Проклятый

— Мы были объединены общей тоской, а потому и заговорили друг с другом. — рассказывала Тинтнисс, вяло перебирая в тарелке листья сочного салата. — Её друг тоже уехал? Скажи, как его имя? — Феанрил выглядел не более заинтересованным в это утро. Солнце светило в окна, заставляя всех сидящих за столами нелепо прищуривать глаза. — Уехал. — дева кивнула и наконец отодвинула тарелку. Та проехалась по столу с неприятным скрипом. Эльф поморщился. Тинтнисс извиняюще подняла руку. — Имени она не сказала, упоминала лишь, что это был её возлюбленный. — Жаль… как, ещё раз, её имя? — Феанрил вздохнул, потирая лоб.       Тинтнисс укоризненно взглянула на него, но ответила: — Ихэнген. Сестра одного из эльфов из твоего отряда. Она представилась мне так. — Ихэнген… — задумчиво повторил Феанрил, чуть нахмурив тёмные брови. — Не припоминаю такой.       Тинтнисс лишь пожала плечами. Что уж тут. — Не можешь же ты знать всех их родственников. Я обязательно познакомлю вас, может, ты сумеешь вспомнить её лицо.       Воин задумчиво покачал головой. Вряд ли. — Мне отрадно слышать, что ты знакомишься с эльфами. Общаешься с ними. То ли весна на тебе так сказывается, то ли, — Феанрил запнулся на миг. — то ли ты врослеешь. — добавил он чуть лукаво. — То ли кто-то слишком много болтает. — сердито дополнила Тинтнисс, чуть подпихнув друга под локоть. — Ничего я и не меняюсь. Просто кто-то, — эльфийка ещё раз выразительно посмотрела на Феанрила. — слишком долго не видел меня, а я всё та же. — Это же неплохо, Тинтнисс, меняться… — проговорил воин внезапно севшим голосом. — Почему ты так страшишься этого? Почему столь яро отвергаешь?.. — Хадор! — эльфийка отвернулась, от друга, так и не дослушав его до конца. — Будь готов. Сегодня мы с тобой выступаем в лес. На закате у ворот. — Воин в ответ охотно кивнул. Вновь повернувшись к замершему Феанрилу, она добавила. — Не всё перемены ведут к хорошему, друг мой. И вообще, — Тинтнисс раздражённо передёрнула плечами. — не время сейчас для такого разговора. И не место. — совсем сердито договорила она, заметив, как рядом сидящий эльф усиленно прислушивался к их разговору. — Как скажешь. — Феанрил прокашлялся. — Прости.       Тинтнисс светло улыбнулась ему, легко покачала головой. Злость испарилась, оставив после себя лишь неприятное, странное ощущение. Эльфийка встала из-за стола, смахивая крошки со свободных штанов. Эльфы, сидящие за столом, кивнули ей, прощаясь, и снова вернулись к завтраку.       Феанрил тоже засобирался. Он слегка суетливо отдёрнул ворот рубахи и посмотрел на Тинтнисс с сомнением. Дева лишь вопросительно приподняла брови. Воин направился к выходу, ничего, конечно, не объясняя, и Тинтнисс пошла в след за ним, не зная, что и думать. Феанрил всегда был предельно собранным и степенным. Спокойным, хоть и легко… воспламеняемым. Он предельно ясно выражал мысли и смотрел всегда прямо и открыто, заставляя иногда собеседника чувствовать себя неуютно. И поведение, какое проявлял воин сейчас, казалось странным и чуждым.       