Когда умерла любовь, ты стал моим спасением...

Детектив, получивший необходимые данные и первые фото, скрылся из подъезда, покидая дом, где живет Тамара Гвердцители. Он спустился к своей машине и сел за руль, ночь обещала быть длинной, ему предстояло в ближайшие четыре недели собрать полный набор компромата на объект заказчика. Дюжев отпустил грузинку и улыбнулся: — Пустишь пожить? — сделав щенячьи глазки, поинтересовался актёр. — Иди сюда! — Тамара схватила его за руки и потянула на себя, затаскивая в квартиру. — Почему так долго?! Ты вещи как император собирал? Каждый воротник у рубашки разгладить успел? Гвердцители удивлялась даже сама сейчас своему поведению, она никого из своих любимых мужчин, за исключением единственного сына, никогда так не ждала и так не скучала. Дима уронил сумку на пол и обхватил грузинку за талию, подкидывая вверх и ловя под колени. — Я торопился к тебе как мог, даже скорость превышал! — оправдался актёр и с обожанием посмотрел на певицу. — Раз я остался без завтрака, то могу рассчитывать на ужин? — Конечно! Не буду же я тебя голодом морить! — рассмеялась Тамара, которой хотелось побыть в его руках как можно дольше. — А речь только о еде? — уже тише уточнил мужчина. — Дорогие мои, — в коридоре появилась Инна Владимировна и замерла, улыбаясь глядя на счастливую дочь в руках Дюжева и слегка опустив глаза, заметила. — Пора ужинать! Мойте руки! — Идём, — отозвалась покрасневшая от смущения грузинка. Дима медленно опустил Тамару на ноги и улыбнулся, погладив по щеке: — Ты великолепна! — актёр не мог отвести глаза от возлюбленной, даже не веря, что теперь он будет засыпать и просыпаться вместе с ней. — Нас Мама ждёт, тебе теперь придётся привыкать кушать дома…- улыбнулась грузинка, и прижавшись к нему заметила, смотря в глаза. — Она тебе не простит, если ты не будешь вечером ужинать, а утром завтракать… и я не прощу! — А кто сказал, что я отказываюсь? — с абсолютно счастливым выражением лица, поинтересовался мужчина, а склоняясь к ушку певицы, добавил. — И всё-таки, мое предложение в силе, я хочу видеть тебя своей женой. Мы и так живем вместе, любим друг друга и… штамп в паспорте, можешь считать меня старомодным, но для меня он важен, Тамара! Грузинка почувствовала как в животе разливается тепло, сопровождаемое безумным вальсом порхающих бабочек, которые были обречены сгореть дотла в ярком пламени любви, подняв глаза на актёра, грузинка тихо согласилась: — Хорошо… мой ответ… да, только подождём до конца шоу или пока не вылетим из проекта, не хочу лишних разговоров среди так называемых «коллег»… — А ты не передумаешь к тому моменту? — едва шевеля губами и сжимая в объятиях певицу, уточнил Дюжев, готовый уже прямо сейчас везти Тамару в загс. — Это от тебя зависит… — загадочно ответила Гвердцители, и приподнявшись на носочки, поцеловала актёра в уголок губ. — Значит сегодня составим полный список того, что делать не рекомендуется, чтобы не получить от тебя отказ, — улыбнулся Дима, зарываясь носом в её пушистые волнистые волосы. — Там будет всего один пункт… — загадочно улыбнулась певица и приподнявшись на носочках, прошептала ему на ухо. — Ты должен любить меня… и только меня! — Даже не сомневайся в этом… — таким же шепотом отреагировал на эти слова Дюжев и нежно коснулся её губ своими. Тамара обвила шею мужчины руками, отвечая на поцелуй, закрывая глаза и растворяясь в этом слиянии без остатка. В это время в коридоре появилась Инна Владимировна, она была насторожена долгим отсутствием пары и решила проверить их. Однако стоило увидеть свою любимую дочь в бережных объятиях Дюжева, как сердце матери тут же успокоилось. Ей хотелось верить, даже не так… Кофман должна была верить, что Тамрико будет счастлива, ведь она заслужила это право быть просто счастливой женщиной. Инна Владимировна вернулась обратно на кухню незамеченной, поскольку пара была слишком увлечена поцелуем друг с другом, уже оттуда внучка одесского аравина окликнула дуэт: — Дети, Вы где ходите? Ужин остывает! Тамара разорвала поцелуй, и щеки тут же покрылись просто очаровательным румянцем: — Пойдём? Ты, наверное… голодный… — снимая с него шарф, уточнила певица. — Ты уже меня раздеваешь… — с хитринкой в глазах заключил Дюжев. — Прямо в коридоре… — Дурак! — Тамара ткнула его кулачком в плечо. — Я тебя за стол приглашаю, а не в спальню! — Это что же? Мне в этом доме придётся диваном довольствоваться? — уточнил Дима и улыбнулся. — Впрочем… я согласен, у меня уже есть нагретый укромный уголок на диванчике! — Договоритесь сейчас, Дима! — сузив глаза, предупредила Тамара. — И