losing game

песни: Шура Кузнецова — Молчи и обнимай меня крепче Илья последний месяц слишком много думает. Он все чаще замечает за собой странные чувства внутри, взгляды и восприятие Гоши, в принципе. Илья не знает, что с ним происходит, но он определенно чувствует странное влечение к некогда другу, и его это точно беспокоит. Нет, он не гомофоб, ему абсолютно все равно, кто с кем спит, целуется и разговаривает. Но, когда у тебя самого закрадываются мысли о чем-то странном в твоей голове, становится беспокойно. Илья старается не думать об этом, когда они бегут домой к Гоше после тренировки под холодным ноябрьским дождём. Осень в этом году достаточно долгая, и привычный Новосибирску ноябрь удивляет холодными дождями и сильными ветрами. Дома у Гоши светло и свободно. Не сказать, что у Ильи семья неблагополучная, но почему-то у Гоши свободы больше и отношения теплее. Они снимают с себя всю мокрую одежду, Гоша переодевается в свою домашнюю футболку и чуть подлиннее кидает Илье, но даже эта длинная майка ему коротка и едва переходит линию тазовых костей. — Предкам позвони, скажи, что у меня останешься, — говорит Гоша, уходя на кухню.- Даже не думай, ливень всю ночь будет, а завтра все равно выходной. Илья послушно звонит родителям и предупреждает, что дома сегодня не появится. Они относятся спокойно: и Гошу, и его родителей они знают, поэтому беспокоиться не о чем. На улице темнеет, когда парни пьют чай на кухне и говорят о прошедшем матче по футболу. Родители Гоши, как оказалось, в командировке, поэтому «хата полностью в нашем распоряжении», как сказал Гоша. Потом они рубятся в приставку и выигрывают поочерёдно. Их смех, наверное, слышно в соседней квартире, но им абсолютно все равно, пока глаза не начинают болеть от яркого света в тёмной комнате. Очередной раунд заканчивается победой Гоши, и, по обоюдному согласию, они отключают PlayStation. Комнату теперь освещает тусклый свет луны, что не кажется некрасивым. Илья встаёт с дивана и подходит к окну, опираясь на подоконник руками. Луна светит ярко, и Илья хочет рисовать. — Сегодня луна такая красивая, — говорит он и продолжает смотреть на небо. — Чего? — переспросил Гоша, промолчав с минуту. — Луна красивая, вот, смотри, — Илья отходит от окна и приподнимает шторку, чтобы Гоша увидел. И лишь проведя логическую цепочку с выражением лица друга, недавним трендом в тиктоке и своей фразой, громко засмеялся.- Не-ет, ты чего подумал? — смех Ильи разрывает пространство, но внутри почему-то смешно становится все меньше. — Гох, тиктока поменьше смотри. — Блять, я пересрал, — вздыхает Гоша и подхватывает смех вслед за другом.- Нет, не то, чтобы я там как-то… в общем… Это было бы ахереть как неожиданно. — Я не ванильная девчонка из тиктока, напоминаю, — Илья все еще смеётся и падает на свою сторону широкой кровати.- Давай спать, я заебался сегодня с этой школой. Гоша соглашается и отворачивается к краю кровати, укутываясь в одеяло до подбородка. Илья остаётся спать на спине. Его опять одолевают мысли. Что если бы это было реальное признание? Как бы отреагировал Гоша? Илью это чувство гложет, и вскоре он засыпает с мыслью о том, что признание, на самом деле, классное. *** Гоша беспокоиться о своих мыслях все больше. Он все также любит проводить время с Ильей, но теперь все стало играть другими красками, ему раньше не известными. Гоша понимает, что что-то здесь не так, и Илья ему уже больше, чем лучший друг, хотя куда уже больше. Осознание этого приходит в голову очень медленно и все еще ищет завершения этого процесса, но в голове еще не до конца укладывается. У Гоши сердце замирает, когда он слышит нашумевшее в тиктоке признание. У него горло ошейником духоты сжимает, и он даже слова вымолвить не может. Лишь смотрит, как ребенок напуганный и удивлённый. Когда Илья начинает громко смеяться, Гоша и расслабляется, и напрягается одновременно. — Блять, я пересрал, — выдаёт сначала, а потом начинается оправдываться. даже больше не перед Ильей, а перед самим собой.- Нет, не то, чтобы я там как-то… в общем… Это было бы ахереть как неожиданно. Хотя бы в этом он себе не врёт. Подхватывает смех Ильи ради правдоподобности, но под конец замечает, что и друг смеётся как-то не особо искренне. — Я не ванильная девчонка из тиктока, напоминаю, — смеётся он и падает на вторую сторону кровати.