Когда умерла любовь, ты стал моим спасением...

Гвердцители несколько минут пыталась придти в себя, но потом вспомнила о более насущной проблеме и тут же стала искать глазами телефон. Инна Владимировна всё поняла и отпустила дочь, лишь с четвёртой попытки до Дюжева удалось дозвониться: — Дима! Дима! Ты где? С тобой всё хорошо? — едва услышав голос мужа, вскрикнула певица. — Нет… Таня покончила с собой… она мне позвонила перед этим… — сбивчиво объяснил актёр, потихоньку вставая на ноги и направляясь к машине. — Приезжай домой… я жду тебя… пожалуйста… приезжай сейчас… — вытирая слёзы попросила Тамара, её голос был немного охрипший, что очень смущало Инну Владимировну. — Я скоро… буду… — потерянно откликается Дима и садится в машину. Как только Гвердцители отключилась, Мама тут же задала волнующий её вопрос: — У тебя голос охрип… нужно позвонить Геннадию и предупредить, концерты придётся переносить, ты не сможешь спеть весь концерт, — Инна Владимировна подошла к дочери и прощупала её шею. После чего села напротив неё, выжидающе смотря на Тамуню, певица опустила глаза: — Это после рвоты… сорвала связки видимо… столько переживаний за эту неделю… за последние годы столько не было… — тут уж лукавить было бессмысленно, дни и впрямь были очень насыщенными и явно не хорошими эмоциями. — Иди ко мне… сказка моя… — Инна Владимировна пересела ближе к дочери и Тамара положила голову ей на колени, закрывая глаза. — Дима видел… как эта девушка… как она… — начала рассказывать Гвердцители. — Она ему позвонила… — Чш! — пресекла её мысли Мама. — Не ревнуй… я верю Диме… — Я тоже… — согласилась с ней Тамара, но не могла не признать очевидную закономерность. — Зачем она ему звонила? Если он… даже ударил её прилюдно… На этих словах певица поёжилась, вспоминая, что тогда и сама испугалась своего мужа, хотя и верила, что он никогда не поднимет на неё руку. — Чтобы заставить его испытывать чувство вины… порядочными людьми порой легко манипулировать… — успокаивающе перебирая волосы дочери, объяснила Инна Владимировна. Руки матери действовали воистину волшебно на неё, и Тамара даже смогла задремать. Нарушил её сон приход мужа, увидев певицу на коленях у Кофман, Дима поспешил подойти к ней, боясь потерять ещё и супругу. — Тебе плохо?! Скорую вызвать? — присаживаясь на карточки, спросил актёр. — Нет… всё в порядке… — поспешила заверить его Гвердцители, приподнимаясь с колен Мамы. — За исключением голосовых связок, вот они пострадали, поэтому не оттягивай, а звони Геннадию, твой концерт в Волгограде с конца марта нужно переносить на начало апреля. У тебя и так два концерта здесь в Москве, четыре корпоратива, спектакль, и бесконечные репетиции новой концертной программы, съемки в «двух звёздах»… — начала перечислять Инна Владимировна. — Я всё поняла, — поспешила закончить спор Гвердцители, видя как у мужа расширились глаза, и он явно желает ей сейчас как следует возразить против таких нагрузок. — Переноси на 6 апреля, у меня в это время будут там гастроли театра и я заодно за тобой присмотрю, чтобы ничего не случилось, — не терпящим возражений голосом, решил Дима, и шепотом добавил ей на ушко. — А по поводу твоего рабочего графика мы после побеседуем… Гвердцители хотела было возразить и возмутиться, учитывая, что сейчас у неё был для этого повод. Но Дима молча протянул ей телефон: — Посмотри сообщения, я не хочу ничего от тебя скрывать. Сама увидишь, а не с моих слов. Кофман удивленно посмотрела на зятя, подобное себе грузинские мужчины не позволяют, они зачастую жён вообще не ставят в известность и свои поступки не объясняют. Тамара это усвоила и в браке своих родителей и со своим первым мужем, поэтому сейчас была очень растеряна. Но видя, что Дюжев совершенно серьёзен, взяла телефон, там действительно был лишь один диалог и фото с крыши многоэтажки заставило певицу содрогнуться, на месте мужа она тоже помчалась бы спасать девушку. — Я направился по адресу, звонил… пытался