я тебя действительно отправлю в изгнание из своей спальни… — Так я там даже прописаться и не успел, чтобы ты меня изгоняла… а вот официальное замужество… решило бы этот нюанс, — обнимая грузинку за талию и прижимая к себе. — Подумай ещё… зачем нам ждать… Но от ответа Тамару спасла Инна Владимировна, вновь появившаяся в коридоре: — Дорогие мои, Вы долго будете здесь стоять? — поинтересовалась женщина. — Идём! — поспешила заверить её певица, разворачиваясь в руках Дмитрия и тщетно постаралась убрать его ладони со своей талии. — Инна Владимировна, сколько раз нужно сделать предложение руки и сердца вашей дочери, чтобы она согласилась? — не отпуская Тамару из своих объятий, поинтересовался Дюжев, не обращая внимания, что вгоняет этим вопросом грузинку в краску. — А это уже зависит от вашей убедительности, Дима! — улыбнулась Кофман и тут же заступилась за свою дочь. — По очереди в ванную мыть руки и за стол, пока всё окончательно не остыло! — Слышал? — подняв на него довольные глаза с видом победительницы, уточнила Тамара, и едва слышно добавляя. — Отпусти меня немедленно, Мама смотрит! — Какой ужас… — едва слышно простонал Дюжев ей на ухо, разжимая ладони. — Впервые в жизни собрался жениться и невеста против! — Значит Вы выбрали очень гордую и строптивую барышню, — тоном учительницы произнесла Тамара, и видя буквально сражённого наповал этими словами лицо Димы, тут же бросилась в ванну. — Я первая, подожди за дверью! Инна Владимировна едва сдерживая смех ушла на кухню, детскость жила в её любимой дочери до сих, несмотря на то, что она уже и сама стала Мамой для Сандро. Кофман добавила последние штрихи в оформлении стола для ужина и уже мысленно прикидывала, придётся ли ей в третий раз звать пару. Но на удивление женщины, буквально следом за ней на кухне появилась довольная Тамара: — Дима руки моет, — отчиталась она, умалчивая о том, что убегая от объятий караулящего её у двери партнёра, певица забрызгала мужской пиджак и лицо водой. Гвердцители и сама понимала, что подобное поведение — ребячество, но ничего не могла с собой поделать, отношения с Дюжевым развивались с первого дня слишком стремительно, и её сердце уже вопило: «Тамара, остановись! Опомнись!». Но певица, обладающая идеальным слухом от природы в эти моменты была глуха, она с головой окунулась в эти сумасшедшие страсти, красивые свидания и чувственную любовь. Единственным человеком, которому ещё удавалось приземлять Тамару с «небес чувств» на землю была Инна Владимировна, но и ей не хватало духу омрачить влюблённое состояние дочери. Однако Кофман понимала, что пара даже не узнала толком друг друга, не «притерлась», они во многом были разными, но и общего было достаточно… «Во всяком случае больше, чем у Тамрико и Сергея» каждый раз успокаивала себя этой мыслью Инна Владимировна. Появление Дюжева на кухне без пиджака вызвало удивление у Мамы певицы, она поймала взгляд дочери, но грузинки постаралась сохранить невозмутимый вид, будто она здесь совершенно не при чём, хотя внимательные и любящие глаза родительницы прочитали её как открытую книгу. Инна Владимировна пригласила всех к столу и Дима, только направившийся к месту напротив Гвердцители, как Тамара поймала его кисть своей ладонью, смотря на неё обиженно, будто это не она только что забрызгала его водой, выбегая из ванны. Дюжев по актёрски закатил глаза, показывая всем своим видом как ему тяжело с ней приходится, но в тоже время тут же занял место рядом с ней, не упустив возможности незаметно положить ей руку на поясницу и ласково сжать. Грузинка сразу поняла, что за все ребячества с неё спросят позже… в спальне, поэтому лукаво ему улыбнулась, намекая, что не только у него есть планы на продолжение этого вечера. Инна Владимировна как хозяйка дома хотела было завести беседу, втянув в неё подозрительно притихшую пару, но тут же осеклась, замечая как они бросают друг на друга недвусмысленные взгляды. Женщина опустила взгляд в тарелку и едва смогла сдержать улыбку, Тамара с Димой больше напоминали ей сейчас подростков, чем взрослых и серьезных людей с уже сложившимися карьерами и жизнями. Похоже любовь действительно превращает любого в ранимого и немного безрассудного человека. Желая оставить их наедине Инна Владимировна положила пустую тарелку в раковину и повернулась к паре: — Посуду помоете сами, я пойду отдыхать, спокойной ночи, — пожелала женщина, глядя на их затылки. — Да, Мамочка, Дима всё сделает, — заверила её Тамара, без малейшего зазрения совести скидывая на любимого мытьё посуды. — Доброй ночи! — Спокойной ночи, Инна Владимировна, не