losing game

песня: Шура Кузнецова — Красота На Новый Год собраться всем классом дома у Влада было хорошей идеей. Его родители уехали к друзьям, и теперь огромный дом был в полном распоряжении одиннадцатиклассников. Здесь, за полчаса до Нового Года, когда вокруг длинного стола с кучей еды почти все одноклассники, люди, с которыми ты прошёл огонь и воду, как-то шумно, но в то же время спокойно и слишком по-домашнему. Особенно, когда рядом стоит тот, которого целовал около часа назад, перед входом в дом. Илья берет бокал шампанского (все по традициям, а вы что хотели?) из рук Василисы и уже готовится к бурной ночи. За двадцать минут Ксюша что-то шутит, все смеются, Вика рядом чуть ли не падает на пол от смеха (нет, не от алкоголя, она выпила только пол-бокала). Рядом с ними стоят Сашка с Василисой, разливают шампанское всем, кому не попадя, и просят включить «Новый Год, Новый Год, елка, шарики, хлопушки» Барбариков, и Кирилл за плейлистом исполняет просьбу. Детская песня дарит детское настроение, и Илья с грустью осознает, что это их последний Новый Год вместе. Но рядом стоит Гоша, и Илье спокойнее становится от одного его взгляда. За пять минут музыка становится чуть тише, и Паша, сын бывшего депутата, встаёт около ёлки и произносит торжественную речь. — Этот год был тяжёлым, — одновременно говорит Пашка и голос президента их телевизора. Все смеются громко и делают обращение чуть громче только ради того, чтобы как следует поугарать над одинаковой из года в год речью президента. Куранты бьют ровно двенадцать раз, и бокалы звонко стучат друг об друга под общие крики. Илья смотрит на Гошу и думает, что он так сильно верит в примету «с кем Новый Год встретишь, с тем его и проведёшь». А еще думает о том, что было бы неплохо сейчас его поцеловать, и он это сделает, обязательно, только чуть позже. Все вокруг пьют, танцуют, веселятся, и Илья наблюдает, как Гоша отрывается под очередной трек в середине импровизированного танцпола. Рядом падает Саша и, отдышавшись, спрашивает: — Чего сидишь? Любуешься? — и взглядом показывает куда-то в середину, где сейчас танцует Гоша. — Чего? — усмехается Илья и отпивает чуть из бокала. — Да ладно тебе, я шучу. Ксюша тебя с Гошей шипперит, кстати. — Не удивительно. Она у нас Лариса Гузеева в реальной жизни. — Это да. Сама, правда, дуреха, но это ладно. Илья хмурится и смотрит непонимающе. — Ой, да забей. Пошли танцевать! — она подскакивает, хватает Илью за руки и вытаскивает его в кучу людей. Он оказывается рядом с Гошей и совсем скоро, подстроившись под ритм музыки, уносится куда-то вдаль. Возвращается совсем скоро, когда чувствует горячее дыхание около уха. — Давай выйдем, жарко — пиздец. Илья кивает и выходит вслед за Гошей. Накидывает куртку, хватает его, когда тот (дебила кусок) выходит на улицу без нее и идет на крыльцо. Бросает куртку ему на плечи и встаёт рядом, выдыхая струйку пара. — Тут до Первомайского сквера недалеко. Может уйдём? И Гоша соглашается. Он пишет Владу, что они ушли, чтобы их не искали. В сквере, на удивление, людей не очень много, дорожки почти пустые и освещены жёлтыми фонарями так красиво, так по-праздничному. Илья первый хватает снег, скатывает его в шарик и кидает Гоше в спину. Он сразу же подхватывает игру, лепит шары, один за другим, и Илья отходит все дальше, и в итоге падает в гору снега, и смеется звонко. Гоша встряхивает руки со снегом прямо над ним и падает рядом. Илья опять кидает в него немного снега, Гоша отвечает еще и еще, приподнимается чуть-чуть, кидает снова и наклоняется, соприкасаясь носами. Илья смотрит, налюбоваться не может, как сказала Саша, чуть поднимает голову и целует нежно-нежно. — У меня предки должны были к друзьям уехать, го ко мне? — предлагает Гоша, а Илья и не думает отказываться. — Го, — он подскакивает с места одним