И лампа не горит...

Сомнений "идти или не идти" не было: почему-то, верней, откуда-то я знал - теперь мне не страшны никакие мародёры. Но этим дело, увы, не заканчивалось - и я вновь прошёл все тесты. Похоже, эпиприпадок был слабенький и никаких последствий не оставил, реакции - в норме, даже её слегка превышают, как и кровоснабжение мозга: кровь явно норовит покинуть переферию ради более важных дел. Но если всё не так уж плохо - можно двигать. Сперва я пошарил в доковском шкафу в поисках подходящего свитера: день обещал быть промозглым, на гольф с подогревом ввиду падения электросети надежды не было. Потом, почуяв, что в доме изрядно холодает, я озаботился вопросом и быстро понял: не работает солнечный коллектор, так как его засыпал снег, свет до теплоносителя не доходит, термоаккумулятор исчерпался, а робот-уборщик своё дело не делает, так как, по-видимому, пострадал от сбоя Сети. Запрос искину привёл меня к целой коллекции садовых принадлежностей: док с Мартой предпочитали ухаживать за растительностью сами. И одну из садовых лопаток я решил переделать в лопату снеговую. Отдираем подходящую стенную панель: прости, смарткраска, тебя я восстановлю потом. При помощи керамических поливочных трубок, позаимствованных в цветниковом вазоне, сверлим отверстия, в качестве абразива пользуя из того же вазона песок, шпильки с гайками добываем, слегка разобрав сантехнический крепёж, укрепляем мгновенным клеем: для нужд срочного ремонта на кухне он есть - готово! Теперь лезем наверх и изображаем из себя робота: день выдался солнечный, прогрев теплоносителя будет отличным. - Эй, ты кто и чего гребёшь? - окликает меня мужчина с лоджии дома напротив. - Юкка, коллега Игоря, застрял у вас ввиду мировой катастрофы, а чищу я коллектор, и ты так делай - без него мы все скоро перемёрзнём: электричества-то нет. - Ух ты! А... чего он раньше фурычил? Тоже Сеть? - Раньше его чистил робот, а теперь мы за него! Вон сколько снегу навалило - греби скорей, а то заледенеет! Мужчина скрылся за дверью - надеюсь, делать из подручных средств снеговую лопату. А я, освободив коллектор из снежного плена, спустился вниз, глотнул ещё одну чашку чая с антиэвклидиками пополам, надел пальто, накинул сумку, заблокировал дверь и вышел на улицу. Улица встретила меня весёлым солнцем, достающим до глаз даже через тёмные очки, непролазными сугробами и лесом громадных сосулек, свисающих с крыш. Обычно периодический пргрев и вибрация их образованию препятсствует - но ныне они отказали. Зато Солнце отменно греет отключённые солнечные батареи, на них тает снег, но вода тут же замерзает, едва усрев стечь. Я с разных рукурсов вдоволь нафотографировал эти сталактиты - когда такое увидишь... А ещё улица встретила меня гулом и грохотом, журчанием и бульканьем потоков воды: неубранные снега таяли и по улицам текли целые горные реки: похоже, управление ливнестоком разделило общую судьбу и трубы тотчас забились растительным мусором от здешних пышных цветников. И я пошёл к кафе вслед за водою, радуясь своей любви к толстенным подошвам да каблукам: сегодня их день и все встречные мокроножки подтверждают то завистливыми взглядами. По первому разу кафе я миновал, привлечённый совсем уж апокалиптическим рёвом откуда-то с конца дороги. И снова вышел к рукотворному обрыву и с трепетом смотрел, как извергаются из труб тугие клокочущие струи : каждая в полчеловека толщиной - вниз, к бывшему фавелу. Там всё было затоплено до самых крыш, и на крышах ютились люди, и мутный поток, стремительно огибая дома, нёсся мимо, к разбухшей реке. Людей было жаль, да только я ничего не мог поделать. Нырять с обрыва ласточкой навстречу скрытым водою заборам может и красиво, но глупо - без лодки, а то и вертолёта я им ничем не помогу, да и назад не подымешься. И потому я, скрепя сердце, пошёл к кафе: на этот раз Супермена из меня не вышло. Распахнутая дверь, ведущая к ресторации, стояла посреди обширной лужи и было ясно: внутри меня ждёт то же самое. Но не успел я подумать: где в таком случае Эмма сотоварищи, как сверху послышалось: "Юкка, лезь сюда, мы здесь!" ...