беспокойтесь, МЫ, — Дима сделал акцент на этом слове. — Всё уберём после ужина. Дюжев, с наслаждением смотря на Тамару. Ведь она уже нашла ему ОБЯЗАННОСТИ В ДОМЕ! Для него это означало даже больше, чем приглашение перевести свои вещи, Гвердцители уже считает его частью своей семьи… Инна Владимировна кивнула и скрылась в своей комнате, а Тамара с совершенно невинным видом продолжила ужин. Но Дима чувствовал и уже знал, грузинка более темпераментная, чем хочет казаться, поэтому он сделал первую и медленную попытку поползновения вилкой в тарелку певицы, накалывая и утаскивая к себе дольку помидора. Этого хватило аж с лихвой! Возмущённая Гвердцители повернулась к актёру лицом: — Это что ещё за воровство?! Но актёр, уже обладая небольшим опытом в общении с Тамарой, зная как нужно укрощать жгучий грузинский темперамент, ласково коснулся её щеки пальцами, поглаживая нежную кожу, заводя за ухо прядь волос, выбившуюся из заколки на затылке. Это действие мужчины буквально укротило весь характер грузинки, вулкан Везувий тут же уснул, она улыбнулась и призналась: — Я поговорила с Владимиром Михайловичем, он не возражает против твоего приезда завтра в театр… Она умолчала о главном страхе, почему-то вспомнив какова была реакция бывшего супруга на роль Дульсинеи в спектакле «Человек из Ламанчи». Тамара побоялась, что Дима, увидев её на сцене в окружении десятка мужчин, тоже может приревновать. Но стоило актёру прикоснуться к ней своей тёплой рукой, как страхи певицы отступали, она улыбнулась ему и подмигнула: — Посуду моешь ты! — Разумеется! Твои музыкальные пальчики мы бережём! — он поцеловал её кисть и потянувшись коснулся женской щеки губами, даже не замечая руку певицы, которая уже достигла его тарелки и забрала вилку с наколотым на неё украденным помидором. Отстранившись от мужчины, Тамара тут же отправила овощ в рот: — Моё! — заявила она актёру, совершенно беззаботным голосом, тут же смеясь и краснея, напряжение стремительно отступило. Дюжев рассмеялся и встал мыть посуду, пока Гвердцители убирала со стола остатки ужина. После Тамара захватив халат и пеньюар направилась в душ, а Дима забрал спортивную сумку из коридора и перенес её в спальню певицы, переоделся удобные шорты и футболку и вытянулся на большой кровати, устраиваясь поудобнее. Раскладывать вещи у него не было ни малейшего желания, поэтому сумка так и осталась скромно стоять у большого гардероба. Тамара появилась в спальне через три четверти часа, всё-таки вечерние косметические процедуры занимали у неё время в отличие от фривольно развалившегося на её кровати Дюжева, уже чувствовавшего себя здесь как дома. Увидев не разобранную сумку, певица тут же возмутилась: — Ты почему вещи не развесил в шкафу? — Солнышко, я тебе место грел! — совершенно елейным голосом отозвался актёр и подвинулся, похлопывая ладонью по тёплой простыни. — Присоединяйся, Тамарочка! Искушение было сильнее любых других чувств и эмоций, посетивших голову грузинки, она приблизилась к кровати и сняла халат, оставив его на стуле рядом с туалетным столиком, Гвердцители забралась на кровать к Диме, прижимаясь к нему поближе. Актёр тут же вытянул руку, и певица легла на неё, обнимая мужчину за пояс: — Только не одевайся ко мне в театр как на парад, пожалуйста! — рассмеялась Тамара, вспоминая как на первой встрече и репетиции на Диме был костюм. — Как прикажете, моя королева! — улыбнулся актёр и поцеловал её в уголок губ. Гвердцители задумалась и едва слышимым шепотом произнесла: — Ты будешь любить меня, когда я постарею? — вопрос вырвался сам собой, певица всё чаще задумывалась об этом. — Тамара, я быстрее тебя состарюсь, — совершенно серьезно произнёс Дюжев. — Мужчина должен стареть раньше, потому что на нем ответственность за свою семью. Гвердцители покраснела, и улыбаясь закрыла глаза, вести далее разговоры уже расхотелось, в груди разлилось тепло, словно она несколькими глотками выпила большую чашку горячего шоколада. Спрятав лицо на шее актёра, грузинка устроилась поудобнее, кожа Димы была очень тёплой, она закинула на него одну ногу, обнимая словно большую грелку, почти сразу засыпая в его объятиях. Женщина словно вода: это стихия перемен, неукротимая, неподвластная никому, порой даже и самой себе, меняющаяся ежесекундно, то штиль, то цунами… Тамара, мечтавшая о семье, о любви, про которую с таким надрывом пела на сцене, сейчас была умиротворенной и счастливой, она всё легче и свободнее впускала Дмитрия в свою жизнь. Но штиль не бывает вечным, женская сущность всегда прорывается наружу, и цунами уже было совсем близко…