Увидеть свет

Утро 4 сентября ворвалось в прихожую лесного домика запахами сосновых шишек и свежей прохлады. Солнечный свет преломлялся через призму широких окон и падал радужными лучами на деревянные поверхности. Птичьему щебетанию удавалось заглушать удары настенных часов, освобождённых от пыли, чириканьем заполнялась каждая комната этой двухэтажной крепости, и звуки природы казались чем-то фантастическим, как будто включёнными через транзистор взамен бесконечного шума проспектов и машин. Чикаго остался далеко за километрами автострад, такой же набитый муравьишками, потрескавшийся, укрывшийся за дымовой завесой фабрик и заводов по производству промышленных масел. Осталась без внимания и «Великолепная миля», впервые без сожаления покинутая на неопределённый срок. Реджина сидела в кресле, в лёгкой домашней байке, с перебинтованной ногой, без трости, и с телефоном в руках. Рядом стоял ноутбук, чашка зелёного чая и букет лесных трав, сорванных при утренней прогулке. Краем уха она улавливала движения на втором этаже, обрывки фраз, критически закатывала глаза и снова возвращалась в беседу, отпуская замечания по поводу неугомонных подростков, поселившихся у неё над головой. — Тинк, они разнесут мне дом, — вздыхала Миллс. — А ты хотела помереть в лесной глуши в тишине? — смеялась подруга на другом конце разговора. — Элис тренируется перед цирковой школой, и у меня сложилось впечатление, что на вступительных экзаменах им нужно как можно реалистичней изобразить стадо антилоп. — А Марго? Тоже пойдёт в акробатику? — Белл звонко хохотала. — Нет, она засела учить социологию, — Реджина глянула на дисплей, заметив, что служба охраны активировала наружные ворота в двух километрах от дома. — И что-то по психологии. — О, это интересно, — одобрила подруга. — Да, она загорелась идеей представлять интересы различных слоёв населения в повседневной жизни, даже не знаю, с чего это вдруг, — усмехнулась Миллс. — Но сначала нужно получить аттестат, у нас дистанционное обучение, мы с Зи решили, что возвращение в школу станет ненужным триггером, и оставили её у меня. — Боишься, что снова сбежит? — Нет, не похоже. Просто хочу показать, что её жизнь важна, и её интересы важны, и что многого можно добиться без пряток по подворотням, — Реджина снова посмотрела на дисплей камер. — А сама как? И что там с Нолан? — Не знаю, с Кэтрин будет долгий процесс, — выдохнула Реджина без энтузиазма. — Там кто-то ещё замешан, она молчит, отказывается от сделки, похоже, что там был заказчик или вдохновитель, чёрт его знает. А может просто упрямится, не хочет признавать вину. — Мда, это не радует, — посетовала подруга. — Ну а ты? — Ну, мне пока тяжело, непривычно, без спешки, звонков, офисного стресса, как будто чего-то не хватает, — ответила она неторопливо. — Терапию пока приостановили, им понравился мой прогресс, перешли на витамины и индивидуальный протокол питания. — Может, дело не в отсутствии офиса? — намекнула Белл. — Может быть, — Реджина подвинула планшет ближе и уставилась в экран. — Ну а у тебя что? Новые заказы? — Да, от предложений нет отбоя, — воодушевилась Тинк. — В планах развернуть полномасштабное шоу в тематике Ван Гога. Не спрашивай, все подробности потом, мы только начали подготовку. — Ну а Киллиан? — Реджина почувствовала укол волнения, спрашивая о нём. — Мы поговорили, несколько раз, — вздохнула Тинк. — Извинились, я объяснила свои страхи, он рассказал о своих. Не могу я без него, влюбилась окончательно, Редж. Мы снова встречаемся, как будто недавно познакомились. — Чую звуки свадебных колокольчиков, — поддержала Миллс. — Не, это не обсуждаем пока, узнаём друг друга по-новому, учимся доверять, — в голосе чувствовалась досада. — Не хочется снова обжечься в спешке. — Угу, — Реджина следила за камерами, на которых светлый автомобиль двигался в сторону её дома. — Я тебя отвлекаю? — Нет, тут охрана что-то…не пойму, кого-то пропустили на территорию, но мне не сообщили, — задумчиво произнесла она. — Может какой-то сбой. — Может Мал заехала в гости? — Нет, у них с Робином много работы, да и не ближний свет это… — Мам, я сгоняю к озеру, я видел там лодку! — послышалось через пять минут у подъездной