И лампа не горит...

Когда я оторвался от страниц, за окном успел сгустится вечер, а на моём столе сами собой материлизовались чашечка кофе и кусочек торта: как сообщила смарткраска, проступившая на стене, таковые положены всем, кто сделал заказ больше некоей суммы - за счёт заведения. А в КонСенсусе витало письмо: "Дела уладила, даром что не без труда, и если на то будет воля Создателя всему транспортному бардаку вопреки - сегодня я вас ещё увижу. Вы ведь в кафе: читаете и пишете, правда? Спешу сообщить, что если на то будет ваше желание, любые части моей книги (да хоть весь текст целиком!) вы можете вставить в ваш дневник в качестве главы. Моя, вернее - её лицензия такова, что КонСенсус не только разрешит вам это, но и сам снабдит ссылкой на первоисточник: важные вещи должны быть доступны всему человечеству, вы не находите? А ещё... признаться, меня гложет жгучее любопытство: зачем вам то, что вы пишете? Только не говорите, что это ваша личная инициатива, даром что процесс вам явно понравился (и не спорьте: уж в этих-то делах я разбираюсь!), однако и логичный ответ: вас пригласили в проект, призванный приоткрыть тайну по имени "интуиция" - потому-то вы, математик, в нейрологию и попали - кажется мне каким-то... неполным, прямо-таки как формальное описание из знаменитой теоремы. Видите ли, у вас был такой вид, словно вы записались в межзвёздную экспедицию и крапаете прощальное послание потомкам, а значит - то, чем заняты вы, есть не только чужое научное любопытство, но и нечто глубоко личное. И пораскинув мозгами, я предположила вот что: учитывая безобразно-низкие доходы, коими ныне вынуждено довольствоваться большинство учёных, вы заключили контракт с одной из множества частных лавочек, и цель ваших штудий - вовсе не исследовательская. Вернее - не только исследовательская: вы подрядились в очередную попытку сотворения сверхчеловека, и по-видимому - из самого себя. Нет-нет, я далека от мысли вас как-то отговаривать - напротив, потуги эти я считаю благородными и правильными, ведь с них началось человечество - именно палка, камень да огонь сделали нас людьми, попутно рассоздав обезьяну. Я лишь волнуюсь, что, доверив свою жизнь прекраснодушным мечтателям, вынужденным творить в нашем полном запретов мире, вы рискуете стать жертвой их нетерпения и страсти доказать всем и вся, что они правы: недавняя история с человеком, решившим проникнуть в душу спрута - тому свидетельство, да и эпопея разума Мокши не столь безобидна, как кажется со стороны. А ещё с некоторых пор у нас поселился человек, о котором ходят тревожные и таинственные слухи (а я, как и любой доживший до моих лет, питаю к тайнам страсть). Зовут его Игорь Разумовский, он - профессор генетики и ещё - эксперт в куче областей враз, геройский отец, воспитующий дочь с серьёзными ментальными проблемами, преподаёт в местном университете, любимец студентов, включая мою прапраправнучку... но если хоть десятая часть того, что слышала я о нём - правда, и если вы связались именно с ним - берегитесь! Такие, как этот благообразный субъект, запросто превратят вас из карнавального вампира в настоящего - ещё и скажут: так, мол, всегда и было. На его совести уже есть нечто подобное: подробности надёжно спрятаны его адвокатом-женой, но в итоге наложил на себя руки молодой человек вроде вас. Признаюсь, это одна из причин, почему я спешу увидеть вас прямо сегодня: возможно, вы таки-почтите меня откровенностью (уж я-то за сто с лишком лет чужие тайны хранить научилась), а там, как знат:ь: быть может, вместе мы чего-то и учудим... И если интуиция относительно вашего местопребывания меня не подводит, а ваши таинственные дела не похитили вас, аки вампир в ночи - до встречи! Эмма". Минут, наверное, десять я разглядывал письмо так и этак, пытаясь понять: чем привлекала внимание столь многоопытной дамы моя скромная персона? Вряд ли лишь маранием КонСенсусной бумаги да вампирской внешностью - должно быть что-то ещё. Новый человек в её столетнем кругу? Или действительно чутьё на необычное да невиданное, что отковалось в Эмме за бездну прожитых лет? Разумеется, второе, плюс этакое "расширенное материнство": я слыхал, что люди изрядного возраста порой склонны видеть едва ли не собственного отпрыска в любой особи годов юных. И даже читал, что