Ох, как по-разному мы отличаем чёрное от белого!
— Не знаю с чего начать. — чуть смутившись произнесла Ширин. Находясь все еще на крыльце дома, она неотрывно смотрела в любимые глаза. Они были словно произведение искусства. Каждый раз, когда Ахмет вот так маняще смотрел на Ширин — она пьянела. Но именно сегодня, именно сейчас ей вовсе не хотелось набрасываться на него, как дикая кошка, только чтобы лишь получить физическое наслаждение. На этот раз она хотела любви. Всепоглощающей, дурманящей, настоящей. — Это — мое самое любимое место в тебе. — прошептал Ахмет, нежно касаясь губами ее шеи возле самого ушка. От этого действия внутри Ширин все в миг сжалось, а через мгновение волна удовольствия прокатилась по всему организму. Все нервные окончания обострились. Только он мог так интимно целовать ее. Только с ним ей хотелось заниматься любовью. Именно любовью. — Когда ты так делаешь, я теряю голову. — Ширин закатила глаза от удовольствия, Ахмет касался одного из самых чувствительных эрогенных мест. — И готова на все… — Очень заманчиво. — он запустил руку под ее подол шелкового халата и медленно начал подниматься к бедру. — Когда ты говоришь, что готова на все, то голову уже теряю я. В эту минуту в голове у Ширин появилась странная, но объяснимая мысль: а был ли он таким нежным с Синем? Но задать этот вопрос вслух она не осмелилась. Какая к черту разница, каким Ахмет был с другими, ведь главное — какой он с ней. Несколько минут назад она услышала самые красивые слова любви в своей жизни, видела искренние глаза, так может нужно уже перестать думать о глупостях? И наслаждаться теми чувствами, что пробуждает в ней ее любимый. — Ахмет, — взяв его лицо в свои ладони, Ширин внимательно посмотрела прямо в глаза. — Обещай, что отныне мы теперь вместе навсегда. Еще одной разлуки я не переживу. Он тут же отстранил ее руки от лица и поцеловал их, сначала кончики пальцев, потом тыльную сторону ладони и наконец запястья. — Больше никакие обстоятельства не оторвут меня от тебя. Я так сильно люблю тебя, что готов кричать об этом на каждом углу. — Перестань, ты же не глупый подросток. — улыбнулась она. — Но у меня сейчас именно такое состояние. Иди сюда, сладкая. — встав со ступеньки, он потянул Ширин за собой и подхватил ее на руки. — Ты чего творишь? — она засмеялась, обхватив его плечи. — То, что не сделал в день нашей свадьбы. — медленными шагами Ахмет пошел к входной двери. — О, Боже, ты серьезно? Хочешь перенести меня за порог дома, как невесту? И хоть Ширин была не любительницей такой розовой романтики, но все же ей было дико приятно. На секунду ей даже показалось, что они действительно пару часов назад связали себя узами брака и вот теперь пришел черед войти в дом как муж и жена. Неспешно Ахмет начал подниматься в спальню, где горели ароматические свечи. У него сразу же пронеслось в голове, а не была ли эта аура специально подготовлена для романтического вечера с кем-то другим. Но Ширин вела себя очень естественно, всю дорогу до комнаты она не переставала покрывать его лицо поцелуями и ласково гладить плечи. — Ты же знаешь, что я люблю эти свечи. — ответила Ширин на немой вопрос, застывший на его лице. — Да, точно. — кивнул он, чуть улыбнувшись. Все, больше он не собирался думать о всякой ерунде, что приходит на ум. Ширин была только его и подтвердила это не только словами. В ее глазах и действиях все было предельно четко и ясно — она любит только одного мужчину. Чтобы как можно быстрее избавиться от лишних мыслей, Ахмет опустил Ширин на пол и еще раз прошелся взглядом по соблазнительному шелковому халату, который был чуть короче положенного. Он сделал еще один шаг навстречу, чтобы быть как можно ближе, потрогал волнистый локон и склонился, поцеловав мочку уха. От его действий Ширин задрожала будто в лихорадке. С ней творилось что-то запредельное, было чувство, что сейчас она вновь стала невинной девушкой, которую соблазняет опытный любовник. Это волнение возбуждало обоих еще больше. Даже в их первую ночь не было столь трепетно от предстоящей близости. Ширин прижалась к нему, ощутив тепло большого, крепкого тела, вдыхала насыщенный мужской запах кожи. И с каждой минутой эти колдовские чары воздействовали все сильнее. — Я очень сильно соскучился по тебе. — прошептал Ахмет, целуя изгиб ее шеи. — Ты не представляешь, как я скучала. — задыхаясь, произнесла Ширин. Его язык прошелся по бешено пульсировавшей жилке на шее, и она вконец растаяла, а когда Ахмет привлек Ширин ближе, ее тело и вовсе обмякло. — Что ж, сейчас мы посмотрим кто скучал больше. Ты еще будешь умолять взять передышку. Ширин открыла рот с намерением возразить, но Ахмет впился в него губами, заткнув с помощью жаркого, влажного поцелуя. Неспешные, смакующие движения его языка вызывали у нее нестерпимое желание того, чтобы он проделал то же самое, но в другом месте. Она вцепилась руками ему в волосы и изогнулась дугой, когда он сжимал ее в своих объятиях. В следующую секунду Ширин уже оказалась в горизонтальном положении на кровати, Ахмет быстро стянул с себя джемпер и навис над ней, продолжая целовать. Ловкие, умелые пальцы одним движением развязали узел пояса на халате, и он стал мягко, ритмично массировать ладонями нежную грудь. — Ох, милый… — трепетно шепнула она, довольствуясь этими ласками. — Знаю, — он посасывал