Выйдя за пределы зала для трапез почти сразу же за Феанрилом, Тинтнисс сразу отметила прежнее спокойное выражение. Притворство? Хотя, кому о нём говорить… — Ты хотел мне что-то сказать? — эльфийка осторожно коснулась пальцами ладони воина. Тот улыбнулся ей мягко, сжав девичьи пальцы. — Нет… так, сиюминутный порыв. Не время пока. И не место. — он буквально отзеркалиол её собственные слова, хотя без какой-либо обиды или скрытой злости.       Тинтнисс невольно улыбнулась в ответ. — Куда вы идёте с Хадором? — спросил воин, вновь начав шагать по коридору, освещённому, наконец, тёплыми солнечными лучами. — На гнездо пауков. На востоке. Оно небольшое. Справимся даже вдвоём. В прошлый раз справились. — для пущей уверенности добавила она.       Но задумалась всё же после собственных слов, не стоит ли перестраховаться и взять ещё воинов? Хоть восточная часть великого леса и была наиболее спокойной, кто знает, что сталось с ней за эти дни… Не взять дополнительных стражников — значит подвергнуть возможной опасности себя и Хадора. Что же она тогда за командир? — Думаю ещё кого-нибудь взять. На случай, если обстановка переменилась.       Феанрил удовлетворённо кивнул. Так поступил бы он сам. Так поступила и она. Не обладая заносчивостью и лишней самоуверенностью, Тинтнисс легко справлялась со своими появившимися обязанностями. Воин мог по праву гордиться ей. По праву теперь мог звать командиром. — Верное решение, друг мой. — ответил он, отпуская холодную ладонь эльфийки. — Иди, отоспись. Тебе предстоит тяжёлая ночка. — воин участливо глянул на Тинтнисс. — И сам я тоже отдохну, пока могу. — Король так прихотлив? — эльфийка прищурилась, и смешок сорвался с её губ. — Прихотлив? Да вовсе нет. Скорее наоборот. Он же воин, Тинтнисс, к чему же ему прихоти? — Феанрил снисходительно улыбнулся. — К тому, что он король? — эльфийка скорчила гримассу, будто она усиленно размышляет о чём-то. — Так что же это меняет? Что был воин, то и остался. Это призвание, друг мой, это образ жизни, а не просто слово, обозначаются род деятельности. А Трандуил — искуснейший боец. Он силён, умён и, несомненно, хитёр. Наш король — воин, каких поискать. — эльф потрепал Тинтнисс по макушке и ускорил шаг. — Знаю. Я видела его в схватке однажды. — эльфийка усмехнулась. — И как? — Феанрил заинтересованно повернул к ней голову. — Он был прекрасен, вне сомнений.       Тинтнисс воскресила в памяти события того дня. Резкие движения, уверенный взгляд, ровная прямая осанка. Быстрые точные удары, невероятная грация, собранность и раскованность в бою. Да, дрался король и вправду превосходно.       Какое-то время эльфы шли рядом друг с другом молча. — Отдыхай. — повторил Феанрил, заговорив наконец вновь.       Тинтнисс остановилась перед своим коридором. Она прошептала слова прощания и, дёрнув эльфа за длинный локон тёмных чуть вьющихся волос, скрылась за поворотом. Это было в отместку за его трепание по голове. Тинтнисс много раз уже говорила, что не любит, когда он так делает, и именно из-за этого эльф, наверное, и продолжал повторять это снова и снова. Но невольно на губах Тинтнисс появилась улыбка. Он рядом. Феанрил вновь рядом. Ради этого она готова стерпеть хоть тысячу таких неприятных для себя движений. Тинтнисс открыла скрипучую дверь и прямо в одежде забралась на кровать. У неё есть несколько часов на долгожданный отдых перед тяжёлой ночью.

