Увидеть свет

«Без слёз душа не растёт» Т. Контридзе

Воскресное утро 4 марта выдалось по обыкновению прохладным. С разных сторон налетали холодные вихри, готовые закружить любого зазевавшегося прохожего и унести его в неведанную страну ворчливых дум. Календарь ненавязчиво и неуверенно намекал, что вроде бы началась весна, но вихри, с плутовской усмешкой, по-хозяйски, продолжали хаотично танцевать, покрывая утренним инеем всё, что попадалось на пути. Чикаго. Город ветров. Огромный мегаполис, набитый доверху небоскрёбами, фондовыми биржами, отелями, джазом и сказаниями о гангстерах. Этот бурлящий без сна организм, омываемый водами озера Мичиган, встретил сегодняшний день не в духе. Вернее, город оставался привычно равнодушным к муравьишкам, ползающим вдоль и поперёк улиц, и попискивающим что-то еле различимое в грохочущем рёве транспорта. Не в духе оказалась молодая женщина, стоящая на краю причала и с какой-то неуловимой тоской глядящая в воду, словно пытаясь найти ответ на главный вопрос. Прячась от вихрей, женщина придерживала ворот своего тоненького пальто двумя руками, и не торопилась уходить. Вода гипнотизировала. Манила своим движением, гибкими волнами, глубиной. Шептала на неизвестном наречии известные фразы, билась о камни в нетерпении. Реджина чувствовала себя 133-летней старухой, застрявшей в этом бессмысленном муравейнике непозволительное количество лет назад. Она с насмешкой и жгучей иронией смотрела вокруг, кидая недобрый взгляд на каждый предмет. Её ум был пресыщен, эмоции истощились, а душа темнела и задыхалась, утопая в тоннах роскоши и возможности купить весь мир. 33 года. Стукнуло недавно, но она всегда ощущала себя на сотню лет старше. «А есть ли жизнь дальше?» — временами вклинивалась мысль. «А есть ли смысл в этом «дальше»?» — отвечала ей другая. Смысла не было. Ни в чём. Был кризис. Духовный, душевный. Своего рода голод. Который должен был стать переломным моментом, но почему-то не становился. Вот уже десяток лет, а может быть полвека, а может быть и век. Движение вверх остановилось, шестерёнки заржавели, покрылись налётом подвальной плесени, и храм, некогда выросший внутри, постепенно разрушался, с каждым днём теряя частичку живого фундамента. Реджина поёжилась, дёрнувшись от завибрировавшего в кармане телефона, и потеряла связь с водой. Она отвлеклась, но не стала отвечать на звонок. Вместо этого она схватила мобильный и бросила его в воду, не проявив ни одной эмоции на замершем лице. Трубка медленно пошла ко дну, мигая чьим-то неважным тусклым номером. Глаза слезились, не то от ветра, не то от чего-то другого. И безмолвие. Такое необычное, взявшееся, скорее, от усталости, чем по собственному желанию. Оно сковывало всё тело, и Реджина, такая непохожая на молчаливое изваяние, сейчас не могла даже дежурно выругаться, застыв на месте под влиянием бьющих о причал волн. Утро постепенно убегало, ему было досадно наблюдать за статичной картиной на побережье. Все спешили мимо, даже ветер сменил направление, теперь он толкал в спину, намекая, что давно пора решиться и исчезнуть с этого причала. Из-за деревьев, растущих вдоль дорожек на берегу, появился силуэт мужчины. Он бодрым уверенным шагом приближался к Реджине, иногда посматривая по сторонам, фиксируя местность как картограф, а затем быстро возвращая свой взгляд только на неё. В нём угадывалась армейская выправка, по тому, как он осознанно шагал, держал цель, не суетился. Веяло неравнодушием, дотошным отношением к внешнему