ее нижнюю губу, в то время как его пальцы покручивали и потягивали возбужденные соски. — Я хочу сорвать с тебя это. Немедленно. Красный сексуальный бюстгальтер, который Ширин когда-то давно покупала, но не успела его поносить — пришел в непотребное состояние. — Ахмет, ты его порвал! — возмутилась она, но при этом просто сходила с ума от всех этих действий. Его рот блуждал по груди, и Ширин бросило в жар, а на коже выступили капельки пота. Мечущийся взгляд упал на свечи, стоявшие на тумбочке. Он приподнял голову и взглянул на нее потемневшими от страсти глазами. — Молчи, я об этом мечтал с тех самых пор, как до меня дошло, что мы действительно развелись. Ахмет запустил руку ей между ног, отодвигая край кружевных трусиков. Ширин горела как лихорадке, ее возбуждение уже переходило все границы. Другая рука продолжала мять упругую грудь, от чего она набухала и сделалась невероятно чувствительной. — Ты у меня такая влажная, — проурчал он, раздвигая пальцами ее промежность. — И такая мягкая… — палец осторожно проскользнул в Ширин. Она прикрыла глаза, наконец, с ней был вновь этот мужчина, который может доставить истинное удовольствие, а не просто совершать поступательно-вращательные движения. — Я схожу по тебе с ума. — палец Ахмета подался назад, а потом вновь мягко погрузился в Ширин. Это движение заставило ее изогнуться, когда она, обвив его широкие плечи, страстно водила по ним руками. Вытащив палец, Ахмет тут же ввел ей внутрь уже два от чего Ширин не смогла сдержаться и томно застонала. У него были слишком уверенные и умелые руки, которыми он брал все, что захочет. Бедра Ширин изогнулись еще больше, поддаваясь навстречу его ласкам. Такого возбуждения она уже давно не испытывала, кажется, последнее было именно перед разводом. Потребность в оргазме чуть ли не сводила Ширин с ума. Ахмет тоже тяжело дышал, лицо было напряжено от вожделения, обращенного на любимую. Она так сладко откликалась на все его движения. От этого действительно терялся разум. Сместив руку с груди, он провел по ее щеке и довольно улыбнулся. — Любимый, я уже хочу чувствовать тебя в себе. — рвано произнесла Ширин, когда ее лоно уже готово было взорваться от движущихся пальцев. — Потерпи, дорогая, мы все успеем. — тихо сказал Ахмет, массируя большим пальцем самую чувствительную точку. — Посмотри на меня. — Хорошо, я постараюсь. — взглянув ему прямо в глаза, она схватилась за свою грудь, чтобы унять боль в напрягшихся, затвердевших сосках. — Но не мучай меня сильно. По мере того, как он разминал нежный клитор, неспешно, ритмично, то погружая, то извлекая пальцы, внутреннее напряжение Ширин возрастало с невероятной силой. — Давай, девочка, ты и так можешь получить удовольствие. Хочу это видеть. — его тон был слегка приказным. Стоило это сказать, как Ширин дошла до экстаза: она взвизгнула, вцепившись в его спину, так что побелели костяшки пальцев, и подмахнула бедрами навстречу его руке, совершенно забыв обо всем на свете. А потом посмотрела Ахмету прямо в глаза, не имея сил отвести взгляд под пристальным и ликующим мужским торжеством. Он был единственным и полноправным владельцем ее тела, только он знал, что нужно делать. Пульсирующее, обжигающее наслаждение обволокло весь организм. Но Ахмет вовсе не готов был брать тайм-аут, закинув одну ногу Ширин вверх, он приник ртом к ее нежной плоти. — Боже, что ты творишь… — вновь задыхающимся голосом простонала она. Ее плоть была слишком чувствительна, однако, когда его язык коснулся клитора, Ширин снова, даже сильнее, чем в первых раз, захлестнуло желание. Он облизывал трепетавшую и набухшую точку, дразня ее, искушая обещанием нового оргазма. Когда его язык проник внутрь, Ширин закусила губу, сдерживая громкий стон. Уже второй раз за несколько минут она подходила к пику наслаждения, тело неистово содрогалось, нежные мышцы промежности напряглись вокруг его неутомимого языка. Все тело Ахмета вибрировало, сладкие стоны Ширин пронизывали насквозь, когда она вновь подошла к экстазу, выдыхая его имя. Ширин была слишком размякшей, когда он вернул ее ногу в прежнее положение, и все еще дышала с трудом, Ахмет покрывал поцелуями ее живот и грудь. Облизав каждый сосок, он обхватил ее руками и приподнял. Она бессильно повисла в его объятиях и он снова впился в ее губы. — Я надеюсь, в тебе еще остались силы для продолжения. Ты выглядишь слегка уставшей. — Ты сейчас будешь таким же. Вот увидишь. — Давай, я весь твой. Ширин растянулась на постели рядом с Ахметом и прижалась к нему всем телом, уткнувшись в его влажную шею, стала нежно покусывать солоноватую кожу. Его ладони заскользили вверх-вниз по изгибам спины, медленно, но сильно сжимая кожу. Опрокинув, Ахмета на спину, Ширин навалилась сверху и жадно впилась в его рот. Возбужденная до предела мужская плоть упиралась прямо в ее промежность, от чего она начала усиленно тереться о него. Ахмет запустил руки в копну волос, взяв этот поцелуй под контроль, от чего Ширин снова почувствовала новый прилив сил. Ей казалось, что языки пламени обжигают кожу с внутренней стороны бедра. Немного дрожащими руками, она начала расстегивать молнию джинс, освобождая его от тесной ткани. Ахмет глухо зарычал от вожделения и тут же перевернул ее под себя. — Вообще-то я хотела быть сверху. — чуть надув губы сказала Ширин. — Не переживай, у тебя будет