Понедельник

Несмотря на то, что день был жаркий, в какой-то момент Стив начал слегка замерзать из-за постоянного ветра, вызванного ходом судна. Баки предложил спуститься на внутреннюю палубу, и там они отыскали игровой уголок. Ничего особенного, просто отгороженная от прочего помещения комнатка со стеклянными стенами, где стояли потрепанные на вид автоматы: пинбол, сверкающий лампочками, какие-то коробки с рулями вместо джойстиков и аэрохоккей. Баки достал несколько монеток по одному евро из кармана. — Спорим, я сделаю тебя в хоккей? — прищурившись, заявил он. Стив посмотрел на стол с гладкой поверхностью, на котором лежала шайба ядовито-желтого цвета и две «клюшки», напоминавшие губки для белых досок у них в универе. Он был довольно неплох в таком виде хоккея, чего Баки, конечно, знать не мог. — Ну попробуй. — Стив вразвалочку подошел к столу и осмотрел его. Все как обычно, никакого подвоха. Баки присоединился к нему и поиграл бровями. — На что играем? Стив пожал плечами. Ему нечего было поставить на кон, на нем даже одежда была с чужого плеча, что уж говорить о каких-то ценных ставках. — На желание? — предложил он. — Или на слабо? Глаза Баки вспыхнули. — Желание — это хорошо, — заявил он. — Даже отлично. Стив хмыкнул. — Первый раунд пристрелочный, — потребовал он. — Давно не играл. — Ну ты хитрюга! Баки бросил монетку в щель. Автомат издал серию звуков, а потом игра началась. Баки был хорош, он быстро реагировал на каждую шайбу Стива и ловко отбивал их, но и Стив не намеревался сдаваться. Желтая пластмассовая шайба скользила от одного конца стола до другого, порой вылетая даже за его пределы, с такой силой они били по ней, и тогда оба кидались поднимать ее, сталкиваясь локтями и даже головами. Минуты три спустя после начала игры автомат издал еще один звонок, и подача воздуха на игровое поле прекратилась. Первый раунд закончился. — Ну что, каковы твои условия? — сложив руки на груди и стараясь выглядеть как можно серьезнее спросил Баки, однако его глаза смеялись, и Стив видел это. — Я бы заставил тебя сыграть на той греческой балалайке, которая есть у тебя дома, — начал он, и Баки удивленно вскинул бровь. — Бузуки? — уточнил он. Стив вспомнил, что уже слышал это слово. — Ага, на ней. Но бузуки тут нет. Баки комично развел руками, словно подтверждая. Стив вдруг заметил, что, когда Баки активно двигал руками, татуировка на левой шевелилась, и выглядело это так, словно шестеренки и поршни работают, создавая иллюзию механической руки. Он на секунду залип, рассматривая ee, но Баки вернул его в реальность, негромко кашлянув. — Так вот. Если я выиграю — а я выиграю, можешь быть уверен… Так вот, ты выйдешь на палубу, там, где сидят люди, и споешь любую песню по своему выбору. Громко. Чтобы все на тебя смотрели и хлопали. Баки слегка поперхнулся. — А с чего ты взял, что я умею петь? — Ну, ты же музыкант. Я не жду от тебя арии, как от Лючано Паваротти, но… — Я понял, понял, — Баки замахал руками. — Ла-адно, тогда я хочу, чтобы ты в случае проигрыша тоже вышел на палубу, снял эту майку и станцевал сиртаки. — Но я не умею танцевать! — возразил Стив, напуганный и неожиданно возбужденный подобной перспективой. — И музыки у меня нет. — Музыку я тебе организую. — Баки достал из кармана смартфон и помахал им. — Поверь, из ста двадцати восьми гигов памяти там сто двадцать самой разной музыки. Уверен, зрелище будет незабываемое! — Да уж, — проворчал Стив, — не сомневаюсь. Баки сунул телефон обратно в карман и достал монетку. — Ну что, до десяти? — До десяти! К сожалению, мелочь закончилась у них раньше, чем хоть один успел набрать десять очков. Оба боролись, как львы, не желая сдаваться, и, что бы Баки ни думал, но в аэрохоккее Стив был действительно хорош. Такая штука стояла у них в общежитии в комнате отдыха, и они с Сэмом нередко играли там, а Стив даже был победителем на своем этаже и планировал стать чемпионом всего общежития. Но и Баки двигался быстро, как коршун, успевая отбить пас даже в неудобном углу. Когда шайба в очередной раз улетела в угол, и последняя монетка была истрачена, счет был семь-семь. Чистая, кристальная ничья. — Эх, не услышать пассажирам твоего пения, — притворно вздохнул Стив, в душе радуясь, что турнир все же закончился безрезультатно. Баки засмеялся и обнял его за шею одной рукой, а потом потащил обратно на палубу. Они разогрелись во время игры и были рады слегка охладиться.

