Вопреки

— Почему вы его сюда притащили? Ближе места не нашлось? — ворчала Рей, помогая уложить на футон еле держащегося на ногах Нефрита. — Мне только пьяного в дрова мужика в доме не хватало. — Он не пьян. Не сильно по крайней мере, — сухо сказал Кунсайт. — Это действие зелья. — Ещё лучше, — закатила глаза Рей. — Что за зелье? — Неважно, но употреблять жидкость в компании этого, — Сейя кивнул на Кунсайта, — я бы не советовал. Прям профессиональный отравитель. Кунсайт ответил презрительным взглядом. — Привыкай. Он профессиональный клоун, поэтому тупенькие шуточки сыплются направо и налево, — притворно тяжело вздохнула Рей, обращаясь к Кунсайту. — Кристалл. — Кунсайт протянул ладонь, и Сейя положил светящийся бледно-зелёным нефрит. — Теперь символ и заклинание. Рей нарисовала на тыльной стороне левой руки Нефрита древний узор, одновременно произнося заученные слова. Символ засветился и погас. — И что? — спросила Рей. — Ждём, — ответил Кунсайт. Какое-то время ничего не происходило, Нефрит как будто просто спал. Потом его начало знобить, сильнее и сильнее. Появились жар и бред. Нефрит метался на футоне, кричал. — Это ужасно, — выдохнула Рей и отвернулась. От крика закладывало уши. Вены на шее и руках вздулись от напряжения. Нефрит открывал глаза, но взгляд был пустой. На лице застыл ужас. — Мы ничем не можем помочь, — тихо ответил Кунсайт и сжал челюсти. — Не могу на это смотреть. Надо подышать. Рей вышла. Кунсайт помедлил мгновение и последовал за ней. Сейя подошёл к мечущемуся словно в лихорадке Нефриту, сел рядом, положил ему руку на грудь и запел. Он пел тихо, но вкладывал в каждое слово душу, как когда-то делал на концертах, когда взывал к своей принцессе. Теперь он призывал испуганную душу, такого же воина как он сам, которая в одиночку проходила через ужасы прошлого. Сначала ничего не менялось, Нефрит не слышал и продолжал вскрикивать и хватать ртом воздух. А потом вдруг замер, словно прислушивался, продолжая шумно дышать. — Ты не один. Завтра станет легче, — нараспев сказал Сейя и продолжил петь. — Что ты делаешь? — холодно спросил Кунсайт с порога. — Не шуми. Пытаюсь помочь, как могу. У тебя, кстати, должно лучше получиться, раз между вами связь. Нефрит вновь выгнулся, вскрикнул и схватил Сейю за руку. Сейя вновь запел. — Мне тоже петь? — Кунсайт презрительно усмехнулся. — Если хочешь. Я не могу по-другому до него достучаться. Кунсайт хмыкнул. Сейя повернулся и посмотрел в глаза. — Никто не должен быть один в такой момент. Когда не понимаешь, кто ты и где. Когда видишь, как творил то, от чего стынет кровь и разрывает душу. Когда кажется, что ты больше не ты. Ты сам через это прошёл и знаешь, что я прав. Кунсайт молча сверлил Сейю взглядом, а потом также молча подошёл к футону, сел рядом и положил руку на плечо Нефриту. Тот дёрнулся, задышал ртом, но быстро успокоился и через полтора часа крепко заснул, не приходя в сознание. Нефрит очнулся рано утром и попытался сесть, но сил подняться не было. Его как будто всю ночь избивали, а потом бросили на дороге: болело абсолютно всё и страшно хотелось пить. — Погоди. Нефрита осторожно приподняли и поднесли к губам стакан. — Тише, не спеши, — тихо сказал Кунсайт. Нефрит выпил всю воду в несколько жадных глотков. — Ещё? Он утвердительно кивнул. Перед глазами всё ещё плыло, внутренности словно огнём горели. После второго стакан Нефрит смог сконцентрировать взгляд и уставился в лицо Кунсайта. — Ну и что ты пялишься? — Никак не могу решить: то ли обнять тебя с радости, то ли в челюсть двинуть… за всё остальное. Кунсайт криво улыбнулся и потрепал по плечу. — Побереги силы. Ещё пригодятся. — А это кто такой? Нефрит пристально смотрел на проснувшегося от их разговора Сейю. — А это звездец какая интересная история, — не скрывая сарказма, ответил Кунсайт.

