То, что я похож на тебя, не означает, что я твой ребенок

Позже, намного позже той же ночью, после того, как Сычжуй уходит готовиться к комендантскому часу, а Вансянь освобождается, он направляется к цзинши и тихо стучит, прежде чем войти. — Отец? Мама? — говорит он, садясь рядом с родителями. — Ты спрашивал ранее, сказал ли кто-то что-то, и поэтому Сычжуй повёл себя так… Мамины плечи напрягаются, и Вансянь видит, как в его глазах мелькают красные молнии. — Кто посмел… Вансянь рассказывает историю и видит, как холодеют лица отца и матери. Мама обильно ругается, слова достаточно грубые, чтобы у Вансяня покраснели уши, а потом встаёт, расправляет свои чёрные одежды и вертит в руках флейту. — Ну что ж. Лань Чжань, мой прекрасный Лань Чжань, неужели мы оставим все как есть? В глазах отца мелькает что-то почти тёмное, и Вансянь сглатывает от вида гнева на лицах обоих родителей. Он редко видит эту их сторону, сторону, которая напоминает ему, что его родители убивали раньше, что они, возможно, одни из сильнейших заклинателей в мире. Ему напоминают, что его мать — печально известный Старейшина Илин, и, возможно, впервые он понимает, почему это имя наводит страх на людей, почему люди дрожат, как ранняя зима при упоминании этих слов. — Вэй Ин, — говорит отец, сверкнув глазами. — Сейчас мы ничего не будем делать. Я поговорю с дядей и братом утром. Мама замирает, глядя на отца с чем-то сродни шоку и гневу, но Вансянь знает, что делает отец. Он позволяет ухмылке расплыться на его лице. — Это… хорошая идея, отец. И дядя, и двоюродный дедушка благоволят Сычжую, и они могут запугать старейшину Лань гораздо лучше, чем мы могли бы надеяться. Постепенно Вансянь видит, как на лице мамы проступает понимание, как на губах появляется ухмылка, как в глазах появляется довольный блеск. — Лань Чжань, могу я хотя бы наложить на него несколько проклятий? — спрашивает мама, ухмыляясь всё шире. — Деверь и старик Цижэнь, наверное, напугают его по-настоящему, но я могу превратить его жизнь в ад. Вансянь видит, как отец моргает, и на мгновение он боится, что отец не позволит ему этого — это определённо против правил — но затем отец возвращается к своему рабочему столу, проворными пальцами настраивая свой гуцинь. — Я ничего не слышал, Вэй Ин. Мама разражается смехом. — Ах, мой милый Лань Чжань, как ты изменился с тех пор, как мы были молоды! Вансянь видит, как на маминых пальцах вспыхивает красный, едва уловимый свет, и улыбается.