***
Ещё не заезжая в город, Джинни почувствовала его атмосферу. Всё такое привычное, родное, но с тем же грустное и… по щеке скатилась слеза. Почему? Как-то нахлынула та боль. Боже, какая боль?! Ты сама всё испортила! Своим враньём! Как много раз она уже писала эти слова сама себе, сжигала бумагу той же зажигалкой! Странно принимать свои ошибки. Странно и больно. А ещё странно и страшно возвращаться сюда. Она обрела здесь друзей, своих первых друзей, но в один миг всё потеряла. Она нашла здесь свою любовь, нашла человека, полностью понимающего ее, заботящегося, но оставила, дав надежду. Может за этот месяц он нашел себе девушку? Или Падма снова завоевала себе место возле него? Маркус любил Джинни. Говорил так, по крайней мере. И где-то внутри она верила ему, верила каждому слову, открывая новые грани себя для него, раскрывая все секреты. А может Падма и была права, когда сказала, что он лишь разобьет сердце? Нет. По щеке скатилась ещё одна слеза, но следом упала большая капля дождя. Потом ещё и ещё, снова и снова, уже через несколько минут на трассе не было видно ни черта, а дождь лил стеной. Сзади заерзал Остин, и Джинни ускорилась, проезжая по полупрозрачным брызгающим лужам и проскальзывая яркую табличку с названием города. «Смесь классического с кинчевым» сейчас пустовала, по крышам барабанил дождь, а машин в субботнее утро почти не было. Добраться до квартала, ставшего родным, труда не составило. Куда страшнее было выруливать на эту улицу. Издалека была видна темно-синяя машина Джорджии, а значит мама была дома. Джинни подогнала мотоцикл под крышу, стараясь не шуметь и не привлекать внимание, чтобы ещё дольше не встречаться с этой женщиной. Нет, ее она уже не боится. Почти. Боится лишь разговора. Или боится признать свою неправоту? Слезая с мотоцикла, Джинни огляделась на дом соседей. На дом Бейкеров. Маркуса и Максим. Как они отреагировали на внезапное исчезновение Джинни? Забыли ли? Миллер даже не знает, писали ли они, потому, что телефон был всё это время выключен, где-то на дне сумки. И доставать его не хотелось, как и возвращаться в прежнюю жизнь. Весь месяц. Звучит смешно, особенно в современном гаджетозависимом обществе. Окно Маркуса было плохо видно — ливень не прекращал шуметь по крышам и асфальту, но Джинни надеялась, что парня там нет. Ей было стыдно перед ним. Все эти дни она думала о нем. Постоянно. Он не вылезал из головы, его лицо, его голос, усмешки, поцелуи. Он просто поселился в ее мыслях. И Джинни поняла, что такое любовь. Это не те сказочки из книжек. Любовь приносит боль и радость. И это, как на чашах весов, равнялось друг другу. Не бывает идеальных отношений. После сотни прекрасных моментов будет одно большое расставание, ломающее сердце и всё остальное на части. После каждого поцелуя будет недопонимание, режущее чувства. Даже Джорджия этому не учила. Это Джинни поняла сама, смотря на Макс и на себя. А ещё немного на других. И на героев классической литературы. — Остин? — Джинни присела перед ним на коленки. — Ты готов? Всё будет хорошо, мы помиримся, жизнь будет лучше. Мама хотела как лучше для нас. — Ты не можешь знать, что все будет хорошо. Может мама там ещё кого-то убила, пока нас не было? Может она уже убила Пола, сожгла его и бросила в камин? — Остин обошел девушку и поправил рюкзак, стоя перед дверью. — Пол мне нравился. Он хороший. Джинни накинула сумку, подразмокшую от дождя, и, шумно выдохнув, постучала в дверь. На удивление, в субботу утром Джорджия не спала, а уже мчалась к дверям. Интересно, она искала своих детей? Как долго? Дверь распахнулась, открывая женщине ну не очень хороший вид. Мокрые до нитки дети, с сумками и шлемами в руках. Однако детали ее не интересовали. Она шумно вдохнула и распахнула глаза. — Боже мой, дети вернулись! — Джорджия прижала Остина к себе, а потом и Джинни, которая бросила вещи на пол. «Дети вернулись». Она так обычно это сказала, будто дети каждый раз