виду и дисциплиной, его чёрное пальто не содержало на себе ни единой лишней ворсинки, не напряжён, но сосредоточен. Да, эта парочка давно знала друг друга. Реджина чуть скривилась, когда заметила появившийся силуэт, но не ушла дальше, и не свернула на другую дорожку. Она разрешала подойти, потому что доверяла, пусть и не хотела ни с кем разговаривать. — Я же сказала, чтобы ты оставался в машине, — грубо кинула она, прервав удушливое безмолвие. — Я сижу там третий час, — мужчина протянул ей новый телефон. — Я хочу, чтобы ты сидел там и дальше. Уйди, Грэм. — Пора ехать, Реджина. Заседание Совета началось полчаса назад. — Ты забываешься. — Садитесь в машину, миссис Локсли, — спокойно проговорил он. — Мне нужно доставить Вас в офис. — Сегодня воскресенье. Ты свободен. Я вызову такси, — Реджина даже не повернулась в его сторону. — И забери телефон. Чёрт меня дёрнул назначить это заседание… — Это уже пятый за этот месяц, — Грэм стал рядом и оперся о бортик у причала. — Вы должны быть на связи. Мистер Локсли звонил три раза, мисс Белл четыре, и она на взводе. Мери-Маргарет, Питер и мистер Голд уже дважды уточняли время Вашего появления на собрании. — Грэм, ты меня раздражаешь. Особенно твой тошнотворный официоз. Возвращайся за руль, ты всего лишь водитель. Я разберусь сама. — На этой работе меня всё чаще посещают мысли об убийстве, — спокойно реагировал Грэм, вглядываясь в бездну перед собой. — Ты чёртов телохранитель, убийства оставь нервным клиенткам, не стыкуется, — усмехнулась Реджина, повернувшись к нему. Напряжение чуть-чуть отступило. Она покачала головой и задумчиво уставилась на Грэма, припоминая детали первого знакомства с ним. Время тикало, как хладнокровный палач, стучало в голове стальной секундной стрелкой, словно по наковальне. Они обменялись привычными взглядами, Грэм — спокойным и внимательным, Реджина — недовольным, сдерживающим нервозность. — Пойдём, собрание было твоей идеей, — он взял Локсли под руку и несильно потянул от края причала. Грэм наверняка был единственным человеком, помимо мистера Локсли, которому было позволено вот так взаимодействовать с Реджиной. И наверняка единственным, к кому она не испытывала раздражения и злости, несмотря на её окрики и возмущения. — Перезвони Тинк, мне хотелось послать её к чёрту. — Ты нахал, Грэм. Мне бы следовало тебя уволить. — Но ты этого не делаешь вот уже целый год, или дольше? Никто не способен выдерживать тебя больше недели, да? — Ты единственный, кто не смотрит на меня как на бифштекс или госпожу для БДСМ, — Реджина, не сопротивляясь, отходила дальше от воды и возвращалась мыслями в круговорот, ждущий её в офисе. — Робин звонит, — Хамберт снова протянул трубку, открывая дверцу бронированного лексуса. — Привет, милый. Я в пути. Грэм повез меня через мост, и мы попали в пробку, можешь представить? Не думала, что этот болван сегодня так облажается. Водитель хмыкнул и медленно вырулил со стоянки, оставляя позади тихий парк в самом застроенном районе Чикаго. Северная часть города, наиболее густонаселённая и напичканная высокими зданиями, предлагала жителям большое количество скверов и зон отдыха, но, зачастую, они пустовали, потому что все деловые клерки и бизнес-магнаты сутками не выходили из душных бетонных клеток, добровольно засунув свою жизнь в банковские счета, отчёты, сделки, акции и прочую виртуальную дребедень. А что может быть прекрасней дуновения ветерка с песочного пляжа на берегу озера? Или едва различимого треска деревьев, шевелящихся