***

Джедайт стал третьим, кому вернули часть души, а вместе с ней воспоминания и тяжкий груз прошлого. Кунсайт и Нефрит подловили его у лаборатории, где он работал допоздна и частенько уходил последним. Казалось, Джедайт с философским спокойствием принял забытую часть себя, и даже радовался тому, что вспомнил с полсотни рецептов зельев, но его выдавали руки: они тряслись как у запойного алкоголика. Тяжелее всех пришлось Зойсайту. Он не хотел мириться с потерей привычной жизни, не хотел вспоминать прошлое, что усиливало физические проявления: непрекращающаяся боль во всем теле, тошнота, головокружение. Двое суток его выхаживали у Рей, но чем больше Зойсайт вспоминал, тем сильнее замыкался. — Зой, надо поесть. Хотя бы чуть-чуть, — Нефрит коснулся его плеча. — Не хочу. Ничего не хочу. — Он укрылся с головой покрывалом. — Ну что ты как маленький, — вздохнул Нефрит. — Маленький?! — Он резко повернулся и сел. Взлохмаченный, с горящими глазами и играющими желваками. — А ты хотел, чтобы я прыгал от счастья, что наша компания снова в сборе? Чтобы мы побратались и отпустили друг другу старые грехи? Нефрит молчал. Вошедший в комнату Кунсайт тоже. — У меня была любимая девушка, планы на будущее. У меня была жизнь! А вы всё разрушили, и чего ждёте? Моей признательности? — Ничего они не ждут, — холодно ответил Сейя. — У них тоже была жизнь и планы. И девчонки, которые тебе по пять раз на дню готовят и чаёк заваривают, тоже хотят счастливой спокойной жизни. Но пока ты учился, тусил и влюблялся, они рисковали своими жизнями, чтобы ты мог наслаждаться своей. И так уж сложилось, что сейчас нужна помощь твоей задницы, чтобы те, кого ты любишь и кем дорожишь, могли жить дальше! Так что, если намотаешь сопли на кулак, у тебя будет шанс выжить. Нормальной жизни не будет, но будет хоть какая-то. А это уже много, уж поверь. Зойсайт оторопело смотрел в суровое лицо Сейи и не знал, что ответить. Кунсайт и Нефрит были удивлены не меньше. — Ами и ваш умный товарищ закончили с расчетами. Говорят, что нужны какие-то минералы для увеличения и сохранения потоков энергии. Короче, обсудить надо, — сказал Сейя, развернулся и вышел из комнаты.