*

На этот раз они устроились на корме, стояли и смотрели на море и на афинское побережье. Два часа пути пролетели незаметно, и паром уже приближался к Эвии, второму по величине греческому острову. Забрав мотороллер, они покинули паром следом за автомобилями в числе прочих мотоциклистов. Баки сказал, что у них есть еще немного времени до того, как ему нужно добраться до кафе, где его наняли на сегодняшний вечер, и предложил искупаться. Проехали немного вдоль берега по узкой дороге без разделительной полосы, потом Баки свернул на тропинку и направился к морю. Мотороллер пришлось оставить в кустах, ехать на нем по склону и песку было невозможно. Бухточка оказалась крошечной и закрытой выступами береговой линии. — У меня плавок нет, — сообщил Стив. Баки пожал плечами. Он отлично помнил о том, что у Стива и трусов сейчас не было, однако его это совершенно не смущало. — Тут никого нет, ни единой души, — сказал он, бросая рюкзак на песок и принимаясь раздеваться. — Тем более, что полотенец у нас тоже нет и переодеться не во что. Так что не мочи одежду. Он решительно спустил брюки вместе с трусами, подавая пример, и оглянулся через плечо. Стив помялся, но, вероятно, пиво, выпитое на корабле, еще не совсем выветрилось из его головы, потому что, сбросив майку и тапки, в которых ходил, он так же решительно расстегнул и спустил шорты, попросту переступив через них. У берега вода была теплая, как молоко, и мутная из-за взбаламученного волнами песка. Они отплыли подальше, где вода была и попрохладнее, и почище. Несмотря на расстояние, дно было совсем неглубоко, можно было встать на кончики пальцев. Сначала просто плавали, гоняясь друг за другом и плещась, но вскоре выдохлись и замерли друг напротив друга, медленно шевеля руками, чтобы удерживаться на месте. — Не будешь жалеть, что покинул все это слишком рано? — спросил Баки. Стив пригладил волосы, которые липли к его лицу. — Я почти две недели сижу в дурацкой квартире как в камере. Думаю, это достаточно долго. — Правда? — Баки удивился. Он никогда не сидел неделями дома, даже если оказывался один. Просто шел на улицу, в кафе или на пляж и знакомился с людьми, а потом хорошо проводил время. — Признавайся, в чем настоящая причина? У тебя… — Он сделал вид, что думает. — Ты расстался с девушкой или парнем после многих лет отношений? Или у тебя огромная семья, которая постоянно давит на тебя, требуя учебных достижений, а потому ты совершенно не умеешь отдыхать и испытываешь чувство вины? — Стив засмеялся. — Или нет, ты не сдал экзамены, и тебя выгонят из университета. Не бывать тебе адвокатом. — Причин очень много, — туманно ответил Стив. Баки прищурился. Хотел бы он заглянуть в эту симпатичную светловолосую голову и разобраться, что же там творится. — Поня-атно, — протянул он. — Такой таинственный незнакомец… Стив опять рассмеялся, коротко, потому что чуть не хлебнул воды и зафыркал. Баки придержал его на всякий случай, спасение утопающих в его планы на сегодня не входило. Стив не оттолкнул его, и они переплелись ногами под водой, хотя на поверхности все выглядело очень благопристойно. — А ты здесь давно живешь? Баки подумал. — Да года три уже, детка. — Что? Три года? Вау. — Стив выглядел действительно впечатленным. — Но почему? — Почему? — Баки высунул из воды руку и обвел все вокруг: море, остров, небо. — Ты