в такт этим дуновениям? Уж точно не стоэтажные «вавилонские» пирамиды, архитектурно и геометрически идеально вписанные в городской узор. Они завораживают, несомненно, вносят внешний порядок во внутренний хаос. Но у холодного камня и блестящего стекла никогда не было шанса победить эти маленькие островки жизни и воды, которые так манили Реджину в последние дни. — Тинк, что за срочность? — буркнула Локсли в динамик, подключив гарнитуру. — Где тебя носит? — услышала она деловой тон. — Застряла в пробке на мосту. — В воскресенье? У тебя интрижка на стороне? Последние две недели ты постоянно застреваешь в «пробках». — Если только с Грэмом. Я провожу с ним всё время. Это может считаться отношениями? — Ты сейчас серьёзно? Он, конечно, красавчик, но опуститься до уровня водителя… Ты в своём уме? — Тинк, а в своём ли уме ты? — раздражалась подруга. — Мало ли… — с ухмылкой фыркнула Белл. — Святой Реджине Миллс давно пора подбросить огоньку в семейную идиллию. Твой медвежонок слишком… — Не говори так о Робине, — перебила её Реджина, не дав закончить предложение. — У тебя своих интриг хватает, и женишок ещё, займись. — Ты не в духе, — констатировала Тинк, ничуть не обидевшись. — Да. И продолжаю с тобой разговаривать только потому, что ты называешь меня «Миллс». Цени. — Давай встретимся за ужином, — предложила подруга. — У меня много дел, — машинально произнесла Миллс. — Кто он? — Что? — Этот счастливчик. — Тинк, ты снова об этом? — Реджина устало выдохнула, переглянувшись с Грэмом. — Ну же, Миллс, хочу подробностей! Включи громкую связь. Реджина нажала на кнопку и отключила гарнитуру, с безразличием приготовившись слушать трескотню подруги. — Грэм! — прозвенело на всю машину. — Доброе утро, мисс Белл, — ответил водитель. — Мы разговаривали с Вами пятнадцать минут назад. Что-нибудь случилось? — Грэм, брось этот официальный тон. Хотя нет, так даже лучше, — промямлила Тинк. — Как Реджина? Бодра? Весела? Подозрительно счастлива? — Да, мисс Белл. За исключением последнего. Ничего подозрительного в счастье миссис Локсли я не заметил, — и Хамберт снова переглянулся с Реджиной. Она фыркнула и закрыла глаза, откинувшись на сиденье. В этом воскресном утре было уже слишком много звуков. Как и всегда. Бессмысленная болтовня, притворство, глупые намёки подруги насчёт необходимости завести любовника, будто им было по шестнадцать лет, и будто Реджина могла себе это позволить, будучи замужем — всё это крутилось вокруг неё уже не первый год, переплетаемое с ворохом финансовых проектов, собраниями акционеров и Совета директоров, строительством, заботой о доме, Робине и браке. Правда, последнему она уделяла время скорее по привычке, чем по какой-то другой причине. Но это было хорошей привычкой: Робин оставался тем одним близким человеком, которого Реджина искренне уважала и к мнению которого всегда прислушивалась. Миллс помнила, через что они прошли за девять лет брака. Помнила, как Робин помог ей в трудный момент, как они вместе построили бизнес, как противостояли конкурентам и недоброжелателям. Много всего проносилось в голове, много поступков, событий и хороших дней, того, за что она была благодарна мужу. И эта благодарность переросла в крепкую дружбу и доверие, надёжный тыл, двумя словами, и нелепые намёки Тинк только сильней укореняли это чувство опоры, которую всегда можно было найти у Робина. Подруга всё ещё что-то болтала, открыто флиртуя с Грэмом, а Реджина уже сменила маску у причала на маску, надеваемую