Французский — язык любви

28 декабря

      Оля бодрым шагом, держа под мышкой портфель с материалами и эскизом, направлялась к дому Полины. Настроение у Петровой было приподнятое. Она хотела как можно скорее прийти к любимой подруге.       На последнем перекрёстке, откуда до дома Полины уже было рукой подать, Олю ждал сюрприз: навстречу ей шёл Назарук с кипой писем в руке. Девочка хмыкнула, скривила губы, увидев не очень-то любимого одноклассника, но тем не менее кивнула ему. Назарук, бывший весь в своих мыслях, сначала тоже машинально кивнул, но затем понял, что это была Оля и окликнул её. Девочка нехотя повернулась и властно спросила:       — Ну что тебе, Игорь? Я тороплюсь.       — А куда? — спросил Назарук, заметно робея.       — Почему тебя это волнует? — возмутилась Оля, сочтя его вопрос бестактным. Назарук внутренне запаниковал, но всё же нашёлся и, ещё больше робея, произнёс:       — Ты прекрасно выглядишь. Цветуще.       Оля в ответ недоумённо посмотрела на одноклассника и поначалу даже не нашла что ответить, поэтому просто стояла, в изумлении хлопая глазами. Назарук залился краской и, опустив голову, сказал:       — Я… Не хотел… Обидеть…       — Ты и не обидел, — наконец пришла в себя Оля и вновь стала говорить в прежней, своей, манере. — Просто я не ожидала от тебя комплимента. Тем более, с интересным эпитетом. Но спасибо. Что-то ещё?       Назарук в ответ промолчал, отчего Оля глубоко вздохнула, закатив глаза, и с усмешкой добавила:       — Что же это Вы, товарищ Назарук, теперь такой тихий и зашуганный? Раньше Вы в выражениях со мной не стеснялись, а теперь будто воды в рот набрали. Вас смущает мой тон? Ну так с чего бы ему быть другим? Да, я Ваши извинения приняла. Отказываться не стану. Но и любезничать с Вами у меня пока нет никакого желания. Можете это валить на мой характер, — Назарук по-прежнему ничего не говорил. И Оля сыграла заключительный аккорд. — Что, у меня уже не такой цветущий вид?       — Почему же, — пожал плечами Игорь, — цветущий. А насчёт остального… Ты права. Извини.       Оля вдруг задумалась: не слишком ли резко она обошлась с Игорем? Всё-таки он ничего плохо ей не сказал, а наоборот, хотел исправиться, реабилитироваться в её глазах. Назарук уже кивнул на прощание и понуро поплёлся домой, как вдруг теперь уже Оля окликнула его:       — Игорь! Подожди. Я хочу попросить прощения. Я себя всё-таки слишком грубо повела.       Назарук просиял:       — Всё нормально. Ты всё-таки не скажешь, куда идёшь?       — К Полине я иду. К своей подруге Полине. Она будет меня учить строчить на машинке: мы с братом и мамой оформили эскиз юбки по моей задумке.       — А можешь его показать?       Оля вновь опешила от такой прямолинейности Игоря:       — Какой ты бестактный!       — Можно я провожу тебя?       Оля расхохоталась. Всё происходящее ей казалось каким-то театром абсурда. Игорь то боялся и слово вымолвить, то вдруг, как сейчас, обретал невиданную смелость, граничащую с безумством. Что же служило этому причиной? Во-первых, у Игоря не было опыта нормального общения. А во-вторых, что, вероятно, превалировало, имело место его отношение именно к Оле. Последняя перестала смеяться и с укоризной посмотрела на одноклассника.       — Ты издеваешься сейчас надо мной? Взялся за старое? — нахмурилась девочка, уже жалея о своих извинениях.       — Нет, я просто предложил. Честно, — ответил Назарук.       Оля испытующе посмотрела на него, будто бы сканируя, пыталась понять, что у Игоря на уме. А там в общем-то ничего и не было. Нет, не в том смысле, что он был непроходимо глуп, как тот же Бабурин. Нет. Просто никаких планов, глобальных замыслов там не было. Он просто говорил то, что приходило ему в голову. И в данном случае в этом в общем-то не было ничего плохого. Всё закончилось тем, что Оля молча пошла к дому Полины, кивнув Назаруку слева от себя. Он среагировал мгновенно.       — Вот только провожатым тебе быть недолго, — заметила Петрова, — отсюда идти минуты две.       — А эскиз ты покажешь?       — Нет, — покачала головой Оля, — нечего светить разработками. Увидишь уже продукт в школе. Если, конечно, я не попорчу ткань.       — Не знал, что ты занимаешься одеждой.       — Разработкой одежды, — тут же наставительно поправила Оля. — А то, что ты не знал, весьма ожидаемо. Я тоже не знала, что ты можешь быть нормальным.       — Спасибо, — улыбнулся Игорь.       — На здоровье, — усмехнулась Оля. — А впрочем, мы уже пришли. До свидания.       — Пока, — Игорь неуверенно протянул руку. Оля вновь усмехнулась, но ответила на жест, и после рукопожатия отворила калитку и вскоре скрылась в доме Полины. Игорь посмотрел ей вслед, печально вздохнул и пошёл домой.       Олю встретил Сергей. По звукам из комнаты Морозовой было слышно, что она вновь взяла в руки скрипку.       — Здравствуйте, — улыбнулась Оля, расстёгивая пальто.       — Здравствуй, Оля, — улыбнулся в ответ мужчина, — Поля о тебе много рассказывала, рад познакомиться. Меня можешь звать дядя Серёжа. Или деда Серёжа, если хочешь.       — Ну что Вы, — рассмеялась девочка. — Вы ещё хоть куда! И Полина об этом не раз говорила.       — Представляю, что она наговорила… — обречённо вздохнул Сергей, но было понятно, что он шутит. Тем временем звуки в комнате Полины стихли.       — Что Вы замечательный отец, очень хороший человек.       — Да при этом тот ещё юморист, — добавила вышедшая из комнаты Полина в домашнем платье с цветочными узорами. — Привет, Оля. Папа ещё не успел меня скомпрометировать?       — Нет, — ответила Оля с очень серьёзным выражением лица, — но мы как раз собирались обсудить собранные на тебя данные.       — Ой, шуточки ваши! — махнула рукой Полина и рассмеялась.       — Шуточки — это прекрасно, — заметил Сергей. — Молодец, Оля! Наш человек! Ну ладно, я пойду продолжу чтение.       — И не забудь, папа, что обед мы будем готовить вместе. Как-никак у нас дорогой гость, — напомнила Полина.       — А дорогому гостю можно участвовать в готовке? — спросила Оля.       — Конечно, можно, — ответил Сергей, — Поля говорила, что у тебя отличные кулинарные навыки.       — Да, это так, — подтвердила Оля и гордо задрала носик. Сергей улыбнулся и удалился к себе.       — Какой у тебя замечательный отец, — сказала Оля.       — Да, — с тёплой улыбкой кивнула Полина, — замечательный. Рада, что вы друг другу понравились ещё и очно. Ну а теперь давай я уже тебя обниму.       Девочки обнялись, после чего направились в комнату Полины. Последняя тут же по-хозяйски поправила покрывало на диване и предложила Оле присесть.       — Я слышала, ты упражнялась на скрипке, — сказала Петрова.       — Да вот решила тряхнуть стариной. Руки ещё, к счастью, помнят, хотя, конечно, упущенное время надо будет навёрстывать. Ну а сейчас, — загадочно произнесла Полина и открыла крышку фортепиано, — я сыграю тебе Турецкое рондо. Помнится, ты хотела его услышать.       — Балуешь меня, Поля.       — Это меньшее, что я могу для тебя сделать, — ответила Полина и заиграла.       Да, Полина сделала правильный выбор, что стала заниматься музыкой. Ведь можно сыграть что-то, пусть и с выдержанными темпом, штрихами, но бездушно, штампованно. Такая музыка вряд ли будет лечить душу играющего, да и слушающего тоже. Исполнение же Полины было живым: в турецкое рондо Моцарта она вкладывала частичку себя, буквально дышала этим произведением, и это чувствовалось.       — Прекрасное исполнение, дочурка! — донеслось из комнаты Сергея.       — Спасибо, папа! — прокричала в ответ Полина, закрывая инструмент. — Ну а тебе, Оля, понравилось?       — Спрашиваешь ещё, — улыбнулась Петрова. — Конечно, понравилось. Сразу видно, что ты живёшь музыкой.       — Спасибо-спасибо, — буквально засияла Полина и присела рядом с Олей. — Ну, показывай эскиз.       Оля раскрыла папку и показала подруге все наработки. Та аккуратно взяла их и стала внимательно изучать.       — Мне нравится, — резюмировала Полина, — золотая середина во всём. Теперь можно учить тебя, как обращаться с оверлоком. Чтобы не попортить твою материю, будем тренироваться на ненужной ткани. Я её как раз подготовила. Только будь готова к тому, что всё получится далеко не сразу. Я сама долго училась.       — А кто тебя учил?       — Папа. Да-да, не удивляйся, именно он научил. Мама успела меня обучить только работе с ниткой и иголкой и дать первые уроки вязания.       — А кто научил твоего папу работать с этим овер… — забыла название Оля.       — Оверлоком, — напомнила Полина, налаживая машинку и раскладывая инструменты. — А папу в свою очередь научила как раз моя мама. Вот такая интересная преемственность.       — Да, и вправду. Кстати, Поля, я же совсем тебе забыла рассказать, с кем я встретилась по дороге.       И Оля рассказала подруге о встречи с Назаруком и его странном поведении.       — Ты, Оля, себя вела прямо как Катя, — усмехнулась Полина, — этакая стервочка.       — Вот только Катя Антона любит, а этот тип мне противен, — фыркнула Оля.       — А вот ты ему явно очень симпатична, раз он так хочет тебе понравиться, — загадочно улыбнулась Морозова. Оля обречённо застонала.       — Поля, ну ты-то куда! Ладно, Люська с братцем моим заладили с этим «нравится», но ты-то!       — А что я? — пожала плечами брюнетка. — Любой бы так на моём месте подумал.       — Ой, ладно, — пробурчала Оля, — давай уже учиться.       Полина многозначительно хмыкнула и начала рассказывать подруге обо всех премудростях в обращении с оверлоком. Как и предупреждала Полина, у Оли сначала ровным счётом ничего не получалось, и от этого она страшно злилась на себя. Да, Оля была очень целеустремлённой, трудолюбивой, несдающейся, но при этом она терпеть не могла свои промахи, хотя и прекрасно понимала, что от них никто не застрахован. Вот и сейчас, когда девочка испортила очередную полоску ткани, она в негодовании стукнула кулачком по столу и тихо выругалась под нос.       — Сделаем перерыв, Оля, тебе надо успокоиться, — сказала Полина, — и даже не думай со мной спорить.       — Ладно, — печально ответила девочка и поправила очки, которые уже успели порядочно сползти на нос.       — А знала бы ты, Оля, как злился Антон, когда не мог вдеть нитку в иголку, — вспомнила Морозова. — Столько мата я от него никогда не слышала. Но цель оправдала средства: Антон получил базовые навыки шитья, хоть ему и было очень тяжело.       — Как же ты заставила Антона работать? — удивилась Оля, уже заметно успокоившаяся.       — Когда — уговорами, а когда — шантажом: грозилась ему больше не давать слушать пластинки. Ну с тобой, я думаю, до провокаций не дойдёт.       — Надеюсь, — смущённо улыбнулась Оля. — Спасибо, что возишься со мной.       — «Возишься!» — фыркнула Полина. — Ну что за словечки! Я тебе по-дружески помогаю.       И действительно, мало-помалу, но у Оли стало получаться, и Полина отметила, что девочка очень быстро учится. Процент брака снизился, а потом и вовсе исчез. Настало время обрабатывать чистовую материю, и вскоре юбка была готова. Оля держала в руках продукт своего труда и сама не могла поверить, что это её рук дело. Девочка тут же обняла радостную Полину.       — Действительно прекрасная юбка, — согласилась брюнетка. —Давай-ка примерь её, а я пока схожу выброшу испорченную ткань.       Размеры были сняты верно, так что юбка пришлась Оле в пору, и она крутилась перед зеркалом, оценивая результат. Полина позвала Сергея:       — Пап, как тебе? По-моему, Олечке очень идёт.       — Интересный дизайн, — отметил Морозов. — Мне лично очень нравится. А тебе-то самой, Оля, как?       — Феерично! — весело воскликнула девочка. — Спасибо, Поля! Без тебя не было бы такой красоты!       — Всегда пожалуйста. Рада поделиться своими умениями.       — Кстати, об умениях, — посмотрев на часы, произнёс Сергей, — уже пора готовить ужин. Обед мы всё равно прошляпили.       — Я могу сшить фартуки! — тут же блеснул азарт в глазах Оли.       — Фартуки у нас есть, — улыбнулась Полина. — И шитья, я думаю, на сегодня достаточно. А то ещё помешаешься на нём и так и умрёшь за швейной машинкой, а нам это не надо.       — По-доброму ты с подругой, дочурка. Видишь, Оля, с нашей Полинкой шутки плохи. Она ещё и угрожает.       — Ой-ой-ой, — усмехнулась брюнетка, — то же мне, пуганые нашлись. Лучше идём на кухню.       — Видишь, Оля, — свистящим шёпотом произнёс Сергей, — она ещё и командует. Домашний тиран.       Оля не выдержала и расхохоталась в голос. Полина сделала вид, что обиделась, и первой направилась на кухню.       — Это у нас юмор такой, — объяснил Сергей, — Морозовский. Фирменный. И хорошо, что ты его понимаешь. Кстати, а как там твой брат?       — Антон?       — А у тебя разве есть ещё братья?       — К счастью, нет. Один любимый братец Антоша. Он сейчас с Катей гуляет. Я уверена, там всё превосходно. Антон твёрдо решил вести себя хорошо. Растёт, так сказать.       — Это радостно слышать.       — Ну где вы там! — донеслось из кухни.       — Идём! — крикнул в ответ Сергей и обратился опять к Оле, заговорщицки ей подмигнув. — Командирша зовёт.       Оля прыснула от смеха в кулак.       — Я всё слышу, папа! — ехидно заметила Полина, и Сергей с Олей пошли на кухню.       — Да ты же знаешь, что это я любя, — отец приобнял дочь за плечи и поцеловал в лоб.       — Конечно, знаю, — тепло улыбнулась Полина, — всё-таки я твоя дочь.       — Да, моя единственная и безмерно любимая дочь.       Олю очень умиляли отношения Полины с отцом. Даже в лучшие годы Оля и Антон не могли так говорить с родителями. Столько родственного юмора и одновременно трепета Оля с Антоном дарили только друг другу. «Но, быть может, когда лёд растает, всё изменится?» — зародилась глубоко-глубоко в душе надежда у девочки. Но это можно было лишь узнать в будущем. Сейчас никаких гарантий и прогнозов дать было нельзя.       Готовить решили запечённые голубцы с рисом и чечевицей. В своё время этот рецепт привёз из одной из своих поездок Харитон, но готовили по нему всего раз: то забывали, то вдруг чего-то не хватало (томатной пасты или специй), а в магазин бежать уже было поздно. В этот же раз всё сложилось идеально.       Оля чудесно проводила время. Она и забыла, когда в последний раз столько смеялись. На кухне была очень весёлая и оживлённая атмосфера. Наставления по готовке мгновенно перемежались с шутками, анекдотами, случаями из жизни. Оля чувствовала себя своей в доме Морозовых. Она знала: если что-то случится, её всегда там примут, приласкают, обогреют, помогут. Собственно, так и произошло, когда она первый раз оказалась у Полины.       Когда все уже ужинали, в дверь вдруг позвонили.       — Интересно, кто это, — удивилась Полина.       — Пойдём посмотрим, — предложил Сергей, и все встали из-за стола и направились ко входной двери. Полина посмотрела в глазок и сразу же улыбнулась.       — Это Катя с Антоном.       — Легки на помине, — усмехнулась Оля. — Как думаете, дядя Серёжа, пустим их?       — Не только пустим, но и за стол посадим.       Полина отворила в дверь, и в помещение вошли раскрасневшиеся от мороза, но тем не менее очень весёлые Катя и Антон, впуская за собой зимнюю свежесть.       — Здравствуйте, — одновременно поздоровались вошедшие. Хозяева и Оля кивнули в ответ.       — Вы извините, что мы так вваливаемся, просто я умудрилась до крови проколоть палец шипом от розы и хотела попросить лейкопластырь, — выпалила на одном дыхании Катя.       — Да вы раздевайтесь, проходите на кухню, поужинаете с нами, — предложил гостеприимный Сергей.       — Спасибо, — ответил Антон, — а то мы так ничего и не купили перекусить.       — Антоша! — шикнула на мальчика Катя. — Что за бестактность!       — Так нам же предложили…       — Правильно Антон говорит, — неожиданно для всех (кроме Сергея) поддержала его Полина. — Зачем ходить голодными, когда приглашают к столу. Проходите на кухню, пожалуйста. А лейкопластырь, Катя, я сейчас поищу.       — Цветы можно пока поставить в вазу. Такой красивый букет не должен пропасть раньше времени, — рассудил Сергей, и Катя передала ему цветы.       — Тебе очень идёт новая юбка, Оля, — произнёс Антон.       — Ты заметил? — приятно удивилась Оля. — Спасибо. А тебе как, Катя?       — Как по мне, она прекрасна, — улыбнулась Смирнова.       Оля благодарна кивнула и поспешила на кухню вслед за Морозовыми.       — Она такая счастливая, Катюша, — сиял Антон от радости за любимую сестрёнку.       — Да, на это так приятно смотреть. И Поля тоже как никогда весела. И видно, что и её папе хорошо. Они все уж точно заслужили этого.       — Как и мы с тобой, — Антон взял любимую за руку. Катя взглянула в его глаза. В них по-прежнему читались трепет, нежность и любовь. — Неужели в нашем мире возможно «долго и счастливо»?       — Вот увидишь, что ещё как возможно. Только выпадает это далеко не каждому, именно поэтому надо беречь, ценить что имеешь.       — Видимо, я всё же не такой эгоист, раз могу искренне радоваться за других, — рассудил Антон.       Катя со вздохом закатила глаза:       — Просто мозги и чувства надо включать в нужном месте и в нужное время.       — Легко сказать.       — А я и не говорю, что это просто. Мир вообще не прост. Но сегодня ты держался молодцом. Я горжусь тобой.       — Я заработал поцелуйчик? — с надеждой произнёс Антон и заискивающе посмотрел на любимую. Та лишь с улыбкой покачала головой:       — Ну ты всё о своём, Антоша.       Тем не менее Катя его поцеловала, крепко прижав к себе. Трогательный момент нарушил кашель Полины:       — Дорогие гости, мы вас уже заждались.       Влюблённые испуганно отпрянули друг от друга. Антон чуть было не упал, но его удержала подоспевшая на помощь Полина.       — Вот видишь, Антоша, чем твои поцелуйчики обходятся, — ворчала Катя, поправляя съехавшие набок очки. — Вечно из-за тебя попадаемся. Я выбираю моменты получше.       — Да конечно, — отпарировал Антон. — Если вспомнить те разы, что нас ловили, то первая поцелуй начинала ты, а я был лишь инициатором.       — Вот ты даже от горячего отопрёшься!       — Хватит вам ругаться, — призвала к порядку Полина. — Идите уже ужинать.       Влюблённые послушно проследовали за Полиной на кухню, где вовсю беседовали о музыке Сергей и Оля. Увидев эту сцену, Морозова невольно улыбнулась. «Как хорошо, что они нашли общий язык». Антон под чутким руководством сестры обработал Кате ранку и, наклеив лейкопластырь, поцеловал больное место.       Присутствие двух новых людей ничуть не загасило былую весёлую и уютную атмосферу, а наоборот, усилило её. Новые гости принесли с собой новые истории, шутки, темы. И разговор шёл на равных, несмотря на то что самой младшей было 8, а самому старшему — за 40. Не было никакой неловкости, никто не чувствовал себя лишним. И вновь эта эстетика вечерних душевных разговоров…       К сожалению, всё хорошее когда-то кончается. Вот и гостям пришло время собираться. Оля и Катя помогали Сергею убрать со стола, когда Антон отозвал Полину в сторонку. Та и понятия не имела, о чём он с ней захочет поговорить.       — Полина, спасибо тебе, — начал мальчик, — ты делаешь мою сестрёнку счастливой. Да и не только её.       — И она с вами меня тоже, — улыбнулась Полина и философски заметила. — Видишь, Антон, как всё переменчиво. Ещё не так уж давно я тебя высмеивала, а ты меня в лицо называл сукой и мразью.       — Но хорошо, что всё теперь встало на свои места. Для меня честь иметь такую подругу, как ты, — произнёс Антон и поцеловал Полине руку. — Правда.       — Спасибо, Антон, мне очень приятно, но ты говоришь так, будто бы собираешься попрощаться со мной, — насторожилась Полина.       — Нет, что ты! — заверил Антон. — Просто хотел поблагодарить. Ты очень благородный человек.       — Осторожнее в выражениях, — предостерегла девочка. — Как бы потом ни пришлось брать слова назад.       — А ты что, собираешься нас предавать?       — Нет, конечно.       — Ну тогда и к чему это. Ты не можешь отпустить то время, когда носила маску твари?       — Да, — призналась Полина, — не могу. И я сама прекрасно понимаю, что это плохо, знаю, что нужно делать, но ведь это лишь только теоретические расчёты. А их ещё нужно применить как-то на практике. А это подчас так сложно.       — Полина, — Антон аккуратно взял её руки в свои (Катя краем глаза видела эту сцену, но даже малейшая доля тени ревности мгновенно растаяла: девочка знала, что её не предадут; а раз они говорят наедине, значит, так нужно), — послушай, пожалуйста. Ты не одна. И мы все ценим тебя, любим вот такой настоящей, какая ты есть, принимаем тебя со всем твоим прошлым. Не перемудри. Я вот тоже не мог отпустить прошлое и в итоге, как помнишь, ушёл в эгоизм и сделал Кате очень больно. Ты боишься, что сделаешь что-то не так?       — Да. И всё разрушу.       — Все люди совершают ошибки, но что же такого ты можешь натворить, чтобы именно всё разрушить, если предавать никого ты не собираешься?       — Не знаю… — Полина криво улыбнулась.       — Вот видишь. Ты и сама не знаешь, так что зачем жить в каком-то параноидальном страхе. Самоконтроль, безусловно, в жизни важен, сам знаю по своему опыту, но не нужно доводить его до абсурда. Иначе это только отравит жизнь.       — Да. Ты прав. Ведь, как говорится, «хорошие люди они всё поймут и всё правильно увидят. Остальные — плевать.»       — Цитата из фильма «Мачеха», — заметил Антон.       — Чувствуется воспитание Оли, — тепло улыбнулась Полина. Они немного помолчали. Никакого прежнего напряжения между ними не было. Полина и Антон разговаривали как старые друзья. Будто бы и не было такого тяжёлого и долгого разрыва. Девочка вдруг крепко обняла Антона и прошептала. — Спасибо.       — Тебе спасибо, — ответил Антон, отвечая на объятия.       Но разговор на этом не закончился. Антон хотел узнать у подруги одну вещь. Он долго мялся, пытаясь получше сформулировать мысль, что насторожило Полину, но в итоге выдал вопрос:       — Какой тушью пользуется Катя?       Морозова удивлённо взглянула на мальчика и засмеялась:       — Антон, ну она же твоя девушка, а не моя! Такие вопросы.       — Ты её подруга. В перечне Ваших тем наверняка должна быть и эта, — ответил Антон. Полина мигом посерьёзнела и, хмыкнув, с нескрываемой укоризной произнесла:       — Если бы ты почаще ходил в магазин, то мог бы заметить, что у нас тут особо выбора нет, а в город ездить ради туши — то ещё удовольствие.       — Ну я не интересуюсь таким… — пробормотал в своё оправдание Антон.       — Ладно, — смягчилась Полина, — расслабься. Как понимаю, ты хочешь подарить Кате тушь на Новый год?       — Ага.       — Послезавтра поедем в город вместе, там я и помогу тебе выбрать подарок. Я позвоню насчёт времени.       — Спасибо, Поля, — улыбнулся Антон, — ты настоящий друг.       Полина лишь молча кивнула и вернулась к гостям и отцу. Антон последовал за брюнеткой. Их длительное отсутствие не вызвало вопросов: все прекрасно понимали, что им просто нужно было поговорить.       — У вас там с Полинкой всё нормально? — только уточнила Катя у возлюбленного. Антон заверил, что всё замечательно, и этого было достаточно, чтобы девочка успокоилась.       Гости стали собираться домой. Сергей подошёл к Антону и пожал ему руку со словами «я рад был увидеться с тобой, Антон, спустя столько времени. И особенно приятно, что ты встал на правильный путь и решил побороть в себе эгоизм. Полине повезло иметь такого друга.» Антону было приятно и одновременно очень важно услышать это.       — Спасибо тебе за прекрасный день, — улыбнулась Оля Полине, — я чудесно провела время.       — Я тоже. Приходи ещё. И Люсю зови, как приедет.       — Обязательно. Завтра я тебе вечером позвоню, как и договаривались.       — Хорошо.       — Прекрасно посидели, я считаю, — заметил Сергей, когда дверь за гостями закрылась.       — Полностью поддерживаю, — согласилась Полина.       Антон шептал что-то Кате на ушко, отчего она тут же начинала хохотать, пока Оля размышляла о произошедшем за день. Да, жизнь преображалась в её глазах. Как всё-таки важно иметь места, где можно чувствовать себя самим собой, своим, иметь людей, с которыми хорошо и комфортно, которым можно доверять. Вовсе не стоит думать, что Оля не ценила Люсю. Нет, последняя была лучшей подругой Петровой, очень дорогим для неё человеком. Но Оле не хватало стабильной, спокойной ситуации дома, да и в принципе ощущения дома, и нового человека в её жизни. И Люся это прекрасно понимала. Что было самое замечательное в дружбе Петровой и Мироновой, так это то, что они, являясь людьми с чётко обозначившимися принципами, не пытались подмять друг друга под себя, чему, конечно, импонировало их схожее мировоззрение. Но выбирать лидера они бы ни за что не согласились. Но стоит вернутся к началу рассуждения. В жизни Оли появился этот новый человек — Полина — и дома всё начало налаживаться, что не могло не порадовать девочку, окончательно возвращая её к жизни, по-своему новой, интересной, многогранной жизни.       Антон очень долго и нежно прощался с Катей, но Оля и не думала их торопить. «Влюблённые», — по-доброму усмехнулась она. Когда же Антон прошептал Кате заключительные слова любви и поцеловал её в последний на тот день раз, Смирнова помахала ему с сестрой и вскоре скрылась в доме. Антон проводил любимую взглядом, полным любви. Дальше они пошли с Олей вдвоём.       — Я горжусь тобой, Антон, — сказала она, — ты сегодня вёл себя замечательно. Катя очень счастлива. И, что очень важно, ты тоже. Я не исказила?       — Нет, сестрёнка, всё верно, — улыбнулся Петров. — Вы с Полиной, я гляжу, тоже не грустите. Она очень хорошая.       — Замечательная.       