***

      Дорога была тёмной и то и дело петляла. В спину дул прохладный ветер, заставляя Тинтнисс незаметно поёживаться. Хадор, снаряжённый луком и кинжалами, шёл позади, прислушиваясь и оглядываясь, вынимая оружие чуть ли не на каждый шорох. Рядом с эльфийкой осторожными тихими шагами двигался ещё эльф из её отряда. Он был чуть старше Тинтнисс, поэтому её выбор пал именно на него. Он был опытнее её, и к тому же какое-то время руководил одной из воинских частей. Финрод было его имя. Названный в честь великого предка, он сам был столь же прекрасен и силён. Более того, как и Финрод Фелагунд, водил дружбу с кем-то из Дейла. Человеком. — Они близко. — его тихий шёпот разлетелся по тенистой округе. Эльф остановился, одновременно с этим вынимая стрелу из колчана, что висел у него за спиной.       Тинтнисс тоже приготовилась. Кинжалы провернулись в её ладонях и легли так знакомо и удобно, как это бывало раньше. Она замерла и прислушалась. Тихий скрип доносился из дальних оврагов. Тихое шипение проносилось над головами. Эльфийка глубоко вздохнула. Азарт разгорался в сердце, заставляя её учащённо дышать и нетерпеливо прокручивать оружие в пальцах. — Их много… — прошептал Финрод, нахмурившись. — Слишком много для нас троих. — Прорвёмся. — Хадор развернулся к Финроду лицом и чуть улыбнулся.       Атака не была неожиданной. Все трое эльфов были готовы и с лёгкостью отбили первую волну тварей. Мерзкое повизгивание и шипение стояло на поляне. — Не справимся! — сквозь сбитое дыхание выкрикнул Хадор. И был прав.       Глубокая царапина расцвела на животе Тинтнисс. Порезы появились на щеках. Не обращая на это почти никакого внимания, Тинтнисс продолжала бороться. Бесстрашно взлетала она на спины пауков, вонзая оставшиеся стрелы им в мохнатые затылки. Но силы уходили. Равновесие терялось. Эльфийка метнула кинжал в паука, что подобрался Финроду слишком близко, но отвлеклась в тот момент сама. Толчок в спину был неожиданным, и эльфийка со вскриком повалилась на тёмную землю, ударившись подставленной щекой. Только лишь упав, она перевернулась на спину и выставила перед собой кинжал, втыкая его в глотку твари — та взвизгнула в последний раз и упала на бок.       Тинтнисс хрипловато вздохнула, чувствуя кровь, что разливалась на животе. Более она не видела ничего.       Хадор с трудом справлялся с напором всё надвигающихся и надвигающихся тварей, учащённо дыша. Но кинжалы ещё лежали в его твёрдых руках. Лёгкий доспех был проткнут насквозь, но кожа была задета лишь немного, и не было в ней паучьего яда. Завела их командир в опасную ловушку, но Хадор мало думал об этом. Он крутился, словно волчок, разрубая головы, отрубая острые, словно копья, лапы. Но вот и кинжалы будто бы потяжелели, и дыхание сбилось окончательно. Эльф рвано выдохнул, борясь с желанием упасть и подниматься более. Нет уж. Уже лежит Тнитнисс, его командир, на земле, поверженная, хватит им и этого. С остервенением он замахнулся, вонзая один из лёгких кинжалов в тело чудовища. Еле успел увернуться от удара следующей твари. Сколько же их? Измотанный, но ещё не побеждённый, Хадор продолжал бороться. Но силы покидали его. И наконец пал воин, прижав оставшийся кинжал к груди. Не убитый, но раненый и обессиленный. И не смог более подняться.       Лишь Финрод твёрдо ещё стоял на ногах. Легко ступал он по земле и по трупам, уворачиваясь. Лишь мельком отметил он, что остался один. Эльф бился легко, удары были его смертоносны. Финрод уворачивался от нападок пауков, выдирая их жвалы, разрубая тварей на половины. Его волосы, белоснежные и блестящие, мерцали красным блеском, будучи в крови. Лицо его, прекрасное, но застывшее, было столь же чистым, не осквернённым ещё прикосновениями пауков. Он не был всесилен, но и твари не выскакивали более из-за деревьев. Восток был сейчас столь же опасен, сколь смертелен был запад. Паучья кровь залила эльфийские доспехи, смешиваясь с его собственной.       Последнюю тварь зарубил Финрод и упал на колени. Меч выпал из его твёрдой, но слабой сейчас руки. Пал Финрод на земь и не шевелился более.

