***
Когда вечером Годжо, как и сказал, заглянул в спальню, Итадори ничего не ощутил. Он устал после тяжёлого дня, где учёба и борьба за жизнь свою и других сливались в одно целое. На рёбрах и коленях ныли свежие синяки. Он не жаловался на травмы и не показывал, что они его беспокоили, но боль от этого не уменьшалась, она лишь заманивала в сон, где отступала. Юджи лежал на кровати, едва не засыпая, так и не сняв с себя форму. Годжо склонился над ним и, наверное, смотрел. Парнишка видел лишь силуэт и в темноте, где очертания смазывались, он казался ещё выше и нереальнее. Сонный и вялый, словно кот, он протянул руку к лицу, желая убедиться, что фантом не исчезнет. – Не переживай, я не сон. Над ладонью, аккуратно перехваченной у самого лица, витало тёплое дыхание. Губы нашли побитые в кровь косточки, и оставили на каждой поцелуй. Годжо умел быть романтичным, и Юджи смутился бы, не желай спать так невыносимо, но вместо этого лишь улыбнулся своей самой довольной и нежной улыбкой. Сатору тихо что-то говорил, а его руки витали над юношей, пока наконец не увлекли его в запоздавшие на несколько часов ответные объятья. – Вы будто не могли найти меня в темноте, – шутливо заметил Итадори и притянул мужчину к себе. Тот лишь рассмеялся, тихо, чтобы не разбудить Мегуми в соседней комнате и устроился на кровати с Юджи в объятьях. А мальчишка уснул. Поскорее, чтобы дорогой сенсей не успел исчезнуть. Утром, едва взошло солнце, Итадори сквозь сон услышал, как Годжо покинул комнату. Синяки, всю ночь согреваемые его теплом, совсем не болели.***
По возвращении Годжо Сатору почти не появлялся в колледже, пусть и посвящая всё редкое свободное время своим студентам. Обучать. Нервировать. Веселить. Кормить сладостями, а после удачных сражений, вкусным ужином. Так было всегда. В его характере и отношении не изменилось ровным счетом ничего. Но у Юджи в голове поселилось одно «но». Деформировались поведение и действия дорогого учителя. Да так незаметно, так неуловимо, что никто этого не замечал. Юджи и сам был не уверен, но чем дольше и пристальнее наблюдал, тем больше убеждался в своей правоте. Хотелось подловить Годжо на этих изменениях, вынудить сделать их заметными, но до него в каком-то смысле было не достать даже ему, ради которого исчезала «бесконечность» вокруг. Понадобился добрый десяток дней, чтобы подозрения стали обретать очертания. – Годжо-сенсей. Они все возвращались в колледж после встречи с проклятием высокого уровня. Юджи сидел на заднем сидении, посередине, по бокам от него в полудрёме устроились друзья. Даже Фушигуро был сегодня совсем уставшим и ещё более тихим, чем всегда. Итадори ждал, пока учитель отреагирует на оклик и внимательно наблюдал через зеркало дальнего вида за его лицом. Парнишке хотелось, чтобы учитель обернулся. – Что такое, Юджи-кун? – Годжо не шелохнулся. Даже не дёрнул головой. – Вы что, даже не моргаете в маске? – Итадори смотрел прямо туда, где под маской были глаза. Давай же, Сатору, обрати свой взор на него. Обернись, хоть в зеркало загляни. – Хммм, – Годжо замер на несколько секунд, явно задумавшись. Что за реакция, чёртов сенсей. Вы опять хотите соврать и повести себя как шут. – Знаешь, Юджи, я даже не задумывался об этом. – Эээээ, – Юноша растерялся. Явно не такой откровенной ерунды он ожидал. – Учитель, вы что – идиот? – Нобара недовольно скривила губы и удобнее пристроила щёку на плече Итадори. Он, может быть, тоже идиот, но его тёплые плечи были самым лучшим местом для сна. Тепло, мягко и спокойно. Даже Мегуми это признавал и сейчас щекотал шею друга растрёпанными кончиками волос. Ну же, сенсей, посмотри как твои милые ученики дружно спят после тяжёлого боя. Юджи смотрел на него через зеркало почти зло, а Годжо лишь улыбался. Но в улыбке было слишком много фальши – подрагивающие уголки губ выдавали это с головой.С тех пор глаза Годжо Сатору стали главным объектом подозрений для Итадори Юджи. Никогда ещё они не были таким страшным секретом.