Оставшийся путь брат с сестрой провели, играя в города, и Антон, ощущая дежавю, нещадно проигрывал Оле. Когда они пришли домой, их уже ждал ужин. Мать не лебезила, не говорила лишнего. Словом, вела себя нормально. Почти что ночное уже второе чаепитие за день прошло в спокойной обстановке. Конечно, оно не могло сравниться с тем, дома у Полины, но всё-таки напряжения не было. Перед сном Антон с Олей сыграли несколько партий в дурака, после чего разошлись по комнатам. Мать пришла к каждому пожелать спокойной ночи. Они её не прогоняли. Лёд таял.       А теперь стоит рассмотреть последнюю ипостась того дня. Лилия Павловна как раз закончила заполнять отчётную документацию, когда в дверь позвонили. Это была Зорина.       — Здравствуй, — с широкой улыбкой произнесла она. — Извини, что поздно, с сыном заговорились. Что там по телефону обсудишь, пока у него учёба, а у меня работа. Вот навёрстываем.       — Это правда очень важно, — коротко улыбнулась в ответ мама Кати. — Но ты пришла как никогда кстати: я как раз закончила с этими ужасными отчётами. Надеюсь, когда директора поменяют, нам не придётся заниматься этой обезьяньей работой и переписывать одно и то же кучу раз.       — Да уж, в самом деле, система идиотская. Ну будем надеяться на новое руководство.       — На руководство надейся, да сам не плошай, — заметила Лилия Павловна. — Ещё не понятно, кто станет новым директором. Марина-то просто исполняет обязанности. Директором она быть отказывается.       — Ну не все же хотят такую ответственность.       — Это верно. Но прошлый наш директор как в каком-то анекдоте попался! Если бы сама не была этому свидетелем, не поверила бы. Конечно, следователь, полагаю, нарушил немало формальностей, но в нашей глуши по-другому никак.       — Да уж, да уж. А прошлый директор всегда был таким?       — Склизким — да, но деньги и власть его очень испортили, как бы банально это ни звучало. Однако в те времена, когда он был обычным учителем истории и обществоведения, в общем-то можно было с ним нормально поговорить в перерыве в учительской, хоть и тогда уже было всем ясно, что он карьерист.       — Такой для него конец был закономерен.       — И да, и нет, — заметила Лилия Павловна. — Ведь сколько таких, как он, так и умирают безнаказанными. И если бы дело ограничивалось только школами. Такие везде, к сожалению. От самых низов до самого верха.       — Правда, правда, — с горечью заметила Зорина, но тут же смахнула наваждение и взбодрилась. — Ну не будем о грустном. Ты уже придумала, как завтра встретишь его?       — В смысле — как? — не поняла Лилия Павловна. — Приду к остановке к нужному времени. Поговорим немного, походим, потом приглашу его домой познакомиться с Катюшей и чаю выпить. Не знаю, может, дочка пригласит Антона и Полину с Олей. Я не против. Ну как-то так.       Выслушав это, Вера Станиславовна обречённо вздохнула и провела ладонью по лицу.       — Что? — удивилась такой реакции Смирнова. — Как по мне, вполне нормально.       — Так-то оно так и всё верно, но я имела в виду, не то, как ты его ВСТРЕТИШЬ, а КАК ты его встретишь, — ответила Зорина. Лилия Павловна в непонимании скосила брови. Вера Станиславовна ещё больше оживилась и даже встала, чтобы объяснить всё доходчивее. — Конечно же, внутренний мир намного важнее внешнего вида, но что плохого, если и то и другое на высоте. Нам надо, чтобы всё было шик-блеск-красота!       — Да к чему это. Я ведь буду в пальто, — отмахнулась Лилия Павловна.       — А вот ты и попалась! Сама же говорила, что приведёшь его сюда знакомиться с Катей, — хитро улыбнулась Зорина. Лилия Павловна лишь согласно кивнула. — Так вот. Надо хорошенько продумать, как ты будешь выглядеть. Доставай из закромов свои платья, украшения, косметички. Будем колдовать!       — Колдовства не бывает, — с иронической улыбкой покачала головой Лилия Павловна.       — Мы будем творить чудеса своими руками! — по-прежнему не унывала Зорина, и они отправились выбирать лучший образ для Лилии Павловны. Спустя долгое время споров, рассуждений и шуток они-таки смогли подобрать оптимальный вариант: синее длинное платье с полупрозрачными рукавами и воротником, поверх которого должен быть надет кулон, подаренный Любимовым в одну из их последних встреч. Помимо этого, из украшений были выбраны аккуратные серьги с бриллиантами, самая дорогая вещь Лилии Павловны (как в прямом и переносном смысле; это украшение ей подарили родители на совершеннолетие) и гранатовый браслет, также подарок Дмитрия. Волосы было решено уложить замысловатым образом при помощи шпилек и украшенной узорами заколки. В качестве косметики предпочли синие тени и те помаду и тушь, которыми обычно пользовалась Лилия Павловна. В качестве репетиции, облачившись во всё вышеперечисленное, Смирнова осторожно подошла к зеркалу и обомлела. Она буквально не узнала себя. Но дело было не только в одежде и украшениях. Но и во взгляде — блеске в глазах, трепетном ожидании будущей встречи. Она узнала в себе собственную дочку. Ну конечно! Ведь Катя собиралась утром на свидание с Антоном с таким же выражением лица, с такими же искорками в глазах. Так или иначе, отражение Лилии Павловне очень понравилось.       — Жаль, родители не дожили до этого, — печально заметила она, — они так хотели, чтобы я была счастлива, так уговаривали меня тогда подумать.       — Прошлого не воротишь, — покачала головой Зорина. — Тебе надо не потерять всё сейчас, раз любовь осталась жива после стольких лет.       — Она у нас осталась жива по старой памяти, то есть к тем, кем мы были тогда, 34 года назад. Тем не менее я не хочу копаться в причинах того, почему всё время от времени вспыхивало, но жило в воспоминаниях перманентно. Но попытаться всё же стоит. Поговорив с ним немного по телефону, всё во мне ожило с новой силой.       — То есть он всё такой же?       — Я скажу так: я обнаружила немало схожих черт с тем, кем он был тогда. И эти черты лучшие. Но преждевременно выводы делать не стоит. Всё станет понятнее завтра.       — Ты волнуешься?       — Конечно. Но в то же время я и жду этой встречи. Нам многое нужно сказать друг другу, — Лилия Павловна, погружённая в свои мысли, немного помолчала. — Ну ладно, давай пить чай. Поговорим заодно о нашем насущном.       — Конечно, нам определённо есть что обсудить, — загадочно произнесла Вера Станиславовна и принялась помогать подруге накрывать на стол.       Две такие разные женщины, с довольно приличной разницей в возрасте, но со схожими проблемами, надеждами, решениями, прекрасно проводили время в обществе друг друга и быстро находили темы для разговора. Порой дружба или нечто большее между разными людьми рушится не из-за высокой концентрации этих разностей, а из-за того что кто-то просто не хочет ничего строить, возлагая всё на второго, но, как уже не раз говорилось, любые отношения — это всегда работа ДВУХ сторон, так что исход очевиден. Да, обоюдная инициатива очень важна. Но как часто непорядочные люди прикрывают свои пороки, подлости красивыми словами по типу «комплексы». Мир человеческих отношений очень непрост, и в этом одновременно и его прелесть, и его ужас.       Учительницы как раз интеллигентно попивали припасённое Смирновой на особый случай вино, когда домой вернулась Катя. Она прошла на кухню.       — Здравствуйте, Вера Станиславовна, — улыбнулась она, поправляя букет и, переведя взгляд на вино, усмехнулась. — Что, maman, пьянствуете?       — Иногда можно в хорошей компании выпить хорошего вина, — объяснила Лилия Павловна. Зорина согласно кивнула. — Давай поставим цветы в вазу, я сейчас достану.       — Какой красивый букет, — оценила Зорина. — Не сочти меня бестактной, Катя, но вы хорошо погуляли?       — Ох, не то слово! — с улыбкой вздохнула Катя и начала живо рассказывать, будто бы только и ожидая, чтобы ей задали этот вопрос. Учительницы были очень рады за девочку. Она просто светилась от счастья. От счастья и любви.       Катя не стала третьей лишней за столом, а, наоборот, была приятным дополнением. Хотя нет. Полноправным членом разговора.       Хозяева крайне тепло проводили гостью и стали готовиться ко сну. Уже собираясь идти в спальню, Катя подбодрила маму:       — Ты только не волнуйся. Если удался первый за столько лет телефонный разговор, то это уже обо многом говорит. Глупостей не наделайте только. Поговорите спокойно, обсудите всё, а здесь уже буду вас поджидать я с накрытым столом.       — Спасибо, Катюша, — улыбнулась Лилия Павловна, — ты лучшая дочка на свете.       — Как и полагается лучшей маме, — заметила Катя и отправилась в спальню.