Три непростых разговора

Совещание ожидаемо затянулось. Малфой устало вслушивался в очередной доклад о новых заклинаниях для аврорских мантий и с трудом вникал в мудрёные технические формулы. Итан Лафлёр – главный специалист зала Чар – сыпал ими через слово и порывался чертить схемы прямо в воздухе. Как только он закончил, началось бурное обсуждение, едва не переросшее в настоящую драку, и Малфою пришлось вмешаться, восстанавливая порядок в зале. Следующий доклад был предпоследним на повестке дня и казался безобидным: Лея Фитцпатрик, молодая ведьма из зала Пророчеств, должна была рассказать о новой системе каталогизации сбывшихся и несбывшихся предсказаний. Стоило ей начать – и Драко почти уверовал в переселение душ, потому что красивый девичий голос озвучивал инвентарные номера и коды с поистине Грейнджеровскими интонациями. Из личного кошмара, воплотившегося в жизнь, Малфоя спас телефон, раскатисто завибрировавший в кармане. На экране высветилось короткое: «Ты мне нужен». «Насколько срочно? Что-то случилось?» – Драко торопливо набрал ответное сообщение, чувствуя, как необъяснимая тревога стискивает виски. На маггловский номер писал ему только Поттер. «Сейчас. Вчера. Завтра. Вообще». «Я вернулся, как видишь. Даже живым». «То есть, вотпрямосейчас?» – Малфой больше не вслушивался доклад о делопроизводстве, нервно барабаня пальцами по выключенному экрану мобильника. Не выдержав, быстро отправил ещё одно, короткое: «Я рад. Действительно рад». «Да, прямо сейчас», – Поттер был отчаянно-категоричен. «Я закончил со всем, не хочу возвращаться домой один. Жду сам знаешь где». «У меня встреча. Ещё минут двадцать. Подождёшь?» «Или ПРЯМО СЕЙЧАС?» – К иррациональной тревоге добавилось вполне конкретное беспокойство, очень похожее на страх. Малфой нахмурился, глядя на пустую папку входящих сообщений. «Двадцать – переживу. Кикимер принёс мне портвейн. Не уверен, что он сочетается с зельями, но...» «Я понял», – от СМС-ки до хлопка аппарации прошло меньше трёх минут. Малфой появился на Гриммо сразу как был: застёгнутый под горло, строгий и сдержанный. Только на лице – живая тревога. Вместе с Драко в гостиную на секунду ворвались обрывки голосов, резкий запах одеколонов и табачный дым. Прямое доказательство, что он прыгнул к Поттеру буквально со встречи. Возможно, даже не потрудившись выйти. Драко потребовалось почти полминуты, чтобы сориентироваться в полумраке – после ярко освещённого кабинета особняк на Гриммо напоминал склеп – и ещё полминуты, чтобы оценить ситуацию. Поттер обнаружился там же, в гостиной. Сидел в кресле, сползши немного вниз, смотрел не то тоскливо, не то виновато, и только при виде Драко в глазах проступила радость. В руке у Гарри была бутылка, наполненный бокал так и остался на столике. Мантию – обычную, не форменную, явно только что из шкафа – он просто накинул на плечи, как и рубашку, а на животе белела повязка. Ботинки и брюки остались привычными – но измазанными не то в пыли, не то в пепле. Голову Поттер держал так, чтобы не показывать Малфою левую щеку, которую пересекал подлеченный, но не заросший ещё след от проклятья, пролетевшего по касательной и разодравшего кожу до челюсти. Зрелище почти жутковатое, и Гарри старался не демонстрировать его до последнего. Просто тянул портвейн прямо из бутылки – в свете камина поблёскивал кончик стальной трубочки, тихо звенящей о стеклянное горлышко. Пил маленькими глотками, медленно, позволяя тёплому, ватному спокойствию заполнять усталые мышцы, отпускать напряжённые нервы. Только вот выпивка вряд ли сочеталась с целебными зельями из Мунго. С любыми, в общем-то, зельями. Драко подошёл, на ходу отбрасывая трость в пустое кресло. Следом улетели перчатки и мантия, и Малфой опустился на корточки рядом с Гарри, сбоку от его ног. Мягко накрыл горлышко бутылки ладонью – коснулся пальцами пальцев – и попытался поймать взгляд, заглядывая в лицо снизу вверх. – Гарри, что случилось? Я здесь, я с тобой. Я могу помочь? Посмотри на меня, пожалуйста. Что бы там ни было – я не испугаюсь. – он поймал вторую руку Поттера в свою, касаясь губами сбитых костяшек. – Мне уже помогли. Ну... хотя бы физически, – голос прозвучал хрипло, пальцы сами собой крепче сжались, ища поддержки, – вряд ли ты