнале и валят отсюда, — скомандовал астимонос второму полицейскому, который их арестовал, более сдержанному и худощавому. — Мистер, — произнес тот, протягивая Баки простую шариковую ручку и тыча в амбарную книгу с начерченными по линейке карандашом графами. Баки размашисто подписал, не уверенный, что именно, и уступил место Стиву. К счастью, тот не стал ничего спрашивать, просто взял ручку и тоже поставил автограф. Почерк у него был некрупный и аккуратный, подстать ему самому. — Одешда, — выдал полицейский с акцентом куда более сильным, чем у астиномоса, — пляш, одешда. — Да, конечно, — немедленно согласился Баки. — Само собой. — Обязательно, — поддержал его Стив. — На пляже тоже нужна одежда. — А дома, без одешда, — неожиданно закончил полицейский воспитательную беседу. После чего он отдал карточку удостоверения Баки и жестом указал на дверь. Их отпускали. Без штрафа, без каких-либо последствий. Их просто отпустили. Стив рванул наружу так, что, казалось, он и по улице сейчас помчится, не снижая скорости. Баки последовал за ним. — Ты сейчас куда? — спросил он, щурясь на солнце, которое после полутемного участка показалось особенно ярким. — Мне нужно вернуться обратно к дому, где была вечеринка, и найти рюкзак, — отозвался тот, оборачиваясь, но все еще перебирая ногами, словно это могло помочь ускорить беседу. — Я с тобой пойду, — ответил Баки, дотрагиваясь до его плеча. Стив, наконец, остановился. На его лице отразилось невыразимое облегчение. — Заодно мой мотороллер заберем. — Ладно, — ответил Стив, улыбаясь. И Баки заулыбался тоже. Потому что глядя в это сияющее лицо с россыпью бледных веснушек на переносице и синими, как греческое небо, глазами, не улыбаться было просто невозможно. Сзади них стукнула дверь. Пухлый полицейский вышел, держа в руках сигарету. Он зажег ее и начал курить, искоса поглядывая на парней. Баки предположил, что отлавливать однополые парочки тому приходилось не слишком часто, уж слишком старательно делал он вид, что не обращает на них внимания. А вот Баки притворяться не собирался. — Ты же поедешь обратно на пляж, — сказал он, оборачиваясь к полицейскому и глядя как можно более дружелюбно. — Так? — Курю, — лаконично ответил тот, явно не обладая большим словарным запасом. — Ой, да ладно, ну пожалуйста, — продолжил уговаривать Баки, подходя поближе. — Курение вредит здоровью. Плохо для тебя, понимаешь? На самом деле от запаха табака у него внутри все перевернулось и очень захотелось стрельнуть сигаретку. Но добраться до места вчерашней вечеринки было важнее. Он не собирался тратить деньги на такси, если можно было доехать бесплатно. — Одна коротенькая поездочка, — заканючил он. Полицейский посмотрел на сигарету, вздохнул и направился к одному из полицейских автомобилей, припаркованных перед участком. — Ладно, ладно, пошли, — сказал он. Стив маячил за Баки, не отходя ни на шаг. Полицейский произнес что-то, что Баки нередко слышал от Аргириса и его приятелей в не самых приятных ситуациях, но предпочел проигнорировать. При удачном стечении обстоятельств этого полицейского он никогда больше не увидит. — Спасибо, — добавил Стив, забираясь на заднее сиденье. продолжение через неделю...