только посмотри на это. Это ли не причина? Стив осмотрелся. Казалось, он впервые осознал, как живописно выглядит все вокруг них, словно они оказались в середине ромкома про знакомство во время отпуска. — Хм, действительно. Он слегка погрустнел. — Ты живешь в Нью-Йорке? — продолжил выспрашивать Баки. — Любишь «Нью-Йорк Никс», — пояснил он. — На самом деле, это была единственная баскетбольная команда, которая пришла мне в голову, — признался Стив. — Но да. Сейчас я живу в Бостоне, я там учусь, но так-то я из Бруклина. — О, Бруклин! — воскликнул Баки. — Ты там бывал? Я в нем родился и жил до самого поступления в колледж. — А сейчас бываешь? — Редко. Мне не к кому ездить. Отец умер, когда я был еще ребенком, и я жил с мамой. Ее не стало в год, когда я заканчивал школу. Рак. Мне продолжили выплачивать пенсию за отца, а потом я получил стипендию в Бостонском университете. Сейчас у меня нет квартиры в Бруклине, но я хочу вернуться туда, как только закончу учебу. Хорошие адвокаты в Нью-Йорке всегда нужны. — Оу. — Баки не знал, что сказать на такое. — Мой отец тоже умер, но у меня есть мама, сестра и двое братьев, близнецы. Они живут на западном побережье. — А ты не с ними? — Баки почудился легкий упрек. — Я хотел заниматься музыкой… еще в школе. Познакомился кое с кем, и мы организовали группу. На востоке пробиться проще, подумали мы. Некоторое время мы жили в Новом Орлеане, потом перебрались в Нью-Йорк. Не поверишь, но я тоже жил в Бруклине. Может, мы даже встречались. Стив чуть нахмурился. — Это вряд ли. У меня не очень хорошая память на лица, но такое, — он подбородком указал на левое плечо Баки, и тот понял, на что Стив намекает, — я бы никогда не забыл. Я иногда немного рисую, и это… очень круто. Баки высунул руку из воды и посмотрел на татуировку, которая на мокрой коже казалась живой. — Это довольно новая штука… Сделал примерно года полтора назад. Познакомился здесь с одним очень крутым специалистом, и он мне набил. Ушло почти три месяца. Он не стал продолжать, что все эти три месяца они спали вместе, и Баки даже подумал, что из этого может получиться что-то долгосрочное, однако, как оказалось, у татуировщика была жена, семья, и, поболтавшись с Баки, тот решил вернуться к тещиной долме и в лоно гетеросексуальности. На память осталась шикарная татуировка и острое одиночество, которое Баки пришлось залечивать куда дольше, чем кожу. — Выглядит шикарно. — Спасибо. А ты уже ел лобстеров? Стив моргнул, не сразу переключившись на новую тему. — Э-э, как-то не довелось, — признался он. — Мы больше пиццу заказываем. — Верю. — Баки ухмыльнулся, глядя на него. — Расскажи про свою группу, это так круто. — О-очень круто, — подтвердил Баки. Иногда он скучал по тем временам, по клубам, сцене, ощущению струн под пальцами. Он сжал в кулак левую руку, пряча ее под водой. Даже сейчас он чувствовал, что кулак сомкнулся не до конца. Почти, но не до конца. Мешали металлические скрепки, скрытые внутри. — А почему ты все бросил? Вместо ответа Баки притянул Стива к себе ближе, пока тот не обвился вокруг него, держась ногами и руками, как обезьяна за ветку. — Ты знаешь, что на Эвии Зевс и Гера праздновали свое бракосочетание? Именно тут они зачинали греческих богов. Стив распахнул глаза. Вблизи Баки обнаружил, что вокруг зрачка у Стива есть золотистые