испугаешься. Скорее ругаться будешь. Переживать, хотя всё уже кончилось. Гарри улыбнулся виновато и грустно, но тут же уронил улыбку, пойманный приступом боли. – Я не буду ругаться. На больных нельзя кричать, этому меня успели научить. – Малфой нервно изогнул губы, снова целуя Поттера в тыл кисти, в косточку на запястье, крепко сжимая его пальцы своими. «Я здесь, я рядом, ты не один», – говорил каждым жестом, каждым взглядом. И впервые был рад, что так и не стал колдомедиком. Мягко забрал бутылку – отставил на пол, за кресло – и поймал вторую ладонь Гарри в свою. Провёл пальцами по костяшкам. – Гарри, я буду волноваться и переживать в любом случае. Вне зависимости от того, что ты умудрился поймать. Потому что я тебя люблю, геройский герой. – Драко произнёс «герой» так, словно это самое грубое оскорбление, что-то среднее между «кретин» и «мудак». Одновременно это прозвучало нежно. Встревоженно. Малфой уже не первый раз встречал Гарри после заданий, не первый раз тот сбегал из больницы сюда. Каждый раз Драко верил, что уже привык и не удивится совсем ничему – каждый раз Поттер умудрялся его удивлять. Слава Мерлину, Малфой давно научился держать лицо – только это помогало оставаться спокойным, а не парализовать дурного аврора с порога и вместе с ним аппарировать в Мунго. Тем более, что Гарри так доверчиво подставлял руки под поцелуи и пытался улыбаться не больше, чем правым краешком губ. Его почти оглушило нежностью, проснувшейся в Драко – отозвавшейся в нём самом. Настолько, что тенью перекрученных внутри страхов на ресницах проступила слеза. Поттер смахнул её, чувствуя себя полным идиотом – сентиментальным, к тому же. Но вернул руку, нежно провёл влажными пальцами по бледной щеке. Начал наклоняться, чтобы поцеловать – замер, остановленный болью и воспоминанием: в зеркале картинка была так себе. И уж точно не вдохновляла на поцелуи. Малфой с возрастающим беспокойством вглядывался в ломаные движения. Хмурился. – Всё уже кончилось, – Гарри пытался убедить себя больше, чем Драко, – я живой. Правда, живо... Не договорив, Поттер хрипло выдохнул и почти зажмурился от боли. С трудом заставил себя держать лицо ровно, не тревожить свежую рану. – И теперь в газетах, кажется, буду куда более геройским, чем раньше, – он обречённо улыбнулся одними глазами – и повернул голову. Коротко продемонстрировал содранную проклятием щёку, тут же снова заглянул Малфою в глаза. Драко хотел было вскочить, осмотреть и помочь. Сделать хоть что-то, чтобы унять эту боль – удержался на месте, вслушиваясь в горечь слов. И всматриваясь в изуродованную щёку. – Ты даже не представляешь как я на самом деле рад, что ты живой. Когда пришли новости и... первые трупы, всё Министерство на уши встало. Я, наверное, поседел – только этого всё равно не видно. Джиневра... ей ничего не сообщали, но она была в Министерстве. Бушевала в кабинете министра почти час. – Драко попытался ответить на всё, сказанное до. Просто для того, чтобы дать себе время осознать и обдумать. И всё-таки поднялся на ноги. Склонился, коротко касаясь губами правого угла рта – чтобы не тревожить рану. Гарри тепло улыбнулся – здоровой стороной, отчего это выглядело почти насмешливо – пониманию, вниманию и просто словам Драко. Своего Драко. Напомнил себе, что ради этого, пожалуй, точно стоило возвращаться. – Ты хоть написал ей, что жив? – вопрос сорвался с губ Малфоя спонтанно, прозвучал слишком буднично. Словно речь шла не о законной жене героя Британии, а о погоде в провинции. – Если хочешь, я обезболю. И ляжешь. Здесь вообще есть жилые комнаты? – Написал, позвонил... И за меня позвонили. И знаю, чего она добивалась в кабинете министра, – Поттер скривился, игнорируя боль, – моей отставки. Или чтобы я просто торчал в Министерстве. Не ездил туда, где идут сражения. Не спасал жизни, не светил лицом перед остатками террористов и Пожирателей... Знаешь... Сегодня было бы куда больше трупов. Вот это всё, – он дёрнул рукой, описывая дугу вдоль тела и щеки, с которой тремя каплями к шее потекла кровь, – спасло четверых – и это только авроры. Там, чёрт возьми, почти не было старших, в основном новый набор... А, к чёрту. Её это всё равно мало заботит. Закончив говорить, Поттер прикрыл глаза и завалился