такая возможность. — пробормотал он, и снова обхватил губами ее сосок. — А сейчас будешь полностью в моей власти. Хочу видеть, как ты стонешь подо мной. Его слова сводили с ума. Нет, конечно, Ширин не была фанатом таких игрищ, как доминирование одного партнера и полное подчинение второго, но этот его страстно-приказной тон и уверенные действия заставляли превратиться ее в послушную девочку, которая не смеет перечить. Как же она хотела этого мужчину, ведь только с ним можно было достичь истинных высот наслаждения и удовлетворения. Подняв голову, Ахмет посмотрел на Ширин в слабом свете догорающих свечей и раздвинул коленом ее ноги. Еще секунда и он уже был внутри, где его сразу же обдало жаром. Напряжение было настолько сильным, что Ахмет неосознанно схватился за ее бедро и до боли начал сжимать его. Ширин лишь издала еще один протяжный стон, пусть ей было немного больно от его хватки, но это было настолько возбуждающе, что она не обращала никакого внимания. Феромоны, витавшие по всей комнате заставляли обоих прочувствовать каждой клеточкой тела эту магию единения и страсти. Кожа горела, словно ее покалывали иголками. Это было именно то, чего они оба так давно хотели, но в силу обстоятельств не могли осуществить. Сейчас же все барьеры были снесены, уничтожены и воздвигать их снова Ахмет и Ширин больше не собирались. Они желали лишь одного: любить друг друга всю оставшуюся жизнь. Движения стали более интенсивными, на коже выступили капельки пота, Ширин была настолько влажной, что он проникал в нее чуть ли не до матки. От столь глубокого проникновения она раскрыла рот в немом крике, было трудно выдержать весь этот напор, будто в нее ворвался не Ахмет, а изголодавшийся зверь. Чтобы как-то справиться с головокружением и облегчить себе эту покалывающую боль, Ширин приходилось двигаться из стороны в сторону. И все равно она с большим удовольствием принимала все его выпады и чувствовала, как он в ней пульсировал, трепетал на грани оргазма. Но Ахмету было и этого мало. Он хотел еще больше, второй рукой так же обхватил бедро и прижал к себе еще ближе, это заставило Ширин вскрикнуть. Его бросило в жар от ее стонов и ощущения полного погружения в любимую. Рот был чуть приоткрыт, из грудной клетки доносился тихий хрип. Подавшись вперед, Ширин провела языком по его губам и даже замурлыкала от удовольствия, ощутив солоноватый привкус. Бедра Ахмета нетерпеливо двигались, доставляя при этом Ширин немыслимое удовольствие. Она чуть-чуть приподнялась, но он тут же остановил ее яростным движением: — Помедленнее! Просьба прозвучала как угроза, от чего острота ощущений увеличилась вдвое. Ширин опустилась, снова принимая его в себя, и когда проникновение уже превзошло пределы женской вместимости, ее пронзила эта сладкая боль, которую она так хотела получить от другого мужчины, но все было тщетно. От точки взаимопроникновения их тел растекалось наслаждение, взгляды встретились, это было по-особенному чувственно, также как и издаваемые звуки, говорящие о запредельном наслаждении. В безумном возбуждении Ахмет опять впился губами в ее рот, вцепившись пальцами в намокшие от пота пряди волос. Целуя его Ширин одновременно, не переставала вращать бедрами, подаваясь навстречу сводящим с ума круговым движениями его большого пальца и чувствуя, как с каждым разом проникновение его внушительной плоти в самую сердцевину все сильнее вызывает приближение оргазма. Остатки разума покинули обоих окончательно, уступив место примитивным телесным инстинктам. Уже не было возможности сосредоточиться на чем-либо, кроме безумного процесса совокупления, яростного желания двигаться все сильнее и сильнее, пока томительное напряжение, достигнув высшей точки, не прорвется запредельным наслаждением. — Это слишком хорошо, — стонала Ширин. — Ох, да, не останавливайся! Ахмет, решив, выполнить, все ее желания, резко перевернулся на спину, так что теперь Ширин оказалась сидеть на нем сверху. При этом возбужденная до предела плоть все больше натирала чувствительное, отзывавшееся болью женское лоно. Она напряглась и задрожала, понимая, что вот-вот дойдет до пика безумия от его умелых и мощных толчков. — Давай, детка, я хочу, чтобы ты кричала еще громче. — со сбившемся дыханием произнес он. Когда ее сердцевина содрогнулась в экстатических спазмах, распространившихся по всему телу, Ахмет взял Ширин за затылок и, глядя, как она буквально распадалась на части, удерживал свой взгляд, хотя так хотелось закрыть глаза. Оказавшись во власти этого прожигающего взгляда, Ширин застонала еще громче, а потом почувствовала, как на нее накатывает очень мощный оргазм. Крича, ее тело дергалось в такт каждой пульсации. Ахмет не останавливаясь продолжал вторгаться в нее яростными толчками. Внутри себя Ширин отчетливо почувствовала, как его плоть становится все тверже, она полностью заполнила ее. Желая наблюдать за его экстазом, Ширин так же жадно следила за Ахметом. Его расширенные зрачки утратили фокус, от былого самоконтроля не осталось и следа, красивые черты лица исказились в диком стремлении высшей точки наслаждения. — Ширин! Он закончил, издав какой-то животный звук, тело все содрогнулось, а потом его лицо мигом смягчилось. Довольно улыбнувшись, Ширин наклонилась и припав к его губам, нежно поцеловала. В это время дыхание Ахмета было еще судорожным и прерывистым. — Ширин… Обхватив руками, он прижал ее к себе и уткнулся лицом в шею. Оставаясь в таком положении довольно долгое время, Ахмет все еще продолжал нежно целовать: проникновение его языка, как ни странно, успокоило, взбудораженные нервы Ширин. — Вау! — выдохнула она. Его рот дернулся. — Да. — улыбнулся он.***
