***
Вместо того, чтобы пойти на урок физической культуры после химии, компания подростков сворачивает в сторону выхода из школы. Так как урок последний, проверять никто не станет, зачем дети покидают учебное заведение. Они оказываются за корпусом школьной столовой. В этом закоулке никогда никого не бывает, потому что здесь принимают поставку продуктов. Обычно это происходит в утренние часы. Небольшой навес над входом в здание закрывает их от лишних глаз преподавателей, которые, проходя по коридору, могут заметить несколько учеников, не скрывая курящих на территории школы. — Наконец-то мы вырвались из этого ада… — Итер достаёт из кармана куртки пачку сигарет. Сяо до сих пор не знает, откуда у такого же подростка, как он, доступ к запрещённым для несовершеннолетних товарам. — Держи, Сяо. Он даже не предлагает своей сестре. Девушка с презрением смотрит на парней и отворачивается, предпочитая уделить лишние несколько минут проверке социальных сетей. Она ходит рядом только потому, что не оставляет брата нигде, куда бы тот ни пошёл. — Не понимаю, почему химик к тебе так цепляется, — Сяо уже привык к молчаливому безразличию Люмин. Первое время её присутствие его смущало, теперь же он её практически не замечает. Он берёт из рук Итэра сигарету. Первая затяжка оказывается особенно глубокой. Клубы плотного дыма вытекают из его рта Почему он это делает? На это есть несколько причин. Знакомство с близнецами показало ему другой мир. Мир свободы. Он понимает, что ненормально, когда твой отец указывает тебе, что делать до семнадцатилетнего возраста. Также к нему приходит осознание собственного одиночества. Его круг общения ограничивается собственным родителем! Курение — своеобразный протест, пусть Чжун Ли о нём и не знает. Наверное, выброс адреналина, страх, что кто-нибудь расскажет отцу, и делает его таким привлекательным для бунтующего нутра. Сяо пытается доказать сам себе, что теперь его жизнь принадлежит ему самому и он волен делать то, что хочет. Сейчас, потом, когда бы то ни было… он больше не находится в зоне влияния этого… альфы, не пропадёт в руках, контролировавших его столько лет. — Я удивлён, как твой папаша до сих пор не раскусил тебя, — Сяо поднимает взгляд на говорящего Итера. Блондин бросает окурок под ноги и растирает его подошвой об асфальт. — Правда. Мне всегда казалось, что он безумно тебя опекает… как так получается, что он до сих пор не почувствовал от тебя запах табака? — Я об этом даже не задумывался, — Сяо пожимает плечами. — Зная его характер… он бы устроил мне взбучку сразу. Вторая затяжка. Он провожает рассеивающийся дым пустым взглядом. Белёсые завитки растворяется в морозном ноябрьском воздухе. Подросток никогда не думал, что будет, когда Чжун Ли узнает его маленький секрет. Наверное, потому-то и не допускал мысли о провале. В детстве ни одна шалость не сходила ему с рук. Отец был всегда строг. За любым действием следуют последствия. Будь то наказание или поощрение. Чаще Сяо приходилось натыкаться на наказание. Возможно, он не был самым послушным ребёнком… а может Чжун Ли не был самым терпеливым родителем. Он чётко помнит, как в детстве он узнал одно нецензурное выражение. В начальной школе дети ругаются хуже, чем старшеклассники. Для них это запретный плод, который они еще не успели вкусить, поэтому он и столь сладок. Чжун Ли сказал что-то чересчур ультимативное за обедом, что раздосадовало юного омегу, заставило… разозлиться. И он, будучи сильно обиженным, высказал отцу то, что думает, эмоционально всплеснул руками, а затем встал из-за стола, чтобы уйти в свою комнату. Рука Чжун Ли не дрогнула, когда дело дошло до вынесения приговора. Сяо до сих пор слышит тяжелые удары по голой коже, отдававшиеся эхом в полупустом кабинете отца. — Советую задуматься, потому что в это втянут и нас… сто процентов расскажет нашим предкам и тут уже не отвертеться, — Итер закидывает две пластинки мятной жевательной резинки в рот. — Я возвращаюсь слишком рано. Он ещё на работе