Как и подобает даме бывалой, но при этом изысканной, Эмма расположилась на бышей взлётной площадке со всем возможным в сложившихся условиях комфортом, подвинув при том ещё и условия. Каминные дрова были перетащены на крышу и из них прямо посреди площадки и вопреки всем правилам пожарной безопасности был разведен костёр, на котором жарилось мясо. Эмма в роскошной фабного меха шубе восседала рядом, к ней жалась офигевшая от такой несусветной наглости Лейла, жирный столб дыма подымался к лазоревым небесам, человек в окне напротив недовольно морщил нос, однако связываться с эксцентричной миллионершей, разменивающей вторую сотню лет, не спешил. - Падение Сети пробудило во мне архантропа! - произнесла Эмма торжественно. - Разве что огонь мы добыли не трением, но это уже придирки. Зато у нас есть ребро по-пиратски, наконец-то сготовленное в полном соотвествии с рецептом! Ведь у пиратов не было каминов, а лишь очаги. - Пахнет соблазнительно, - похвалил её стряпню я. Действительно: запах от костра шёл отменный. - Так налетай! - Эмма помахала зарумянившимся фабным рёбрышком. - Небось, голодный? - Ага - как вампир! - Игорь, подобно нам всем, запасов не делал? - Как раз наоборот: он высокой кухней балуется. Но, увы, без фанатизма. - Понятно, экономим. А мне и экономить-то нечего, по ресторанам питалась, и как о том писали в старорежимных моралитэ - осталась у разбитого корыта. Точнее - у пустого: в доме шаром покати. А кафе закрыты, к тому же не ходит безнал. Пришлось вспоминать исторический раритет по имени "чеки" и выписать таковой Лейле. - Сестре, - поправила Лейла, поёжившись. - А, кстати, где она? - спросил я. - А то в кафе сплошные жертвы и разрушения... - Правды ищет! - за Лейлу ответила Эмма. - Бросила нас стетечь всемирный потоп, а сама умчалась на поиски власти. Бедный полковник! - Всё так сурово? - Даже я со всем своим опытом ожидала меньшего. Да ты присаживайся и ешь, в ногах правды нету! Я сел рядом с ней на раскладной стул, взял из рук мясо и не заметил, как сгрыз. - Однако! - заломила бровь Эмма. - Похоже, ты приврал, и Игоревские разносолы к готовке непригодны. Кстати, можешь подключиться к моей частной сети. Дом - в пределах прямой видимости, антенну я соорудила, приём есть - пользуйся на здоровье! - Прям-таки Сеть? - Ну, не совсем - лишь коннект с моим искином. Немного локальной библио-, фоно- и фильмотеки плюс новости, если они будут. - Тоже неплохо! Жаль, мой дом далеко: фонотека дока огромна. - Надеюсь её оценить... в более благоприятное время, - Эмма заговорщицки мне подмигнула. - "Проголодался, как вампир" - не шутка? - склонившись ко мне, прошептала она, когда Лейла отошла кого-то выглядывать. - Будем считать, шутки половина, - ответил я. - Этот... протокадерин? - Увы, да. - Сегодня? - Утром. - Есть, чем себе помочь? - Нету и пока не будет: всё хозяйство дока заблокировано под землёй. Но вы уже мне помогли. - В ресторане кварталом отсюда я видела жареные мозги, но они фабные: чего надо в них нет. - Увы, вы правы. - Что-то ещё? Кровь? - Теоретически, да. Но подойдёт лишь людская, и её, скорее всего, будет нужно много. - Прямо сейчас? - Нет. Этот голод развивается постепенно. - А ваша страсть к мясу? Я моргнуть не успела, как вы умяли его! - Всего лишь повышенная нужда в белках: внутри меня идёт огромная работа. - Больше - ничего? - Крестовый глюк. Теперь уже всерьёз. - Эти, как их... антиэвклидики есть? - Да, и много. - Поэкономней с ними! - Как? Вокруг - сплошные квадраты! - А в доме? - К счастью, нет. Алиса скверно реагирует на одиноковые предметы и повторяюшиеся узоры, потому, что... - Не рассказывай - мне то знакомо не понаслышке. Ещё что-то? Этот, как его, вомероназал. - Традиционно силён, - пошутил я. - Не мешает? Я читала - некоторый воспринимаемые