это, мол, инстинкт: в каменном веке-де с детьми возились как раз старики, в то время, как родители промышляли на охоте. Что ж - это даже трогательно (к тому же Эмма успела вызвать у меня симпатию, что обычно бывает не сразу)... но какова голова, а? "Одной левой", почти не имея данных да пользуясь лишь методом исключения, она пришла к верному выводу относительно нашей с доком затеи и стоИт в полшаге от понимания её сути! Положим, кое-что ей и помогло: слухи о доке, долетавшие до неё, например. Эх, док - док! Грош цена, как выяснилось, всем твоим тайнам, и ничем-то твои ушлые машинки в их сохранности не помогли! Секрет Полишинеля получился, лишь ты с женою в ту тайну и веришь. Впрочем, если разобраться, достаточно и этого: нет доказательств - нет обвинения, а слухи... большинство людей передаёт их "без мысли и заботы", так как переживать способно лишь о себе. Но всё же потрясает это, как ни крути, обскакала нас старая дама да на кривой козе, такую интуицию да за сто лет нарастила, что тебе, Юкка, буде ты хоть трижды вампир, и в сладком сне не привидится! Вот что опыт с человеком делает, если его любознательностью подкреплять! И, кстати: что мне делать с дамой дальше, ведь она будет искать встречи, даже если я стану её избегать? Впрочем, избегать - как раз стратегия провальная: её подозрения то лишь укрепит. Значит, встречаться и помалкивать, стоя на ею же высказанной версии: да, исследование интуиции, ну и попытки разогнать её, само собою, да, воодушевился - а кто не мечтал хоть однажды Суперменом стать... ой, но моё знакомство с доком не скроешь - я ведь у него живу! Съезжать? Крайне несвоевременно: превращение может начаться со дня на день. После надлежащих сетевых проверок да разрешения Игоря посвятить Эмму в тайну? В принципе, если за ней всё чисто (включая хвалёное умение тайны хранить) - неплохая идея: по крайней мере, мы избавимся от шпионских страстей и приобретём независимого наблюдателя... вот только док вряд ли пойдёт на такое, да и я обрету в лице Эммы море нежданных забот. Так и представляется: заваливает она прямо сюда, неся в сумке бутылочку донорской крови и участливо так спрашивает: мне уже налить или пока не надо? Бабушки, а особливо пропрабабушки - они такие... Эх, Юкка, Юкка, влип ты, да по уши! А всё потому, что мало верил сказкам, а в них меж тем таких, как ты, частенько окорачивают пожилые феи... Я даже зеркало на стене вызвал да мысленно повторил этот монолог своей костлявой роже, после чего подумал, что из кафе нужно экстренно уйти, так как прежде встречи с Эммой следует проинформировать дока об этакой внезапной оказии... но дальше размышления не пошли, так как в кафе внезапно погас свет, а КонСенсус выдал: "внезапный обрыв связи, причины выясняются". Вот так-так... - Весьма сожалею, но мы закрываемся! - хорошо поставленным голосом проворковала барышня-официант. - А чего так? - не понял я. - У вас, вроде, круглосуточно, а темнота кофе пить не мешает. Да и без света я как бы не остался: камин-то вон по-прежнему горит. - Увы, я ничего не могу поделать, так как имеется приказ от городского самоуправления. - Какой-такой приказ? - О закрытии всех заведений в случае проблем с энергоснабжением и Сетью. Он должен быть в экстренных новостях, и вы их получали. - Да ничего я не получал, в КонСенсусе - чисто! - Весьма сожалею, но... - резкий звон прервал барышне речь. Она метнулась к стойке, что-то прочла и изменилась в лице. - По местной связи передано: в городе вводится военное положение. - А с какого рожна - не передали? - По-видимому, их-за массовых беспорядков - ими охвачена вся страна. - Вся страна охвачена, а я не знаю? - язвительно спросил я. - Быть может, нам стоит сверить день и час, а то вдруг в вашем кафе я наступил на машину времени? - Сегодня 15 ноября 2079 года, 19-35 - ответила барышня серьёзно. - О беспорядках было в новостях, по-видимому, вы не получили их, так как Сеть начала барахлить ещё до отключения. О причинах происходящего не было ни слова, но и так понятно - Небеса... вы далеко живёте? - Положим, нет, а в чём проблема? - Проводите меня, пожалуйста! - торопливо зашептала она. - Легла вся инфраструктура, а значит, камеры наблюдения - тоже... я боюсь. - Да не вопрос. Куда прикажете? - Голубая линия, 15. - Дорогу покажите? А