Каждую встречу Юджи откровенно вынуждал Годжо снять повязку. В своём желании во что бы то ни стало увидеть лицо сенсея целиком, он от благородных вызовов на бой – Вы сделаете это, если я вас одолею! – доходил до выспрашиваний, канючил как ребенок у прилавка в магазине. Мужчина же проявлял стойкость, удивляющую даже тех, кто знал его вдвое дольше парнишки. Это дошло до абсурда, когда сам Сукуна сдержанно выказал уважение его непреклонности, материзовавшись на щеке. Итадори довели до ручки. Он знал, что для него Годжо не использует «бесконечность» и решил воспользоваться этим самым мерзким способом. Стянуть ненавистную маску в тот момент, когда Сатору по обыкновению потянется за объятьями. Уж в своей скорости и реакции мальчишка был уверен. Мужчина тоже. Рука Итадори замерла в нескольких сантиметрах от лица, не в силах дотянуться. – Сенсей, вы... Зачем использовали «бесконечность»? – юноша был растерян. Да, он поступил подло и прекрасно знал, что Годжо не хотел её снимать. Но его глаза никогда не были такой тайной. «Понятно», только и подумал Юджи. «Здесь что-то не так», пронеслось у него в голове. Годжо предостерегающе пригрозил Итадори пальцем и захихикал, довольный тем, как легко с мальчишки пропал запал. Юджи поднял голову и уставился на маску. Сатору, довольный подмятым в объятья мальчишкой, с кем-то говорил и непринуждённо улыбался. Дурашливо, как обычно. Но не убирал от лица «бесконечность» и не видел, что юноша на него смотрел. Итадори точно был в этом уверен. А потом Годжо снова ушёл. И снова вернулся, принеся с собой сладости, глупости и обжигающе тёплую улыбку. Умный, хитрый и слишком сильный, он был уверен в себе. В том, что все видят именно то, что он показывает. Юджи видел чуть больше. Видеть – это был ключ ко всему, потому что Итадори ото дня в день убеждался в том, что Годжо не видит ничего. Объяснить он этого не мог. Учитель носит маску всегда и всегда видит совсем, совсем не так как обыкновенные люди. Его глаза работают на таком количестве уровней восприятия, что повязка справляется едва ли с одной третью, уменьшая нагрузку. Это Юджи знал. Ещё он знал, что сейчас что-то не так. С уровнями восприятия что-то не так. – Годжо-сенсей, с вами что-то не так. – О чём ты, Юджи-кун? – Сатору обернулся на звук голоса парнишки. Да, точно. Годжо не смотрел в упор, как обычно, когда кожей ощущаешь взгляд под маской. Он смотрел мимо. Буквально на пару сантиметров выше. Но Юджи было достаточно этого, чтобы убедиться в подозрениях. – Я не знаю как объяснить, но... – юноша замялся, смотря на лицо напротив. Красивое. С недавних пор самое родное. – Да вы будто слепой, вот о чём я, Годжо-сенсей. Вот оно. Непоколебимая уверенность треснула. Маленькая, невидимая трещинка – Итадори услышал, как она хрустнула, словно стекло. – Вы слишком яростно воспользовались силой? Она возросла? Что с твоими глазами, Сатору? – Юджи и не заметил, как стал зол. Он волновался. – Ничего из этого, мой милый Юджи, – мужчина ласково потрепал его по макушке. – Но отчасти ты, возможно, прав. – В чём? – В чём-то из того, что сказал. – Перестаньте так себя вести, Годжо-сенсей! – О, а ты снова на «вы»? Лучше бы чаще называл меня по имени. – Годжо-сенсей, я ведь переживаю о вас… – Юджи сжал взмокшие от волнения ладошки и уставился в землю, на носки собственных ботинок. – Вы же теперь, мой, – Юджи вздохнул, нервно, едва сдерживая дрожь. – Мой самый близкий человек из всех, неужели не видите этого? Годжо молчал. Растеряв всю свою игривость, он замер в мыслях, ведомых лишь ему. Итадори казалось, что он видел, как кончики белых волос подрагивают в такт сердцебиения, настолько недвижимо стоял перед ним мужчина. Мгновение спустя его рука дрогнула и стремительно приблизилась к повязке. Секунда. И вот плотная как сама тьма материя потерялась в вороте униформы.Там было пусто.