***

      На вечер следующего дня поднялась во дворце тревога. Долго не возвращались эльфы, ушедшие на охоту за пауками прошлой ночью. Бывало, конечно, такое, чтобы на несколько дней пропадали воины, а потом возвращались, да ещё и с трофеями, но случалось такое редко, даже по меркам вечноживущих эльфов.       Беспокоился Феанрил. Знал он, куда ушла Тинтнисс, знал также из её слов, что часть леса, куда пошла она, почти безопасна. Вот и взяла она с собой двоих воинов и всё не возвращалась. Беспокоился Белегор, не слыша новостей о возвращении друга своего — Финрода.       Ночь легла на лес, опутав его, словно паутиной. Решали эльфийские воины, кто пойдёт искать так и не вернувшихся защитников. Думал пойти за ними и сам Феанрил. Но не мог. Не в его силах теперь было оставить короля, хотя кроме него в страже и было ещё с полдюжины воинов. Смотрел он с горечью на отряд удаляющихся эльфов, но сам стоял на месте. Рядом с ним оставался и Белегор. Дабы отвлечься от тяжких дум, Феанрил обернулся у соратнику и спросил, хотя и без особого интереса: — Ответь мне, Белегор, а не твоя ли это сестра — Ихэнген? — Нет у меня сестёр. И братьев нет. — воин качнул головой. — Но об Ихэнген я слышал. — И что же? — Феанрил опёрся спиной о перила балкона и уже с большим интересом посмотрел на Белегора. — Да ничего особенного, друг мой… Говорят, даром обладает. Слабым, но хорошим. Может она подчинять волю существ на краткий срок — животных, людей, их разум не столь силён, как наш. — воин слушал друга внимательно, да дивился. Мало нынче было эльфов с даром, а что бы с таким… Желал теперь Феанрил познакомиться с этой эльфийкой. — Но слышал я, что она уже давно не использует его. — Почему же? — Феанрил заинтересованно поднял бровь. — Да мне же откуда знать? — со смешком ответил Белегор. — Понравилась она тебе что ли? — Понравилась… — задумчиво ответил воин, вновь повернувшись к Белегору спиной.       Он обратил свой взор к звёздам, вновь задумавшись о Тинтнисс. Что-то случилось, он чувствовал это. Что же сталось с востоком за те дни, что эльфийка не была там?       Дорога к дворцу была тёмной, стояла глубокая ночь, а Феанрил всё печалился на балконе, ожидая света факелов. Белегор давно ушёл и сейчас лежал в собственных покоях, смотря в потолок тяжёлым взглядом, не в силах уснуть. Слишком уж сильной была тревога, полёгшая камнем на их сердцах.       Наконец факелы засверкали вдали, и Феанрил, разгоняя тоску, прищурился, вглядываясь в темноту. Но не получалось у него разглядеть ни лиц, ни фигур, только лишь яркие отблески огня. Эльф вновь возвёл свои тёмные очи к небу. А потом, дёрнувшись, вышел из комнат, и понёсся по коридорам, да лестничным пролётам. Быстро он оказался у главных ворот, но как раз в то время, когда эльфы отворили их. Три фигуры без движения лежали на их руках, лишь иногда подёргиваясь в такт быстрым шагам тех, кто нёс их. Бледные лица, закрытые глаза, свободно висящие руки. По телу Феанрила прошла ледяная дрожь. — Живые? — прошептал он, борясь с отчаянием. — Живые. — кивнул один из эльфов, не говоря более ни слова. На счету была каждая секунда.       Воин шёл за небольшим поисковым отрядом в лекарское крыло, и всё ему казалось, что идут они слишком медленно. Смотрел эльф на спины впереди идущих и, кажется, молился про себя. — Целое гнездо тварей уничтожили. Втроём! — слышался шёпот.       А Феанрил понурился. Почему же он не сказал тогда Тинтнисс взять ещё воинов? Почему же так легко забыл, насколько времена переменчивы теперь? Видел воин окровавленную руку Тинтнисс, и сердце его выпрыгивало из рвано поднимающейся груди. — Эти — сильные. — успокаивающим голосом заговорил кто-то справа. — Эти справятся.       Феанрил кивнул, хотя и слабо верил в эти слова. Даже сильные умирают. Он вдруг остановился прямо посреди коридора и пошёл в обратную сторону, поднялся по лестнице, остановился. А потом продолжил идти в свои комнаты. Зайдя вовнутрь, он привалился спиной к двери. Не мог он этого видеть и не хотел.       Лёжа уже глубокой ночью, что ближе к рассвету, в постели, Феанрил лишь надеялся, что утром не услышит страшных вестей. Что утром не умрёт часть его души.