назад, опираясь спиной о кресло. Вопрос про комнаты от замутнённого усталостью и раздражением сознания ускользнул. Драко остался рядом, всё ещё сжимая в пальцах чужую ладонь. Совершенно иррационально боялся потерять контакт – хотя бы физический – как подтверждение того, что Гарри действительно жив. И практически цел. Молчал, сжав губы в тонкую линию – думал о том, что понимает Уизлетту. Его тоже не волновали жизни молодого набора авроров. Если честно, ему в принципе было наплевать на судьбу всех сотрудников аврората, кроме одного конкретного героя. И они могли хоть все передохнуть, массово кидаясь под заклинания, лишь бы Поттер возвращался живым. Но, в отличие от Уизлетты, Драко был уверен: об этом он никогда не расскажет. Потому что он уважает принципы и идеалы Гарри – и его выбор. Не понимает, но уважает, принимая его таким, какой он есть. Придурочным героем, джентльменом, гриффиндурком до мозга костей – Гарри Поттером, нежным, любящим и живым. Малфой стоял молча чуть больше трети минуты – чуть меньше пары вздохов – а потом опустился рядом с Поттером на колени. Плевать на гордость, на принципы, на убеждения – просто плевать. Стёр пальцами кровь, размазывая её по коже – Поттера и своей – посмотрел открыто и прямо. Гарри открыл глаза, взглянул просяще – и горько. – Верни мне бутылку. – Не верну. И ты знаешь почему. Но могу снять боль и остаться с тобой до утра. Хочешь – здесь, если здесь есть жилые комнаты, хочешь – заберу тебя в твою квартиру или в мэнор. Мои уехали почти на месяц, – Драко говорил, доставая палочку, сжимая пальцами пальцы. Напоминая Гарри, что он здесь. И тоже живой, – Позволишь? Я могу помочь. Так будет лучше, чем запивать зелья портвейном. Гарри молчал, глядя на Драко. Читал неодобрение, смешанное с беспокойством – тем же, что не раз проступало в глазах у жены. Но Малфой больше ничего не сказал о геройстве, и Гарри был ему благодарен – за принятие или, как минимум за это молчание. Спорить с ним сейчас точно не хватило бы сил. По крайней мере об этом – о портвейне Поттер ещё немного поспорит. Даже несмотря на интимность момента, на хрупкую искренность Драко, бутылка Гарри, пожалуй, всё ещё требовалась. Он коснулся губами окровавленных пальцев, перехватил мимолётно руку, целуя запястье – тут же отпустил, почти испугавшись. Малфой очень хотел разозлиться на Поттера, хотел с ним спорить или ругаться – не мог даже рта раскрыть после того, как воспалённые горячие губы мазнули по коже. Кажется, даже дышать забыл на мгновение – пока Гарри не отстранился испуганно и не заговорил. Мучительно захотелось наложить на него заклятье немоты, чтобы гриффиндурок не тревожил не закрывшуюся рану – и не говорил того, что сказал. – Драко, любимый, я не боль запиваю, но ты это знаешь... Боль, гремлины с ней, я привык, но я хочу думать о чем-то, кроме того, что было сегодня. И совсем не хочу думать о Джинни. Отдай бутылку – мне это действительно нужно. – Гарри хрипло выдохнул и поморщился: длинный монолог утомлял. – И... мне нельзя аппарировать. Кажется. Камин можно, наверное, но чем меньше, тем лучше. Но я не хочу оставаться здесь, чувствовать себя заживо похороненным лордом умершего рода. Так что мэнор... Не думал, что скажу это... Хороший вариант. Драко знал, что Поттер не одобрит его отношения к безрассудному героизму и отчаянным играм со смертью. Знал, но ничего не мог сделать с лицом – держать маску невозмутимости в такие моменты не получалось. Страх однажды увидеть Поттера в закрытом гробу или прочитать сухой рапорт о потерях с его именем среди прочих был сильнее самоконтроля. Особенно, когда к нему добавлялась жгучая ревность. Драко недобро сощурился и тихо уточнил: – Моего присутствия не хватает, чтобы ты не думал о ней, любимый? – и вдруг разозлился на себя, совершенно не собираясь устраивать сцену сейчас. Гарри вздрогнул, как от удара, увидев на лице Драко ревность и злость. Молча принял их, даже не сомневаясь: действительно ведь заслужил. Самому от себя стало тошно и мерзко. Драко коротко выдохнул. Провёл ладонью по лицу, прикрыв глаза и на несколько долгих вдохов отгородился от Поттера темнотой закрытых век – до сих пор стоя напротив него. Малфой нервничал, его выдавал пляшущий в воздухе кончик опущенной палочки, подрагивающие