На роду написано

      — Что, Зиночка? — встрепенулась Горчакова.       — Да видишь ли, вспомнила вдруг эту вашу удивительную историю.       — О чем это ты? — неужели опять про зеркало? В свое время это ее и правда впечатлило не на шутку…       — О том, как дядя вернулся в Москву с полпути в ставку, — пояснила Зинаида, — получив ту телеграмму, помнишь?       — Конечно, помню, — как можно было забыть то, что в итоге спасло ей жизнь и толкнуло их с Владимиром друг к другу… — Но… к чему ты это вспомнила?       — Да вот, пришла мысль… Отправителя телеграммы ведь так и не установили?       — Н-нет, телеграфист только и смог сказать, что это была дама под глухой вуалью и в черном траурном одеянии… — пробормотала институтка. Хрупкая, невысокого роста, в трауре, скрывавшая лицо за плотной вуалью и не произнесшая ни слова, лишь протянувшая телеграфисту листок с текстом и адресатом телеграммы и скромную плату… Она помнила это описание из уст Владимира по сей день и так и не могла предположить, кто бы это мог быть, кому она была обязана этим покровительством…       — Хрупкая, невысокая, в трауре под глухой вуалью, не проронившая ни слова, только подавшая телеграмму о том, что твоя жизнь в опасности, — повторила тем временем почти слово-в-слово Зина с загадочным видом, все также глядя мимо. — Будто и не человек, а призрак? — без предупреждения ударила пристальным взглядом по подруге, будто следователь в участке.       — Что? — Софья подернула плечами, ей стало не по себе.       — Не сочти за богохульство, — поспешила объясниться племянница графа, взмахнув рукой, и не дала вставить ни слова в ответ. — Намедни я была в библиотеке, искала чтиво для отдохновения, — параллельно с этой речью Зинаида принялась медленно, словно играючи укладывать воронцовские артефакты обратно в шкатулку, — пока известной нам обеим светской персоны не было дома, а то она там любит кофии распивать со своими визитерами, — надо ли говорить, что эта реплика была насквозь пропитана пренебрежением и сарказмом, — а я им на глаза не хотела попадаться, не в духе была для словесных баталий, — а без них ни одно столкновение с теткой и ее гостями почти не обходилось. — Так вот, попался мне на полке роман сира Вальтера Скотта, «Антикварий», удивительно, но я его ни разу до этого в руки не брала, — подушечкой пальца стерла невидимую пылинку с золоченого футляра дагерротипа, — и есть там небольшой отрывок, как раз на нем я и остановилась — о родовом призраке. Мол, явился герою призрак предка хозяина дома, у коего он гостил, и указал ему путь. Какой путь, я, правда, еще не прочла. Вот мне и вспомнилась ваша история с телеграммой…       — Не знаю, право, — покачала головой Горчакова. — Когда Владимир… когда граф рассказал мне об этом, я не смогла это объяснить никак… Только черная невеста и пришла на ум…       — Черная невеста?       — Но это глупость, — поморщилась девушка, — просто страшная сказка, которой пугают у нас в институте младших девочек. Призрак, убивающий молодых девушек перед свадьбой.       — Любая легенда о призраках для рационального человека глупость, но всякое бывает, — протянула Зина, — ведь ты и правда оказалась в большой опасности. И если бы не дядя…       — Была бы я мертва, — пробормотала упавшим голосом Софи, вернувшись в воспоминания о том дне, когда ей было так страшно, но она была так счастлива быть спасенной героем своих грез… — Но кто отправил телеграмму я так и не знаю.       — Кто бы он ни был, он оказался прозорлив, — отметила Зинаида, задумчиво возвращая рисунки в конверт, — и ты ему, выходит, столь же обязана жизнью, как и дядюшке. А уж черная невеста, не черная… Или какой-то другой призрак.       — Не думаю, что у моего рода есть свой призрак-покровитель, — институтка в конце концов решила, что у Зины, как у всякого сочинителя, да еще и столь юного, просто разыгралась фантазия, как тогда, когда она расспрашивала ее об истории с зеркалом, и поэтому решила не спорить, а как бы шутя поддержать фантастическую мысль, будто с малым дитя разговаривала, и слабо улыбнулась.       — У твоего рода может и нет, — если mademoiselle Заболотная и шутила, то и виду не показала, — а кто, впрочем, сказал, что это не мог быть дух другого дома?       — То есть?       — Быть может, я брежу от усталости, — кивнула Зина. — Или у меня просто фантазия разыгралась, как ты, наверное, и думаешь, — Софье стало неловко. — Я не утверждаю, я могу только предположить… Вообразить, вернее… Но если все же допустить, что тот отправитель был призраком, быть может… он не только тебе хотел помочь? Я хочу сказать… — барышня поморщилась, никак не находя сил, чтобы собрать призрачные расплывчатые мысли воедино и найти нужные слова, и в напряжении поднялась на ноги и заходила по комнате, — понимаешь, Софи, я и раньше думала, вспоминала то происшествие раз за разом, даже подолгу уснуть не могла. И меня все не покидали мысли, что та телеграмма ведь не только тебе помогла. Ну, ежели взглянуть на это чуть шире, — худо-бедно, но Заболотной все же начала поддаваться трактовка ее собственных измышлений, и говорить оттого становилось легче. — Она не только спасла тебе жизнь, она и… Толкнула их с Владимиром друг к другу… Софья и так это прекрасно помнила, но теперь будто вновь прочувствовала всю судьбоносную силу того, казалось бы, загадочного недоразумения.       — Разумеется, довольно косвенно, — продолжала Зинаида, — но она и дядюшке помогла обрести… многое, чего бы он не нашел, доедь в тот раз до Плевны… Вот я и подумала, — она вернулась к столу, но уже не села обратно, — ежели и правда в тот вечер на телеграф пожаловала дама-призрак… — оставшиеся на столе реликвии князей Воронцовых продолжили возвращаться на свое законное место в шкатулку, — и ежели, может статься, она была чьим-то родовым покровителем… как в романе сира Скотта… — фотокарточки ровно легли на пакет, — быть может, она не была твоим предком… но все же зачем-то спасла твою жизнь? Случайно или не случайно, а окончание этой реплики совпало c тем, что пухлыми девичьими, почти детскими пальцами с чернильными пятнами был со сдержанным звуком соприкосновения металла с деревом уложен в ларец последний предмет скромного архивного собрания — старый дагерротип в футляре, запечатлевший княгиню Александру Илларионовну Воронцову с младшей дочерью на руках…