***
— Да пусть подавится он своими яйцами! Саша в сердцах поначалу не заметила, что кричит на весь отдел, навлекая на себя неодобрение вечерних посетителей «Wallmart», но, когда возле неё заревел в коляске ребёнок, опомнилась и стушевалась, уставившись на огромную полку и понижая голос. — Смотрел на меня так, будто я ему подсунула кусок тухлой мраморной говядины. Фу, до сих пор дрожь берёт. Почему надо быть таким злым? Я же извинилась, мог бы хоть сказать, типа, всё окей, бывает! Однако её возмущение наверняка было бы меньше, не страдай она от отголосков головной боли и не вспоминай раз за разом серьёзную физиономию их соседа, который не мог сразу засунуть в холодильник чертовы яйца. Вдобавок день выдался суматошный, и в общей совокупности это обеспечило ей препаршивейшее настроение, которое бурным потоком выливалось теперь на Конни сквозь мобильный. «Он бы, может, так и сказал, если б ты при нём воду пила, как человек! — Конни на том конце провода саркастически расхохотался, а Саша надулась, закатив глаза. — И вообще, говорил я тебе: купи нормальную пижаму! Как у маленькой: цыплятки да курочки, ещё и растянутая. Ладно я всё видел, а он с нами даже месяца не живёт!» — Нормальная пижама у меня, чистый хлопок! Это, между прочим, фирма! «Ну, может, и фирма, но признай, — многозначительно протянули в динамик, — была б ты в кружевах, вряд ли бы он так тебя возненавидел за то, что ты ему кокнула яйца…» — Дурак совсем, Спрингер? — Саша зашипела было в телефон, но тут же виновато заулыбалась проходившей мимо бабушке с торопливым «Ой, простите, пожалуйста!» — Ну тебя! Всё, иди по своим делам, занята я! Мне надо выбрать яйца для его Вашества! — И нам купи чего-нибудь вкусного, лады? — Ха, обойдёшься! Конни попытался было возразить, но Саша уже агрессивно ткнула на кнопку сброса вызова и схватила с полки упаковку яиц высшей категории на 18 штук — точно такую же, какую уронила на пол в их небольшой кухне. «Вот и разобрались: не лучше и не хуже! Вперёд, Саша — купим остальное, и домой! Домо-ой — что может быть лучше? Боже, я так заколебалась». Стена с холодильниками для мороженого и замороженных продуктов, куда она держала путь, примыкала к отделу овощей и фруктов, и Саша, держа пластиковую корзинку за короткие чёрные ручки, невольно задержалась возле стойки с ананасами и огромной горой апельсинов. Во рту тотчас собралась слюна. «Ёлки. Хочу». Имелась у них с Конни одна весомая дисгармония: он не особо любил растительную пищу, хотя в целом ел всё, что дают. Поэтому, когда она впервые приволокла домой здоровенный пакет со словами «Там такие скидки были, ну я не удержалась!», он посмотрел на неё с разочарованием, от которого радость Саши сдуло ветром. — Что хочешь с этим делай, а я не стану вегетарианцем. «Взять не взять? Взять или нет?.. — она кусала губу, хмурилась, крутила ананас в руках, поставив на пол корзину, и чуть было не понюхала его, метаясь взглядом от ценника к фрукту. Она уже здорово раскошелилась на прошлой неделе, поэтому даже сумма в доллар семьдесят восемь центов, несмотря на размер ананаса, казалась ей опасной роскошью. — Может, купить мандарины? Они и по весу вроде больше получатся…» И всё-таки не выпустила из рук манящий фрукт, поскорее сбегая с места «преступления», пока ей не попалось на глаза что-нибудь ещё. «Ох, вот сегодня наемся-то с мороженым!» Однако коварная судьба, помимо искушения, готовила Саше ещё один сюрприз, который ей абсолютно, ни капли, не понравился! Счастливая, с сияющими глазами, она уже подлетала к знакомому холодильнику, когда из другого отдела показался высокий парень в длинном синевато-чёрном пальто и с такой же, как у неё, корзинкой в левой руке. Правой он держал у уха телефон и говорил с той постной миной, какую Саша имела счастье наблюдать не реже раза в сутки. Тело среагировало молниеносно: она отвернулась, ухватившись за ручку холодильника, и быстро открыла тот, надеясь, что воплощение стиля и изящества не узнает её в мешковатой куртке и под вязаной шапкой с помпоном. И уже уставилась прямиком на любимое мороженое в высоких банках, когда рядом раздалось ничто иное, как смех. Чтоб ей провалиться, не сходя с места, прямо на цокольный этаж. Не веря собственным ушам, Саша воровато покосилась на Никколо, пальцами натянув повыше воротник куртки. Её обычно нелюдимый сосед держал прозрачный пакет огромных креветок и буквально светился от добродушия. — Перестань, всё идёт как надо. Говорю тебе: это тот самый шанс, за который надо цепляться и не отпускать. И опять усмехнулся, присев возле корзины, чтобы аккуратно положить пакет. Саша нахмурилась, с завистью глядя на креветки и горлышко винной, скорее всего, бутылки. «Одного понять не могу. Зарабатывает он