губы и напряжение в голосе. Драко ходил бы из угла в угол, но опасался тревожить Поттера: наверняка будет вертеть своей дурной головой. – Прости. Я... я не хотел... не это имел в виду. Портвейн я тебе не верну – не здесь. Иначе даже камином мы не уйдём. Ты слишком слаб, а если будешь ещё больше пьян – ничем хорошим это не кончится. Пожалуйста, не спорь со мной сейчас. Лучше помолчи – не тревожь рану. Давай я всё же обезболю – и уйдём отсюда. Просто кивни, если согласен. Я... наргл возьми их всех, я слишком ... слишком люблю тебя, Гарри, чтобы просто позволить тебе так обращаться со своим здоровьем. Ты нужен мне, Поттер. В этом признании прозвучало больше болезненного надлома, чем Гарри когда-либо вообще слышал в голосе Драко. Челюсти сжались, щёку и шею прошило новым импульсом боли. Поттер его не заметил, смотрел окаменевшим взглядом... Вроде бы бездумно кивнул, со всем соглашаясь. На самом деле – думал, почему Малфой пошёл на попятную... не до конца верил тому, что заслужил СТОЛЬКО любви. Гарри прикрыл глаза, откидываясь в кресле. Чувствуя, что смертельно измотан. Отказываясь принимать это. Взгляд остекленевших в безмыслии зелёных глаз и абсолютно бессознательные кивки отрезвили Малфоя не хуже пощёчины. Он сделал пару глубоких вдохов, затолкнул как можно дальше и ревность, и паническое беспокойство, и страх. Разжал сведенные до боли челюсти и кулаки, стиснутые до побелевших костяшек. – Я поверю, только когда мы уберёмся из этого склепа. – Драко бледно улыбнулся. – Просто посиди немного, мне нужно всего минуту. Проверить, – и прошептал диагностическое заклинание, оценивая состояние Поттера. Тут же нахмурился и помрачнел. Учитывая характер и тяжесть травм, камин отпадал напрочь: даже если Поттера не унесёт фестрал знает куда, это было слишком рискованно. А просто так аппарировать в мэнор не получится. Только если... Драко хмыкнул своим мыслям, прошептал обезболивающее и повесил на повязку дополнительные чары, чтобы та продержалась. И мягко коснулся плеча Поттера. – Гарри, послушай меня. Камином тебе сейчас тоже пользоваться нельзя: если сажа или порох попадут в рану, будет очень и очень плохо. Аппарировать в мэнор мы сами не сможем. Нас перенесёт Вирм. Обними меня и держись очень крепко – насколько сможешь. За своими вещами я пришлю потом. Драко наклонился, готовый в любой момент вызвать домового эльфа и покинуть дом Блэков. Гарри не вздрогнул, не дёрнулся даже. Наоборот: подался навстречу, упёрся лбом Малфою в плечо. Шумно выдохнул, чувствуя, как ворочается в горле ком, засевший там задолго до возвращения в Лондон. Засевший в момент, когда Поттер закрыл своим щитом молодого аврора – оставил беззащитным себя. Не то, чтобы Гарри хотел причинять боль хоть кому-то – любому из тех, кому был всё еще дорог, но... не мог по-другому. Это раз за разом крутилось в ошалевшей от усталости голове, путало сознание, оставалось на руках... теплом Драко, потому что руки, оказывается, уже лежали у него на плечах. Гарри и сам не заметил, когда поднял их, отвечая объятиям. Малфой чувствовал, как горит его кожа сквозь ткань рубашки. И обнял в ответ – очень осторожно за пояс, выше повязки, и за плечи, крепко и сильно. Не удержавшись, коснулся губами здоровой щеки, возле самого уголка губ, не пытаясь больше скрывать волнение и тревогу. И позвал эльфа. Несколько секунд перемещения показались Драко слишком – невыносимо – долгими. Спальня – его спальня в мэноре – обняла мягким полусветом и тишиной. Окутала запахом свежего белья и въевшимся, кажется, в сам воздух, букетом из ароматов сигарет и парфюма. Для Поттера реальность скомкалась и развернулась искрами танцующей боли, болью же отозвалась, выворачивая наизнанку. Гарри захрипел, крепче вцепляясь пальцами в чужие плечи. Весь мир для него на бесконечные секунды превратился в вихрь, тянущий раненый бок, пытающийся до конца разодрать щеку, причинить ещё больше боли... Поттер стонал, упираясь лбом Драко в плечо, цепляясь намертво сомкнутыми пальцами за рубашку, из последних сил пытался удержаться на ногах, но всё-таки начал оседать вниз. Сознание помутилось, попыталось ускользнуть – казалось, что мир хочет перевернуться с ног на голову, упасть. Вместо него упал Поттер. Малфой сипло выдохнул