Маман.

      Это будет первый раз за три года. Я вернулась в родной город, к семье Баджи, где произошло очередное несчастье. Подходя к зданию окружëнным машинами я поправила юбку чëрного платья и неуверенно пошла вперëд стуча каблуками туфель. В зале за маленькими столиками сидели люди, которые провожали погибшую, в другом конце я вижу алтарь с фотографией в окружении цветов и благовоний. Гроб ещë не вынесли и Момото с Мусуëши не видать, похоже они выйдут чтобы принять соболезнования чуть позже. Свободных столиков нет, и я никого здесь не знаю, поэтому я сажусь за самый ближний к алтарю столик и поджимаю под себя ноги. Не могу есть, но понимаю, что это не уважение и заставляю себя съесть пару ложек риса с рюмкой алкоголя. Мирай нужно накормить, чтобы она покоилась с миром, не оставалась на земле и спокойно смогла переродиться. — Такая молодая, жаль девочку и Баджи-сан. Сначала муж, потом старшая дочь. — всхлипывала рядом со мной женщина и более спокойная обняла еë за плечи похлапывая по плечу. — Жизнь в бедности многих ломает. Мирай-сан слишком рано ушла из дома не умея правильно жить, она неплохо держалась в одиночестве, но умерла не красивой смертью. — я поняла, что хотела сказать женщина: что умерла Мирай, голодной смертью, как собака в собственной каморке. Подняв голову женщина встретилась со мной взглядами и вздрогнула тут же судорожно опустив голову, а я моргнула глазами, которые до этого были широко раскрыты и покрыты сеткой красных сосудов. Меня это взбесило, но я не буду проявлять агрессию к гостям Мирай, она не обрадуется драке на собственных похоронах.       Несколько мужчин вынесли гроб закрытый наполовину и я увидела мать и сына, которые вышли сев недалеко. К гробу начали подходить, кланяться сначала умершей, а после еë родственникам выказывая свои соболезнования. Я сидела опустив голову, глянув на Момото, я перевела глаза на Мусуëши – он был сломан, вообще не на кого не реагировал, держал мать за руку и гипнотизировал гроб почти повернув голову к нему, отворачиваясь от тех, кто подходил к ним. Как я знаю, это ведь он еë нашëл, узнал адрес через почту, откуда приходили письма от Мирай и решил встретиться с ней, поговорить. В еë последнем письме было сказано, что у неë всë отлично, живëт себе в радость, и что волнуется за маму с братом, а в итоге, Мусуëши нашëл еë в гостиной на полу, в пустой комнате, в которой она могла жить ещë пару дней, а потом нужно было идти зарабатывать ещë на месяц. Долгов у девочки и правда не было, не одного даже самого маленького, она не оставила родственникам проблем после своей смерти. Поднявшись на ноги я прошла к алтарю, не могла держать себя в руках на похоронах, от синего лица покойницы, с кругами вокруг глаз, впалыми щеками и тонкой шеей, которая тоньше моего запястья, меня бросает в дрожь и я закрываю рот ладонью. Медленно опустаюсь в поклоне на пол и очень хочу закрыть голову руками, ненавижу похороны, ненавижу смотреть на мертвецов и смерть я не люблю. К такому невозможно быть равнодушной, я никогда не могла не плакать на похоронах даже мало знакомого мне человека. Поднявшись подхожу к моей оба-сан, которая встретившись со мной взглядами мягко улыбается. — Соболезную вашей утрате. Мне жаль. — сама же от своих слов пытаюсь сморгнуть слëзы, не выходит и я просто опускаюсь на пол в поклоне. Подняв лицо я столкнулась взглядами с Мусуëши, который кажется из всех, кто к ним подходил, отреагировал только на мой голос и смотрел на меня неверящими глазами, будто бы я сама призрак. Но, его можно понять, сейчас он опечален и в добавок ошарашен моим появлением спустя три года. Отвожу взгляд и поднимаюсь отходя на прежнее место; людей много и все хотят высказать соболезнования, не хочу им мешать.       Процессия длилась не долго, дочь похоронили рядом с отцом. Я стояла поближе к Момото с Мусуëши, который крепко держал свою маму за руку пока гроб опускали в землю, и я даже не знаю кто из них лучше держался, оба стоят с пустыми глазами. Вот они, истинные Баджи – актëры, которые смеются звонче всех, когда им действительно хреново, оба стараются быть сильными для друг друга: мать не хочет волновать сына, сын хочет, чтобы мать положилась на него и оба страдают, наверняка мучаются от бессоницы, это видно по глазам. Они делают только хуже, но скажи им об этом они не поверят, считают, что лучше тянуть всë в одиночку.       