дорожки. — У тебя там детские голоса, Редж? — удивилась Тинк, замолчав на полуслове. — Генри, постой, не убегай далеко! Здесь водятся медведи! — Я сейчас вернусь, я только поздороваюсь с Грэмом! — Тинк, слушай, я тебе перезвоню, извини, — на автомате произнесла Миллс, уставившись в сторону входной двери и пытаясь подняться с кресла. — Окей, Редж, не пропадай, — весело попрощалась подруга. — Тётя Эр! Там кто-то приехал! — послышалось со второго этажа. — Да, я слышала, оставайтесь наверху! — ответила она девочкам. Первый этаж охватила внезапная тишина. Реджина встала, не до конца понимая, чьи голоса только что послышались ей с улицы, и подошла к двери. За ней различались негромкие переговоры. Реджина выпустила из рук планшет с видеокамерами, боясь взглянуть туда и увидеть пустоту, ведь за последние два с половиной месяца она пережила немало слуховых и визуальных галлюцинаций, прежде чем терапия дала результат. Она потянулась к ручке, всё ещё сомневаясь, замерла на месте и зажмурилась. До боли хотелось, чтобы звуки оказались правдой. Голоса стихли, и сердце уже успело пропустить пару ударов, прежде чем Реджина распахнула дверь. На дорожке, не доезжая к самому дому, стоял белый мини-купер. Рядом с машиной неуверенно топталась Эмма, не находя в себе достаточно смелости, чтобы подойти и постучать в дверь. Генри прытким зайчиком ускакал в сторону озера, которое открывалось сразу за восточным фасадом дома, и Свон чуть струхнула, упустив прикрытие, коим должен был выступать принц. Реджина стояла, не двигаясь, всматривалась, всё ещё не верила. Эмма встретилась с ней взглядом и по велению какой-то невидимой силы двинулась вперёд. Реджина мысленно считала каждый метр, восемнадцать, девятнадцать, двадцать. Эмма поднялась на крыльцо, от волнения засунула руки в карманы джинсов, остановилась у плетёного кресла и молчала. Реджина смотрела на неё не моргая. Шрам над правым глазом ещё не до конца затянулся, одна рука до сих пор в укреплённой повязке, чуть больше худобы, чуть меньше круги под глазами. Они рассматривали друг друга с внутренним трепетом, поднимающимся ликованием, не веря, смущаясь, пугаясь, терзаясь муками совести. — Прости, те слова… — произнесла Реджина еле-еле. — Ты меня ненавидишь? Я сожалею…и ты здесь… — Как я могу ненавидеть тебя? Иди ко мне, — ответила Эмма тёплой фразой и обняла Миллс. Реджина растворялась, лились слёзы, Эмма зацеловывала лицо и прижимала крепче, не отпускала. Они стояли на крыльце и стирали границы реальности, всё превращалось в красочные картины Ренуара, с шумом леса, воды, с щебетанием птиц, порывами ветра. — Это та анорексичка, цветочек, которая была с тётей Эр в подвале, — послышался шёпот Элис. — Привет, — помахала Марго, когда Свон заметила их любопытные лица и отстранилась. — Привет, девчонки, — кивнула она. Девчонки стояли на лестнице на втором этаже, и несмело поглядывали поверх перил. Им было очень интересно, кто приехал к Реджине без предупреждения и сообщения охраны. — Мам! Я вернулся! — послышался снова визг, и на крыльце появился Генри. — Ой! — он спрятался за Свон и покраснел. Ему было неловко, он помнил ту встречу и игру, в которую его заставила играть Эмма, и теперь ему было стыдно. Он боялся, что Реджина не захочет с ним разговаривать и отругает. Миллс украдкой вытерла слёзы и присела на корточки, не ощутив боли в ноге. — Генри, привет, — шепнула она, подзывая мальчишку. — Не прячься, я хочу тебя обнять. Малыш радостно выскочил из-за своего убежища и кинулся Реджине на шею. Он что-то мямлил и торопливо лепетал, стискивая своими ручонками Миллс. А Реджина с каким-то внутренним счастьем ощущала исходящее от него тепло. — Привет, пацан! — помахала со своего наблюдательного пункта Элис. — Привет! Как тебя зовут? — Генри хотел ринуться в дом, но потом смущённо вернулся к Эмме, ожидая, когда его пригласят. — А Грэм словил две огромные рыбы! Это его лодка! Он живёт во-он в том доме, — мальчик ткнул пальцем куда-то в лес. — И медведи здесь не водятся! — Генри, тише, попрыгунчик, не шуми, — подмигнула ему Свон. — Ты на меня не сердишься? — спросил он, глядя на Реджину. — А где твоя трость? — Не сержусь, — улыбнулась она, вставая. — А трость