Хван Хёнджин и все-все-все)

Джонни ослабляет галстук и делает глоток виски. Очередные переговоры о поставках оружия вновь закончились на выгодных условиях для семьи Со, и теперь хотелось отдохнуть. Чанбин, кузен Ёнхо, всегда мастерски выбирал места для переговоров, стараясь угодить всем возможным потребностям — на этот раз ночной клуб с подпольным борделем. Которым альфа и намеревался воспользоваться после напряженных споров, что бы сбросить стресс. Владелец клуба Кристофер, для своих — Чан, держал это заведение давно и тщательно следил за контингентом. Что, в прочем, не мешало ему угождать самым разным вкусовым предпочтениям своих клиентов. Хотя своих подопечных Чан в обиду никогда не давал. Сейчас же выслушав, озвученное: «Удиви меня», Крис как-то загадочно ухмыльнулся и вручил альфе ключ с фиолетовой ленточкой, поручив проводить гостя до двери своему мужу. Ёнхо не мог понять, что делает собственный истинный в столь отвратительном месте, но казалось малыш Ликси, как ласково звал его Чан, не возражал участвовать в тёмных делах своего альфы. — Этот омега новенький. — Заводит разговор Ликс, пока провожает Джонни по узкому коридору мимо различных закрытых дверей. — Насколько известно девственник. Джонни недоверчиво приподнимает бровь. — И чем же он сможет меня удивить? Или Чан решил, что я не видел девственников? — Думаю этот — сможет. — Интригующе произносит омега, останавливаясь у нужной им комнаты. — Единственное, о чем я хотел бы тебя попросить — не делать поспешных выводов. И для начала всё обсудить. Комментарий выбивает из колеи, но Ёнхо кивает. Феликс расслабляется и отдаёт последние инструкции: — Презервативы и смазка в прикроватной тумбочке. Джонни вновь кивает и с интересом заходит в комнату. Помещение выполнено в тёмно-бордовом стиле — стены так вообще обиты бархатом, свет ночников приглушен, а большая кровать из тёмного дерева в центре комнаты скрыта балдахином. Ноги утопают в ковре с длинным ворсом, есть два ротанговых кресла со столиком между ними и мини-бар. За тканью балдахина на кровати можно разглядеть хрупкую фигурку. И до того, как Джонни откидывает полог, чтобы посмотреть кого ему предлагает Чан, он чувствует тонкий запах миндаля. Блядь… Ёнхо хочет уже выйти и врезать владельцу заведения, а еще разнести тут всё к чертям собачьим, но вспоминает слова Феликса, о том, что сначала надо всё обсудить. Что обсуждать не очень понятно, но вот пару вопросов он задаст. И начнёт расспросы с того, кто сейчас находится в этой комнате. Альфа в два шага преодолевает расстояние до кровати и распахивает полог, что б подавится воздухом. На кровати поверх покрывала спит Хван Хёнджин — его истинный. С самой семьёй Хван они разругались очень давно из-за передела территории, затем заключили хрупкий мир, который можно было назвать скорее нейтралитетом, чем союзом. Что был вновь разрушен, едва Ёнхо признал в единственном сыне Хвана-старшего своего истинного. И, казалось бы, что может быть выгоднее политического брака с сильнейшей группировкой в Корее, однако семья омеги заупрямилась, и отказалась выдавать Хёнджина замуж, хотя и видела их связь. Злые языки потом нашептали Со, что омегу планировали разменять как пешку в родстве с другой семьёй, но те отказались, найдя своему сыну более выгодную пару. Второе предложения брака Хваны вновь не приняли из чистого упрямства и какой-то эфемерной гордости. Но как Хёнджин оказался в борделе Чана? Ёнхо оглядывает спящего омегу, и несмотря на его обычный род деятельности, который далёк от таких понятий как добро и милосердие, в нём шевелится тёплое чувство к юноше и желание защитить. Всё-таки истинный. Со скользит взглядом по стройным длинным ногам и внезапно осознаёт, что на парне только одни белые колготки в блядскую крупную сетку. Хвану конечно же безумно идёт, но за это от Ёнхо Крис точно получит в морду. Такого Хёнджина может и должен видеть только он. Омега тем временем ворочается на кровати, принюхивается и открывает глаза, натыкаясь на внимательный взгляд Джонни. Щеки Хвана мгновенно краснеют (видимо вспомнил как он выглядит) и он издаёт невнятный писк, пытаясь слиться с кроватью. Что при его молочной