отговорить, но когда выбежал из машины во двор дома… она прыгнула… всё произошло слишком быстро… она стояла на крыше и в следующую секунду уже на асфальте… — опустив глаза в колени, рассказал актёр. — Я сидел на бордюре… не смог заставить себя подойти к ней… там были люди… журналисты… в себя пришёл, только когда ты позвонила… — Мы видели репортаж в прямом эфире, — пояснила Инна Владимировна. — Дима, не вините себя… эта девушка… она запуталась и надела много ошибок… — Я люблю тебя! И буду любить за всех! — певица обняла лицо мужа, поворачивая к своему и целуя его в губы. Дюжев погладил жену по волосам, но отвечать на поцелуй не стал, душа разрывалась от боли, в смерти Татьяны он винил себя. Следующие дни были для актёра похожи на мультфильм, словно он стал тем самым ёжиком в тумане. Дмитрий всё делал на автомате и если бы не Тамара и её немного осипший голос, постоянно звонившая и возвращавшая актёра к реальности, то он и вовсе заблудился бы в этом странном состоянии. Ночью актёр боялся не то, чтобы поцеловать, даже прикоснуться к своей жене, боясь причинить ей вред или снова ранить. Мужчина погряз в беспробудной депрессии, забывая даже о том, что до съёмок следующего шоу у них осталось всего 4 дня. Гвердцители же была на грани, понимание необходимости спасать свой брак было очевидным, вопрос лишь в том, как это сделать. Она и сама была подавлена самоубийством Татьяны и понимала состояние супруга, хотя верила и чувствовала, что у него ничего не было с этой девушкой, он был из тех людей, у которых была совесть. Но ей был нужен прежний Дмитрий, в которого она влюбилась, Гвердцители неистово скучала по его объятиям, в которых была защищена ото всех бед, он за то короткое время, что они уже вместе приучил её к своей заботе и опеке, без них она стала вянуть, словно срезанная роза, забытая кем-то на столе. Певица открыла шкаф, когда-то она купила эту вещь во Франции, после выступления с Патрисией Каас. Тамара была поражена, когда коллега по сцене появилась в бюстгальтере и штанах, сверху был лишь лёгкий не завязанный халатик. Ей никогда не хватило бы ни смелости, да и грузинское воспитание не позволило бы надеть нечто-то подобное. Но как и любая женщина, Тамара хотела быть желанной, поэтому всё-таки купила этот пеньюар в одном из парижских магазинов, а привезя домой, тут же спрятала коробку подальше в шкаф. Но похоже её час пришёл сейчас, слегка дрожащими руками она открыла и достала оттуда легкую шелковую вещь, сняв с себя брюки и гольф, следом избавившись и от нижнего белья, певица надела пеньюар, он был из чёрного переливающегося шелка, на тонких бретельках длиной до середины бёдра. Красивая вещь буквально обволакивала женскую фигуру, струясь по ней, Тамара нерешительно подошла к зеркалу, с трудом заставив поднять на себя глаза. Чёрный цвет всегда ей шёл, но вот дизайн, был слишком смелым, истерический, граничащий с паникой смешок вырвался с уст женщины, она уже не стеснялась своего тела перед супругом моложе её на 16 лет, а сейчас стыдилась появится перед ним в таком наряде, схватив халат, Тамара накинула на плечи, скрывая открытые участки тела, а после замерла в нерешительности, медленно скидывая его, наблюдая как тот падает на пол, к её ногам. Выдохнув, она из гостиной направилась в спальню, бесшумно ступая босыми ступнями по паркету, зайдя в комнату, она увидела мужа, сидящего на краю кровати, спиной к двери. Дима сидел на краю кровати, когда-то, это было будто целую вечность назад, он опускал на это ложе вожделенную женщину, впервые покрывая её тело поцелуями, именно здесь они впервые стали близки. Тогда он был самым счастливым человеком на земле, а сейчас не хотел здесь находится, ему было лучше дома, в его пустой квартире, погрязшей в трауре и бесконечном чувстве вины, только теперь к ним добавилось и бесконечная ненависть к себе. Стараясь унять дрожь во всём теле, Тамара медленно приблизилась к кровати и залезла на неё, касаясь