пятнышки, похожие на золотые самородки в синей воде. — А еще тут купался Геракл и получил свою легендарную силу. Стив приоткрыл рот. — А теперь мы можем заниматься здесь сексом, прямо как греческие боги. Обхватив Стива руками за спину, Баки наклонился вперед, и они погрузились под воду, и уже там он прижался ко рту Стива, даря ему «поцелуй русалки». Стив не испугался, а только крепче вцепился в Баки, отвечая на поцелуй, приправленный морской солью. Баки чувствовал, какой горячий и напряженный у Стива член, зажатый между их животами. У него самого тоже давно стояло, еще с самого начала купания. Поэтому он выпрямился, позволив им вздохнуть, потом чуть отодвинулся, чтобы члены оказались рядом, и обхватил оба ладонью. Дрочить под водой было странно, от резких движений она вилась, действуя как дополнительный стимулятор. Они целовались до боли, кусая друг друга, настолько остро ощущалось сейчас это наслаждение, но все быстро закончилось. На секунду пальцам стало горячо, а потом на поверхность всплыло небольшое мутное облачко, быстро рассеявшееся по поверхности. Стив устало вздохнул и ткнулся Баки лбом в плечо. Они постояли еще некоторое время, а потом нехотя расцепились и поплыли обратно к берегу. Прежде чем выйти из воды, оба зорко осмотрели пляж, на случай, если где-то в кустах притаилась тетя в зеленой простыне, готовая выскочить и заверещать что-то по-гречески. Но бухта и пляж оставались пустыми, только их вещи, рюкзак и шлем валялись на песке. Они обсохли, прежде чем одеться. Пока оба стояли, раскинув руки, чтобы не садиться на песок и не пачкаться, Баки искоса рассматривал Стива. Когда Баки учился в школе, он волочился только за девчонками. Потом, в группе, у него некоторое время был роман с солисткой и соавторшей, с которой они вместе закончили школу и уехали покорять музыкальную Америку. Параллельно у них случались краткие связи, порой только на пару дней или недель, со случайными знакомыми, иногда они жили втроем с кем-то из музыкантов или редких фанатов. Баки понял, что ограничиваться только одним полом глупо, если можно получить все. С тех пор он не обращал внимания ни на пол, ни на гендер своих случайных партнеров. Как говаривала Наташа, «плевать, что там между ног, был бы человек хороший», и в этом Баки был с ней полностью согласен, даже если в большинстве остальных вопросов они с трудом находили компромиссы. А потом случилось то… что случилось, и Баки не смог больше оставаться. Сначала столько времени на больничной койке, потом мучительная физиотерапия. Он никогда бы не стал прежним. Поэтому он уехал, ухватившись за первое предложение, которое ему поступило: поработать диджеем в Греции, на один сезон. Уехал и… не вернулся. И вот сейчас он краем глаза глядел на Стива, который выглядел таким правильным, таким целеустремленным, готовым всю свою жизнь провести в душных залах суда, крошечном адвокатском бюро или в архивах, над пыльными фолиантами судебных решений. С молочной кожей и едва видимыми веснушками, с синими глазами и губами, созданными для того, чтобы Баки целовал их. Стив, который на пару дней случайно попал в его жизнь и уже сейчас готовился ее покинуть. Но у них еще было полдня, и целый вечер, и целая ночь на волшебном греческом острове. — Пора нам одеваться, — заметил Баки. — Нужно еще до кафе добраться. Стив едва заметно вздохнул.