И лампа не горит...

"Мы поблагодарили Нонно за флейты и за то, что он научил нас играть старинный напев. Потом, вскочив на лошадь, поскакали дальше. И долго-долго еще слышались затихающие звуки флейты, на которой Нонно наигрывал старинный пастуший напев." - прочёл я то, что было открыто на смарте. Доктор Игорь, услышав то, заломил бровь. - Что-то новое, - с тревогой в голосе произнёс он - Обычно она просит прочесть главы иные. - Дальше читай! - попросила Алиса. "- Будем беречь эти флейты, - сказал я Юм-Юму. - Если кто-нибудь из нас попадет в беду, пусть сыграет на флейте пастуший напев. Тут Юм-Юм обхватил меня сзади руками, чтобы не свалиться с лошади, и сказал: - Да, мы будем беречь эти флейты. Если услышишь мою флейту, знай, я зову тебя. - Хорошо, - ответил я. - А когда ты услышишь мою флейту, тоже знай: теперь я зову тебя. - Да, - сказал Юм-Юм." - Так вот оно что, - прошептала Марта. "И я подумал, что теперь он мой лучший друг. Конечно, если не считать отца. Моего отца я любил больше всех на свете. А Юм-Юм мой сверстник и лучший друг, раз уж я не могу больше видеться с Бенкой." - Интересно, кого она имеет в виду? - почти про себя сказал док. "Вот здорово! У меня есть отец, Юм-Юм, Мирамис, и я, как вольный ветер, могу летать по холмам и лугам. Не мудрено, что от такого счастья голова идет кругом." - Уж не о тебе ли, она, Юкка?  - я прочёл фразу Марты едва ль не по губам. "- А как попасть в Страну Заморскую и Страну Загорную? - спросил я Юм-Юма. - Через мост Утреннего Сияния, — ответил он. - Где же этот мост? - поинтересовался я. - Сейчас увидишь, - сказал Юм-Юм. И вправду, вскоре мы увидели мост. Он был такой громадный и длинный, что казалось, конца и края ему нет. Мост весь сверкал в сиянии солнца, он словно был выткан из золотых солнечных лучей." Я продолжал читать, даром что стоило мне то немалых усилий, так как сказку узнал. И знал, что будет дальше. "- Это самый большой мост в мире, - сказал Юм-Юм. - Он соединяет Остров Зеленых Лугов со Страной Заморской. Но по ночам король велит разводить его, чтобы мы могли спокойно спать на Острове Зеленых Лугов. - Это почему? - спросил я. - Кто может нагрянуть к нам ночью? - Рыцарь Като! Едва он произнес эти слова, как в полях дохнуло холодом, а Мирамис задрожала." Задрожал и я, так как имя то и мне было знакомо до боли. До сердечной боли - ведь рыцарь Като вырывает сердца. - Может, прекратим? - спросил Игорь Алису. - А то я вижу - Юкке что-то худо. Давай теперь почитаю я? - Нет, он! - настаивала девочка. "В первый раз услышал я о рыцаре Като и громко повторил: - Рыцарь Като!" - продолжил я из последних сил, погружаясь в транс, мне, увы, слишком хорошо знакомый. "И мороз пробежал у меня по коже при этих словах. - Жестокий рыцарь Като, - добавил Юм-Юм." ...И мир расточился. И предо мной, куда реальнее, чем любой КонСенсусный репортаж, воздвигся Като. Только не рыцарь, а гиперган. Воочию я не видел его никогда, да и немного осталось в живых тех, кто видел. Гиперганы бывают двух видов - компактные и распростанённые. Распространённые на людскай памяти посещали сей мир лишь дважды: первый, так и оставшийся безымянным, опустошил Карибы и пол-обеих Америк в 38-м, а Мать-всех-бурь 43-го, рождённая в метановом угаре бывшего Ледовитого океана, сперва отутюжила Сибирь, а после, обернувшись ледяным штормом, похоронила в снежной могиле Китай да пол-Индии. Однако и компактные, подобные смерчу размером с тропический циклон, несли смерть со свирепостью немногим меньшей. "Гитлер", "Сталин", "Пол Пот", "Торквемада" - их называли в честь самых кровавых злодеев истории, и лишь Като удостоился иного. Он был уникален внезапностью возникновения - просто подводное извержение случилось как раз под глазом урагана. Просто добавь тепла - и обычный шторм превращается в апокалиптическое чудище. Просто термодинамика - и ничего личного, как и во всём том, что равнодушно творит природа. Его так прозвали за крик: крик такой же маленькой девочки, что вместе с семьёй участвовала в экстремальном предприятии - проходе подводной яхты через глаз бури. Да, они полагали, им ничего не грозит: в конце концов, они могли просто нырнуть. И отец читал дочери "Мио, мой Мио" прямо перед стеною