сквозь зубы, молча помянул Мерлина, Моргану и Мордреда вперемешку с магическими тварями – и подхватил Поттера, сползшего в обморок. Бессознательный Гарри оказался тяжёлым, и Драко с трудом преодолел жалкие два шага до постели. Почти уронил его – их обоих – на кровать, но последним усилием осторожно опустил. И сел рядом, продолжая обнимать. Давая время прийти в себя. – Потерпи совсем немного. Сейчас станет легче. Мы дома, Гарри. Всё будет хорошо, слышишь? – Малфой шептал глупости, прижимался губами к влажному виску – прислушивался к пульсу и температуре. Запоздало чувствовал боль в плечах и влажное пятно на рубашке – очень не хотел верить, что это кровь. Вместо этого размышлял, почему в Мунго не перевязали щёку. Думал, что делать дальше и как помочь. Пытался отбросить мысли том, что этот прыжок мог убить Гарри. Он сам мог убить Гарри. Наконец, тот пришёл в себя. Застонал, снова скривился от боли. Заметил, наконец, побелевшее от страха лицо Малфоя. – Др... Драко, – получилось хрипло и тихо, куда тише, чем Гарри рассчитывал, – не смотри так, будто я уже умер.. Ч-ч-чёрт, – рука рефлекторно прижалась к боку, пачкаясь в крови, – я живой. Потрёпанный, но живой. И ты рядом, – он улыбнулся совершенно глупо и искренне, – остальное срастётся. Мне обещали, надо только зелья забрать у Кикимера... срастётся же? Да? Окончание получилось почти испуганным: что бы ни говорили в Мунго, в глубине души Гарри очень боялся обзавестись ещё одним приметным шрамом на лице. – Конечно, всё срастётся. Всё обязательно срастётся. И ты живой, я вижу. И верю. И буду рядом. Столько, сколько нужно. Только помолчи, хорошо? Дай я тебя осмотрю. Только молчи, Гарри, просто молчи. – Драко говорил сбивчиво, улыбался так, что это больше напоминало нервную судорогу. Коротко поцеловал в висок – просто прижался губами, прислушиваясь к жару – и прошептал диагностическое заклинание. Пока магия собирала информацию, Драко приказал эльфу осторожно раздеть Поттера, оставив только бельё и повязку. После – выдал новое задание: принести зелья и забрать из дома Блэков мантию, трость и перчатки. Как можно быстрее. – Гарри, я сейчас вернусь. Подожди меня буквально минуту – я помою руки и принесу повязки. Я рядом. Только, пожалуйста, не вставай, заклинаю. Гарри молча кивнул – вспомнил, что ему, вообще-то, не стоило бы говорить. Снова скривился, поудобнее устраиваясь на кровати. Позволяя Драко делать всё, что тот сочтёт нужным: доверяя. Только улыбнулся краем губ и опустил веки, с трудом замечая происходящее совсем рядом. Проваливаясь в полудрему. Драко укрыл его – в спальне было тепло, но в таком состоянии замёрзнуть можно было даже посреди адского пламени – и только после этого ушёл в ванну. Снял жилет и рубашку: на плече и боку, там, где прижимался Гарри, остались следы крови. Торопливо переоделся в чистую футболку и домашние брюки. Вымыл руки так тщательно, словно собрался лично оперировать. Когда Вирм принёс зелья, стало немного спокойнее. Не настолько, чтобы совсем оставить мысль о вызове дипломированных колдомедиков из Мунго прямо сейчас и прямо сюда, но достаточно, чтобы обойтись и без этого. Драко вытащил из шкафчика в ванной аптечку, укомплектованную на случай «Поттер снова герой», забрал зелья и вернулся в спальню. Первым делом коснулся пальцами жилки на шее, слушая пульс и дыхание. И выдохнув, откинул край покрывала, начал осторожно снимать повязку с бока. Следующие минут пятнадцать Драко запомнил короткими фрагментами действий: снял, обезболил, продиагностировал. Обработал, наложил свежую повязку, закрыл чарами. И так несколько раз. Попутно на всякий случай прошёлся по мелким ссадинам, искрам ожогов и неглубоким порезам. Снова укрыв Гарри, Малфой сполз на пол, спиной опёрся о край кровати и махнул рукой эльфу, чтобы тот начал уборку. Сам же устало выдохнул, отпуская себя, и прошептал последнее диагностическое, проверяя, что всё в порядке. Что можно позволить себе отдохнуть – немного, буквально пару часов сна, чтобы не упустить ничего важного... Спустя несколько секунд магия выдала исчерпывающий ответ: кризис миновал. Драко устало поднялся на ноги, смыл с рук грязь и кровь. Снова переоделся – на футболке остались следы зелий и кровавые пятна. И только после этого лёг