супруга, обнимая и прижимаясь к его спине, кладя подбородок ему на плечо: — Димочка… — Тамара? — несколько удивленно переспросил мужчина, выныривая из своих мыслей. — А ты ждал другую? — с трудом скрывая ревность, спросила Гвердцители. — Я задумался, — отстранённо произнёс мужчина, накрывая её кисти, лежащие на его груди. Их отношения за прошедшие недели пережили столько кульбитов, что Дюжев уже сомневался, а за последние дни всё больше убеждался, что своей слепой страстной любовью принёс в жизнь Тамары больше боли, чем счастья. Он помнил её слёзы, когда она умоляла его уйти и больше не появляться в её жизни. Дюжев аккуратно убрал мягкие кисти: — Я… мне лучше… лучше уехать… — мужчина хотел подняться на ноги. — Дима, нет, не уходи… не покидай меня… — она прижалась к его спине как можно ближе. — Тамара… — он вновь коснулся её рук, после чего всё-таки поднялся на ноги, оборачиваясь и замирая на месте. Его супруга сидела на кровати, согнув прекрасные стройные ножки, грудь вздымалась в открытой части этого пеньюара, больше открывавшего, чем закрывавшего, Дима не мог поверить, что она могла надеть нечто подобное. Нет, шелковая вещица безусловно ей шла, раскрывая её невероятно красивое страстное тело. Волосы были собраны заколкой, потому плечи и шея, были представлены во всей красе. Его растерянный взгляд буквально уничтожил, сжёг Тамару изнутри, ведь ей и так было сложно надеть нечто подобное, а тут ещё и взгляд, будто оценивающий её… Но взяв себя в руки, она тоже приподнялась, стоя на коленях на кровати: — Не оставляй меня вот так, будто ненужную… наскучившую игрушку! — она сорвалась на крик, хотя из-за ещё не восстановившихся голосовых связок, вышло довольно плохо, грудь тяжело вздымалась от глубокого дыхания. И Дюжев не мог отвести от неё взгляд, настолько раскованной, смелой и сексуальной она была сейчас. После сказанного певица встала на ноги, но это не изменило положения и расклад дел, даже на каблуках она с трудом дотягивала до его плеча, а сейчас, так и вовсе была совсем маленькой рядом с ним: — Если ты ничего больше не чувствуешь ко мне! — она с трудом проглотила ком в горле, но произнесла эти слова, хотя глаза уже были полны слёз. — Давай разведемся! — Тамара… — Дима почувствовал как земля уходит из-под ног. Сейчас всё, что занимало его мысли последнее время ушло на второй план, главным для него была ОНА — жена, СЕЙЧАС и НАВСЕГДА! — В моей жизни уже был стремительный брак, закончился разводом, и опять на те же грабли! Влюбилась! Какая же я дура! — всхлипнула Тамара, и в следующую секунду бросилась к двери. Она только коснулась ручки, как почувствовала крепкие ладони, обхватившие её талию, она стала судорожно вырываться, но в одно движение мужчина развернул женщину к себе лицом: — Никакого развода! Я люблю тебя! Слышишь, Тамара?! — он поднял её подбородок. — Люблю! Она затихла в его руках, боясь пошевелиться, и в следующую секунду их губы слились в поцелуе, Дима прижал супругу к стене, певица обняла его за шею, слёзы высохли, уступая место страсти, ведь она желанна своим супругом, он впервые за все эти дни проявил живые эмоции! Они оторвались друг от друга, и вдруг, снова глядя в её прекрасные глаза, Дюжев увидел в них весь мир, заигравший множеством красок, и отстраняясь произнёс, нервно сглатывая: — Ты специально его надела? — он поддел пальцем бретельку, приспуская её вниз на плечо. — Тебе не нравится? — задала встречный вопрос супруга. — Мне нравишься ты, причём во всём! — он едва прикоснулся к её губам, прошептав. — Люблю тебя… А в следующую секунду спустил бретельки с плеч, и одним движением снял пеньюар с супруги: — Но такой ты мне нравишься больше, любимая! — Дима! — растерянно прошептала Тамара, почувствовав как единственная шелковая преграда, частично скрывающая её тело от супруга, пала. Но в следующий миг женские уста накрыли мужские, а крепкие, но такие нежные с ней руки, обхватив за талию, резко подняли вверх, прижав к стене на