- Давай спать, я заебался сегодня с этой школой. Гоша соглашается и поворачивается на бок, укутываясь в одеяло. Он думает много и долго, на часах уже показывает за полночь, и Илья с той стороны кровати сопит. Гоша поворачивается к нему и смотрит, изучает: приоткрытые губы, подрагивающие ресницы, мерное дыхание и чуть нахмуренные брови. Он так и засыпает: с рукой под щекой и слишком близко к лицу Ильи. Просыпается Гоша первым. За окном медленно светает, и комнату освещает несколько бледных лучиков восходящего солнца. Гоша почти сразу замечает на себе руку Ильи, который чуть ли не прижался к нему. У Гоши трепет внутри, и он аккуратно снимает с себя руку, встаёт и направляется в душ. Илья так и остаётся лежать на кровати: такой милый, беззащитный, закутавшийся в одеяло. Гоша принимает душ, готовит завтрак на двоих (как же, черт возьми, слащаво звучит) и идет в спальню. Илья уже проснулся, лежит себе, проверяет соцсети с утра пораньше. Они завтракают яичницей с колбасой и кофе, смеются над чем-то, и на кухне царит невероятный уют, тишина и спокойствие. В это самое мгновение не вспоминаются ни экзамены, ни будущее поступление, ни долги, ни проблемы с учителями или родителями, НИ ЧЕ ГО. Гоша смотрит, как Илья сгибается от смеха пополам, чуть не выплевывая кофе, и смеётся тоже. У него на душе тепло, и от вида сонного, растрепанного, слегка помятого, счастливого Его самому смеяться хочется еще громче. Гоша забирает тарелки и ставит их в посудомойку к остальной посуде, накопившейся еще со вчера. Илья же не упускает возможности пошутить. — Ты ж моя хозяюшка, — он складывает руки под подбородком и смотрит так мило-мило.- Накормил, напоил, посуду помыл. Идилия отношений. Илья хохочет не так, как обычно, слишком громко, или просто Гоше так кажется. Он же поддерживает смех и говорит: — Иди умываться, муженёк. Илья действительно уходит в ванную, а Гоша ставит ладони на стол со стуком и пытается понять, что вообще происходит. Не понимается. Он идет вслед за другом в ванную комнату и видит его: без футболки, с мокрыми волосами, наклонившимся над раковиной с зубной щёткой во рту. Его щётка давно лежит в ящике дома у Гоши, также, как и у Ильи его. Гоша на носочках тихо-тихо подходит к нему сзади и щекочет пальцами прям под рёбрами. Илья ожидаемо пугается, подскакивает на месте и выплёвывает половину пены от пасты на раковину и зеркало. Гоша смеётся громко и несётся прочь с места преступления, лишь бы спрятаться от разъяренного друга. Илья нагоняет его в гостиной с криками. — Попался, пидорас! — Илья со смехом напрыгивает на друга и падает вместе с ним на пол. Илья садится сверху на Гошу и щекочет также под рёбрами и под мышками. Он же брыкается под весом друга, потому что тяжёлый же, сволочь. Илья прекращает, хватает его руки и держит надо головой, прижимая к полу. Наклоняется слишком низко, почти нос к носу с Гошей. Он чувствует, как от Ильи пахнет мятной пастой и недавно выпитым кофе. — Придурок, блять, я чуть не подавился, — со смехом говорит Илья. Гоша знает: он не обижается и даже не думал. Только вот обида его беспокоит в последнюю очередь. Между ними расстояние от силы сантиметров пять, воздух с напряжением вперемешку можно руками, как тесто вязкое мять. Еще и поза, конечно такая, что пиздец просто. Внутри них самих протекает слишком много времени, снаружи же проходит максимум секунд десять. Гоша тянется чуть вверх. Илья тянется чуть вниз. Напряжение на максимум, губы совсем близко, уже чувствуются на своих, в голове обоих звенящая тишина с мерно отбивающим ритм молоточком. Губы соприкасаются слишком нежно, слишком нереально, слишком осторожно, слишком слишком. Вокруг ничего — только гул в голове и что-то трепетное в груди. Они целуются недолго, но для Гоши этот поцелуй — все. Это точка невозврата. Он чувствует, как руки Ильи перестают держать его запястья, как ладонь прикасается к щеке, как трепетно Илья, оказывается, целует. Дальше все происходит чересчур быстро: в замке поворачиваются ключи, из коридора слышны голоса родителей, и все волшебство момента испаряется, будто ничего и не было. Илья спрыгивает с бёдер Гоши, садится рядом на пол и смотрит вниз. — Гоша, мы дома! — родители проходят мимо гостиной и останавливаются в проходе.- Ой, и Илья здесь. Здравствуй, а вы ночёвку устроили? — Привет, да типо того, — Гоша старается выглядеть непринуждённо, но выходит как-то слабовато. — Здрасьте, теть Свет, дядь Ром. Я уже ухожу, у меня репетитор через час. Родители кивают и уходят вглубь квартиры. Илья слишком резко встаёт, надевает высохшие со вчерашнего вечера вещи, хватает рюкзак с формой и выходит в прихожую. Всё — молча. У Гоши, черт пойми, что происходит. Он выходит вслед за Ильей, встаёт на пороге и ждёт, пока тот обуется. Илья завязывает шнурок на правой ноге, уже поворачивается лицом к выходу, но замирает на несколько мгновений. Он разворачивается, смотрит на Гошу внимательно, пытаясь увидеть в глазах у него, что, черт возьми, происходит. Гоша смотрит спокойно (по крайней мере, пытается) и смотрит выжидающе. Илья уходит, перед этим оставив одну фразу, напряжение в воздухе и вкус мятной зубной пасты на губах. — Луна реально красивая.