им сигналы понуждают к немедленному действию. - Ага, у мышей. - Человек - та же мышь, только большая, - ответила Эмма серьёзно. - Если что - рассчитывай на меня! Толку с меня немного - да весь твой. - Да не мышь он большая, а большая свинья! - парировала Лейла: последнюю фразу она слышала. - Запропал мой Франсуа, потому, что свин. - Это она вчерашнего солдата ждёт, - пояснила Эмма. - И зря его ругает. Скорее всего, он дрыхнет без задних ног после вчерашнего дежурства, а может - сразу пошёл на дежурство новое. - Мог бы весть кинуть. - Через что? В колокол позвонить? - Ах, точно... - и Лейла умолкла. И пока она молчала целый длиннейший миг, я подумал, что пусть и в шутку, но верно оценил Эмму. С этой станется не то, что бидон крови принести, но и самой пойти за ней на охоту. Поразительная женщина! Наверно, такие вот люди и ледниковые периоды пережилИ, и "бутылочное горлышко Тобы". Митохондриальная Ева - док бы заценил этот комплимент! Интересно, поставь её сейчас рядом с полковником - и из них был бы больший солдат? А вслед за этой мыслью пришла вторая: а жена полковника - она вроде Эммы и чихом повергает батальон, или напротив - вроде Лейлы: боязливая да чувствительная? А ведь либо так, либо этак, но если нечто среднее - мои соболезнования. Эмма заложила поверх углей новую порцию рёбер, Лейла сбегала вниз за вином. Вах, "Чёрный доктор" - я читал о нём. Будто бы сорт был изведён под корень, потом - возрождён усилиями энтузиастов-одиночек, но вновь утрачен в вихре катастроф середины века. Ах, да, "реконструкция по сохранившимся образцам". Мелочь, а приятно - мы научились воскрешать не только вампиров и динозавров. - Что думаете о манифесте? - спросила Эмма. - Жуть! - бросила Лейла тотчас. - Что - жуть? - Небеса. Если они не лгут. - А ты, Юкка, что мыслишь? - Жуть - они сами! - бросил я. - Даже если на Небесах - сплошь записные злодеи, сколько народу полегло от их "демонстрации"? И сколько ещё поляжет, если надолго накроется логистика? - Верно мыслишь! Благие намерения - они всегда такие. - Что, всегда? - возмутилась Лейла. - Нужно терпеть это, да? Пусть и дальше гадят? - Положим, смертная казнь за жестокое обращение с картинками - это черезчур даже для самых мрачных тираний, - мягко окоротила её Эмма. - Но я не об этом даже - а о готовности ради большого добра уложить в гроб пару-тройку тысяч неповинного народа, хотя если опасения Юкки верны - скоро счёт пойдёт на миллионы. И они всегда такими были - те, кто норовил человечество спасти. Коммунисты, фашисты, путиноиды, борцы за единственно-правильную веру, ревнители "скреп" и вечных ценностей - они очень быстро оказывались по горло в крови, но что интересно - тому не ужасались. Служение общему благу приводит к параличу совести - пора человечеству накрепко запомнить этот урок, даром что он перечёркивает наши мечты о возможности построить на Земле рай - в смысле, некими нарочитыми усилиями, а не постепенно - в силу прогресса и труда. Хороших "великих идей" не бывает! И те, кто кричит о спасении человечества - всегда и очень скоро вцепяться тебе в горло. - А что делать? - спросила Лейла. - Ведь у меня тоже дети будут... надеюсь. - Всё, что угодно, только не то, что делает этот "фронт"! Например - отстранить Небеса от реалтайм-управления: потребной аналитики мало, что ли? В конце концов - даже если бы Небеса населяли лучшие из людей, опасно препоручать все регуляции мира столь уязвимой штуке, как плоть. А вдруг на Небесах случиться какая-нибудь ментальная эпидемия на манер компьютерного вируса? Нет - как то хорошо знали в старину - всё важное надо бекапить. И лучше - если в системах и носителях разного принципа действия. - И где на всё это денег взять? - не отступала Лейла. - Программная среда - не кусок мяса, её не нафабишь - куча труда нужна. И кто платить будет, а? Половина мира имеет лишь жизненно-необходимое, а половина вторая - не имеет и того! Не честнее ли просто