то я здесь недавно, а карта вместе с Сетью покинула нас, не попрощавшись... но в следующий миг я понял: не покинула! Пусть КонСенсус и мёртв - карта словно стоит перед глазами, даром что видел её я лишь пару раз - однако дорогу до пятнадцатого номера могу проложить хоть наощуп. - Да, конечно, - меж тем сообщила барышня. - Камин только погашу. С угашением камина кафе окутал кромешняя тьма, но ненадолго: углы да детали интерьера вновь проступили сквозь мрак - по, видимому, сработало какое-то аварийное освещение. Но в следующий миг, глядя, как беспомощно возится барышня у камина, я понял: свет тот виден лишь мне. Вот так-так... Впрочем, размышлять о том времени не было - пришлось провожать её за руку: сперва - в подсобку за пальто, потом - к двери. Дверь не закрывалась от слова "вообще", так как замок у неё был только электронный, а из источников тока в округе наличествовали лишь наши накладки, что положения не спасало. - Что делать? - зашептала она. - Если сюда кто войдёт - сестра мне оторвёт голову! - Пусть лучше треснется своей об стену! - зло бросил я. - А впредь - озаботится аварийным питанием либо хотя бы амбарным замком: он вам по стилю подойдёт отлично. А то на дрова да налог СО2 деньги есть, а на батарею - нету? Непорядок! Барышня позади согласно засопела, а ко мне словно сама собой пришла мысль о природе столь своевременно прорезавшегося у меня ночного зрения. Несомнено, его источник - тепло: здесь, в коридоре, было куда холодней, и потому ближе к двери наружу всё выглядело тускло - кроме моей руки и барышни за спиною (я специально обернулся, дабы проверить это). Ишь как сияет, разгорячилась от волнения, словно сама в руки просится... ой, чего это я? Зато как забавно мы сами себе освещаем путь, эх, жаль, она того не видит... и хорошо, что не видит - ей ни к чему, видеть должен лишь один, если он - не дитя... да что это со мной? Едва не вскрикнув, я прервал поток непрошенных дум, да нет, не дум даже, и уж тем паче - не слов, а... знаний: неведомо откуда берущихся знаний - иначе и не сказать, причём, всплывая в голове, они ничуть не отвлекали на себя внимания... чертовщина какая-то, надо доку рассказать, похоже, его снадобье работает какими-то сверхсветовыми темпами... или, подобно мгновенному счёту, всё это уже было - просто спало, дожидаясь случая проснуться? Относительно зрения это точно так: эпизоды виденья в темноте бывали и раньше, а вот параллельные мысли... вроде, нет. Или я плохо смотрел? В следующий миг я поймал себя на том, что все эти размышления заняли всего-ничего: то ли сотую долю шага, то ли один сердца удар: нифига себе! Но после я распахнул дверь внешнюю - и стало не до мыслей. Пока я нежился в тепле камина, писал да читал, погода успела перемениться, небо заволокли тучи и с них крупою сыпал снег. Струи, столбы снега в прожекторах дронов, барражирующих в вышине, а больше - ни зги, лишь тепловые контуры домов, видимые лишь мне, да и то слегка: прожектора тому крепко мешали. Я надел тёмные очки - сразу стало видней, но тоже не особо: некстати свалившийся снег моему новому зрению был помехой, но всё равно картина смотрелась сюрреалистично: так в фантастической живописи да кино любят изображать концы света да "последние битвы": пляска светотеней в вихрях пурги да смерть, летящая с неба. - Ой, чего это вы? - охнула барышня рядом, устремив свой взор на мои очки. - В них тепловизор, - соврал я. - Фуф, а я уж думала... - в голосе её обозначился страх. - И - чего? - спросил я, хотя догадывался об ответе. - Та дама... Эмма Гаевска, говорила, что вы - вампир. - Вам, что ли, говорила? - Нет, вам, а я случайно слышала. - Ай, пустое. Да и уж лучше бы она была права! - С чего так? - А ты эти хрени в небе видишь? Как думаешь, кого они ищут? - Не знаю... - И я не знаю, но надеюсь - не нас. И потому давай-ка без нужды на свет не выходить: вон там у стеночки, потом во двор, налево мимо клумбы - и ходу! - А вы говорили - дорогу показывать... боязливо прошептала она. - Да вот вспомнил, память на карты хорошая, потому как люблю по лесам шляться. Пошли, а? - и я потянул её вдоль стены. - Звать-то вас как? - Лейла. - А меня - Юкка. - Я слышала. - Подслушивать - нехорошо, особенно клиентов, - подначил её я, видя, что невесть-с-чего она боится снова. Впрочем, ей-то