для Совета. — Тинк, на второй линии Бланшар, мне нужно подключиться, — вклинилась она в весёлый смех. — Я всё равно настаиваю на ужине, Реджи. У меня есть отличный повод, чтобы отпраздновать этот день с подругой. — Джонс сделал тебе предложение? — Он сделал его в прошлом месяце, — буркнула Белл. — Ах, да. Точно. Я подумала, что ты нашла себе нового кавалера. — Не смешно. — Разве? — Я сумела договориться с Институтом искусств, — продолжала подруга. — Где-то в конце апреля или чуть позже я смогу заполучить выставку Ренуара для одной из своих галерей. Пришлось, конечно, похлопотать и переплатить этим ценителям «прекрасного», но, я думаю, что затраты окупятся. И Киллиан случайно обмолвился, что аукционный дом готовит проект по французским импрессионистам. Но он ничего не знает о моей выставке, конечно. Ты меня слушаешь? — Да, Тинк. Ты молодец. Но мне необходимо ответить помощнице. — Не вопрос. Я пока продолжу с Грэмом. Реджина подключила второй звонок и перешла на деловой тон. — Да, Мери, я слушаю. — Доброе утро, миссис Локсли. — Ближе к делу. — Да, конечно. Миссис Нолан уже давно в офисе и настойчиво интересуется Вашим местом нахождения. Она потребовала от меня чуть ли не Ваши точные координаты. — Почему бы Кэтрин самой мне не позвонить? — Заседание уже началось и… — Я въезжаю на Мичиган авеню с Лейк-Шор Драйв, — буркнула Реджина. — Хорошо, я передам. Все Вас ждут. — Подождут ещё десять минут. Вейл приехал? — Да, и мистер Пэн тоже на месте. — Приготовь мне кофе, Мери-Маргарет, только в этот раз без корицы. До сих пор помню тот ужасный вкус. — Буду ждать Вас у входа, миссис Локсли. — Миллс, так ты не на мосту ДюСабль? — рассмеялась Тинк, когда Реджина отключила линию с помощницей. — Пока, Тинк. До вечера. Я приеду. И буду слушать о твоём Ренуаре, сколько пожелаешь. Обещаю. — Пока. Я тебе ещё позвоню. — Грэм, останови-ка здесь, хочу заглянуть в отель и напугать Дэнни неожиданным визитом. Парень с ума сойдёт, завидев меня в дверях, — вдруг скомандовала Реджина, проезжая мимо элегантного небоскрёба с огромной витиеватой надписью «Outlaw Queen Hotel Group». — Сейчас не время. Заедешь на обратном пути. После собрания ты станешь ещё злее, тогда у Дэна точно случится припадок, — пошутил Хамберт, вдавливая педаль газа сильнее. — С каких пор ты стал мне перечить, Грэм? — Ты опаздываешь. — Ты ошибаешься, если думаешь, что незаменим, — безучастно протянула Миллс, перестав глядеть на проплывающие мимо отели, бόльшая часть которых принадлежала ей. Время тянулось неторопливо. Светофоры не спешили пропускать водителей дальше, клаксоны сигналили с той же столетней несдержанностью, мелькали вывески, люди двигались вереницей, чуть более расслаблено, по-воскресному, хмурые тучи вытесняли солнце. Апатия расползалась, налепливала серые кляксы поверх автомобильных окон, пожирала оставшийся свет. Хотелось отвернуться и зажмуриться. Спустя несколько минут комфортной езды, Реджина дёрнулась от внезапного манёвра, подавшись чуть вперёд. — Грэм, чёрт возьми! Ты уснул? — Ложись на пол! — прокричал Хамберт. — Быстро! Реджина! На пол! Миллс успела пригнуться между сиденьями, прежде чем услышала скрежет металла, ломающееся стекло, и ощутила резкий толчок в спину. Что-то тяжёлое прижало её сильней к полу. При втором толчке перебило дыхание, и она чётко почувствовала, как машину подбросило в воздух, а затем ударило о землю. В этот момент сознание помутилось и утонуло в разноцветных кругах, постепенно превращающихся в чёрную дыру.