***
Ему снился сон – долгий, затяжной и неприятный. Картины, сменявшие одна другую, были раз от раза все хуже и хуже, а голоса, что говорили с ним, отзывались в душе сплошной черной ненавистью. Вот прямо напротив стоит девица в пышном коротком платье. Она хмурится, отчаянно поджимает губы и стискивает в руках сумочку, глядя прямо ему в глаза. И как только наглости хватает? «- …только ты можешь помочь нам, - слышит он подрагивающий звонкий голос. – Пожалуйста… Я знаю, мы виноваты перед тобой, но и ты пойми нас! Мы просто не могли допустить этого… да и сейчас не можем. Потеряв Главу, наш божественный род исчезнет… - Туда вам и дорога, - бросает он равнодушно, глядя на девицу перед собой холодно, не скрывая своего презрения.» «Роад» … Так она, кажется, назвалась в этой новой реальности? До чего же фальшивым было это имя… Впрочем, как и сама его обладательница. «Юмэ*». Когда-то он знал ее именно под этим именем, и оно, как и у прочих из ее рода, было настоящим. Современные образ и окружение, в которых они пребывали, постепенно сменились темным лесом, в чаще которого – старый, полуразрушенный дом, давно покинутый хозяевами. Смех, больше похожий на издевательское хриплое карканье, обрывается мерзким звуком разлетевшейся на куски плоти, чьи горящие ошмётки пачкают ветхие стены. Сожрать их, сожрать, уничтожив окончательно, но в тот же момент тело сковывают знакомые до боли путы, уронившие его самого оземь и приковавшие к ней намертво, но они, увы, принадлежат совсем иным существам. Не ему. Он – там, у горящего дома. Лежит и смотрит на него остекленевшими глазами, и взор его больше не сияет бликами на поверхности свинцового моря. Все, что ниже грудной клетки – разворочено и превращено в сплошную кровавую кашу. Голова неестественно вывернута, а на лице застыло выражение непонимания и осознания – яркого, но запоздалого. От этого боль и ненависть лишь сильнее гложут и без того истерзанную душу, а голоса над ним, что требуют невозможного – отпустить, понять и простить, позабыв нанесенную обиду - превращаются в неразборчивую какофонию, постепенно перекрывающуюся лишь одним конкретным и четким «ненавижу». «Ненавижу…» «Ненавижу.» «Ненавижу!»«Да будете вы прокляты. Все. До единого. Во веки вечные.»
А затем все вокруг поглощает непроглядно-красная пелена напополам с оглушительным ревом пламени… Кросс жмурится, словно от резкой головной боли, и нехотя размыкает тяжёлые веки. Перед глазами – темень знакомой квартиры, разбавляемая лишь неверными отсветами языков пламени, что весело пляшут в камине. Камин… Он что, прямо в гостиной, что ли, вырубился? Мариан трёт глаза и снова морщится, пытаясь проснуться, после чего нехотя принимает сидячее положение и широко зевает. Потянувшись, он затем откидывается на мягкую спинку дивана и тяжело вздыхает, прикрывая глаза и так и найдя в себе сил подняться на ноги. Зря он это, конечно… Перед внутренним взором тут же встают картины из недавнего сновидения, куда больше похожего на кошмар, чем на сладкую грёзу. Снова эти голоса, эти лица… И снова – те жуткие события, о которых он предпочел бы не вспоминать никогда в своей жизни. Правую половину лица вдруг обожгло резко и больно почти до слёз, стоило только дать себе окунуться в эти воспоминания. Кросс дернулся и зарычал, согнувшись почти пополам и склонив голову, за которую держится, пытаясь хотя бы не сбиваться с дыхания. Пальцы, медленно, но верно теряя человеческую форму, дрожали так, что норовили сорвать с лица не только извечную повязку, но и – добрый такой кусок плоти. «У-успокойся…» Подышав немного и дождавшись, пока утихнет первая вспышка боли, мужчина покосился на кофейный столик, где стояла бутылка из-под виски и небольшой пузатый бокал. И то, и то – пустые. Чёрт… Вздохнув раздосадовано, Мариан делает над собой