коже, контрастирующей с бордовым покрывалом, в принципе провальная затея. Альфа аккуратно, дабы не напугать, присаживается на край кровати. — Что ты здесь делаешь? — Меня отдали в уплату долга. — Омега пытается съёжиться в комочек, а Со прикрывает глаза и шумно выдыхает сквозь зубы. — Давно? — На прошлой неделе. — И?.. — Ты мой первый клиент. Ёнхо кивает своим мыслям и усмехается. Возможно Чан избежит мордобоя. О встрече в клубе Криса они договорились за две недели, а новеньких без работы никто так долго не держал. Возможно Чану даже стоит сказать спасибо. Альфа принюхивается, замечая горьковатый привкус у запаха омеги и выпускает свои феромоны что бы успокоить. — Я не сделаю ничего против твоей воли. Ты же знаешь кто я? — Да. — Омега опускает свой взгляд, и у Ёнхо сердце ёкает, от того насколько Хван беззащитно выглядит. — А кто я тебе? — Мой истинный. — Правильно. — Джонни прикрывает глаза, пытаясь не упустить мысль, но вид омеги этому не способствует совсем. Хван немного по-детски пытается прикрыться руками, но Со уже заметил всё что нужно. И как он действует на Хвана находясь так близко. Маленький аккуратный член Джинни сочится смазкой, и альфа готов поспорить что и дырочка омеги уже раскрылась, готовясь его принять. — Ты же понимаешь, что сейчас произойдёт? — Альфа усилием воли отрывает свой взгляд от затянутых в сетку красивых ног, и стягивает галстук. Хёнджин кивает. — И что отсюда ты выйдешь полностью моим? — Мне всё равно некуда больше идти. — Грустно отзывается Хван. — Так что я доверяю свою жизнь тебе. Во взгляде омеги столько печали, что альфа внутри готов перегрызть глотку каждому кто довёл его предначертанного до такого состояния. Но сначала надо забрать омегу себе полностью. Заклеймить, смешать запахи, присвоить. Джонни встаёт у кровати. — Я знаю, что это твой первый раз, а ты мой предначертанный. Конечно в красивых книжках не так всё это описывают, но я постараюсь максимально смягчить твои ощущения. Я хочу показать тебе что ты так же важен для меня, поэтому не буду торопить, но метку ты всё равно получишь. Для начала раздень меня. Ёнхо сознательно оттягивает момент соития, что бы Хван успел привыкнуть к нему, и вновь выпускает феромоны, наблюдая как глаза Хвана затягивает поволокой желания, а ноздри слегка раздуваются. Хёнджин подползает к краю кровати и принимается расстёгивать пуговицы на рубашке альфы, вдыхая его аромат и имея возможность рассмотреть крепкое тело своего истинного. Со наблюдает за личиком омеги из-под прикрытых ресниц — Хван осторожен и очень нервничает, это заметно по закушенной губе и дрожи в пальцах, что касаются кожи Ёнхо, вызывая толпы мурашек. Когда с рубашкой покончено, а Хёнджин тянется к ширинке, Джонни перехватывает одну из его рук и подтягивает к своим губам, оставляя на костяшках лёгкие поцелуи. Омега растерянно поднимает глаза: — Но… — Не торопись. Альфа проводит кончиками пальцев по другой руке, убирает выбившуюся прядку за ухо и притягивает за шею Хвана, нежно целуя пухлые губы. Омега вздрагивает, робко приоткрывая рот, позволяет Джонни проникнуть языком внутрь, выбивая жалобный скулёж, которого сам Хван пугается, а Ёнхо встречает с улыбкой. Всё же сила истинных неоспорима. Их всегда будет тянуть друг к другу, даже если он оставит омегу, после того как воспользуется. Но Ёнхо не собирался оставлять Хёнджина. Злость на семью Хван за то, что они смогли сотворить такое с собственным сыном, усиливается и омега испуганно распахивает глаза, замечая изменение запаха и думая, что сделал что-то не то. Альфа спохватывается. — Всё хорошо, маленький, я злюсь не на тебя. — Со сбрасывает ботинки и укладывает Хвана на кровать, нависая над ним. Хёнджин понравился ему еще тогда, когда они впервые столкнулись на каком-то благотворительном приёме, куда обязаны приходить все уважающие себя влиятельные люди. За добродушным фасадом мероприятия всегда заключаются самые страшные сделки. Омегу туда привели в качестве ознакомления с влиятельными людьми, потому что юноша долгое время учился за границей, но теперь вернулся, и пора ему было узнавать устройство их мира. Хван тогда выглядел истинным произведением