вроде прилично, так почему он снимает комнату с простыми смертными вроде нас, если мы так сильно не вписываемся в его картину мира, а?» — Никколо, конечно, не успел посветить перед ними особыми признаками гурмана, но Саша прекрасно знала цены в супермаркете, да и мясо он всегда покупал отменное! Господи, о чём речь, если однажды он пожарил рёбрышки в невероятно ароматном соусе, а она, сидя рядом с тарелкой разогретых макарон с овощной заправкой, готова была рыдать от зависти. И в конце концов ретировалась в комнату, выдавив из себя слабенькое оправдание про кучу дел, на которое Никколо едва ли обратил внимание. — Да-да, я почти всё купил. Кстати, что всё-таки с Ребеккой, она будет? — и снова смех. Воодушевлённый, такой необычный для их немногословного, сурового соседа. — Отлично! Конечно, рад! Мы сто лет с ней не виделись! К тоске по креветкам теперь вдруг примешалось и невнятное разочарование. Саша вновь покосилась на Никколо, гадая, сколько и кем надо зарабатывать, чтобы этот кулинарный бог удостоил тебя своим расположением. Да так и замерла: он обернулся, и прежняя сияющая улыбка начала буквально сползать с его лица. «И снова здравствуйте. Вот я сегодня везучая-то». Выдавив из себя приветливую гримасу, Саша кивнула, торопливо выхватила с полки ещё одну банку и едва ли не бросилась прочь с таким видом, точно по громкоговорителю объявили о закрытии касс. При этом — вот позорище — покраснела до ушей, ибо Никколо наверняка понял, что она на него глазела. Это было в высшей степени нечестно. Она по возможности подкармливала бездомных животных, занималась общественно полезным делом, всегда здоровалась с ним, никогда не злословила за спиной (ладно, ну, может, только по пьяни), а он из-за каких-то чёртовых яиц и питья из раковины теперь испытывал к ней непреодолимую неприязнь! Ситуация, несмотря на всю абсурдность, оскорбляла, и Саша, закусив губу, сжала свободную руку в кулак, вспоминая шутку Конни про пижаму с цыплятами. А вот хрен ему в «Цезарь» за такое отношение вместо кружевных трусов. «Подумаешь... Всем всё равно не угодишь, со всеми не подружишься. Просто отдам ему эту коробку, и пусть дальше думает обо мне, что хочет. Куриные яйца! Да я уверена, что ты на свою зарплату штук двадцать таких можешь купить, и ещё на свиную шейку останется!» — и, бурля, как марокканский суп, продолжила путь к кассе, надеясь, что сегодня видит этого принца в последний раз. Хватит с них, пожалуй, неловкого взаимодействия.Глава I. О том, как Саша стала вандалисткой
7 января 2022 г. в 17:06
Снимать комнату в квартире с другими жильцами имеет свои плюсы: скучать не приходится никогда. Саша познала эту истину ещё на втором курсе университета, а потому теперь, уже несколько лет спустя, жила на самой типичной улице типичного американского городка в компании двух соседей: названого брата Конни да ещё одного парня, заселившегося около двух недель назад.
Конни кис от досады: он-то думал расширить их шумный тандем, однако новый жилец оказался редкостным нелюдимом, который, казалось, смотрел на них с хорошо скрываемой заносчивостью. Впрочем, ни разу не хамил и не был уличён в воровстве из холодильника, поэтому жили они относительно дружно.
Так всё и продолжалось бы, не вздумай Конни с Сашей устроить приватную вечеринку с ящиком пива, закрывшись в комнате и прокутив до глубокой ночи.
Само собой, последствиями этого явились лютый сушняк, головная боль и бессонница в несусветную рань. В комнате стояла благодатная темень, рядом на кровати храпел Конни, наверняка пуская слюну на плед, и Саша, скорее сползая с постели, нежели вставая на ноги, бросила на него томящийся взгляд, прежде чем споткнуться о бутылку, заполучить по синяку на каждую коленку и кое-как доползти до выхода. Здесь эволюция взяла своё, и она — уже прямоходящим манером — поплелась в кухню, чтобы промочить горло, а при большой удаче — найти в аптечке аспирин.
«Ох, ну кто ж просил так напиваться?..»
Справедливости ради, пропойцами они не были. Просто пиво очень весело пошло по пищеводу после напряжённой недели, на которой Сашу вдобавок отшили при попытке познакомиться на улице — за полгода это было уже четвёртое фиаско на личном фронте. Поэтому теперь она практически ощупью пробиралась в сторону раковины с фильтром, собирая углы и косяки, пока не ввалилась в дверной проём, издавая неприлично громкий зевок.
— Да будет све-а-а-ат... Странное дело, мы же вроде выключали...
Не витай в мозгу пары алкоголя, Саша сразу заметила бы обернувшегося через плечо соседа. Но она была ещё подшофе и обратила внимание на лишнюю личность в кухне, лишь когда протерла слезившиеся глаза и прищурилась.
Взирали на неё, надо признать, не слишком радушно.
— Так понимаю, утро доброе?
