Психея

Детство. Время, когда ты беспомощен и слаб. Другие люди говорят тебе, что ты должен делать и чего не должен. Они диктуют правила, не терпят возражений. Они сильнее и твои слова не имеют веса. Арсений, в беспомощной злобе царапая ладони ногтями, лелеял эти мысли, капая слезами на учебники. Сцеплял зубы и молча выслушивал несправедливые обвинения. Все просто — тот кто сильнее имеет право, а тот, кто слаб –молчит. Арсений очень тонко чувствовал эту грань. Этого не трожь — будешь ходить с ссадинами и синяками, а этот никому не скажет — выбей поднос с едой из рук и смейся, потому что это смешно… И ты имеешь право. Это не несправедливость, это просто законы жизни. Станешь сильнее другого и жизнь станет чуточку проще. И слаще. Научишься хитрить и кулаки не понадобятся. Все просто. И когда тебе четырнадцать, а ему на вид не меньше семнадцати. Он выше и держит руки в карманах, усмехаясь — все просто. Просто, но от этого не менее обидно и страшно. Если бы у Арсения были деньги или телефон — он бы, не долго думая, отдал их, но он выбежал из дома налегке и в карманах пусто. Он почти не слушает, что ему говорят, так противно растягивая слова, и не может сдвинуться с места, не может убежать, покорный въевшийся в голову истине. Не имеешь права. Кто-то пронзительно свистнул и Арсений вздрогнул от неожиданности. А в следующую секунду грозный противник упал на колени, взвыв от боли, и кто-то с силой дёрнул его за волосы, повалив на спину. — Бежим, бежим! — звонко и весело ударило по ушам, и Арсений рванул с места, чувствуя жёсткие пальцы, впившиеся в запястье. Быстрее, быстрее, чтобы не отстать и не споткнуться. За углом, наконец, можно отдышаться. В глазах звёздочки и лёгкие жжет, но зато как приятно избавиться от этого липкого бездействия и подчинения! Арсений удивлённо смотрит на своего спасителя: маленький, ниже почти на голову, костлявый, с зелёнкой на коленках. И этот-то — спаситель?! Как так? — Что ты таращишься на меня? — запрокидывает голову, махнув светлыми волосами, — Мороженного хочешь? — Какого мороженного? — тупо переспрашивает Арсений, всё ещё погруженный в свои мысли. — Лимонного. Какая улыбка хорошая… Сон моментально тускнеет, сминается и меркнет, Арсений хмурится, сжимая пальцами виски, ворочается на казённых простынях. Спать в поезде было плохой идеей — голова теперь просто раскалывается, а монотонный стук колёс только усугубляет ситуацию. Ещё и давно забытый сон снова напомнил о себе мучительным чувством недосказанности. Каждый раз, вспоминая этот почему-то засевший в памяти эпизод, Арсений чувствовал лёгкое раздражение и старался поскорее выкинуть его из головы. Воздух с утра всегда кажется таким зыбким и прозрачным, будто жидким. Рассеянный свет кутает купе предрассветной дымкой. Арсений откидывает одеяло и смотрит в окно, на пролетающие в узком квадрате стекла пейзажи. Так странно… Через пару часов он будет дома, в городе, в котором родился. Помнится, он мечтал однажды вернуться туда триумфатором, показать всем, что добился успеха. И вот он возвращается… Не чувствуя ни удовлетворения, ни страха, только спокойное ожидание. Он давно уже чувствует свое превосходство над окружающими, и в этом городе для него не найдется противников.