заставить: хочешь играться на Небесах - вкалывай! - Так ведь именно так сейчас Небеса и устроены - а ты недовольна. - Потому, что присматривать надо! Как камерами в реале - за каждым шагом! - И кто это будет делать? - Искины - кто ж ещё? - И по какому критерию? Это в реале если дал в морду - злодей, а на Небесах многие лишь так и развлекаются - и никаких пострадавших! - Ну, не знаю - но надо. - Что - надо? - Жить по-людски заставлять! И вообще поумерить все эти изыски - а то от науки лишь беда. - Коммунисты тоже так говорили - про "нового человека", - Эмма усмехнулась недобро и мрачно. - Что ж до науки - лишь благодаря ей мы и живём. И вымрем очень скоро, если остановим её развитие - потому, что в развитии не остановятся болезни, с нами или без нас меняется климат, нас убьёт супервулкан: следующее извержение Йеллоустоуна, вроде, ожидается в конце следующего века, да мало ли что. Мы - как Алиса в Зазеркалье - нам надо бежать изо всех сил, даже если мы хотим оставаться на месте. И забывать об этом - подобно смерти, ибо за порогом нашей пещеры всегда бродит голодный медведь, и он съедает тех, кто забыл о нём. - А я не хочу о нём помнить! - взвилась Лейла. - Не хочу, не могу, надоело! Двадцать первый век на дворе - а мы от разбойников прячемся! А почему? Какие-то умники намудрили ад да назвали небесами, а другие умники подвязали на него всё на свете! А умники третьи атомную бомбу изобрели и чуть мир не угрохали, четвёртые - по приколу вирусы штампуют, пятые в мозги лезут да свободу от несчастной любви продают: почём психопатия для народа! - Учёные здесь не при чём. - А кто при чём? - Да кто угодно! Пользователи! Но более прочих - знающие, как надо. Они всегда при чём - ко всему злому, что на свете есть! "Земля - зола и вода - смола, И некуда, вроде, податься, Неисповедимы дороги зла, Но не надо, люди, бояться! Не бойтесь золы, не бойтесь хулы, Не бойтесь пекла и ада, А бойтесь единственно только того, Кто скажет: "Я знаю, как надо!" Кто скажет: "Всем, кто пойдет за мной, Рай на земле - награда". И, рассыпавшись мелким бесом, И поклявшись вам всем в любви, Он пройдет по земле железом И затопит ее в крови. И наврет он такие враки, И такой наплетет рассказ, Что не раз тот рассказ в бараке Вы помянете в горький час." - Что это? - воскликнула Лейла. - Александр Галич, "Поэма о Сталине". - Страшно это... - вздохнула Лейла пятью минутами спустя. - Ещё бы! - отвечала Эмма. - Тем паче, что позже - и именно на его родине, вновь восстали те, кто едва мир не убил. - Путиноиды? - Они самые. Знаешь, в сто двадцать лет уже не особо веришь ни в Бога ни в чёрта, но даже мне порой кажется - вмешалось нечто. Как в мифах одного из индейских племён: они считали, что все беды начались с того дня, когда оружие, предназначенное для охоты да защиты от свирепых зверей, было применено для убийства и порабощения человеков. - Что с ними стало? - Оружие восстало на них и всех перебило, потому, что сакральные предметы осквернять нельзя. В те дни тоже это случилось... - Что? - А то! Взгляни наверх - что светит над головой? - Солнце. - То есть ядерный взрыв - он исправно греет жизнь вот уже четыре миллиарда лет... Юкка, я не ошиблась? - Четыре и две десятых от первых фотосинтетиков и четыре с четвертью - от нанобов и РНК - отвечаю я. - Ну вот, я оказалась почти права. А они этим священным пламенем - да людей жечь. Вот сами в нём и сгорели. - А сколько вместе с ними неповинных людей? - Много. Стихии - они порой... увлекаются. Но куда больше погибло от собственной дури либо спятило от коронавируса. - Который, как говорят, был искусственным. - А ещё говорят, что кур доят, - отрезала Эмма сварливо. - Вирус, как и всякая болезнь, просто хотел жрать, а человечество в те дни было большим и вкусным. А ещё - накрепко забывшим, что за выходом пещеры медведь есть всегда! - Не хочу о медведе думать да всякие ужасы знать, - вздохнула Эмма. - А жить, любить да быть любимой, на