— Мне так тебя не хватало, — прошептала Ширин, обнимая Ахмета, она прижалась к нему лежа в постели и наслаждалась запахом его кожи, целовала его грудь и шею, проводила легкими движениями по его татуировкам, от которых была без ума. — Какой же ерундой мы занимались, — улыбнулся он, медленно гладя ее обнаженную спину. — Только сейчас понимаю, что столько времени потрачено зря. — Главное, что теперь то мы это поняли и больше никогда не допустим прежних ошибок, верно? — она чуть приподнялась и заглянула в любимые глаза. — Больше никаких опрометчивых решений и детского поведения. — пообещал он и нежно поцеловал ее в губы. Физическая разлука дала о себе знать, когда Ахмет и Ширин вновь оказались вместе в одной постели. На этот раз не было никаких ухищрений и попытки получить каждому свое. Присутствовала лишь проснувшаяся от долгой спячки трепетная любовь к друг другу, тонко, но, верно, граничащая с дикой страстью. Все поцелуи, прикосновения и подаренные друг другу ласки не имели границ: Ширин вновь вспомнила какого это, когда твоего тела касается любимый человек, Ахмету тоже удалось испытать вновь то удовольствие, которое он испытывал лишь с любимой. Мужчинам всегда было гораздо проще получить наслаждение от близости, но и у сильного пола были свои нюансы, которые можно воплотить в жизнь только с тем, кого действительно готов любить всем телом и душой. И при этом испытывать удовольствие, глядя как любимая женщина издает томные стоны и умоляет не останавливаться, ведь только с ним она может испытать весь этот спектр эмоций. К слову, воссоединение была по-настоящему жарким и до боли приятным, все постельное белье оказалось влажным от старательного примирения бывших супругов. Совершенно вымотанные они лежали в обнимку и пытались уже словесно выразить как им хорошо друг с другом. — Я тебя люблю, Ширин и всегда любил только тебя. — сказал Ахмет, наворачивая ее локон волос на свой палец. — Я тоже очень люблю тебя, — она довольно прикрыла глаза, наслаждаясь моментом. — Только тебя одного. Играя с ее копной волос, Ахмет вновь увидел шрам возле уха, который ему уже очень долго не давал покоя, но спросить, что же случилось он все и не решался, боясь поднять нелицеприятную тему. И все-таки именно сейчас ему захотелось выяснить что же произошло на самом деле. — Ширин, от куда он у тебя? — тихо спросил он, коснувшись шрама. С ответом она не спешила. — Не забивай себе голову. Это было уже очень давно, и он меня не беспокоит. — И все же я имею права знать? — Конечно, но ты уверен, что хочешь испортить нашу прекрасную ночь воспоминаниями о прошлом? — поднявшись на локтях, Ширин внимательно посмотрела на него и поняла, что ему действительно теперь важно знать о приобретенном шраме. — Хорошо, — вздохнула она. — Это случилось, когда я жила в Сивасе с матерью и…этим ублюдком. Как-то раз опять мертвецки напившись, он схватил меня на кухне, матери как обычно не было дома, и сказал мне одну вещь: он хотел сделать то, что по мнению всех мужчин очень нравилось в сексе. — на глазах у Ширин навернулись слезы, при воспоминании того момента. — И когда он сделал то чего хотел, я завизжала от боли, мои крики, наверное, было слышно по всей улице, поэтому он схватил нож и сказал мне, если я не заткнусь, то перережет мне горло не раздумывая, а легкий надрез он сделал, чтобы у меня не было сомнений в его угрозах. Ахмет очень долго смотрел на нее, не зная какие можно подобрать слова, чтобы немного утешить. Он опять обнял ее за талию и притянул к себе, целуя тот самый шрам. — Этого ублюдка убить мало. — негодовал он, думая о тех унижениях, которым была подвержена Ширин. — Почему же ты не обратилась в полицию? Или рассказала бы о его зверствах кому-нибудь из взрослых, кто смог бы тебе помочь? — Я его очень сильно боялась. И думала, что единственным моим спасением будет навсегда уйти из дома, что, впрочем, я и сделала. — Надеюсь, что это животное уже давно не дышит. — Такие как он не умирают, — усмехнулась Ширин. — Мне страшно представить, что он причинил кому-то еще такой вред. Прижавшись всем телом к Ахмету, в голове у Ширин опять всплыл тот разговор с госпожой Джемре и ее просьбе. Возможно, она была права и девочек, которых насиловали где-то в заброшенной глуши поймет лишь только такая же жертва насилия, а не высококлассные специалисты в области психологии. — Ладно, хватит на сегодня воспоминаний. — ей хотелось как можно быстрее избавиться от плохого и вернуться к хорошему. — Я его больше никогда в жизни не увижу и этого достаточно. — Мне недостаточно. — на этот раз Ахмет поцеловал ее в лоб, продолжая гладить волосы. — После того что он сделал… Я бы пристрелил его как собаку.***
