одной рукой в ладоши не хлопнешь

Молодые люди обернулись. Смех Хенджина в момент растворился в воздухе. Рдеющий румянец Чонина тут же сменился едва заметной бледностью, что не мог не заметить старший. Хенджин немного отвернулся от источника звука, проверив кинжал, теперь находясь в готовности атаковать. Навстречу молодым людям скакали на лошадях четверо солдат в императорской форме. Мужчины окликали молодых людей, их целью явно были юные националисты. Преодолев небольшое расстояние по дороге, они остановились совсем рядом с товарищами. Один из мужчин, явно метивший в командиры группы, спустился с лошади, даже не удостоив молодых людей поклоном, хоть он и был рангом ниже даже Чонина. Хенджин насторожился: на длинном шнуре, пришитом к зелёного цвета полупальто, висел позолоченный медальон с императорской печатью Пекче старого выпуска. Прекрасно зная, что многие солдаты Пекче выступили в ряды захватчиков Силлы, присоединившись к армии востока и без особых сопротивлений приняв новую власть, Хенджин выдохнул спокойнее. Однако, по стране ходили вести о том, что несколько конных полков бывшего императора Пекче поднялись с восстаниями и сражались на нейтральной территории, которую в данную минуту и пересекали Чонин и Хенджин. Встреча с ними была совсем не желанной. - Господа, - начал между тем мужчина, - Куда направляетесь? Он бросил внезапный взгляд на Чонина, отчего паренёк вздрогнул, пряча глаза за полями головного убора и обратив взор, полный мольбы, на старшего товарища, будто стараясь найти у него помощи. Сердце Хенджина вновь сжалось. - Уж не знаю, почему вы так заинтересованы в нас, - начал было Хван, но тут же присёк себя за излишнюю многословность, - Мы свою дорогу знаем. - Ну что же вы, Господа, так грубы? - голос мужчины сменился на лоснящийся, мягкий, какой, который используют матери, чтобы успокоить ребёнка. Он перевел взгляд на своих спутников, всё ещё не слезавших с лошадей и сделал жест, издалека похожий на кивок. Хенджина это насторожило. Этот самый жест показался странным и неуместным. Он заложил руку за спину, незаметно ухватившись за рукоять кинжала. Далее действовать нужно было осторожнее. Чонин стоял с краю, держа коней за возжи, и Хенджин молился, чтобы он посмотрел в его сторону, чтобы также подать сигнал боевой готовности. А Чонин тупо и безучастно смотрел на наездников, но, всматриваясь в его юное, пока ещё не научившиеся точно и тонко выражать на себе эмоции, лицо, то было отчётливо видно, что в его взгляде читался страх и вызов одновременно. - А вы с какой целью интересуетесь, уважаемый? - еле выдавил спокойный, без дрожи, голос из себя Хван. - Просто нам стало очень занятно, куда это так торопятся призывные в такое время, - гвардеец приблизился к Хвану ещё, - Не в Синсон ли? Всегда уверенный, Хенджин поперхнулся воздухом, но сдержался. Крепче сжав кинжал за спиной, он на половину вынул его из ножен, готовясь атаковать. На лице гвардейца появилась хитрая улыбка, Хенджин начал ска́литься а ответ. - Мы ничего вам не скажем. - в ушах Хенджин услышал глухой стук сердца. Он и подумать не мог, что всё то бесстрашие, которое он так хранил с детства, вся та уверенность, что он не может не выйти из схватки победителем, тут же растаяли в воздухе, стоило врагу подойти вплотную. Умирать сегодня не хотелось, - Мы лишь выполняем свой долг перед страной. Хенджин махом вернул заготовленный кинжал в ножны, вытащил меч и встал в стойку. Либо ты, либо тебя. Как ни прискорбно, но война для него и Чонина начинается уже здесь. Все совсем иначе, как в рассказах бывалых солдат. - Лишь выполнив этот долг, я смогу вернуться назад, домой, без стыда и зазора! - почти шепотом проговорил Хван, ближе подходя к сопернику, - А вы, Господа, вы тут с какой целью? - он приблизился ещё, - В жизни не поверю, что вы здесь с такими же благими намерениями, как и мы. - Ах ты гадёныш! - вскрикнул гравдеец, вынимая из ножен меч, жестом руки останавливая товарищей, уже собиравшихся спрыгнуть с коней и тоже вступить в бой, тем самым показывая, что возьмёт ситуацию в свои руки, - Гадкий мальчишка, что ты забыл на нашей земле? Я покажу тебе, как надо уважать старших! В одно мгновение мечи соперников столкнулись в ожесточенной схватке. Хенджин, искусно владевший оружием, однако, в эту секунду почувствовал леденящий холод. Он старался сделать правильный выбор: закончить не равный бой, сохранив честь, или бежать, бежать без оглядки, прихватив с собой Чонина, чтобы только сберечь их никчёмные душонки. Мысли роились в его голове и он хватался за них, как за хвосты разлетающихся в разные стороны птиц, но соперник ни на секунду не давал прийти в себя, нанося новые и новые удары, подступая все ближе. Вспомнив о младшем, Хенджин на секунду остановил свой взгляд на нем. Стоило их глазам встретиться, как молодой человек остолбенел. Ужас, неподдельный, чистый, выражался во всём лице Чонина. Он смотрел на своего товарища из-под полей черной шляпы, до белый костяшек сжимал завязки на одежде. "Я может и умру, но не этот ребенок!" - пронеслось в голове старшего, и он скорее удивился и посмеялся этой мысли, чем испугался за свою жизнь. Он всё таки пообещал Чанбину защищать его младшего брата - разве это не лучшее время, чтобы выполнить обещание. - На коня! - выдавил громко Хенджин, не переставая принимать на себя удары, - Я сказал, быстро на коня! Чонин весь содрогнулся, но, тем не менее, лихо запрыгнул на седло и ударил коня в бока. Тот от неожиданной команды заржал, вскинул морду к небу и, неуправляемый и лихой, бросился в бок, к лес. Молодой человек, не сумев совладать с животным, лишь успел оглянулся на несколько мгновений, но этого было не достаточно, чтобы понять, что произошло в эти минуты. Конь уносил Чонина все глубже и глубже в чащу, в глубь лесных посадок, и только спустя полчаса молодой солдат совладал с обезумевшем животным. Он оборачивался бесчисленное количество раз, но не видел и следа Хенджина, он не следовал за ним. Чонин, охваченный страхом, нашёл таки в себе немного смелости и поворотил назад, за товарищем, сквозь густые заросли деверьев. Но лес становился всё гуще и темнее. Чонин не мог понять, чувствует ли он облегчение от того, что теперь не получается найти дорогу и не надо возвращаться на поле брани, что сама природа спасает его от неминуемой смерти, или страх за Хенджина, так безжалостно оставленного на произвол судьбы. Чонин слез с коня и прилег под деревом. Сердце, до этого неумолимо быстро стучавшее под одеждой, наконец успокоилось. - Лучше бы они зарезали меня там... - обратился он то ли к скрипящим стволам вязов, то ли к самому себе. Нужно было выходить из леса и искать путь к большой дороге, но так не хотелось. Здесь было так тихо и безопасно, что Чонин готов был остаться под этим огромным, старым вязом навсегда.