рядом с Гарри, опустив ладонь на его грудь. Так, чтобы чувствовать пульс. Так, чтобы чувствовать дыхание. Чтобы знать, что он жив. И провалился в усталую чуткую дрёму, напоследок заметив, как Поттер проснулся. – Люблю, – тихо, почти не размыкая губ, прошептал Гарри – и отключился. Спал Драко урывками: просыпался как по часам, проверял состояние, чары на повязках и наличие крови. И только убеждаясь, что всё в порядке, проваливался обратно в тупое и ватное безмыслие, вымотанный тяжёлым днём, нервным ожиданием и тревогой за Гарри. Поттер тоже просыпался несколько раз, рывками – тут же вырубался обратно. Мучительно хотел пить, но... каждый раз смотрел на спящего рядом Малфоя и не решался его разбудить. Снова погружался в беспокойную дрёму. И только ближе к рассвету поймал, наконец, взгляд серых глаз, и хрипло попросил: – Воды. Малфой кивнул. Сел на постели, налил в стакан свежей воды из графина и опустил в него трубочку – об этом эльф позаботился ещё ночью, пока убирался. – Не делай резких движений. Я помогу. – Хриплым со сна голосом попросил Драко и подсунул свободную руку под шею Поттера, подстраховывая его и поднося трубочку к губам. При всей серьёзности, Малфой выглядел ничуть не лучше самого Гарри. Такой же встрёпанный, со следами от подушки на щеке и шее, синеватыми тенями усталости под глазами – разве что, без повязок. Поттер приподнял голову – с трудом, с хриплым стоном. С не меньшим трудом поймал губами соломинку, попытался сделать глоток – скривится. Пальцы зло потянулись к повязке, скрывающей щеку. С ней было неудобно, отчаянно хотелось избавиться, как вчера, после Мунго Малфой перехватил руку. Движение получилось слишком резким, но спросонок Драко просто не был способен на реверансы. Бинты остались целыми – и достаточно. Гарри со вздохом забрал стакан и сделал несколько жадных, но унизительно небольших глотков. Перевёл тяжело-сонный взгляд на Драко, с благодарным кивком сполз обратно под одеяло. Досыпать – ещё несколько часов, снова урывками, почти до полудня. *** Проснувшись, Гарри не стал сразу вставать. Наоборот: мягко, боясь потревожить бинты, увлёк Драко в объятия. Улыбнулся одними глазами, здоровым краем губ коснулся виска, обозначая поцелуй. – ... люблю... – с повязкой на щеке говорить было непривычно, чётким получилось одно только слово. Самое важное. Драко обнял Гарри в ответ, поцеловал в край челюсти, в шею, в плечо – коротко и нежно. Хотел в губы, долго и глубоко, но прекрасно знал, что ещё рано. – Как ты себя чувствуешь? Гарри вдохнул мягко и ровно, наслаждаясь тишиной и моментом, будто заново осознавая: живой. Полусонным взглядом скользнул по балдахину и потолку малфоевской спальни. – Я тебя люблю. Очень, – повторил он погромче. Вскинул брови удивлённо, почти не почувствовав боли, – и есть хочу. В остальном, ну... Я живой. – Ты напугал меня вчера. Очень. Малфой нахмурился, поднимая голову с плеча Поттера и заглядывая ему в глаза. Тяжело вздохнул, отводя со лба буйные пряди – касаясь пальцами шрама – и накрыл повязку на щеке ладонью. Легко, едва дотрагиваясь, чтобы не причинить боли. Гарри только улыбнулся в ответ – всё тем же краем губ – и почувствовал себя вдруг каким-то совершенно, неприлично счастливым. Даже не пошевелился, когда Драко сел на постели и щёлкнул пальцами, вызывая слугу. Лопоухий домовик появился на мгновение и тут же скрылся, едва успев кивнуть. – Еду сейчас принесёт Вирм. Прости, придётся потерпеть эльфов – считай это романтическим завтраком в постель. – Малфой, обернувшись, поцеловал Гарри в здоровый уголок рта, – я тоже тебя люблю. Сильнее, чем ты можешь представить. – И поднялся с кровати, потягиваясь во весь рост. Гарри молча кивнул, стараясь не беспокоить рану, от которой, по ощущениям, ничего уже не осталось. Проводил эльфа взглядом, не поморщившись даже. Да, ему не нравились домовики в спальне, но Мерлин побери, это же... Малфой-мэнор, да и... Драко уже достаточно сделал сам. А ещё Малфой, потягивающийся возле кровати, выглядел настолько чудесно домашним, что Поттер просто не мог не встать следом. Снова удивился, чувствуя боли куда меньше, чем вчера – и спустя пару секунд обнял Драко со спины, руками забрался под футболку и устроил ладони на животе, оглаживая контуры пресса. Носом