искусства, и Джонни не мог оторвать от него взгляд. А уж когда натолкнулся на омуты тёплых глаз, и почувствовал запах, то решил для себя, что сделает омегу своим мужем. Но ему отказали. Альфа разнёс полдома в ярости, но надежду на воссоединение не утратил. Он мог бы ещё тогда присвоить омегу силой, уничтожив чужую семью полностью, однако начинать отношения с собственным истинным с кровавой бойни не хотелось совсем. Поэтому Ёнхо ждал. И вот дождался. Альфа осматривает тело под собой — Хван по сравнению с ним весь утончённый, хотя и нетипично высок для омеги, а бледная кожа буквально призывает оставить на ней свои отметки. Он разглядывает кукольное личико — омега прикрыл глаза и закусил губу. Ёнхо понимает, что истинному всё еще страшно, а потому старается быть максимально нежным — оставляет влажный поцелуй на подбородке, опускается к тонкой шее, проводит языком по выступающей ключице, слегка царапая нежную кожу удлинившимися клыками. Запускает свою руку под резинку колготок и накрывает ладонью, стоящий член омеги, чувствуя, как выгибается тело, отзываясь на простые ласки. Запахи альфы и омеги густеют, заполняя комнату и с губ Хвана срывается всхлип. Конечно бордель не лучшее место для первого раза, но что поделать. Ёнхо надрачивает чужой член, заставляя Хёнджина метаться по кровати и тот долго не выдерживает — кончает с громким стоном в руку альфы, распахивая глаза. Джонни даёт отдышаться, пробуя сперму истинного на вкус и урчит довольно. А когда встречается взглядом с Хваном слышит шепот: — Пожалуйста, сделай меня своим… Со кивает и целует губы омеги, слегка прикусывая нижнюю, а Хёнджин вновь всхлипывая, запускает руки в волосы истинного, разрушая идеальную укладку. Хван прижимается пахом к чужому бедру и потирается о жесткую ткань брюк, что еще до сих пор на альфе, чувствуя чужое возбуждение. Джонни ведёт от такой провокации. Он отрывается от манящих губ, аккуратно переворачивает омегу на живот, подкладывая под бёдра подушку. Видит, как напрягается спина истинного, и оставляет лёгкие поцелуи на лопатках, зарываясь носом в чужие волосы, вдыхая опьяняющий запах миндаля. Хван слегка приподнимается над подушкой задевая пах альфы, и улыбается довольно, слушая чужой рык. Ёнхо призывает в помощь остатки разума и избавляется от штанов и нижнего белья, прижимаясь возбуждённой плотью к ягодицам омеги. А когда тот начинает хныкать и ёрзать, опуская руки, чтобы снять колготки, рычит на ушко: — Не торопись. Хван скулит от подавляющей интонации и покорно убирает руки. Со же приподнимается над омегой, оставляет поцелуи вдоль позвоночника опускаясь ниже, зубами оттягивает резинку колготок, чтобы в следующий миг отпустить. Резинка не тугая, но шлепок ощутимый и Хван сжимает руки в кулачки, чувствуя накатывающее возбуждение. Запах альфы давно заменил воздух в лёгких, а все мысли улетучились, оставив только первобытное желание быть заклеймённым и наконец почувствовать истинного внутри. Ёнхо проводит пальцами по стройному телу, очерчивая тонкую талию, наблюдает как по спине Хвана бегут мурашки и замирает ладонями на ягодицах. Хёнджин вновь подается бёдрами вверх, желая наконец сломать самообладание альфы, и получает звонкий шлепок по одной из половинок. Удар лёгкий, и внезапно Хвану нравится, то что он чувствует. Поэтому вместо того что бы успокоится, повторяет манёвр и скулит жалобно, явно напрашиваясь и вызывая усмешку у Ёнхо. — Значит ты хочешь, чтобы я сделал это жёстче? Что ж… Ответить Хван не успевает потому что слышит треск разрываемых колготок, а затем чувствует, как его приподнимают, ставя на колени. Он хочет обернуться что бы взглянуть на альфу, но обессиленно падает грудью на кровать, едва чувствует, как к колечку мышц прижимается чужой горячий язык. Джонни видит, как разваливается омега от ощущений, но не думает останавливаться, продолжая ласкать Хёнджина. Вспоминает слова Феликса про смазку и презервативы, и хмыкает — дырочка Хвана выделяет такое количество естественной, что он сможет принять узел Ёнхо и без подготовки. Но с этим Джонни повременит. По крайней мере до официальной церемонии брака. Наверное. Альфа же кружит языком по сфинктеру, погружает