— А? Д-да... И вам того же самого...
Никколо (именно так звали их соседа) сделал свою классическую мину и отвернулся обратно к раскрытому холодильнику, чтобы заткнуть (спасибо ему за это) запищавшую сигнализацию. А сморщившаяся Саша, взъерошив взрыв на макаронной фабрике вместо волос, прошаркала к раковине и, успешно не обращая внимание на валявшуюся там грязную посуду, выгнулась в немыслимой позе, поворачивая кран.
«Боже милостивый, рай на земле существует...»
— Вы бы хоть стакан взяли...
Так как обеими руками она упиралась в бортик раковины, а её рот был занят водой, уже проложившей себе путь под майку по подбородку, Саша не то чтобы проигнорировала, а скорее плохо восприняла, бесспорно, резонное замечание соседа. И продолжила упиваться счастьем, совсем уж непотребно отклячивая таз, за что при случае получала щипки в бедро от Конни.
«Подберись, женщина!»
«А ты майку из трусов расправь!»
Рядом послышался звук переставляемой посуды. Наверное, Никколо пытался уместить на полку продукты, а те никак не хотели утрамбовываться, но Саша была слишком занята, чтобы давать советы или помогать ему. А когда желудок наполнился до отказа, она с неэтичным вздохом отвалилась от раковины, закрывая воду и направляя тело в сторону ближайшего стула, на котором сосед оставил пакет с логотипом супермаркета.
И, внутренне негодуя на такую оккупацию, сделала изящный взмах рукой со словами: «Слушайте, ну пустые пакеты можно ведь сразу убирать».
Пакет, однако, повёл себя самым нетипичным образом: вместо того, чтобы, зашуршав, трепыхнуться в воздухе, больно ударил её по пальцам и тяжело шлёпнулся на кафель, издав целую гамму сухих звуков. А Саша, уже приземлившаяся на его место, замерла, понадеявшись, что это ей показалось.
В кухне повисло абсолютное молчание.
Головная боль резко отъехала на второй план, а она перевела заторможенный взгляд с пола на Никколо: тот держался рукой за дверцу холодильника и ошарашенно глядел то на неё, то на пакет. У него даже рот приоткрылся от изумления, и Саша определённо расхохоталась бы в голос — так это было смешно, — однако протрезвевший мозг вовремя подсказал ей одну важную истину:
Кому-то в этой кухне придется раскошелиться.
— Ой… Он, кажется, был не пустой, да?.. — робко поинтересовалась она, и её некстати вырвавшийся нервический смешок отразился на лице Никколо таким возмущением, что его губы резко сжались в идеально прямую линию. — А т-там что было? О-очень д-дорогое?
«Вот я попала-то, вот попала...»
— Только упаковка с яйцами.
Ну, могло быть и хуже: маринованные, например, стоят дороже.
— Э-э-э.. С-слушайте, — Саша, чувствуя, как щёки начинают напоминать цветом помидоры, которые она пару дней назад купила по акции, резко оторвалась от стула и едва не угодила макушкой в ребро столешницы, пока полезла поднимать с пола многострадальный пакет. — Ай, ёлки! Ух!..
И, говоря откровенно, ещё питала некоторые надежды, пытаясь открыть светло-зелёную коробку, но все они оказались разбитыми, прямо как яйца, истекавшие белком сквозь трещины в скорлупе. Саша подняла растерянный взгляд на Никколо и чуть не поёжилась от холода в его глазах. Им не то что пристыдить, продукты можно было замораживать.
— Вы… только не переживайте, ладно? Я вам куплю отличные новые яйца...
«Блеск! Выпили пивка в выходной, называется! И этот тоже хорош: кладёт на стулья пакеты, чтобы их махнул кто-нибудь вроде меня!»
— Буду премного благодарен, — коротко отозвался тот, убирая со стола бутылку молока, и Саша, сглотнув, таки вжала голову в плечи, неожиданно чувствуя себя и виноватой, и обиженной. — И в следующий раз, пожалуйста, спрашивайте, прежде чем размахивать руками.
«А так подумать… прав Конни. Тот ещё сноб, — мысленно констатировала она, неожиданно ощутив прилив такой смелости, что гордо поднялась на нетвёрдые, гудящие ноги. — Но всё равно стыдно так, ещё и голова трещит. Ладно, не переживай, Саша, разбила и разбила. Не хрустальные же были эти яйца — без судов и кредитов обойдёшься!»
Пакет нашёл последнее пристанище в мусорном ведре, и Саша, стараясь даже не коситься в сторону Никколо, который вновь втискивал что-то в холодильник, хмуро поплелась из кухни, решив, что после всех потрясений ей определённо нужен холодный душ.
— Ай! — плечо смачно вписалось в дверной косяк, и она зашипела, растирая ушибленное место. Сзади глухо вздохнули, этим выражая сразу и немой укор «я живу с продуктовыми вандалами», и неприязненное «которые к тому же пьют», а у неё, оказывается, давно упала с плеча бретель серой майки-ночнушки с жёлтыми цыплятами.
Утро выдалось добрым — нечего сказать.