облаков, дабы воззвать своих спутников к храбрости. Тут-то он и вынырнул, словно Тифон либо Ктулху: со стороны казалось - нечто исполинское поднялось из глубин. И молнии блеснули так, что ночь стала светлее дня. И рёв сверхзвукового ветра изгнал из мира все прочие звуки. И прянули во все стороны тысячи гибкий смерчей, словно те самые дети, у которых злой рыцарь вырвал сердце. И детский крик "Като! Като!", был последним, что передал КонСенсус прежде, чем острая, как меч, пелена разогнанных ветром капель изрезала и яхту, и тех, кто в ней. Подобно всем жителям Земли, я видел это лишь в записи. Как и то, что успели узреть мои отец и мать: неправдоподобно-чёрную стену, расколовшую небо и землю, ожерелья молний да танец смерчей. Они, любившие романтику Юга, отдыхали близ Нового Орлеана, любовно восстановленного всем гиперганам назло. И они просто не успели эвакуироваться, уступив в самолёте место тем, кто по их мнению заслуживал спасения больше. Их подвиг, впрочем, никому не помог - проклятый Като убил всех пытавшихся бежать от него по воздуху. А яв эти дни как раз заканчивал школу, намереваясь присоединится к родителям после выпуска. А потом, когда запас бессильной злобы иссяк - определил свой жизненный путь. Математика - единственный инструмент, которым можно предсказывать поведение неравновесных систем: я не простил Като ни одной загубленной жизни и мечтал о Мече-рассекающем-камень. Наверно, именно поэтому потом полез в математическую физику, причём в её самые фронтирные места - вроде границ применимости закона сохранения энергии согласно теореме Нётер да бесплодных попыток понять: каким это чудом энтропия при рождении Вселенной была так низка? Но сейчас для меня то было лишь впереди либо никогда - ибо я, сжимая в руках молнию, стоял рядом с отцом, матерью да сестрёнкой, в то время как кромсающее мир чудовище занесло над ними свою беспощадную длань. Сестренка была лишь здесь - в реальности они отправили её самолётом и она погибла вместе с другими детьми всего получасом спустя. - Юкка! Юкка!!! - тормошил меня тем временем док. - Что с тобой? Очнись, опомнись! Я сел, протирая глаза - оказывается я, не заметив того, соскользнул с пуфика на пол. - Да что с тобой? Вызвать врача? - Марта пыталась подложить мне под голову подушку. - Не надо, это сказка, - с трудом ответил я. - Сказка? Но что в ней такого? - Рыцарь Като - так звали гиперган, убивший мою семью. - Ты это вспомнил? - Я это видел! Прямо сейчас, в грёзе. Подошла Алиса и серьёзно, как то умеют лишь дети, протянула мне руку, помогая подняться. Я оперся на неё лишь чуть-чуть: контроль над телом вернулся ко мне полностью. "Ты храбрый!" - шепнула она мне на ухо, пока я вставал. Отпускать меня домой Марта отказалась наотрез, да и док добавил, что просто обязан отдать свой долг ответным гостеприимством. Марта протянула мне повязку электоросна, при том добавив, что будь я хоть трижды вампир - рисковать после такого глупо. Так я и уснул, где упал: док едва успел подо мной матрас выдуть. А когда проснулся в лучах утренней зари, Игорь да Марта были уже на ногах - лишь Алиса десятые сны смотрела. - Знаешь, Юкка, я грешным делом думал соблазнить тебя пожить у нас вплоть до твоей инициации, но теперь вижу - плохая это затея. Всего один день, а столько мы на твоей голове наворотили! В общем, возвращайся туда, где тебе любо, а что б ещё любее стало - вот аванс и премия за помощь в трудную минуту. Трать её на то, что тебя обрадует - на мой взгляд, важно, чтобы перед инициацией ты был максимально счастлив. Я буду держать с тобою связь каждый день и тотчас сообщу, когда всё будет готово. Тебе какое такси: аэро или амфибию? - Не надо такси - я хочу прогуляться по утреннему городу. - И то правда - эх, составить бы тебе кампанию, да работа зовёт. - Алиса мой уход поймёт или лучше дождаться её пробуждения? - Поймёт: я расскажу ей, что вампиры всегда прилетают-улетают внезапно. А ждать не надо - после вчерашних перипетий стоит готовится к худшему. Например, к внезапному визиту инспектора опекунского совета. - Но помни, Юкка-кактус: двери нашего дома всегда открыты для тебя, - добавила Марта. - Ибо, помимо всего прочего, мы успели тебя полюбить. И Алиса - тоже.