уровень своего роста, одну руку переместив ей на ягодицы, чтобы было удобнее. Тамара рефлекторно обхватила его торс ногами, опасаясь падения, а руками обвила шею: — Дима! Что же ты делаешь? — она шокировано посмотрела на супруга, с ней никто никогда подобного не делал, и сейчас она была растеряна. — Это ты виновата, соблазнила меня таким эротичным нарядом! И заканчивая этот разговор, Дюжев прильнул губами к её шее и обнаженной груди, нащупав ладонью заколку в волосах супруги, он избавился от неё, запуская пальцы в струящиеся чёрные волосы, которые тут же водопадом упали ей на плечи. Тамара застонала, запрокидывая голову. И едва слышно прошептала, уже задыхаясь от страсти и впиваясь ноготками в его плечи: — Дима… любимый… Супруг оторвался от её шеи, и их губы наконец слились в поцелуе, так необходимом обоим, оторвав жену от стены, Дюжев донёс её до туалетного столика, убрав руку со спины Тамары, отодвинул все флаконы и прочие женские вещи в сторону, посадил на него Гвердцители. Ощутив под собой опору, певица тут же стала нетерпеливо расстегивать пуговицы его рубашки, целуя шею, хотя ноги всё также были скрещены на мужских бёдрах. Одним движением избавив себя от брюк и нижнего белья, Дима чуть приподнял бёдра супруги и медленно погрузился в её лоно. Тамара, не ожидавшая столь быстрого проникновения, вскрикнула, вздрагивая и утыкаясь лбом ему в плечо, тяжело и рвано дыша, но через несколько секунд стала целовать его губы, прижимаясь ближе, уже следующий толчок сорвал с её уст стон, потерявшийся в страстном слиянии их губ. Тем более руки супруга добрались до жаждавшей ласки женской груди, кожа Тамрико пылала, она извивалась в его объятиях, с каждым толчком воздух стремительно покидал лёгкие. А вот разум Дмитрия, затуманенный страстью, стал понимать, что его супруге неудобно, потому он вышел из неё и взял обратно на руки. Певица не могла понять, что произошло, ощущение пустоты стянуло низ живота, но Дюжев уже медленно опустил её на кровать, нависая сверху, но теперь в страсти ему не уступала Тамара, переворачиваясь и оказываясь над ним, целуя шею супруга, забирая себе инициативу. Впрочем, это длилось недолго, она вновь оказалась под ним, с чем была совершенно не согласна, но резкое движение привело к неожиданным последствиям: нет, она действительно оказалась сверху, вот только они упали с кровати, перемена оказалась столь стремительной, что Тамара вскрикнула, смотря на Диму, а после рассмеялась: — Господи!.. Это сумасшествие какое-то! — она так задорно покраснела. — Любовь моя… — прошептал Дюжев обнимая её лицо ладонями, его глаза источали бесконечное обожание к этой женщине. — Ты в порядке? — она чуть приподнялась на вытянутых руках, смущаясь от всего произошедшего. — А разве может быть иначе, когда ты со мной? — спросил мужчина, убирая ей волосы за ухо, притягивая к себе за шею и целуя. — Люблю тебя, моя спасительница… моя сирена! Тамара ответила, но Дюжев уже решил взять всё в свои руки, перевернулся и супруга оказалась под ним. Он приподнялся на вытянутые руки и спросил: — Мы доберёмся до кровати? Или… — он вопросительно поднял бровь, с восторгом смотря на грудь жены, что вздымалась в глубоком дыхании. — Или, любимый, или. — она обняла его лицо, притягивая к себе и скрещивая ноги на крепких мужских бёдрах. Никогда прежде она не была с ним так раскована и смела как сейчас. Их губы слились в трепетном поцелуе, а потом Тамара прошептала, поёрзав под супругом: — Не тяни… я… ах… Договорить ей не позволил глубокий толчок Дмитрия, полностью вошедшего в разгоряченное лоно жены. В ней было узко, так хорошо, что мужчина тяжело выдохнул, прильнув к шее Тамары страстным поцелуем и обняв за плечи. Певица же выгнулась ему навстречу и застонала, цепляясь за его спину и оставляя ногтями на ней полосы. Но Дюжеву этого было мало, он убрал одну руку и скользнул ею меж их разгоряченных тел, массируя её пульсирующую плоть. Тамара закрыла ладонью рот, опасаясь