что теперь у людей и времени-то нет! - Прямо-таки и нет? - спросила Эмма ехидно. - Чего ж ты тогда над университетской программой корпишь да в кафе дежуришь? Жила бы на пособие да любила хоть сутки напролёт. - Издеваешься, да? А чего сами в "треш пособский" не пошли, а? Да и кого любить - теперь только модели любят. И даже те, кто женат - и те модельки КонСенсусные трахают! А что - ни тебе внимания, ни ответственности, и даже в ресторан приглашать не надо! Все, все такими стали, а не хочу! - А чего хочешь? - Любви! Настоящей! Только не притворяйся, что не понимаешь! Даже если у тебя всё в прошлом и уже плевать, а мне - нет! Нет, понимаешь! Не жила ещё толком - а хочется. - Не хочется! - отрезала Эмма. - По себе судишь? - Нет, по тебе! Ты хочешь, что бы тебя догнали, предложили руку, сердце и печень в довес - а ты ещё будешь харчами перебирать, а то и вовсе отбиваться, что б насильно осчастливили: лишь тогда любовь ты посчитаешь настоящей. А знаешь, что это такое? Капризы детские! Мол, мама любит лишь тогда, когда в неё запустишь тарелку с кашей - а она всё равно обнимается. Лейла хотела что-то крикнуть в ответ, да подавилась словами, а Эмма - продолжила: - А кабы ты всерьёз любви хотела - то поинтересовалась перво-наперво: чего люди от любви хотят да как это сделать - чего способна дать ты и чего можешь получить в ответ? И точно ли КонСенсусные модельки - тебе соперницы: может, с тобой всё ж интересней? Ну и стать интересной - глупо как-то картинкам проигрывать. Вот так - если ты чего-то хочешь сама, а не что бы тебе по щелчку пальца дали. - Тебе легко, ты знаменитость - ещё и денег целый мешок. - Это тебе легко - ты нынешнюю жизнь знаешь, не то, что я - динозавр невымерший. И всё впереди у тебя: учёба, работа интересная, целая эпоха. Просто меньше проси, а больше думай да делай. - Ой, Франсуа идёт! - воскликнула Лейла и устремилась к лестнице вниз. - Ну никакой последовательности - то ждёт, что б всё готовеньким подали, то сама сломя голову навстречу бежит, - оборотясь ко мне, вздохнула Эмма. - Тебе хоть скучно не было, вампирская душа? - Наоборот - слушал с интересом чрезвычайным. - Дефицит женского окружения? - ...С избытком окружения научного, - улыбнулся я. - Как тебе мои пассажи об учёных да верующих в очередной рай? - Целиком согласен. - А о любви? - Увы, знакомо. - Невесёлый опыт? - Как бы да - но небольшой. Если верить Сети, такие, как я с трудом влюбляются. - Такие - это вампиры? - Нет, это социопаты. Как обстоят дела у вампиров в области любви, я пока не знаю. - А кто-нибудь знает? - прищурилась Эмма хитро. - Представляете, нет! - Никто не влюбился? - Хуже! Большинство нашего брата инициировано прямиком в тюрьме, так что любовный опыт там если и есть - то такой, за который садят. - М-да, теперь понятно. А как ты мыслишь - чего было с любовью у таких, как ты? Ну, в древности? - По большей части считается, что мы насиловали дам, а после - крали их отпрысков. - Ну а вампиры-дамы? - Вроде, тоже. - А вот и нет! - Эмма важно подняла палец. - Если мужчину насиловать - у него не встаёт: вашей учёной братии не знать столь элементарных вещей стыдно! Я рассмеялся - уж слишком напыщенную рожу состроила Эмма при этих словах. - И как же тогда вы размножались, учитывая территориальный инстинкт, из-за которого вы, вроде, тотчас норовили убить либо прогнать себе подобного? Он на время отключался? - Вряд ли, да и нет нужды. Наши гены - доминантны, трое из четверых потомков непременно станут нами, поэтому можно пользовать обычных людей. - А ваши дети? - А вот на них территориальность, по-видимому, не распространялась до некоего возраста - после чего они сами норовили уйти: человеческим детям, кстати, это тоже свойственно. - А всё ж - как с любовью? Неужто не задумывался? Или... ещё не задумывался? - Да как-то да, времени было маловато... усмехнулся я... после чего мой разум расточился на множетво нитей - и они принялись плести.