***
Ужин выходит шумным и несуразным. Альбус шестой раз за полтора часа размахивает самодельными бусами из пуговиц прямо над блюдом с фрикадельками, то и дело гордо замечая, что бусины могут менять цвет в зависимости от настроения надевающего их. Скорпиус весь вечер восторгается Бусинкой, с завидной для десятилетнего мальчика силой удерживая её на коленях, и Гарри еле сдерживает смех, когда так называемая Бусинка всё-таки вырывается и спустя время приносит погрызенный башмак Малфоя прямо ему в руки. – Ваша Бусинка – настоящее чудо. Малфой кисло улыбается, за компанию с Гарри пьет сливовый сидр и флегматично размышляет о пользе лабрадоров, в особенности таких коротконогих, как Бусинка. Наконец, когда фрикадельки и сахарный батат съедены, Бусинка обласкана, а ожерелье Альбуса показано всем и каждому, Скорпиус тихонько прочищает горло, привлекая внимание. Гарри переглядывается с Малфоем, ощущая надвигающийся быстрой тучей трындец. – Мистер Поттер, пап… – Гарри. – Что? – Скорпиус, называй меня Гарри, пожалуйста. Скорпиус закатывает глаза. – Тогда пусть Альбус называет папу Драко, а не сэр. Альбус пинает Гарри под столом, по всей видимости, целясь в Скорпиуса, и заливается румянцем, начиная остервенело теребить край скатерти. – Сэр? – глаза Малфоя забавно расширяются, и он с усилием проталкивает сидр в горло. – О, Альбус, ты заблуждаешься, сэр – слишком низкое звание. Ты можешь звать меня Лордом Малфоем! Гарри закусывает щеку, чтобы не расхохотаться от абсурдности происходящего, и пытается выразить немую солидарность сыну, качая головой со строгим выражением лица. По крайней мере, Гарри сильно надеется, что его лицо строгое. – Так, хватит! Скорпиус, Альбус, сколько можно тянуть единорога за рог? Выкладывайте, что вы хотите, или идите прочь из-за стола. Альбус сжимает локоть Скорпиуса и что-то гневно шепчет ему на ухо, а потом они вместе выдают на одном дыхании, перебивая друг друга: – Папочки, только не сердитесь, но мы уже пообещали классному руководителю, что вы сделаете домик на дереве в лесу Милстона, за церковью Святой Мэри, там, где Черч-роуд. И что он непременно будет очень красивым, многофункциональным и вообще самым лучшим. Пауза. Вдох. Искорки сидра, летящие из удивленного рта куда-то в воздух. – Что? – Я разве похож на плотника? Гарри и Драко переглядываются, одинаково морщась. Скорпиус машет руками. – Тише-тише! Это только лишь часть благотворительного проекта по облагораживанию Уилтшира. – Вашей школе нужны деньги? Мне кажется, я достаточно… – Пап, ты можешь замолчать хоть один раз, когда я тебя прошу? – Скорпиус берет в руку вилку и тут же виновато прибавляет: – Пожалуйста. Ну послушайте вы нас уже наконец! Гарри вздыхает. Сильно-сильно вздыхает. Возможно, это какой-то, как модно теперь говорить, пранк? И сейчас Альбус весело засмеется и начнет прыгать на месте, а с потолка посыплются конфетти, и заиграет музыка в стиле «глупые-родители-верят-всему-что-им-говорят-их-дети». Однако, надежд на это не очень-то много. Малфой с противоположной стороны стола думает примерно то же самое, но ему хватает терпения промокнуть уголок губ салфеткой, прежде чем выдохнуть и сказать: – Мы слушаем. Скорпиус облегченно улыбается и кладет руки на стол, за что тут же получает уничижительный взгляд от отца. – В общем! Началось всё с того, что миссис Шерли и мистер Ванилла... – Ох уж этот ваш мистер Ванилла! Мир сошел с ума, разве нет? – Малфой откидывается на спину стула и ведет себя совсем как дурак, пытаясь сохранить равновесие на двух ножках. Гарри хочет его убить. Он только что невербально приказывал Скорпиусу убрать руки со стола, а теперь сам качается на стуле, грозясь свалиться на пол и переломать себе позвоночник. Придурок. – Заткнись, Малфой! – Пап, но он Драко. Гарри почти рычит. – Заткнись, Драко! Иначе мы будем сидеть тут до утра, а у меня еще полно