как раз есть, с чего: это я дома да дорогу вижу, а она - лишь снежный апокалипсис в лучах летучих машин: такое кого хочешь мужества лишит. - Я, что ли, виновата, что у меня слух хороший? - Да ладно, я пошутил. А вы давно тут работаете? - спросил я первое, пришедшее на ум, дабы отвлечь её от страха. В ответ её словно прорвало и минут за пять она сообщила мне, что живёт у сестры, а в её кафе работает, дабы самой оплатить обучение в университете. - Уж не на генетека ли? - спросил я. - На биохимика, - ответила она пугливо. - А что? - Да та. Как вам профессор Игорь? - О, спрашиваете... А вы у него учились? - в словах её я услыхал влюблённость: о том, что док едва ль не купается в таковых, я недавно догадывался. - Увы, нет - я знаю его по причинам иным. - Ах, вы много потеряли! - Да уж не более вашего - у него любимая дочь и любящая жена, - усмехнулся я. Остановившись, она вперилась в меня глазами. - Откуда... знаете... что я? - Что - знаю? Я пошутил. - Не пошутили... прошептала она с нескрываемым страхом. - Пожалуйста, отпустите меня! - Да я и не держу. Сами-то дойдёте? Вообще-то здесь уже рядом - вон за тем углом квартал по улице направо. Пол-минуты она колебалась. - Через ваши очки глянуть дорогу можно - дальше я уж сама. - Увы, не выйдет - у них доступ по биоиндентификации, уж извините! - я протянул ей очки, дабы она удостоверилась, что в них ей ничего не видно. - Это не тепловизор, - прошептала она. - Кто вы? И, не дождавшись ответа, пустилась бежать. - Не туда! - заорал я ей. - Арка - направо! - и бросился ей вослед. Она убегала так, словно от того зависела её жизнь, так что догнал я её не сразу. Лишь на бульваре, где она врезалась в группу людей в шлемах и при оружии. - Всем стоять! - заорал один из них. - Вот я вас и нашла, как и было предсказано! - возгласила давнишняя дама, стоявшая в окружении военных. Впрочем, военных ли: я почти тотчас заметил, что снаряжение сидит на них кое-как, лица - растеряны, и лишь полицейскмй дрон, зависший над головами, кое-как добавлял им уверенности. - Стоять, где стоите! - гаркнул на неё один из горе-вояк. - Это ещё почему? - возмутилась дама. - Вы спешили меня, отобрали аэромобиль, задержали без предъявления обвинений - а теперь мешаете с другом обнятся? Ну и кто вы после этого? - дама решительно шагнула мне навстречу. Один из невнятных солдат что-то прошептал, дрон рухнул на Эмму с небес, блеснула молния, дама со стоном осела в снег... и время остановилось. Для всех - кроме меня. Вот моя рука настигает летучую машину сзади: подальше от разрядника и винтов, вот мои пальцы вцепились в мотор, пока пропеллер лишь поворачивается в кольце им навстречу, вот я предаю ему ускорение и вижу, как у руки гнётся кость, как на известном фото ноги футболиста, бьющего по мячу. Вот дрон, так и не вырулив из нового положения, со всей силы врезается в столбик ограды и его собственной скорости плюс той, что придал ему я, хватает, дабы корпус треснул. Вот призрачною аркой втаёт над ним вольтова дуга: заряд, накопленный батареями, радостно обращается в свет и тепло. Вот тепловой взрыв разрывает машину надвое, и половина одна, шипя и прыгая, плавит лёд на дороге, а вторую я перехватываю в полёте, по дуге обращаю вокруг себя и швыряю в лицо тому, кто отдал дрону приказ. И вижу, как лезут из орбит глаза под его шлемом, прежде чем тело таки-соблаговолило отшатнуться. И как он, неуклюже взмахнув руками, рушится в снег с Эммою рядом: заодно я вижу, что она чуть-чуть шевельнулась, а значит - жива. После медленно-медленно, словно во сне, товарищи горе-вояки тянуться за оружием, а я меняю позу, дабы выпасть из их поля зрения, но громкий голос врывается в действо: "Отставить! Прекратить!" - и время пошло вновь. - Так, все арестованы, до выяснения - в участок! Сопротивляться не советую! - из тьмы выходит ещё один военный: в отличие от прочих, снаряжение сидит на нём ладно. - Эй, как тебя, Джон? - обращается он к своему сражённому коллеге. - Потрудись встать и сдай оружие! - Да, но он... она... - лепечет поверженый Джонни. - Не утруждайся - я всё видел, хныкать будешь полковнику в жилетку, а пока - все за мной! И помогите даме идти, раз уж у вас хватило совести бить её током! Надеюсь, наручники не потребуются? - последняя фраза была адресована в основном мне.