пропадают и возвращаются! — Пол! Дети вернулись! — продолжала Джорджия, прижимая их к себе, мокрых, с вещами, но ей было всё равно. Она плакала. Впервые в жизни Джинни видела, что ее мать плачет… от счастья? Это ведь счастье? Раньше она пускала слезы наигранно, или когда ей было совсем плохо. А сейчас? По лестнице послышались шаги и спустился Пол в домашней одежде, тапочках, и с кофе. У них наладилась жизнь без детей? — Джинни, Остин! Где вы были всё это время, вся полиция города вас обыскалась… Он говорил что-то дальше, но Джинни поймала взгляд Остина. Мальчик улыбался и прижимался к Джорджии. Он сильно скучал. — Джорджия, хватит обнимать их, они скоро задохнуться, ну-ка проходите в дом, срочно, там ливень! — Пол так суетился, будто это его дети. Интересно, а опеку над Джинни и Остином он уже оформил? Джорджия стерла с лица слезы и позволила детям пройти. Остин просто влетел в кухню, а Джинни посматривала на мать и скромно заходила за порог. Пока новый мэр города заботливо расспрашивал Остина о чем-то, Джинни помогла брату стянуть мокрую одежду и надеть новую. — Где вы были? Что случилось? — Мам, а ты нас тоже искала? — Остин перебил Пола и, сощурившись, посмотрел на Джорджию. — Сначала искала, а потом подумала, что мой сын со своей старшей сестрой, они оба умные и сами понимают, что делать, — кажется, Джорджия хотела пошутить, но у нее не получалось. Сейчас женщина стояла у порога в столовую в халате, тапочках, и ни грамма косметики на лице. Синяки под глазами всё выдали. Пол мельком посмотрел на будущую жену.***
Джинни поднялась в свою комнату. Здесь ничего не тронуто, всё так и лежало. Вещи разбросаны по кровати, книги, та же самая постель. Она собирала вещи в суматохе, что сама и создала, трясущимися руками забрасывала футболки и джинсы в сумку, до конца не понимая, правильно, или нет она поступает. Был выбор — решить всё сразу, или сбежать от проблем, и она выбрала худший, мысленно оправдывая себя для других. Девушка прошла вглубь комнаты и села на кровать, устало бросая сумку. В комнату вошла и Джорджия, тут же села рядом. — Мам, прости меня, — чуть слышно прошептала Джинни. — Зачем вы уехали, персик? — мама ласково посмотрела на дочь и заправила ее прядь за ухо. — Ты убила Кенни. Ко мне приходил детектив, он спрашивал про тебя, то есть про Мэри, он говорил, что ты убила человека. Отравила каким-то цветком вроде, который вызывает проблемы с сердцем, — Джинни теребила край простыни, пытаясь рассказать всё как можно быстрее. Джорджия притянула дочь к себе и погладила. — Джинни. Он мне изменял. Я об этом знала, но терпела ради денег. А потом я видела, что он лапал тебя. И я не хочу, чтобы с тобой было тоже самое, что со мной. — Ты убила его, чтобы он меня не изнасиловал?! Мам, можно было с ним поговорить, съехать, подать в полицию, в конце концов! — И что же тогда? Мы бы не получили ни гроша! А теперь от его смерти у нас есть хоть что-то! — Джорджия повысила голос, что делала довольно часто. — От твоего преступления, мам! — Джинни вскочила с кровати и начала расхаживать по комнате. — Мама, мне страшно, Остину страшно! Ты вообще понимаешь каково это — жить с убийцей! — девушка повысила голос, но тут же заговорила шепотом, услышав шаги Пола. — Это ненормально! А потом ты кремировала Кенни! Чтобы никто ничего не узнал. Ты вообще понимаешь, что у них есть доказательства на тебя?! Они тебя посадят, мам! — И поэтому вы сбежали! — Джорджия иронично вскинула руками. — Бросили меня в такую сложную минуту! — Нет. Не поэтому. Но что будет дальше, я не понимаю. — Джинни, детка, всё будет хорошо, — Джорджия притянула дочь к себе. — Не из такого дерьма выбирались. А теперь поспи, ты, наверное, долго не отдыхала. Джорджия улыбнулась и аккуратно вышла из комнаты. Джинни с протяжным выдохом плюхнулась на кровать и громко застонала. — И будь потише пожалуйста, твой брат уже спит, — Джорджия тут же показалась в дверном проеме и закрыла дверь.