Когда Годжо использовал свою технику расширения территории, на краю мира пульсировала чёрная дыра. Вот и вместо глаз, огромных и бесконечных, как само небо, там была бесконечная чёрная пустота. Мёртвая и неподвижная, в обрамлении чарующе белых ресниц. – Годжо-сенсей, что это... – голос у Юджи был таким тихим и хриплым, словно говорил мертвец. Мальчишка не мог, был не в состоянии осознать, что именно перед собой видит. – Что... – Ну-Ну, Юджи, иди сюда, – Годжо протянул руки к юноше, подзывая к себе и стало страшно так сильно, что слёзы всё таки вырвались наружу. Он тянул руки к звуку слёз и стучащих от нервной дрожи зубов, но не к человеку перед ним. Итадори подошёл, не мог не подойти. Едва не упал в объятья, но замер как вкопанный, уставившись на пульсирующую, но не живую пустоту. В глазах клубилась темнота. Он поднялся на носочки и притянул Сатору к себе, максимально уменьшив расстояние между ними. – Почему там так пусто, Годжо-сенсей? – спустя минуты разглядывания наконец подал голос Юджи. Всё это время мужчина терпеливо нависал над ним, позволив парнишке рассмотреть всё как следует. В этот момент ему впервые стало невыносимо от того, что он не может по-настоящему увидеть мордашку перед собой. Итадори невозможно завораживает, когда искренне переживает за кого-то. А искренен он всегда. – Потому что там ничего нет, неужели не видишь? «Как это случилось?» – пронёсся в голове логичный вопрос. – Вам не больно? – спросил Юджи вслух. Годжо слабо рассмеялся и отрицательно покачал головой. Мальчишка не убирал своих ладоней с лица Сатору и тот просто наслаждался. Он чувствовал волнение ученика своей кожей и это чертовски льстило. – И как такое могло случится? – Ох, Юджи, они красивы как самые дорогие драгоценности, потому их украли, – у Годжо заболела спина от такой неудобной позы. Пришлось выпрямиться и потерять с щёк приятное тепло. – Я не хотел говорить тебе об этом, пока не найду и не верну на законное место. Тебе не нужно было этого замечать. – Как вы найдёте их в таком состоянии? – Даже в "таком состоянии" я сильнейший, мой милый-милый Юджи. – Годжо слабо щёлкнул юношу по носу и тот понял, что стал невыносимо зол. За то, что учитель так уверен и спокоен, за то, что не теряет своей дурашливости даже будучи таким. Всё это, лишь маленькая временная трудность. Или же Сатору скрывает своё беспокойство так глубоко, где и Юджи не увидеть. На дне души, где развелась проклятая трясина, взбудоражено завозился двуликий демон, чувствуя как у парнишки медленно таял самоконтроль. – Я слеп, но моих сил меня не лишили, понимаешь? – Итадори слушал, молчал и хмурился ещё больше. Сукуна, чуявший послабление контроля, стремился наружу и юноша чувствовал тошноту. – Всего-то нужно найти и забрать их обратно, а то ты совсем расстроишься. Годжо ненавязчиво отыскал руки Юджи и потянул на себя. Он не видел ничего, это правда, но мир вокруг отпечатывался в голове словно воспоминания и в них нужно было отвлечь и усмирить беспокойство и волнение парнишки, пока проклятие не заняло его пост. – Слушай меня, Юджи, – Сатору сделал несколько шагов назад, ведя за собой Итадори, притянул его ближе, уложив ладонь на самый низ спины, и вывел вперёд вторую, сплетенную с ладонью юноши. Годжо уводил его в танец. Медленно вальсировал, прислонившись, может быть, слишком близко. – Тебе не нужно беспокоиться об этом, найти их лишь вопрос времени. К тому же, я не один. У меня ведь есть такие чудесные друзья. – Они вас терпеть не могут, – ведомый в танце Юджи двигался прекрасно. Он, облегчённо прижимаясь к слишком высокому мужчине перед собой, будто бы забыл, как несколько секунд назад был на грани. Сукуна злился и отступал, забирая с собой тошноту. – О, они любят меня. Нанамин помогает больше всех – правда он милый? – Годжо посмеивался, но веки его даже не дрожали. На Юджи неумолимо давила слишком чёрная, осязаемая темнота. Они продолжили танцевать в тишине. Под звуки собственных шагов. – Я был невероятно глупым, когда позволил этому случиться, – остановившись через несколько умиротворяющих минут, сказал Годжо. – Прости, что тебе пришлось волноваться. Мне стыдно и совсем не хочется рассказывать, как это произошло. Но знай, что те, кто это сделал, неприлично сильны и невыносимые идиоты, которые решили, будто бы завладев моими глазами они обретут силу. Это работает не так. Юджи кивнул и задумался, не в силах отпустить руки Сатору. Его слова, непривычно взрослые, и обыкновенная самоуверенная манера внушали бесконечную уверенность и спокойствие. Но оставаться спокойным, когда на тебя давит пустота, кажется, с самых краёв вселенной, очень страшно. И Юджи не скрывал того, что боится. – Когда вы их вернёте? Годжо просто пожал плечами. Он не знал. Итадори захотелось ударить этого идиота, приложить по лицу что есть силы. – Наклонись сейчас же, Сатору. Учитель беспрекословно подчинился, удивлённый, заинтересованный как ребёнок. Юджи взял его лицо в руки и поочерёдно поцеловал полуприкрытые веки, собрав на свои губы незаметную космическую пыль с ресниц. – Я буду делать так каждый день, пока вы не найдёте глаза, – парнишка улыбнулся и напоследок поцеловал ещё раз между тонких белых бровей. – Это утешительный приз для идиотов, что теряют собственные глаза. Годжо возмущённо завопил, но Итадори лишь засмеялся и поскорее натянул повязку на прежнее место. И Годжо Сатору снова стал обычным. Волосы торчат и делают его ещё выше. На губах в улыбке, пляшут чертята, весёлые и хитрые. На глазах чёрная, непроглядная маска. А под ней пугающая бесконечная пустота. Юджи слизнул с губ остатки космической пыли и улыбнулся. Она была сладкой, как спелая смородина.