После процессии толпа меня немного помотала, но я смогла из неë вырваться и пойти на поиски Момото. Она явно хотела со мной поговорить, вот только куда она делась? Ноги от каблуков уже болят, всë таки зря я их одела, да и вечером в одном лëгком платье без рукавов прохладно, короткие вьющиеся волосы по плечи колышутся ветром. Подходя к зданию, где проходили проводы я замерла увидев знакомую высокую фигуру, но тут же пошла к нему понимая, что больше идти мне некуда, не бежать же от него. Мусуëши стоял ко мне в пол оборота спрятав руки в карманы чëрных брюк и пиная носком асфальт. Возмужал, волос отпустил, в маленький хвостик его затянул. Услышав мои шаги Мусуëши оглянулся и тут же его лицо расслабилось, похоже, он и правда ждал меня. Пока что не могу точно сказать, остыл ли он ко мне или нет, но всë равно, разговор выйдет не простым. — Мне жаль, что всë так обернулось, Мусуëши. — ещë раз говорю я чтобы задать тему разговора. Неприятная тема, но всë же, в данный момент самая актуальная. — Как ты сейчас? Мне можешь не врать, скажи мне честно. — Потерян. Не верю, что она действительно мертва. — тихо проговорил Мусуëши и отойдя в сторону плюхнулся на лавочку, я присела рядом, слушая его. Хотя, ему и говорить ничего не нужно, я догадываюсь, что в душе он винит себя, в том что не понимал ничего, в том что не поехал искать еë раньше, ведь приедь он на день-два раньше – застал бы сестру живой и помог бы всем чем возможно. Он нашëл еë труп, Мусуëши труднее всего, ему нужно выговориться или услышать то что ему поможет. — Не вини себя, у тебя есть мама, будь с ней честен в своих чувствах, она примет тебя и слабым и потерянным. — я положила руку на тыльную сторону ладони Мусуëши, но тот не отреагировал на этот жест, не убирал руки из-под мои пальцев смотря в пол. Я понимаю, что прошу о невозможном, ведь Мусуëши привык быть сильным именно из-за матери, он не может даже заплакать при ней, не из-за того что боится осуждения, он боится того что мать расстроится увидев его слëзы. Эти два упрямца, оба сильные друг для друга и оба разрушают себя изнутри своим вечным: "нельзя, будь сильным, слëзы – проявление слабости, а я должен быть сильным, чтобы на меня могли положиться". — Мусуëши. — зову его я и обхватив голову одной рукой наклоняю его к своему плечу от чего тот непонимающе выдыхает смотря на меня. Я лишь поглаживаю его по волосам и улыбаюсь. — Со мной можешь не быть сильным, я здесь и ты можешь побыть настоящим. Я не буду смотреть, но буду рядом.       Похоже, я поняла, для чего именно мне написала Момото и почему попросила приехать. Потому что, со мной Мусуëши может наконец-то выплеснуть всë что накопилось, я сидела обнимая его за голову и сама с трудом сдерживала слëзы слыша всхлипы и какие-то отдельные части фраз, которые тут же тонули в очередном хриплом всхлипе в области моей шеи. Этот ребëнок столько вытерпел, он не перед кем не плакал с двенадцати лет, я одна заставила его наконец-таки выплестнуть горе от смерти отца, сестры, вечные переживая за мать, и боль от моего исчезновения... Ему было обидно и больно, я это поняла, но сейчас, злится ли он на меня, ненавидит, или может он постарался найти мне оправдание и верит в него, я не знаю. Если трëх лет было недостаточно, чтобы стереть меня из его памяти, я исчезну ещë на пять, мне торопиться некуда. — Выплакайся пока я рядом, ведь скоро мы снова расстанемся. Понимаешь это? — Мусуëши резко замер и я повернула голову. Кивнув парень не отстранялся, утыкался мне в плечо носом, держа мою левую руку своей, пока второй я обнимаю его за голову. — Понимаю. Я ребëнок для тебя. — я вскинула брови и парень горько усмехнулся медленно отстраняясь от меня опустив голову. — помню, как ты говорила ночью уткнувшись мне в грудь, что тебе уже тридцать лет. Ты ещë спросила: "что мне делать с тобой?", действительно, лучше бы я тогда ответил, может ты не приняла бы тогда решение ударить по тапкам и бросить меня как котëнка. — я буквально не дышала слушая, что говорит Мусуëши поглаживая свои виски пальцами так пряча от меня лицо. Его спина была согнута, он упирался локтями в колени и пару минут молчал, а после посмотрел на меня. — я бы принял любое твоë решение, будь то расставание навсегда или на несколько лет, но ты решила молча исчезнуть и думать, что я забуду, смогу жить полноценной жизнью. Сестра так же исчезла когда мне было двенадцать, ничего не объяснив, но она была куда моложе тебя, а ты за тридцать лет не научилась ничему, кроме как быть эгоисткой? Мать из тебя будет ужасная.       Последнее ударило меня будто пощëчина и я отвернула лицо от Мусуëши, который поднялся на ноги и снял с себя пиджак опуская его на мои плечи, после молча уходя известном только ему направлении. Сжав кулаки до дрожи я опустила голову смотря, как капли по одной падают на кулаки с носа и подбородка. Заслужила.