уткнулся в загривок, еле слышно признаваясь: «люблю». Повторяя это несколько раз. Драко даже не пытался ругаться – знал, что удержать Поттера в постели можно только двумя способами. Один ему сейчас совершенно точно противопоказан, а обездвиживать без пяти минут главу Аврората и любимого человека – не самая удачная идея. Поэтому просто накрыл его ладони своими, слушая признания и фыркая от щекотки – дыхание Гарри жарко путалось в волосах и стекало под ворот домашней футболки мурашками. На девятом «люблю» Гарри вздрогнул всем телом: где-то в комнате, недалеко совсем, зазвонил телефон. Руки тут же исчезли с живота Драко, сам Поттер торопливо огляделся в поисках мобильника, но до сих пор затуманенному зельями сознанию было трудно сконцентрироваться. Гарри опустился на край кровати, будто погружаясь в туман, и беспомощно поднял взгляд на Драко, молча прося помочь с поисками. Малфой с тяжёлым вздохом отошёл к креслу, куда вечером отправлялось всё лишнее – палочка, сигареты и вещи Поттера вместе с мантией и рубашкой. Вместо ответа на растерянный взгляд просто выпутал из вороха ткани мобильный и вручил Поттеру – буквально вложил в ладонь, целуя в здоровый уголок рта. Телефон продолжал надрываться, и на экране не было ни фотографии, ни милых прозвищ – только одно беспощадно-короткое имя. «Джинни Уизли». – Я буду в кабинете. Прямо за дверью. – Драко не хотелось оставлять Гарри наедине с мобильником и женщиной на другом конце линии. Женщиной, ненависть к которой он, кажется, пронесёт со школьной скамьи до гроба. Женщиной, голос которой звенел в ушах ещё несколько часов после каждого её визита в Министерство. Драко чувствовал себя василиском, встречая её в коридорах. Каждый раз отчаянно хотел откусить рыжую голову или обратить в камень – во имя всеобщего спокойствия конечно же – но её мать опасался даже больше, чем дементоров Азкабана. – Я тебя люблю, – беспомощно повторил Гарри. Признание почти прозвучало отчаянной просьбой: «Останься». Имя на экране казалось страшнее любого из проклятий, которые Поттер мог вчера поймать. Было точно опаснее тех, которые всё же поймал. Драко вышел из спальни, руководствуясь исключительно вежливостью – механически переставлял ноги, перешагнул порог и не смог сделать ни шага от закрывшейся двери. Оставшись в одиночестве, Гарри принял звонок, с трудом заставив себя нажать на зелёную кнопку вместо красного сброса. Успел только сказать жене короткое «здравствуй», прежде чем телефон взорвался длинной тирадой. Поттер почти не слушал, ему было достаточно злого, отчаянного, на истерику срывающегося голоса, задающего вопросы и самостоятельно на них отвечающего. Поттер молча ходил по спальне Драко, шагами мерял её как вольер, как клетку. Невольно подумал, что в Малфой-мэноре ощущает себя больше дома, чем чувствовал бы там, в их «семейной» квартире. Тяжело дышал, игнорируя головокружение и слабость – продолжал ходить, не пытаясь ничего отвечать. Рассматривал мрачную, но почему-то уютную обстановку, блуждал по парче и резному дереву взглядом. Невольно завидовал Драко: в его комнатах было так тихо. Несколько минут – больше пятнадцати, – Гарри просто терпел, только на одном из кругов подхватил с кресла рубашку Малфоя и зарылся в неё лицом, спасаясь от вала чужих, слишком тяжёлых эмоций. Спасаясь от слов – злых и болезненно-едких. И, что самое мерзкое, изредка всё же правдивых. Именно это и задевало, жалило больше всего – отзывалось фантомной болью в боку, на лице, в старых шрамах. Напоминало о смерти, которую действительно пришлось пережить. О всех тех смертях, которые случились – и тех, которые случились бы, если бы не Гарри Поттер. «Грёбанный герой, которому суждено умереть. Скорее бы...» Джинни на том конце замолчала резко, будто натолкнувшись на Аваду, не меньше. Осознала смысл своих слов только после того, как сказала. До Гарри доходило дольше – но всё же дошло. – Хорошо, дорогая. В следующий раз обязательно сдохну. – Получилось спокойно, но громко. Ужасающе громко. Поттер понял это после того, как телефон с отключённым звонком улетел в сторону, ударился об угол стены и пола. Закрутился по паркету и замер. Замер и сам Поттер: тяжело опустился вниз, тоже на пол, спиной приваливаясь к креслу. Отчаявшись, спрятал