своими криками и стонами напугать Маму, от безумной остроты ощущений, перед глазами всё поплыло, дыхание сбилось, тело уже не подчинялось своей хозяйке, извиваясь на ковре в руках Димы. Подвластная этому безумному порыву, она убрала ладонь и поцеловала шею мужа, однако резкий толчок, больше похожий на удар, и певица впилась зубами в плечо супруга. Но удовольствие пришло довольно быстро, разливаясь по всему телу, заставляя её содрогаться и выгибаться дугой, Дима мастерски подвёл её к фееричному оргазму, зная все сокровенные места своей любимой. Упругие внутренние мышцы сжали его орган, после чего разрядка настигла и мужчину. Они переводили дыхание, стараясь прийти в себя, всё произошедшее казалось настолько запретным недопустимым, что не укладывалось в голове. Гвердцители смотрела на супруга, наблюдая за капелькой пота, что скатывалась по его лбу на переносицу. Встретившись с ней взглядом, он произнёс: — Отнесу тебя на кровать… — Ммм… нет… не сейчас… — возмутилась певица, прижимая к себе супруга, тело дрожало и ей так хотелось продлить секунды этой любовной агонии. — Любовь моя, — Дима улыбнулся, осознание, что она всё ещё любит его пьянило не хуже вина, а потому он прошептал ей в самые губы. — Ничего ещё не закончилось… сегодня я не дам тебе выспаться! — Я согласна… — краснея от его слов, но всё-таки призналась Тамара. — Тогда иди ко мне! — Дюжев подхватил её на руки и поднял, перенося на кровать. Тамара с огромным усилием смогла перевернуться на бок, все тело после не одного оргазма налилось свинцом, хотя в душе певице была счастлива, и смущённо краснела под взглядом супруга, источающим обожание. Дима убрал со лба женщины мокрые волосы: — Завтра репетиция в Останкино. Поедем? Надо бы какой-то материал уже выбрать для выступления — Нет… — возмутилась Гвердцители. — Мы будем репетировать дома, — а спустя паузу добавила. — После сегодняшнего… я завтра даже на ноги не встану… — Тогда я буду тебя носить на руках, любовь моя! — абсолютно довольный Дюжев нежно прильнул к её губам, его ладонь медленно скользнула от шеи по груди певицы, задевая чувствительные соски, и плавно достигла бедра. Тамара разорвала поцелуй: — Дима! — поймав рукой его запястье, с некоторым опасением смотря на супруга. Но он с легкостью освободил ладонь и достиг промежности пальцами, лаская и чувствуя как она вновь увлажняется, после обнял, и резко прижал женщину к себе, припадая губами к изгибу шеи: — Хочу… чтобы ты не забыла эту ночь, — прошептал мужчина, закидывая её ногу себе на пояс. Пододвинувшись вплотную, он плавно вошёл в неё под другим углом, даря тем самым совершенно новые ощущения. Тамара запрокинула голову, застонав: — С тобой за… мммм… забудешь! — усмехнулась женщина, скользя ладонями по его крепкому рельефному торсу, обнимая и прижимаясь ещё ближе, чтобы чувствовать его рядом с собой. Дима улыбнулся, видя её манипуляции и смял губы супруги жадным поцелуем, крепко прижимая ее к себе и стал двигаться, сразу набирая темп, удерживая одну стройную женскую ножку на своём бедре. Тамара была уже даже не в силах стонать, лишь в моменты когда он отстранялся от её губ, она успевала сделать такой необходимый вдох, наполняя легкие воздухом, в глазах потемнело, пелена страсти застилала всё, толчки ускорялись, становясь резче. Певица обняла супруга за плечи, стараясь удержаться, всё тело, и не только оно, а и душа были в абсолютной власти Дюжева, она слепо подчинялась ему. Оргазм накрыл их одновременно, Тамара напряглась словно тетива лука, а потом содрогаясь с томным стоном, уткнулась вспотевшим лбом в грудь Дмитрия, руки безвольно упали ему на спину. Приведя дыхание в норму, певица положила голову на грудь супруга, смотря ему в глаза: — У нас… всё будет хорошо? — Да… я обещаю, что больше ничего не случится… и я всегда буду рядом с тобой, любовь моя! — Люблю тебя… — прошептала певица, потянувшись к его губам. — Люблю тебя… — ответил Дима в доле секунды до нежного поцелуя.