дел. Малфой-Драко ухмыляется и радостно падает со стулом вперед, в последнюю секунду удерживая равновесие. – Какие у тебя могут быть дела, Поттер? Ходить по комнатам и вздыхать о прошедшей молодости? Скорпиус смотрит на них с вялотекущим любопытством и достает кислых мармеладных змей из кармана, начиная демонстративно откусывать головы одну за другой. – В общем, все ученики нашего класса должны сделать экспозицию на тему «Осень – время подсчета желудей». Тихо! Все вопросы потом, – Скорпиус прикладывает свои всегда прохладные, а теперь уже, пожалуй, и липкие ладошки к раскрасневшимся щекам и продолжает. – Но, кроме того, этот год считается годом благотворительности, и мы пытаемся бороться за звание самого большого вклада в развитие Уилтшира. Поэтому, помимо учеников, в проекте должны поучаствовать и родители. Так как мы в паре, вы в паре тоже! Это без вариантов. Миссис Поттер и мама могли бы тоже стать парой, но Альбус сказал, что миссис Поттер слишком занята на работе, а моя мама вообще живет в Италии и не сильно любит благотворительность. Ну вот! Гарри снимает очки и начинает тереть глаза. Не стоило покупать дом в Уилтшире. Однозначно нет. Вот, к чему это привело. Сплошная чепуха и сюрреализм. – То есть вы хотите сказать, что если вы двое делаете совместный проект, то ваши родители автоматически должны становиться партнерами по аналогии? Нельзя ли родителям отказаться или хотя бы самим решать, с кем работать? Альбус кивает и мотает головой одновременно, сползая по стулу. – Именно. Сэр Малфой… – Альбус, никаких сэров, о Мерлин! – Зови меня просто Драко, Альбус, я сотню раз тебе об этом говорил. Альбус отмахивается. – Давайте перейдем к срокам! Сегодня двадцать третье сентября, а проект нужно сдавать в ноябре. У нас так мало времени! Малфой ухмыляется и начинает барабанить костяшками по столу. – И вы действительно думаете, что мы с Поттером согласимся строить… чёртов домик на дереве? – Малфой даже не пытается скрыть бушующее в глазах веселье. – Видите ли, я очень занятой человек, только и делаю, что работаю без продыху! Когда вы мне прикажете этим заниматься? Скорпиус ошеломленно раскрывает рот и тут же возмущенно стучит по столу. – Но папа! Ты целыми днями валяешься на диване у камина в «Умной комнате», читаешь свежие сплетни в твиттере, пьешь кофе и не даешь мне завести кота, – выражение лица у Скорпиуса становится почти маниакальным, когда он прибавляет: – Но я все равно заведу кота, слышишь? И возьму его с собой в Хогвартс, у миссис Грейнджер-Уизли был кот Живоглот, когда она училась в школе. Я читал это в книге по современной истории. А сов я не люблю, я хочу попугая из зоомагазина «Пушинки». Ни за что я не хочу заводить сову! Сладкий вязкий кусок персика из пирога встает поперек горла, и Гарри требуется совершить реальное усилие над собой, чтобы протолкнуть теплую медовую массу дальше. Он заливается смехом, но Скорпиус выглядит по-настоящему сердитым, а Альбус странно опечаленным. Малфой мечтательно жмурится и кивает. – Грейнджер, ну конечно… Я помню её рыжего кота. Он был отвратительным и частенько преследовал Панси в подземельях, когда она кралась со своих ночных свиданий с Лавгуд. В такие моменты я обожал Живоглота! Она жутко пугалась, думая, что это миссис Норрис. Слышали бы вы её визги. Драко, изрядно развеселившись, поднимает взгляд, отводя его от детей, и смотрит прямо на Гарри, улыбаясь открыто и честно, и от этой ошеломляющей простоты, незатейливо плескающейся на краешке зрачка, Гарри теряется и неожиданно смущенно отводит глаза. У них тут как бы полным ходом идет ожесточенная борьба с детьми за право освобождения от дурацкого проекта, разве нет? – А ты не хочешь прокомментировать остальное, Малфой? – персики снова касаются губ Гарри, когда он тянется за вторым куском пирога и иррационально придвигает стакан с сидром ближе, боясь все-таки подавиться и