Один раз в году госпожа Фидан обязательно устраивала у себя в доме благотворительный ужин, на сей раз она решила, что сделает пожертвование клинике, в которой помогли ее дочери излечить свой недуг. Как и все богатые женщины, которые считали себя аристократками в городе, госпожа Фидан держала марку: стол был великолепно накрыт, шампанское лилось рекой, а светские беседы поддерживали общий антураж вечера. Единственный, кто чувствовал себя не в своей тарелке была дочка хозяйки дома, а также ее названный кавалер. Селин постоянно пыталась увести Эмина подальше от расспросов надоедливых гостей. — Оф, какие же они тут все зануды. — недовольно произнесла она, осматривая большую столовую. — Как по мне: обычный вечер у богатеньких. — хмыкнул Эмин. — У тебя, что есть опыт в данных мероприятиях? — Селин странно покосилась на него, ведь Эмин жил достаточно скромно по меркам ее матери. — Мои родители тоже любят устраивать шоу. Удивлению девушки не было предела, но она все же не стала при многочисленной толпе снобов выяснять про родителей Эмина, впрочем, когда она видела их на похоронах Берин, они произвели на нее очень хорошее впечатление. Эмин так же, как и его подруга считал очень скучными званные вечера, и поэтому решил немного разбавить монотонную болтовню богатых теток своим заявлением. А сегодня ему было, что сказать. — Извините, прошу прощения! — встав со стула, громко сказал Эмин. — Я еще раз прошу прощения за то, что отвлекаю вас от приятных бесед, но мне бы очень хотелось сообщить сегодня среди всех присутствующих о своих намерениях. — он повернулся к Селин. — Дорогая, Селин, знаю, что мы совсем недолго с тобой знакомы, и возможно, ты решишь, что я спешу, но мне хочется, чтобы ты стала моей женой, — Эмин достал из кармана пиджака коробочку и открыл ее, в ней блестел бриллиант. — Это фамильное кольцо моей семьи, окажи честь. Выйдешь за меня замуж? За столом наступила мертвая тишина. Селин, которая оторопела от шока медленно перевела взгляд на мать, та сидела, открыв рот, забыв про светские манеры. Впрочем, подобное выражение лица было у многих. Эмин продолжал смотреть с надеждой на девушку, протянув кольцо. Это был самый идиотский момент в ее жизни. Все только и смотрели на нее, ожидая ответа. И Селин не могла ударить в грязь лицом перед гостями матери. — Хорошо… — прошептала она.***
— Тебе кто-то отправил сообщение. — сказал Ахмет, передав телефон в руки Ширин. Этим утром Ширин знала, что ей ничто не сможет испортить настроение. Воодушевленная после ночи любви, она решила побаловать любимого вкусными блинчиками, которые научилась готовить у Дилары. — Потом посмотрю, — отмахнулась она и поднесла к его рту кусочек горячего блинчика. — Попробуй, ты сейчас с ума сойдешь. — Ого, действительно… — Ахмет округлил глаза, пережевывая вкусный завтрак. — Где ты этому научилась?! Наверное, кто-то умер, если моя Ширин стоит утром за плитой и печет блины. — Я так соскучилась по твоему неуместному сарказму. — улыбнулась она и поцеловала его в нос. Ахмет перехватил ее руку и ответил таким же нежным поцелуем, это утро было поистине волшебным. Усевшись вдвоем на диван, они принялись завтракать перед телевизором. У Ширин было настолько игривое настроение, что она, заливаясь от смеха измазала щеку Ахмета в абрикосовом джеме и принялась потом чувственно слизывать его, от этого тело мужчины вновь все напряглось и он был уже готов принять ее вызов, но телефон опять зазвонил. — Кто это был? — спросил он, когда Ширин вернулась в гостиную, поговорив по телефону. — Это из Аданы, — отрешенно прошептала она. — Нотариус… — И что нотариусу из Аданы от тебя понадобилось? — Он звонил, чтобы сообщить мне о своей клиентке, которая скончалась несколько дней назад. — Ширин? — Ахмет непонимающе посмотрел на нее и когда он вспомнил, кто именно был клиенткой этого нотариуса, его рот непроизвольно открылся от шока. — Ахмет, этот тип говорил о моей матери… Пытаясь понять свои подлинные чувства, Ширин незамедлительно отправилась на незапланированный прием к госпоже Джемре. Начни она сейчас разбираться со всем этим в одиночку, то окончательно запутается. К ее счастью, услышав новость госпожа Джемре отменила свой прием с другим пациентом и приняла Ширин. — Ты потрясена. — сделала заключение Джемре, после краткого рассказа о случившемся. — Да, — медленно кивнула та. — Я даже не знала, что она попала в аварию и лежала в коме… — Это — настоящее испытание для тебя, ты…- но не успела она закончить свою фразу, как Ширин ее тут же перебила. — Нет! Я не испытываю горечь утраты. У меня другие чувства… — она глубоко задумалась, пытаясь правильно подобрать слова. — Мне кажется, что я не успела сказать ей что-то очень важное… То, что не дает мне покоя все эти годы. — Послушай, Ширин, тебе необходимо съездить на могилу к матери и сказать ей то, что творилось все эти годы у тебя на душе. — Нет, это бред. — Сделай это. И увидишь, как тебе станет легче. Я уверена, что тебе необходимо так поступить.***