лицо в руках, в мятой перепачканной ткани, всё ещё сжатой в сведённых болью – фантомной, конечно же – пальцах. Гарри ловил запах, знакомый, уютный, домашний, в нём тоже прятался, не желая теперь даже думать. Ни о Джинни, ни о том, что Драко в соседней комнате наверняка его слышал. Драко... всё это время стоял за дверью, прижавшись к ней спиной и мысленно пытался найти достаточно вескую причину вернуться обратно – что-то, что могло бы позволить ему зайти в спальню и обнять своего Гарри. Просто быть рядом, наплевав на все правила, воспитание и въевшиеся в подкорку приличия. Этой причиной стали слишком спокойные – страшные – слова, которые Драко предпочёл никогда бы не слышать. Чтобы Гарри никогда их не говорил. Открыв дверь спальни, Малфой увидел, как мобильник Поттера с треском влетает в стену, а сам Гарри сползает на пол, изломанный злобой и жестокостью той, кому доверял. Драко подошёл к нему – почти подбежал – и опустился на пол рядом, обнимая за плечи, притягивая к себе, прижимаясь губами к виску. Сбивчиво шептал одно слово – “люблю” – повторял его как мантру, целуя куда придётся: висок, лоб, высокий выступ скулы. – Даже не вздумай пытаться, Гарри. Слышишь меня? Я не вынесу, если с тобой что-то случится. – Слова сорвались с языка сами собой, и Драко почти стало неловко за этот категоричный шантаж. – Я люблю тебя, слышишь? И буду любить. Даже героического героя. Только возвращайся живой. Остальное неважно. Гарри не сразу понял, что голос Драко звучит на самом деле, а не продолжением собственной фантазии, не отзвуком шума в ушах. Не сразу осознал, что запах Малфоя, его тепло – не от рубашки, а от него самого. Не сразу поднял голову, опасаясь заглянуть в глаза: просто слушал. Малфой не врал: искренне верил, что сможет смириться с призванием Поттера. Сможет дожидаться его, привыкнет спасать и выхаживать – это не страшно, с этим можно прожить. Искренне верил, что сможет не повторять ошибок глупой Уизлетты. Хотел верить, что обязательно справится. Целовал Поттера, сглатывая подступающие к горлу слёзы, смешанные со злостью. Слова казались Гарри продолжением только что прерванного разговора, он готовился принять ещё один наполненный «любовью» удар... Вместо этого выдохнул шумно, разом весь расслабляясь, когда вместо новых упрёков услышал в голосе Малфоя принятие. – Господи, Драко... Пальцы зацепились за повязку, срывая её и открывая полузажившую щёку, почти исправленную зельями за ночь. Обнажая настоящее лицо. Гарри пытался сказать что-то ещё, но не мог. Смотрел, захлёбываясь нежностью и благодарностью, выловил из них одно только слово: «Спасибо». Выпустил из пальцев рубашку, за которую хватался всё это время. – Что ты... Гарри Поттер!... Аргх, – Драко дёрнулся слишком поздно, перехватывая запястье Поттера уже после того, как тщательно наложенная с вечера повязка сползла на пол. Малфой не испытывал отвращения или испуга – он видел раны намного страшнее, в том числе и на Поттере. Только беспокойство – в первую очередь, за здоровье «своего Гарри» – и иррациональную, безграничную почти нежность. Поттер, спасаясь от праведного гнева, обхватил Драко за плечи, потянул к себе, почти роняя сверху и сползая на пол. Не потому, что так было нужно – потому что хотелось обнимать и целовать, прижиматься всем телом. И Поттер целовал, осторожно и мягко – но, наконец, по-настоящему, в губы. – Гарри, ты такой дурак. Я так тебя люблю... – выдохнул Драко, прежде чем завалиться под тяжестью Поттера на пол. Потянул за плечи к себе, оказываясь снизу – невольно подумал о ранах Гарри и нежелательности таких пируэтов. Гладил голую спину до границы бинтов и отвечал на поцелуй предельно осторожно, но чувственно. – Дурак. И тоже тебя люблю, – Гарри улыбался краем губ – казалось, будто бы счастливо и широко. Он нависал сверху, почти лежал на Малфое, смотрел в глаза – и целовал снова и снова, пока хватало сил. После – опустился рядом на пол и доверчиво уткнулся носом в плечо. Вдохнул любимый запах, прячась в нём от обязательств и целого мира. Искренне верил, что Драко действительно понимает. Что с ним – безопасно, и можно быть героическим идиотом. Делать так, как кажется правильным самому Гарри, и оставаться при этом любимым. Продолжать при этом любить.