лежит в гостиной, ты можешь зайти и посмотреть. — Ура-а! — подпрыгнул он и забежал в дом. — Я Генри! Принц! Ва-ау! — удивлённо воскликнул он. — Какая большая комната! Мама, здесь настоящий камин! — Генри, веди себя хорошо, — окликнула его Эмма. — Марго, покажите Генри свою комнату и поставьте чайник, справитесь? — Да, тётя Эр, — кивнула племянница. Миллс закрыла дверь в дом и осталась на крыльце. Внутри слышался шум и хохот ребятушек, обрадовавшихся новому знакомству. Эмма протянула руку, и Реджина подошла ближе. — А меня пригласишь? — спросила Свон улыбнувшись. — А ты хочешь зайти? — Я хочу остаться. — Эмма… — Реджина… Девушки стояли близко и смотрели друг другу в глаза. Вот так просто выстраивались друг над другом новые клеточки, кирпичики нового моста, точнее, старого моста, с новым, укреплённым каркасом. Это шуршание почти различало ухо, всё вокруг оживало, как будто только и ждало этого момента, встречи, взгляда. Хотелось верещать от восторга, позабыв обо всём, это желание заполняло все опустевшие полости. — Я не думала, что увижу тебя здесь, — проговорила Миллс, потянувшись и касаясь шрама у брови. — Тебе было больно? Вопрос повис, как будто уже после его воспроизведения, Реджина поняла, что ответить можно по-разному, слишком много оказалось событий, которые причинили боль в прошлом. — Да, было больно, — закрыла глаза Эмма. — Не думала, что выберусь. Классный он у тебя, я про Вейла. С ним любая передряга нипочём. — Прости, Эмма, прости, я не хотела причинить тебе боль, — снова расплакалась Миллс. — Я должна была сразу позвонить тебе, извиниться, всё объяснить. — Ничего ты не должна была, — перебила её Свон и потянула к себе. — С утопленников какой спрос? И ты прости меня, если бы не Робин, я бы до сих пор боялась тебе позвонить. — Робин? — удивилась Реджина. — Да, он мне позвонил пару недель назад, после всех этих статей в газетах, про аресты, твой уход, лечение, — Эмма взяла её за руку, и они спустились с крыльца. — Спросил, чего я жду, и я ответила, что ты не хочешь меня видеть. Он посмеялся, и объяснил, как добраться в твоё убежище. И Тинк при каждой встрече намекала на мою тормознутость. — А Тинк тут причём? — ещё больше изумилась Миллс. — У нас совместный проект по Ван Гогу, — улыбалась Эмма. — То отравление стало хорошей рекламой, все ломятся в сотрудничество. — Ну Тинк, снова секреты, — покачала головой Миллс. — А как твоя работа? Тот инцидент с задержанием не повлиял? — Я ушла, — пожала плечами Свон и крепче сжала руку Реджины. — Ушла? — Да, написала заявление об уходе… — Но почему? Мне казалось, ты обожаешь свою кафедру и музей. — Ты же тоже обожаешь свою компанию. — Я уже не уверена, — задумчиво произнесла Реджина. — Мне надоели отели, я честно призналась себе в этом. Они пустые, холодные, бессмысленные какие-то, я не хочу больше их строить… — Я тоже не смогла возвращаться в музей, казалось всё бессмысленным…после всего… Девушки шли по дорожке к озеру, крепко держали друг друга за руку, не торопились, спокойно разговаривали о том, что приходило в голову, оттаивали, выдыхали пепел залежалых будней, и чувствовали, как жизнь вокруг преображается. — Я сожалею о твоей маме, — вспомнила Эмма. — Вы с сестрой нашли общий язык? — Да, мы всё ещё в поиске каких-то решений, но это уже не ненависть, мы хотя бы перестали обвинять друг друга в своих проблемах, — признала Реджина. — А мы с Августом решили, что причинили своим родителям много боли, и пора бы признать это, и увидеть их наконец. Чёрт, я до ужаса этого боюсь, — Эмма нервно усмехнулась. — А чем ты сейчас занимаешься? — захотела отвлечь её Миллс. — Работаю с Тинк, много предложений появилось после Ренуара в других музеях, даже звонили из Бостона. Эмма помогала Реджине перепрыгивать через торчащие из земли корни и обломки веток, пока они пробирались к небольшому причалу, около которого рыбачил Грэм. — А Мулан? — Мулан осталась в Институте, и Руби, кстати, тоже, её пригласили к художникам в команду, — Эмма остановилась у дерева и снова потянула Реджину в объятия. — Не уходи больше, не оставляй меня одну, — тихо проговорила Миллс. — У меня есть свободные комнаты в доме…вы можете остаться. И Грэм тут недалеко