умереть. – Неа, – ленивая улыбка продолжает сиять на лице сытого и разморенного Драко. Гарри закатывает глаза и сосредоточенно жует, думая, почему никто больше не желает есть его пирог. Он старался – и всё напрасно. На какое-то время все погружаются в свои мысли, сводя разговор на нет. Приятную тишину прерывает только легкий храп Бусинки и хруст сырного печенья, но в итоге Альбус вновь начинает зацикливаться на том, чтобы пересмотреть все серии «Дарьи»* прямо сейчас, а Скорпиус шумно целует Бусинку в коричневый нос с преувеличенным усилием. Гарри с досадой думает, что всё решилось само собой, и теперь ему придется строить дом на дереве вместе с Малфоем. Он не разбирается в строительстве, и еще меньше разбирается в Малфое, что, очевидно, важно, чтобы делать нечто глобальное вместе. Гарри ощущает себя уставшим и бесполезным в любых вопросах, кроме мытья посуды. К несчастью, по всей видимости, сил полно у Малфоя. – Выйдем? – Малфой кивает на пачку сигарет, и Гарри без слов тянется к растянутому кардигану, выводя Драко на задний двор.***
Малфой хрипло выдает что-то подозрительно похожее на «Вот же блять!», прежде чем Гарри нащупывает в темноте выключатель и террасу заливает тусклый желтый цвет. Да, здесь не помешала бы уборка, и Гарри знает об этом и без насмешливых комментариев Драко. Резиновые сапоги разных размеров и расцветок, масляные коробки из-под пиццы, недописанная акварелью картина Джинни и чудовище «Мими», сделанное Лили из старой одежды Рона. Гарри думает, что здесь нужно прибраться, поставить мягкие плетеные кресла, круглый столик, накидать стопкой пледы и журналы для Скорпиуса и Ала про неудачливого детектива-злодея из Гриффиндора, но, честно говоря, ему всегда становится как-то не до этого. Всё время находятся дела поважнее. Бусинка на пару минут разрывает вечернюю тишину, суетливо пробираясь в слишком маленький дверной проем и с сопением устраиваясь на своей лохматой лежанке. Малфой фыркает под нос, курит и молча всматривается в темную даль. Гарри не курит, но не потому что боится заболеть туберкулезом, а просто потому что не понимает, где в этом процессе скрывается кайф. Дурацкий вопрос срывается с губ прежде, чем он может себя остановить. – Скорпиус знает, что ты куришь? Драко снова фыркает. – У него есть глаза, разве нет? Гарри чувствует себя нелепым и неуместным в своем рыжем кардигане на больших пуговицах, и понимает, что рядом с Малфоем он таковым и является. Признавать это не то чтобы приятно, поэтому Гарри решает грешить на сидр, ведя монотонный спор с самим собой внутри головы. Это точно сидр. Он давно перестал чувствовать себя каким-то не таким. Все его мысли о себе покорно кружатся в плоскости «Нормальный», и там нет места сомнениям. Малфой не спешит поддерживать разговор, и это бесит. Он замкнутый и ехидный, и Гарри начинает задумываться, какая версия Малфоя из тех, что он знает, настоящая. У него чешется язык спросить об этом самого Драко, но буквально на секунду луна пробивается из-за облаков, освещая плотно сжатые губы напротив, грубо обхватывающие сигарету, и желание копнуть глубже нужного отпадает само собой. И правда, что на него нашло? Вот так просто стоять с Малфоем, никуда не торопясь и не опаздывая, кажется странным, но не смертельным и даже интригующим. Он кутается в своё угольное пальто, курит вторую и стряхивает пепел так, что тот разлетается во все стороны серыми хлопьями. Гарри натягивает один рукав кардигана на пальцы, прикрывая их от ветра, и думает о том, какое же всё-таки странное чувство юмора у жизни, раз она свела их после стольких лет в самом Уилтшире. Нет, серьезно, разве в газетах не писали, что холостяк Малфой съехал вместе с сыном в Лондон? Не то чтобы Гарри следил и уж тем более, упаси боже, выбирал свой дом по этому принципу. Вовсе нет, но в то же время Гарри никогда не скрывал от самого себя эту маленькую