Если Эмин и был в чем-то уверен, так это в том, что ничто не сможет разрушить его любовь к Селин. Он знал это поскольку его любовь подвергалась проверке множество раз, тем не менее, мужчина не обращал никакого внимания на мелкие огрехи их отношений. Но вопрос был в том, сможет ли сама Селин сделать вывод, что ее любовь так же сильна?.. Знакомство с родителями Эмина проходило неплохо. По началу. — Эмин, говорил нам, что ваш отец работает в крупном банке. — господин Джелиль придерживался светской беседы. — Да, — кивнула Селин. — Но сейчас он путешествует по миру, взял небольшой отдых. — А как же ваша мать? — поинтересовалась госпожа Хиляль. — Она разве не поехала с ним? — О-у, нет, госпожа, они давно в разводе. — махнула рукой девушка и непонимающе посмотрела на родителей Эмина, кажется, те были слегка смущены. — Ясно, — протянула женщина, отпивая свой чай. — А в чем причина? Ваш отец плохой семьянин? — Он вообще не семьянин, изменял матери направо и налево. — Селин не понимала, что могло подвергнуть госпожу Хиляль в такой шок. — Причина кроется в адюльтере… — Да. Адюльтер. — девушка уже готова была рассмеяться на напыщенность этой госпожи. — По-моему мужчины слишком слабы, верно, Джелиль? — госпожа Хиляль внимательно посмотрела на мужа. — Я, считаю, что за каждый грех можно понести наказание и потом жить, смерившись с этим. — Правда? — сдвинула брови Селин. — Не знаю как у вас в семье, но в нашей было так: мать разводится с мерзавцем отцом и делит имущество. Так, что ты смотри у меня, — они хихикнула, глядя на Эмина. — Измена будет во мне зверя. — Я понял. — улыбнулся он. — Хорошо, что ты меня предупредила. — Это точно… — все тем же тоном произнесла госпожа Хиляль. Оставшись одна в гостиной, Селин размышляла о том, а правильно ли она поступила? Замужество — это очень серьезный шаг. Впрочем, госпожа Хиляль была такого же мнения, девушке показалось, что она не очень-то понравилась своей будущей свекрови, хотя это было взаимно. — Я не буду ей об этом говорить! — прикрикнул Эмин из другой комнаты. — Сынок! Навострив уши, Селин пыталась уловить суть из разговора, но подслушать все же не получилось, через несколько секунд Эмин и его родители вышли к ней обратно. Такое поведение показалось Селин невежественным. — Селин, милая, мы хотим с тобой кое о чем поговорить, — серьезно сказала госпожа Хиляль. — Мы с отцом посоветовались и решили, что неплохо бы вам с Эмином подписать договор: в случае, если ваши пути разойдутся, то ты не будешь требовать от моего сына то, что он унаследует от нас. При этих словах Эмин опустил глаза в пол, ему было жутко стыдно. — Вы о брачном контракте? — прокашлялась Селин. — Постарайся нас понять, загородный дом, который у нас есть очень старинный и нам дорог. Мы бы хотели сохранить его для наших внуков. А не разменивать его в случае развода. — Но кто говорит о разводе? Я выхожу замуж навсегда. — Уверена, что твоя мать тоже самое говорила отцу. Селин пыталась быть вежливой со своей будущей свекровью, но с каждым ее словом это было все труднее и труднее. — Мама! — одернул ее Эмин. — Селин ничего подписывать не будет! — Что ж… Тогда мы все оставим твоей сестре. — пожала плечами госпожа Хиляль. — Ты серьезно?! — не поверил он. — Она же наркоманка и проститутка! Глаза Селин округлились, когда она услышала про незнакомую ей сестру. — Ради родового дома — она изменит свои привычки. — его мать не собиралась отступать. Да, любовь Эмина к Селин была не рушима, и он был готов бороться даже со своими родителями, ради того, чтобы женится на любимой. К сожалению, этого было нельзя сказать о самой Селин, которая все больше и больше понимала какую же глупость сделала, ответив на предложение согласием.***
— Я не хочу ехать туда! — раздраженно произнесла Ширин. — Это всего лишь один день. — Ахмет пытался ее приободрить. — Поверь, день в моем родном городе — приравнивается в двум годам! Все эти люди…такие деревенщины… Ты бы видел их зубы! Там не ступала нога ортодонта! — Там родилась ты, все не может быть настолько ужасным. — Знаешь, чем знаменита эта деревушка, где я жила? Самым долгим пожаром автомобильных покрышек. — Мы оба знаем, почему ты не хочешь ехать туда. И дело не в этом городке. Когда госпожа Джемре попросила тебя написать на бумаге о своих чувствах это помогло? — Помогло… — буркнула Ширин, складывая вещи в чемодан. — Значит, когда ты прочтешь это письмо на могиле своей матери, у тебя будет ощущение завершенности. — Она мертва! Можно это и дома сделать…например, за доской для спиритических сеансов. — Если не хочешь, то не поедем, но я бы хотел, чтобы ты это сделала. — Хорошо! Выступлю на могиле и сразу домой! Мельком улыбнувшись, Ахмет заметил, как Ширин складывает вечернее платье в чемодан. — А это тебе зачем? — На годовщину того пожара, — пояснила она, пытаясь застегнуть чемодан. — Будет вечеринка. Хоть и с присущим скептицизмом, но Ширин все же решила действовать как ей подсказала психотерапевт. Оказавшись в своем родном городе и проезжая по унылым улицам на такси, она все продолжала ворчать: — Не могу поверить, что мать захотела похоронить себя тут. Почему нельзя было сделать это в Адане? — Может потому, что тут похоронена еще твоя бабушка? — предположил Ахмет. — Я, кстати, ошиблась. Город еще ужасней, чем я помню. — Не так все ужасно, — Ахмет не переставал смотреть в окно машины. — Хотя, та сгоревшая машина немного жутковата. Расплатившись с таксистом, они вышли напротив самого известного кафе в городе. — Мы так долго добирались, я хочу немного перекусить. — Уверена, что хочешь пообедать именно тут? — Ахмет недоверчиво посмотрел на вывеску в надписью: «Тут едят». — Кажется, те тараканы с крысами будут недовольны. — Не бойся, дорогой, мой дядя и его семья очень любили сюда ходить. — Ширин уже открыла дверь кафе. — Это те, что умерли все в молодом возрасте? — он помедлил, размышляя стоит ли туда заходить. — Оф, кто захочет в этом городе дожить до старости? — вздохнула она и подтолкнула