его в раскрывшуюся дырочку насколько хватает длины, подключает пальцы и заставляет кончить омегу еще раз. Но в этот раз не даёт отдышаться, и прижимается собственным членом, который уже просто ломит от возбуждения, между половинок Хвана, смазывая его естественной смазкой. Опускает бёдра Хёнджина на подушку, а сам приподнимается над желанным телом на вытянутых руках. Омега лежит, повернув голову на бок, ротик Хвана приоткрыт и судорожно втягивает воздух. Со нравится то что он видит. А ещё он хочет, чтобы этот самый ротик умолял его не останавливаться, и он всё для этого сделает. Со целует Хвана в щёку, затем в плечо и скользит внутрь хлюпающей дырочки, сразу же заполняя собой. Замирает, давая себе и омеге, привыкнуть к ощущениям. Внутри Хёнджина восхитительно узко и горячо, и альфа довольно урчит, прикусывая чужой загривок. Он конечно помнит, что Хван девственник, но неужели тот не использовал даже игрушек что бы облегчить течку? Джонни хочет было это спросить, но омега делает движение бёдрами и все мысли отлетают на второй план. Кроме одной — присвоить. Джонни вновь приподнимается на руках и начинает медленно толкаться в омегу, выбивая у того всхлипы при каждом движении, аккуратно увеличивая темп. Хёнджин закрыл глаза, и Ёнхо замечает мокрую от слёз дорожку на щеке. Альфа хмурится совсем замирая, так как волнуется, что сделал больно, но Хван шепчет: — Не останавливайся, пожалуйста. — Но… — Всё в порядке. Это эмоции. Со склоняется, оставляя нежный поцелуй на скуле истинного, и вновь наращивает амплитуду толчков. Парадоксальный контраст между ласковыми поцелуями и практически агрессивным вдалбливанием заставляет Хвана сходить с ума — он подмахивает бёдрами, ощущая, как на них усиливается хватка чужих пальцев. Ёнхо же старается успокоить своих демонов, которые требуют взять Хёнджина быстро и жестко, обещая им, что обязательно так и поступит, но в следующий раз — тем более, что омега явно не откажет, так как отзывается на каждый грубый толчок и шлепок сладкими стонами. Джонни выходит из податливого тела, и переворачивает Хвана на спину, меняя угол проникновения. Пальцы омеги впиваются в чужие предплечья, а он сам вновь не выдерживает и кончает через пару сильных толчков, пачкая собственный живот. Стеночки Хвана интенсивно сжимаются и Ёнхо едва успевает выйти, чтобы не кончить внутрь. В голове практически пусто после оргазма, но альфа вспоминает о желании заклеймить Хвана и впивается клыками в тонкую шею, оставляя свою метку. Зализывает ранку, и целует притихшего омегу в уголок губ, встречая тёплый взгляд доброй усмешкой. Теперь Хёнджин полностью его. Скатывается с Хвана и подтягивает его к себе, укутывая одеялом и объятиями. Три оргазма для первого раза слишком изматывающе, и Со решает дать омеге отдохнуть, прежде чем они покинут это заведение вместе. Хван жмётся доверчиво, и альфа вспоминает вопрос что возник в его голове: — Мне конечно сказали, что ты девственник, но неужели ты не использовал игрушки в течку? Хёнджин грустно усмехается. — Мне не разрешали их использовать. Ни игрушки, ни подавители. Говорили, что так я буду представлять большую ценность. — Но… — Это никого не волновало. С детства меня приучали к мысли что я товар. Образование за границей, модная одежда — только попытка набить мне цену. Папы не стало при рождении, а новый муж отца всегда меня недолюбливал. И если честно… я немного рад что они поступили со мной так — отказавшись и бросив. Ведь я всё равно смог встретится с тобой. Со удивлённо приподнимает голову, глядя на омегу. Заставлять страдать собственного сына в течении недели, зная, что возможно это пагубно скажется на его здоровье, только ради того, чтобы продать по дороже — верх жестокости и циничности. А потом отдать его в бордель в качестве уплаты долга — невинного и неопытного, лишь бы он не достался собственному истинному. Он конечно знал, что семья Хван отбитая, но не думал, что настолько. С содроганием думает, что было бы с омегой если бы Чан не знал, что Хван и Ёнхо истинные. Джонни мрачнеет и дотягивается до собственного телефона, набирая Чанбина. И едва тот снимает трубку, произносит: — Уничтожить семью Хван.