слабость – любопытство к тому, как живут те, кого он знал когда-то давно, в той прошлой жизни. Джинни и Гермиона часто спрашивали, почему именно Уилтшир, и он никогда не мог им ответить нормально. Увидеть и влюбиться – вот, как это называется. Нет секретных причин, и это даже огорчает – не получится сделать трагично-загадочное лицо. Ему просто нравится Уилтшир, нравится их маленький Даррингтон, нравятся глубокие цветные пейзажи, гармония в природе и простые сельские люди. Гарри старается не выбираться в Лондон чаще необходимого – вместо этого он занимается садом, готовкой, детьми, ходит на рыбалку и за грибами. Он просто наслаждается тем, что все социальные долги выполнены, и он может позволить себе не работать, чтобы наконец-то прийти в себя после морока длинною в жизнь, может снять кольцо с безымянного пальца, просто заявив миру о разводе, и делать другие удивительные и не очень вещи. Просто потому что так правильно, и он не обязан никому ничего объяснять. Драко испаряет окурок беспалочковым заклинанием, но не торопится возвращаться в дом. Вместо этого он дышит медленно, глубоко, задрав голову так, чтобы упереться взглядом в звездное небо. Они и правда мало общаются. Гарри совсем не знает этого нового человека, даже несмотря на то, что их дети дружат и проводят буквально всё свое время вместе. В школе, после школы, по вечерам и на выходных. Гарри никогда не спрашивал, почему Драко развелся с Асторией, почему Скорпиус ходит в школу для маглов, почему Драко позволяет себе шутить похабные шутки и ходит летом в футболках вместо строгих мантий, как это было всегда раньше. Почему он вообще шатается по окрестностям Уилтшира с загадочным видом и почему покупает стиральный порошок в свою тару. Гарри видел это своими глазами. Вопросов «почему» много, но Гарри знает, что их не нужно озвучивать. Для того, чтобы продолжать поддерживать комфортный уклад жизни, им достаточно списываться при помощи смс пару раз в неделю в духе «Ал придет к вам после уроков вместе со Скорпом, пжлст, проследи, чтобы он ушел не позже десяти» или «Осторожно: Скорпиус купил колу и ментос, какие-то магловские эксперименты. Уже идет к вам. Если верить картинкам в интернете, это хуже, чем взрывающееся зелье. Ну, я предупредил». На эти сообщения не нужно отвечать. Они просто есть. И разве это не идеальный способ взаимодействия? Но Гарри не знает. Он изучающе смотрит на профиль Малфоя, на его прикрытые глаза, на капризный нос, на выбивающиеся из-за ушей чуть вьющиеся пряди волос. Он не знает его. – Мы сделаем это, как думаешь? Голос Малфоя выводит Гарри из хрустального оцепенения, и он крепче нужного ухватывается за деревянную перекладину. – Мы можем… попробовать? Я не силён в таких вещах. Честно говоря, я вообще ни разу не имел дел ни с чем подобным, – Гарри крепким движением усаживает съехавшие на кончик носа очки и чуть разворачивается в сторону Малфоя корпусом. Он выглядит расслабленным и почти довольным, что в принципе несвойственно его лицу. – Я зайду за тобой завтра к обеду. Посмотрим, что можно сделать. – А может быть, я занят завтра к обеду? Малфой усмехается. – Поттер, ты такой же праздный бездельник, что и я. Дрочка не считается приоритетной задачей. Гарри толкает Малфоя в плечо и разворачивается, чтобы вернуться в дом. – Да пошёл ты. Такой невыносимый придурок… – Ты прав, уже поздно. Малфой взмахивает палочкой и произносит «Нокс», погружая террасу в полную темноту. – Спокойной ночи, Поттер. Холодный поток ветра забирается под ворот кардигана, и Гарри заходит в дом, с шумом захлопывая дверь. ___________ * Дарья (Daria) – американский мультипликационный телесериал. Большинство серий «Дарьи» имеют независимый сюжет, основанный на ситуациях, в которые попадает циничная, культивирующая свою непохожесть на остальных занудная отличница, живущая в типичном провинциальном американском городе.