Никто

Когда Петя глаза открыл было уже около двух часов дня (если часы на тумбочке не «врали», конечно же). Кое-как подняв руку и откинув одеяло до пояса, он дотронулся до мокрого полотенца на лбу тут же его убирая. По телу прошлись мурашки от контраста температур, но одеяло назад он не вернул, пытаясь понять, что же всё-таки произошло и где он находился. Странно как-то всё было, непонятно. Судя по обстановке он в другом уже доме был, да и последнее, что помнил Петя, это то, как Саша его изнасиловать пытался, но кто-то очевидно его саданул. Или убил. Господи, Хазин себя за мысль эту ненавидел, но Карпов… Петя больше не чувствовал к нему жалости, только ненависть и омерзение. Он убил всех, кто был дорог омеге, так что Хазин просто горел желанием пристрелить его лично, не боясь тюрьмы. Убил бы Карпова, затем себя — жить то больше не было смысла. — Максим? — особо вариантов у Хазина не было, только альфа был относительно недалеко, когда Петю… Сначала омега всхлипнул, а потом и вовсе заплакал, прикрывая глаза. Да лучше бы Карпов в порыве гнева убил бы его! Сил совершенно не было, снова тошнота поступала к горлу, но он чудом сдержался — захлебнуться в собственной рвоте не хотелось. К слову, Петя был в одном нижнем белье, а значит тот, кто привёз его сюда, оценил синяки, которые оставил ему Карпов. Интересно, насколько сильно пострадало лицо? Слабость в теле была настолько сильной, что он еле-еле поднял руку, касаясь губы — она точно была разбита так как уже появилась запёкшаяся кровь. Щёки опухли, болели и, возможно, пару синяков всё же появилось. Петя передёрнулся, пару раз моргнув. Всё же воспоминания были намного хуже физической боли. — Есть кто-то? Я пить хочу, — прохрипел омега, в надежде, что кто-то его услышит. Дом, в котором он находился, очевидно пережил Вторую Мировую уж точно. На стене красовались трещины, которые уже не прикрывал ковёр. Не понимал Петя почему это модно было — вешать узорчатые ковры именно на стену. Он на диване раскладном времён СССР лежал, рядом такой же, но чуть больше находился, возле окна кресло потёртое, на нём одежда омеги. Сама комната маленькая была, потолки низкие очень, Гром бы точно головой достал бы… Только вот, Игоря больше не было. Из-за него… Петя прикрыл рукой рот, чтобы не закричать от боли, но в этот момент кто-то в проходе (который был шторками завешен) встал. Хазин не сразу понял, что это Лёшка. — Я… вот… — у парня глаза красные были, он вытер рукавом слёзы, застыв на месте, не решаясь дальше идти, а омега не верил, что это всё с ним происходит. Наконец-то Лёшка не сдержался, поставил стакан на табуретку, которую Хазин не сразу заметил, и подбежал к дивану, опускаясь на колени. Он заплакал, сжимая ладонь Пети. — Пап… пап… я так рад, что ты жив. В какой-то момент Пете показалось, что он теряет сознание, сжимая в ответ руку парня, но потом Лёшка обнять его попытался, нависая сверху, и Хазин задрожал, пытаясь сказать, что тоже рад видеть мальчишку, но ничего не вышло. Они обнимались довольно долго, не сразу услышав, как дверь хлопнула и кто-то прошёлся по скрипучему полу. Шторка колыхнулась и… — Малой, ну имей совесть, папаше и так плохо, — с улыбкой сказал Витя. Да, это был Витя собственной персоной, от чего сердце пропустило у Пети удар. Улыбка быстро пропала с лица альфы, когда тот увидел перепуганный взгляд Хазина. — Что? — Лёша, беги, — стал бормотать омега на ухо парню. Руки тряслись, внутри всё сжималось от страха. Нет, он не мог потерять Лёшку. Только не его. — Беги