его внутрь. Зайдя в местное кафе, первое что бросилось на глаза — были фотографии Ширин, которые по всюду висели на стенах заведения. Посетители, сидевшие за столиками, замерли при виде вошедших людей. — О, Всевышний! — закричала полная женщина и подбежала к ним — Это же Ширин Ялчин! Мы и не думали, что вы когда-нибудь к нам приедете! О, я страстная поклонница! У меня на стене есть даже обложка журнала, где вы в купальнике! Это моя мотивация к похудению. Смотря, на улыбающуюся женщину, Ширин оторопела и не могла сориентироваться на неожиданно обрушившуюся ее славу. К ним подошел еще один посетитель кафе, в руках у него был кнопочный телефон, но камера присутствовала. — Может ваш водитель сфотографирует нас с вами? — попросил он, смотря, на Ахмета. — С удовольствием, господин, — усмехнулся тот и щелкнул на камеру, то, как Ширин обнимала полненькая женщина, а мужчина улыбался во все зубы, которых не хватало примерно с половины. — Можно автограф? — попросила маленькая девочка. — Мой автограф?.. — Ширин все никак не могла отойти от шокового состояния. — О, у нас даже несколько блюд называется вашим именем, — пояснила все та женщина. — И я была бы счастлива вас угостить! Ведь я хозяйка этого кафе. — Что ж… — улыбнулась Ширин. — Отлично… Только не обжаривайте овощи в масле. — Госпожа Ширин? — к ней подошел еще один мужчина средних лет. — Меня зовут Ибрагим Ускюлай, я — директор школы, в которой вы учились. Вы не представляете, как мы вами гордимся! — Серьезно? — У нашей молодежи нет больше примера для подражания. Только вы тут и прославились. — Я поверить не могу, что вы все здесь меня помните… — слова от директора школы окончательно растрогали Ширин. — Если бы вы завтра зашли в школу и поговорили с девочками, это бы их очень воодушевило. — На самом деле, — Ахмет решил, что пора прекращать этот спектакль. — Мы сильно заняты. — Я позову журналистов. — улыбнулся тот. — Я никогда не откажусь произнести мотивационную речь перед подрастающим поколением, — Ширин пришла в свое обычное состояние. — В полдень подойдет? — Ширин… — медленно произнес Ахмет. — У нас завтра обратный рейс в десять часов. — Рейс можно поменять! — резко сказала она и вновь обратилась к директору. — Простите, но мой водитель лишен всякого чувства долга. Ну, кто еще хочет со мной сфотографироваться? — она воодушевлённо посмотрела на толпу посетителей.***
И все же Селин не спешила делать окольные выводы насчет семьи Эмина, каждый родитель хочет защитить своего ребенка и в принципе она даже где-то понимала госпожу Хиляль. Мать Селин была такой же. Девушка выкинула все ненужные мысли из головы и прилегла на плечо к Эмину, который скрупулёзно изучал какие-то бумаги. — Работа? — тихо спросила она. — Нет, это брачный договор. — Что?! Эмин сразу же отложил бумаги на стол и сделал вид, что никак не заинтересован данной темой. — Мама все никак не успокоится. Забудем про это. — Послушай, Эмин, я понимаю, что твои родители переживают о благосостоянии семьи, но ведь мне не нужно твое наследство, у меня своего предостаточно. Так, что не собираюсь я тебя обворовывать потом. — на последней фразе Селин засмеялась, она решила, что и Эмин такого же мнения. — Конечно, — улыбнулся он и выдержав небольшую паузу сказал: — Так ты подпишешь? — Эмин покосился на озадаченную Селин. — Какая разница между обещанием, которое ты мне сейчас дала и обещанием, которое на бумаге? — Огромная разница! — она отпрянула от него. — В первом случае — ты мне доверяешь, а во втором — требуешь официального подтверждения. — Но ведь и брак — это официальное подтверждение любви. — Хочешь, чтобы наша совместная жизнь началась с безопасности имущества в случае развода? Я ведь тоже могу огородить свое имущество. — Дело твое. Я не против. Похоже, Селин опять крупно ошиблась. Вернувшись к себе домой, девушка рухнула на постель и решила еще раз обдумать правильность своего решения. Возможно, прежде чем вступить в законный брак — нужно было узнать друг друга получше…***
Очередной учебный день для маленькой школы, находящейся в самом захолустье, оказался настоящим праздником, ведь сегодня сюда пришла настоящая звезда модной индустрии. По крайней мере так думали все жители небольшого городка. — Все это — не правильно, — возмущался Ахмет по пути к школе. — Думаю, что ты забыла зачем мы сюда приехали. — Брось. Это же восхитительно. Представляешь обо мне напишут в местной газете. — Ширин предвкушала с каким восторгом будет читать о себе в прессе. — Думаю, что посещение кладбища и вовсе не нужно. — Как это? — удивился он. — А…как же получить чувство завершенности? — Я его уже получила. Ахмет, раньше я считала себя в этом городе ничтожеством. А сейчас, когда увидела любовь всех этих людей… Мне большего и не нужно. Как и предполагала Ширин, зайдя в свою старую школу, ее тут же окружила толпа юных девчонок, которые с восхищением наблюдали за ней. — На вашем месте, я бы избегала математику и физику, — говорила она, девочкам. — От них на лбу морщины. — Ширин, прошу, скажи этим милым девочкам, что ты шутишь. — Ахмет прикрыл глаза, слушая какие советы раздает его благоверная подрастающему поколению. — Нет. Современные девочки должны знать опасность больших дробей. — Прошу прощения, Ширин, — в разговор вклинился директор школы. — С вами хотят поздороваться, — он указал