поселился, мы все решили подлечиться в глуши, он поможет Генри с бейсболом, или чем там мальчишки увлекаются? — Динозаврами? — рассмеялась Эмма. — У нас с Марго онлайн-обучение, можем и Генри такое организовать. — Ты, правда, этого хочешь? — Я хочу быть с тобой, — со слезами в глазах ответила Реджина. — Забудь всё, что я наговорила тогда на причале, я проклинаю себя за каждое слово…если ещё не поздно, если всё, что ты говорила, ещё правда… — То, что я люблю тебя? — без колебаний произнесла Свон. Миллс молчала. — Реджина, это так не работает. Когда любишь человека, то даже его уход не способен этого изменить. Даже если бы ты осталась на дне озера Мичиган, я бы не перестала это чувствовать. — Очень оптимистично, — усмехнулась Миллс. — Да, в тот день я так и думала, увидев заголовки СМИ, — вздохнула Эмма. — Нам в камеру забросили пару газет, чтобы мы не скучали. Я смутно помню те часы, но заголовки так и стоят в глазах. Пока Вейл не приехал, и не сказал, что ты всё-таки жива. Но у него был не очень уверенный вид, оптимизма это не внушало. — Меня Грэм спас… — Да, об этом я тоже читала. Как твоё лечение? — спросила Эмма чуть погодя. — Сейчас мне кажется, что я совершенно здорова, — снова усмехнулась Реджина. — Я дышу, хожу без боли, я не бросаю предметы в людей, я не бросаюсь на самих людей. Эти полгода пролетели как секунда…они переродили меня… — И этот перерыв нужен был нам обеим, иначе мы бы сгорели, — продолжила Свон. — Я не хочу терять тебя, я не хочу ничего узнавать из СМИ, я хочу обнимать тебя по утрам, и вечерам, и под этими деревьями. — Я набросала новую схему. — По работе? — не поняла Эмма. — Проект строительства художественной школы. — Ты серьёзно? — открыла она рот. — Да, осталось найти ей местечко в Чикаго, или где-нибудь в окрестностях, может ты захочешь помочь с идеями, я как раз ищу партнёра, — уверенно предложила Миллс. Эмма стиснула её в объятьях и страстно поцеловала. Она сияла как пятак. Реджина отвечала на её любовь, хотела разделить с ней свою жизнь. Эмма не ошиблась, ведь сердце никогда не ошибается. Они брели дальше лесной тропой, пока не вышли к маленькому причалу. Там они поздоровались с Грэмом, Свон благодарно обняла его как хорошего друга, он предложил им прокатиться на лодке, но девушки отказались. Им хотелось быть только вдвоём. У причала чуть сильней поддувало прохладой, озеро слегка плескалось почти невидимыми движениями, разнося мягкие волны по прозрачной глади. Оно не манило, не билось в нетерпении, наоборот, убеждало в спокойствии, заряжало настроением свободы. В воде не хотелось погибнуть. Да и вообще, погибать уже не хотелось. Столько счастья поднималось из глубины, столько мусора отваливалось и исчезало в тепле любимых рук. Реджина снова стояла на причале, как полгода назад, только теперь уже не одна. И эта ломка, потери, травмы, вывернутые наизнанку души, всё это казалось таким понятным, таким нужным теперь. Без слёз душа не растёт, как ни крути эти пять слов, а смысла не переврать. Несколько лет томиться в котле забвения, чтобы за полгода довести себя до причала, который попытался утянуть на дно, и вместе с тем подарил свет. Реджина улыбалась, она чувствовала, что наконец начинает жить. И Эмма отражала её улыбку. Как два дурика, они шли и лыбились каждому кустику и пенёчку. Потому что были счастливы. Потому что чувствовали, что ошибок не существует. Как правильно предположила Зелина, ошибок нет. Если ты стоишь, обняв дорогого человека, примирившись сам и примирив всех вокруг, неважно, каким способом, неважно, через что потребовалось пройти для этого, если это случилось, и вы ощущаете умиротворение внутри, то все события, крутившие вас в прошлом, не могут быть ошибкой. Это победа. Это свет. Вы победили, всё было сделано вовремя, все решения приняты правильно, они привели вас в счастливую точку. А если этого ещё не случилось, то путь попросту продолжается, и каждая минута ценна и важна для этого настоящего, текущего момента. В этих минутах — жизнь, не останавливайтесь. — Как тут классно, Реджина, — с изумлением восхищалась Свон. — Ты как будто из другого мира…я люблю тебя.

«Предоставьте всему идти своим чередом и умейте ждать» — П. О. Ренуар