и не останавливайся, слишишь? Ну же. Петя оттолкнул парня, пытаясь вывернуть руку так, чтобы схватить подушку. Эта сука ещё имела наглость спрашивать что не так. Записку Хазин прекрасно помнил, только не понимал, почему Лёшка здесь. И почему Витя здесь? Значит ли это, что где-то рядом Карпов? — Пап? Пап, всё хорошо! — парень попытался успокоить Петю, но тот задрожал, зарыдал и резко кинул подушку в Витю. — Пап, послушай… — Да беги же ты наконец! Он убить тебя хочет! — закричал омега. Лёшка вздрогнул, глянул на альфу испуганно, но тот спокойно подушку подобрал, кидая её на второй диван, а потом так же спокойно на парня глянул. — Ну это то, что я вам говорил тогда у Прокопенко. Лучше принеси аптечку из машины, — мужчина стал так, чтобы не загораживать проход, поднимая руки. Показывал, что трогать мальчишку он уж точно не собирается. Правда ребёнок с характером был, сжал руку Пети будто готовясь защищать. Витя вздохнул: — Лёша, пожалуйста, сделай то, что я тебя прошу. Ты же видишь, что ему плохо. — Не слушай его, — теперь Хазин мог дотянуться до ног альфы, поэтому стал слабо бить его, снова отталкивая парня, — уходи. Лёшка настороженно посмотрел на Витю, потом на Петю. Альфа им конечно рассказал всё. И записку они вместе вроде как составляли, но вот… Откуда Хазин об этом узнал? Сказал-ли ему Саша? Теперь Лёшу накрывала злость из-за одного только имени этой мрази. То, что он сделал с Петей… Витя ничего не говорил ему о том, что случилось в доме, где держали омегу, но Лёшка не был дураком — увидев в каком состоянии Петя он всё понял без слов. — Она на заднем сидении? — хрипло спросил парень и, получив кивок от Вити, побежал на улицу, слыша, как Петя кричит: — Не смей трогать его, слышишь! Как ты мог! — Петя, пожалуйста, успокойся. Всё хорошо, я не собираюсь никого убивать! — альфа опустился на колени, перехватывая руки омеги. Тот прикрыл глаза. — Это я тебя забрал оттуда, слышишь? Я. — Ты врал мне. Ты врал Игорю, — стал шептать Петя. Сил оставалось всё меньше и меньше. А ещё, кажется, у него поднялась температура. — Ты работаешь на него… — Я на Сашу не работаю, я с ним борюсь, — Витя на коленках прополз ко второму дивану и также вернулся с подушкой в руках. — Всё хорошо, слышишь? Прости, я просто говорил не всё. — Я прострелю тебе бошку как только найду силы, — ещё тише сказал Петя. Он снова терял сознание, всё плыло перед глазами. — Игорь… Он убил… — Никого Карпов не убил, всё впорядке с твоим Игорем. Давай немного попьём? Давай? — Витя подложил подушку под голову омеге и потянулся за стаканом с водой. Петя еле поднял голову, поэтому пришлось ему помочь и, как только он сделал пару глотков воды, альфа продолжил: — Ну, если только мои их быстрее догонят, чем люди ублюдка этого. — Их? Он не один? Игорь правда жив? — Петя дёрнулся, смотря в глаза альфе. Жив! Жив! Жив! Теперь омега плакал от счастья, потому что Гром жив и совсем скоро они встретятся. Правда из-за потока мыслей он совершенно забыл, что Игорь не один, что за ним гонятся. Его альфа был жив. — Вот. Что найти? — Лёшка прибежал запыханный, держа небольшую коробку в руках. Если бы были силы, Петя обязательно бы отругал его за то, что тот выбегал на улицу без куртки. Но глаза слипались, сил больше не оставалось. И когда он практически отключился, в голове прозвучал голос Карпова…

Я каждого, кто к тебе хоть пальцем дотронется, убивать буду, понял меня, шлюха? И мальчонку этого, выблядка детдомовского, я не пожалею. Не твой он сын, слышишь? Не твой, грязная ты тварь.