на пожилую женщину, которая с долей стеснения вышла к Ширин, но потом она подняла свои глаза и в них читалось безграничное презрение. — Здравствуй, Ширин. — сказала женщина. — Вы должны помнить нашу учительницу Хаят, — продолжил директор. — Она работает у нас уже больше тридцати лет. Наша гордость. — Конечно. — кивнула Ширин. Она прекрасно помнила ту особу, у которой она искала помощи. — Рассказывай, как тебя занесло в наш городок. — учительница состроила приторную улыбку. — Я тут по частному делу. — голос Ширин стал не такой уверенный, как несколько минут назад. — Похоже, ты получаешь настоящее удовольствие от всего происходящего. Я не удивлена. Ты всегда любила внимание. — усмехнувшись, женщина кинула еще один презрительный взгляд и ушла. — По-моему, ты от нее не в восторге. — подметил Ахмет, чуть наклонившись к Ширин. — Это твоя учительница? Внутри нее все закипело, ей было очень сложно сдерживать эмоции, которые били через край при виде той женщины. — Я сейчас вернусь. — только и сказала она. Учительница Хаят направлялась в свой класс, но прежде, чем, начать вести урок, ее ждал разговор с одной ученицей, которая долгие годы таила в себе злость. — Нужно поговорить. — Ширин решительно подошла к ней и устремила взгляд прямо в глаза учительницы. — Хорошо. Прозвенел громкий звонок, все дети разошлись по классам, им ничего не мешало обсудить давнюю проблему. — Помните тот разговор пятнадцать лет назад? — Оф, милая, за эти годы у меня было очень много учеников, — издевательски улыбнулась учительница. — Мне не запомнить все то, что я обсуждала. — Тот разговор вы запомнили. — от напряжения, у Ширин вздулись на шее вены. — Ведь я рассказала вам, что делал со мной отчим. — У тебя была богатая фантазия… Скорее всего из-за этих идиотских романов и журналов, которые ты таскала в школу. — Не может быть… Вы и сейчас мне не верите… Я же пришла к вам с секретом. Ужасным секретом! Который так боялась рассказать матери, ведь думала, что та встанет на сторону отчима. Я маме не могла открыться! — на глаза опять навернулись слезы. — Искала поддержки у вас! Потому, что вы учительница! — Я больше не собираюсь это выслушивать. — та уже хотела уйти, но Ширин резко схватила ее за руку. — Нет, вам придется выслушать меня! Вы сказали, что я лгунья и, что ме должно быть стыдно! И с тех пор мне было стыдно! — Ты приехала за тем, чтобы обвинить меня? — Нет. Я приехала, потому что у моего психотерапевта была безумная идея: она думала, что мне поможет высказаться над могилой матери. Но знаете что? Мне нужно сказать вам: я не заслужила того, что со мной произошло. Я была ребенком! Но вы… Вы были взрослой и ничего не сделали, чтобы защитить меня… Это вам должно быть стыдно… Безумная идея психотерапевта действительно помогла Ширин. Выйдя из школы, она почувствовала, что весь свой негатив остался там. Все злые эмоции, которые копились столько лет выплеснулись и попали прямо в цель. — Все в порядке? — спросил Ахмет, поджидая ее у входа. — Да, — кивнула она. — Заедем на кладбище, я хочу посадить там цветы. И сразу же уезжаем.***
В свете последних событий Ахмета терзала совесть за то, что он так и не помирился с братом, а увидев его покалеченную ногу — совесть стала терзать его еще больше. — Не нужно было тебя отпускать, — вздохнул он. — Знал, ведь, что ты натворишь дел… — Перестань, я не маленький мальчик. — отмахнулся Эмре и передал ему бутылку пива. — За наше примирение. — Спасибо. — Ахмет взял пиво и откинулся на спинку кресла. — Помню, тетка всегда говорила: «Ахмет, сынок, ты должен заботится о младшем брате, что бы не случилось». — Мне она тоже самое про тебя говорила, — улыбнулся Эмре, вспоминая тетушку. — Молодец она. — Да… Я по ней очень скучаю. — И я. Особенно по ее ворчанию. — Его мне не хватает больше всего. Братья синхронно засмеялись, вспомнив все фирменные жесты госпожи Фериде. — Ахмет, прости меня, что тогда так глупо поступил. — Эмре решил признать свою вину. — Я как обычно не подумал о последствиях. Мне стыдно, что я продал свои акции. — Ну тогда мне стыдно не меньше твоего, ведь я тоже продаю свои акции. — Что?! — Да, компания разорена и Волкан предложил мне продать свою часть. Спасаю, те деньги, что остались. — Черт…мы все потеряли… — Знаешь, что самое смешное? Наша любимая тетушка наверняка знала о таком исходе, поэтому так быстро и легко переписала на нас все. — И теперь будет всю оставшуюся жизнь попрекать нас о том, что это мы во всем виноваты. — Все верно. Очень милая женщина. Выпив не по одной бутылке пива, они еще много чего вспоминали, но главное, что им удалось забыть прошлые обиды друг на друга. — А, что с тем типом Юсуфом? — спросил Эмре, когда Ахмет уже собирался пойти домой. — О нем что-нибудь слышно? — Нет. Как в воду канул. Видимо, Волкан очень хорошо позаботился о своем партнере. — Странно это все… — призадумался Эмре. — Забудь о них, — отмахнулся Ахмет. — Как только я закрою сделку эти двое исчезнут из нашей жизни навсегда. — Я надеюсь. Эмре счел, что не стоит просвещать брата во все подробности, касаемо Юсуфа, у Ахмета и без того было много проблем. Тем более после встречи с Селин и ее дружком и их расспросами, Эмре больше никто не беспокоил. А ему самому было уже давно плевать на этого Юсуфа, как правильно выразился брат — больше этот тип никак не связан с их семьей.