в три, да даже в четыре часа. У меня есть достаточно времени, чтобы сходить в душ и кинуть одежду в стирку, — Сяо закатывает глаза. Подобная навязчивость его злит. Неужели блондин не понимает, что он может сам дойти до элементарных вещей? Ему не нужно разжевывать, словно он ребёнок! — Но ты не можешь оставаться незамеченным каждый раз, — второй омега начинает напирать сильнее. Сяо переводит раздражённый взгляд на него и сдвигает темные брови на переносице. Подобные разговоры ему не по душе. Они стали близкими друзьями, но не настолько, чтобы давать друг другу… какие-либо наставления. Он не готов прислушиваться к тому, кого считает менее приспособленным ко взрослой жизни. — С чего вдруг ты поднял эту тему? — небрежно бросает подросток. — Мне незачем задумываться о надёжности моих действий. Отец слишком занят работой… под конец дня ему не до обнюхивания меня и моих вещей. Итер лишь усмехается. Он складывает руки на груди и опирается на тонкий столб, поддерживающий козырёк перед дверью. — Ну, а вдруг в один прекрасный день твоя идеальная схема треснет как весенний лёд под рыбаками? — Итер, прекрати, — не выдерживает даже Люмин. Ей надоедают склоки парней. — Если Сяо уверен в себе, значит беспокоиться не о чем. Если бы не она, то это могло закончиться дракой. Её брат быстро остывает, как и Сяо. — Думаю, нам пора. До завтра, Сяо, — она дергает Итера на себя, а затем сталкивает его на ступеньку вниз. — Да-да, до завтра, — блондин небрежно машет рукой на прощанье, а затем они оба исчезают за углом, направляясь к автобусной остановке. — До завтра… Настроение испорчено.***
По пути домой Сяо неосознанно начинает думает о том, что сказал Итер. Действительно, может его отец в один день раскусит его? Ведь сейчас, задумавшись об этом, вероятность получить наказание страшит его больше, чем что-то абстрактное и далекое, что не происходило с ним уже несколько лет. Он ведет себя… подобающе, даже по меркам Чжун Ли. Сяо с отвращением вспоминает насколько легко тот может «перейти границы». Родители не должны так обращаться со своими детьми. Чжун Ли, когда его сыну было тринадцать, у него началась первая течка, раздел его догола и помог справиться с напряжением в организме. Тогда Сяо был безвольной куклой в его руках, ведь всё, что ему было нужно — удовлетворение. Опьянённое тело, ватные ноги, затуманенный разум. он попросту не смог бы сопротивляться, даже если бы захотел. После он долгое время не придавал этому значения. Однако, когда стал старше, понял, насколько грязным поступок отца. Юноша хотел бы сказать, что это повторилось лишь раз… Сяо далеко заходит, размышляя о прошлом. Всплывает как множество теплых воспоминаний, связанных с отцом, так и несколько не самых приятных. Его щеки покрываются алыми пятнами. Он не замечает, как доходит до дома. Первое, что настораживает подростка — дверь не закрыта на второй замок. Он открывает её и заходит внутрь. Свет в коридоре не горит, но туфли отца стоят на отведенном для них месте. Это удивляет омегу, ведь обычно тот так рано не возвращается. Сейчас ведь всего лишь четыре часа дня! Аромат альфы ощущается слишком сильно. Агрессивный концентрат феромонов, пропитавших всю квартиру. — Пап? Ему никто не отвечает. Сяо быстро скидывает с себя ботинки, роняет рюкзак на пол и кое-как расстегнув куртку идёт в гостиную. В гостиной никого нет. На кухне тоже. В двух других комнатах — идентично. Остаётся отцовский кабинет. Туда Сяо никогда не заходит. Отец не любит, когда кто-то вторгается на его территорию. Его кабинет — место, куда нельзя никому, кроме него самого. Естественно, без приглашения. Обычно, когда Чжун Ли самостоятельно звал сына внутрь, означало либо то, что им нужно серьёзно поговорить, либо уже намеченное наказание. Сегодня особый случай. Сяо колеблется. С одной стороны, он может спровоцировать Чжун Ли на агрессию. С другой — он не сможет спокойно переодеться и пойти заниматься своими делами, не зная, что с отцом. Дверь со скрипом отворяется.