***

— Чудесный вечер. Сейя сделал глубокий вдох и беспечно улыбнулся. Усаги кивнула. Она шла рядом, но смотрела лишь на асфальт под ногами. В голове словно щёлкал таймер, заглушая звуки вечернего города и мысли в голове. Четыре дня. У них осталось всего четыре дня. Ей не верилось. Она не могла смириться. А Сейя как будто бы не понимал, что его скоро не станет. Усаги сглотнула. Или слишком хорошо понимал. — Пойдём, а? — он широко улыбался, а глаза блестели. — Что? Куда? — отозвалась она. — Совсем меня не слушаешь? — сощурился он. — Прости. — Пойдём в караоке. Оторвёмся. Тысячу лет не пел. — В караоке?! У Усаги вырвался истеричный смешок. Но потом она посмотрела Сейе в глаза, и стало тошно от собственного эгоизма. Она думала о себе, о своих переживаниях, а должна была о нём! Сейя всегда горел ярко, был звездой во всех смыслах. И он не станет тратить время на пустые переживания или страдания. Он будет жить каждую минуту, что у него есть. Жить по-настоящему. Кажется, этому он хотел научить и её. Жить, просто жить, невзирая на долг, трудности или пророчества. — Ну, пойдём, — улыбнулась она. — Только сильно не расстраивайся, если я спою лучше тебя. — Это мы ещё посмотрим, — искренне развеселился он. Тепло. От него исходило так много тепла и жизнерадостности. Почему она раньше не обращала на это внимание? Или просто принимала как должное? Они вошли в клуб. Их сразу оглушила музыка, завибрировала внутри, заставляя невольно подстраиваться под ритм. — К сожалению, все комнаты на сегодняшний вечер заняты, — перекрикивая шум, сообщила им девушка-хостес. — Но вы можете попеть в общем зале. Сейя вопросительно посмотрел на Усаги. Та пожала плечами и улыбнулась — сегодня она поддержит любую его сумасбродную идею. — Хорошо, спасибо, — поблагодарил он девушку и повернулся к Усаги: — Сразу пойдём петь или по коктейлю для храбрости? — Если тебе нужен коктейль, то давай. — Мне-то нет. — Тогда идём. В небольшом тёмном зале посетителей было немного, большинство разбрелись по отдельным комнатам, где отрывались в караоке. Официантки в облегающей неоновой униформе разносили заказы, пол и стены вибрировали от децибел разной частоты. Сейя выбрал столик и принялся за изучение меню и репертуара на вечер. Они, не сговариваясь, избегали лирических песен, выбрали несколько смешных и пару детских. Они пели, пританцовывая, и не обращали ни на кого внимания. Сейя горел искренней радостью. Усаги ощущала её душой и, так же как и он, забылась в происходящем. После третьей песни им начали аплодировать, посыпались просьбы спеть определенные песни. — Вы ведь Коу, Сейя Коу, — его ухватила за рукав одна из посетительниц, когда Сейя и Усаги шли к столику, чтобы перевести дух и дать попеть другим. — Нет-нет, вы ошиблись. Я не Коу, — растерялся он. — Ну как же, — она разглядывала его с ног до головы. — Просто похож. — А можно всё равно с вами сфотографироваться? — девушка сложила вместе ладони в просящем жесте. Сейя посмотрел на Усаги. — Да фоткайся на здоровье. Настала твоя минута славы, — усмехнулась она. Усаги села за столик, заказала коктейли и отыскала в темном зале Сейю. Его окружили подруги попросившей сфотографироваться девушки. Усаги накрыла ностальгия: школа, толпы поклонниц и Сейя, который прятался от них по всем углам. Сейчас он особенно напоминал того популярного мальчишку. Жесты, взгляды, да даже черты лица изменились настолько, что она бы ни за что не спутала его с Мамору. Мамору. Сердце кольнула ледяная игла, и руки мелко затряслись. Усаги в деталях помнила их совместную фотографию, которая стояла в спальне на видном месте, но не могла вспомнить, как выглядел Мамору в последнюю их встречу. С фотографией она разговаривала чаще, чем с ним лично. — Эй, ты чего? — Сейя подсел к ней за стол. — Ничего, — улыбнулась она. — Вспомнила, как в школе за тобой девчонки бегали. — Да уж. Даже поесть не давали, — фыркнул он и снова посмотрел в глаза. Усаги сглотнула. Так умел только Сейя. Он видел её насквозь. И тогда, четыре года назад, и сейчас. Сейчас особенно. Он не умел читать её мысли, но чувствовал. Чувствовал её. А она его. Это было неправильно, что тогда, что сейчас, но жизненно необходимо. — Я тебе коктейль заказала. Наверное, горло першит с непривычки. — Чего это с непривычки? Я в душе каждый день пою, — фыркнул Сейя, и они рассмеялись. Им принесли коктейли, и Усаги стала выбирать следующую песню. Сейя дразнил и предлагал заведомо дурацкие варианты. Они сошлись на песне про дождь. Они пели, пили коктейли и снова пели. Усаги веселилась так, словно ей было четырнадцать, и не было в её жизни ни демонов, ни пророчеств, разве что мамино: быть оставленной без манги и телевизора за плохую учёбу. И весело было не только Усаги. Она видела, как задор и дурачества Сейи заряжают окружающих. Им улыбались, хлопали и подпевали. Зал наполнила атмосфера лёгкой радости. — Спойте «Search for Your Love». Ну, пожалуйста, — канючили на перебой две девушки. — Простите, я не знаю эту песню, — в который раз использовал Сейя одну и ту же отговорку. — Да ладно тебе, спой, — шепнула ему на ухо Усаги и улыбнулась. — Я тоже послушаю. Сейя посмотрел на неё удивлённо, но Усаги кивнула и подтолкнула его к сцене с экраном. И Сейя запел. Так проникновенно, что зал затих, а Усаги едва сдерживала слёзы. Метеор — он пронесся в её жизни так ярко и стремильно. Рядом с ним она не боялась и всегда находила силы бороться. Рядом с ним было тепло и не было одиночества. Рядом с ним она стояла на краю бездны и наслаждалась каждым мгновением жизни. Она не могла без него. И не хотела.