Проблема

***

      Вечером Фил был уже у подъезда Антона. Он подумал над словами ребят и решил не тянуть с разговором. Напряженные отношения между мужчиной и парнем тревожили обоих, но обсудить всё здраво не получалось. Подросток уже был на грани, он невыносимо хотел помириться. Казалось, что через пару минут он сорвется с места, придет в уже знакомый дом и выскажет всё прямо, не подбирая слов, скажет все так, как оно есть. Собраться с мыслями, к счастью, получилось, поэтому поднявшись на нужный этаж и позвонив в звонок квартиру, Фил ожидал. Кроме этого ему ничего не оставалось. На это раз Ковалёв был трезвым.       — Что ты тут делаешь? — Антон спросил таким тоном, будто вовсе не имел желания общаться с Беловым.       — Хотел поговорить, — Фил не знал как начать, но ответил прямо. Парень надеялся, что тренер впустит его. Не хотелось говорить на лестничной клетке.       — Давай без этого. Сейчас ты будешь мне плакаться, говорить, что не хотел и что это не твоя идея была. А потом ты скажешь, что сожалеешь. После этого, я так понимаю, должен буду накинуться на тебя с объятиями, — с горечью сказал Антон. Было видно, что он устал от разбирательств в этих недоотношениях. Наверное, впервые хотелось однозначности и понятности.       — Я тебя не понимаю. Вернее, не понимаю, чего ты от меня хочешь, — Фил смотрел на Антона, желая услышать ещё хоть что-нибудь.       — Блять, я к тому, Фил, что все мы были детьми и любили шутить. Знаешь, чувствую себя дураком. Поверил твоим словам про чувства и про всё остальное. Изначально думал, что хуёвая идея с малолетним подростком встречаться. Знаешь, давай просто забудем этот период и вернёмся на уровень обычного учителя и ученика, — Фил бы обиделся на эти слова при других обстоятельствах. Сейчас он всё же решил включить эго-состояние Взрослого. Взяв себя в руки, он попытался объяснить всё Антону.       — Прости меня. Я понимаю, что поступаю необдуманно и легкомысленно, в какой-то степени эгоистично. Но и ты меня пойми, пришла Вероника и наговорила всякого. Что я должен был думать? Я хотел признаться ещё тогда в гостинице, но испугался, — протараторил Фил, но не отступал. Парень ждал реакции мужчины.       — Я думал, вы с ребятами поспорили, то есть Вероника так сказала, — до Антона медленно, но дошло, что всё это девушка проделала ради возобновления былых отношений, которые не были нужны ни Антону, ни ей самой. А ведь он поверил, что Фил мог так поступить. Дурак.       Фил стоял в стороне. Он сделал пару шагов в сторону, чтобы уйти, но Ковалев не собирался отпускать подростка. Тренер схватил парня за предплечье (как и раньше), развернул и с силой дернул на себя. Стоять на лестничной клетке теперь казалось чем-то неприятным, поэтому они зашли в квартиру. Ковалев чувствовал, что Белов расстроен. На самом деле, Фил чувствовал облегчение от разговора, потому что сделал всё, что смог. Антон обнял его так сильно, что подросток сразу почувствовал свою уязвимость и в ту же секунду защищенность.       Антон поднял за подбородок лицо парня, чтобы была возможность видеть его эмоции. Ковалев почувствовал вину, поэтому первым прикоснулся своими губами к чужим. Теплое чувство облегчения разлилось по венам, когда мужчина понял, что подросток отвечает на поцелуй, что он не меньше Ковалева рад воссоединению. Дверь в квартиру закрыли, чтобы никто больше не мог видеть и слышать их маленького счастья.              Фил тоже целовал и обнимал. Ощущения уносили куда-то вдаль. Слишком много Белов мучал себя мыслями, догадками, строил абсурдные теории, которые приводили только лишь к эмоциональной нестабильности и необдуманным поступкам. Теперь было так тепло, что отпускать друг друга вовсе не хотелось.       Они дошли до спальни Антона. Кровать была мягкая. На ней можно было бы сотворить всё, что угодно. Абсолютно всё, что придумает больная голова. Только вот сейчас этого не хотелось. Фил просто наслаждался близостью родного тела, которое даровало ту самую энергию, в которой так нуждался подросток в последние дни. Фил уснул, а Антон просто лежал и разглядывал расслабленное лицо. Смотрел, как подрагивают ресницы и иногда дрожат веки. Ковалев, как оказалось, переоценил свои возможности. Всё, что он смог сделать — это накрыть их обоих одеялом, а после тоже уснул. Наверное, впервые за долгое время разум ничего не тревожило, что приносило невероятное облегчение.