рывком, срывает шапку с головы Гоши и бежит вперед по скверу. У Гоши дома тепло и уютно: на стенах висит мишура и серпантин, с кухни идет запах мандаринов, из зала пахнет ёлкой. Гоша достаёт из холодильника традиционное оливье и фрукты. Илья думает о том, что ему с Гошей повезло. Гоша думает, что Илья, поедающий салат, в тусклом свете из коридора очень красивый. Они уходят в его комнату, и Гоша лезет в шкаф, чтобы найти домашнюю одежду им обоим. Он снимает свитер, кидает его куда-то на полку, а сам лезет чуть выше, вставая на носочки, за огромными футболками, которые постоянно дают на каких-то мероприятиях или соревнованиях. Илья на это смотреть спокойно не может. Невозможно смотреть на голую спину, поднятые крепкие руки и джинсы без ремня, держащиеся только на бёдрах. Илья сдерживаться и не собирается, поэтому подходит к Гоше сзади, аккуратно проводит ладонями по талии и сцепляет руки на животе, прижимает спиной чуть к себе и целует куда-то в скулу. Гоша не двигается с места, только цепляется пальцами за верхнюю полку и приоткрывает шею, наклоняя голову в бок. Илья целует все ниже и ниже, переходя на плечи. Гоша прерывисто вздыхает и, наконец, поворачивается лицом, ловя губы и целуя. Шаг за шагом к кровати назад, свитер Ильи где-то на полу, расстегнутые джинсы у обоих, и только жар в комнате такой, что по ощущением они сейчас не в холодном Новосибирске, а в жаркой Сахаре. Поцелуи сыпятся по всему телу, в звенящей тишине квартиры только вздохи громкие и стоны тихие. От прилива возбуждения в голове у обоих мозг плавится. От пальцев в волосах, от поцелуев везде, буквально, от ладонях жарких то тут, то там, от адреналина в крови, от бешено бьющегося сердца где-то внутри бабочки порхают. Опускаясь ладонями все ниже и ниже, уже задев резинку нижнего белья, Илья останавливается, и чуть приподнимается над Гошей, и смотрит чуть обеспокоенно. — Ты точно готов? Гоша сначала чуть хмурится и понимает, что Илья реально переживает, и далеко не за себя. И он вместо ответа опять целует и руками на спину его чуть давит, прижимая ближе. Вздохи все тише, стоны все громче, воздух горячее, ощущения новые абсолютно, и тут все не так, как раньше, но по-своему прекрасно. Прекрасно таять под чужими прикосновениями. Прекрасно видеть, как он глаза закрывает и голову назад откидывает. Прекрасно его вообще такого видеть. Когда на улице начинает светать, Гоша засыпает у Ильи под боком, обнимая за талию. Илья смотрит на то, как это чудо ресницами во сне подрагивает, как прижимается все ближе, как ногу на него закидывает, как чёлка спадает на глаза слишком по-домашнему. Илья на секунду задумывается, что может быть он поторопился, может не стоило это делать сейчас. Это ощущение странное: Илья никогда насчёт секса не парился, спокойно девушек соблазнял, со всеми бывшими поступал аккуратно, но все происходило достаточно быстро, почти сразу после начала отношений. А с Гошей по-другому. Никто из них не давил, да и о самом сексе разговоров не было и намёков тоже. Только тот случай месяц назад, да и все на этом. Но Илья вспоминает свой вопрос, вспоминает его глаза и поцелуй следом. На душе сразу спокойно, и глаза наконец сливаются, и Илья засыпает прижавшись щекой к макушке Гоши. *** Гоша чувствует у себя на плечах его руки, ему тепло, ему комфортно так, как никогда в жизни не было. Глаза открывать совсем не хочется, и Гоша в полудреме слышит звук открывающиеся двери и родительские голоса. Во сне голова не соображает совсем, поэтому он не уходит от объятий Ильи, а еще сильнее прижимается и жмурит глаза в надежде поспать еще чуть-чуть. Он правда уже засыпает и на грани сна слышит тихую, не самую доброжелательную, фразу мамы: — А я тебе говорила, — шепчет она зло.- А ты все: да не может быть, не может быть. Вот и пожинай плоды своего «не может быть».