усилие и таки поднимается с дивана. В баре ещё должно было что-то остаться, притом – в достаточном количестве, чтобы снова забыться на оставшиеся до утра несколько часов, и в этот раз – без сновидений. Бар его, однако, неожиданно подводит, в кой-то веке встретив Мариана зияющей пустотой на своих аккуратных полочках. Кросс даже глазам не поверил сначала и тупо уставился на полки, словно бы надеясь, что вино или виски материализуются на них сами собой. Чуда не произошло, и Мариан, чуть покачиваясь и держась за голову, поплелся на кухню, надеясь отыскать хоть что-нибудь там. Он не был пьян – алкоголь давно уже не брал его, не заставлял терять голову – но мерзкая, тупая боль в районе правого виска буквально выводила его из строя. Мужчина подозревал, что виной всему его правый глаз, все время прикрытый повязкой, а потому досадовал от этого лишь сильнее. «Поверить не могу! Из-за какой-то пигалицы!..» Добравшись до кухни и на свое счастье обнаружив в одном из шкафчиков полбутылки добротного виски, явно припрятанные на крайний случай, Кросс жестом призвал из гостиной бокал и, налив в него огненной воды до половины, опрокинул его в себя одним махом, жадно глотая крепкий алкоголь, что буквально опалил горло. Обычно, конечно, Мариан так не делал, проявляя к любимому напитку куда больше уважения и предпочитая смаковать его медленно, растягивая удовольствие. Сегодня, однако, случай для этого был совсем уж неподходящим. Выпив все до капли, мужчина поставил пустой бокал на столешницу и длинно выдохнул, прикрыв глаза и прислушиваясь к своему состоянию. Алкоголь давно уже был для него чем-то вроде микстуры, что помогала забыться и сбросить с себя груз неприятных воспоминаний, но средство это было не то, чтобы верным. Раз от раза виски давал осечку, и сегодня, как на зло, Кроссу не повезло - матрица дала сбой, вытащив наружу все его кошмары. Поняв, что одна доза особого эффекта не возымела, Мариан налил себе ещё виски и потянулся, было, взять бокал в руку, однако в этот момент правый глаз прострелило так, что он, зарычав и схватившись за него, едва устоял на ногах. Драгоценный виски полетел на пол, и спустя секунду хрустальный бокал разбился вдребезги, расплескав по кухне янтарную жидкость, пока мужчина корчился от боли, цепляясь за столешницу и оставляя на ней глубокие борозды от когтей. Правую половину лица жгло так, будто бык ней приложили раскаленную до бела кочергу, хотя если бы Кросс посмотрел в зеркало, то понял бы, в чем дело. Из-под повязки, скрывавшей его правый глаз, то и дело выбивались небольшие язычки черно-красного пламени, облизывавшие испещрённую нечитаемыми символами повязку и явно желая спалить ее без остатка. Виски не принес облегчения. - Черт… - Мариан выругался, стараясь не сойти с ума и не поддаться соблазну сорвать с лица повязку и спалить к дьяволу ни в чем неповинное здание вместе со всеми жильцами. – И надо тебе было!.. Ох… Среди всех мелькающих перед внутренним взором лиц и какофонии ненавистных голосов в памяти неожиданно всплывает образ человека в очках с длинными волосами цвета прелой листвы, и невыносимая боль, что мучила Кросса, на секунду притупляется и отступает на второй план. «Акира…» Секунды хватает, чтобы, сообразив, что к чему, подозвать к себе смартфон и трясущимися пальцами нащупать в телефонной книге нужный номер. «Ну же… - проносится в мыслях, пока он прижимает трубку к своему уху. – Надеюсь, ты не будешь слишком уж сильно злиться на меня за это...» *** Ночную тишь буквально вспарывает телефонным звонком, словно жестяную банку – консервным ножом. Из-под тяжёлого одеяла выпросталась рука и насилу нашарила истерящий смартфон, вырвавший его из объятий сладкого сна. Отобразившееся на слепящем до слёз экране имя вгоняет сонный мозг в недоумение, однако заставить себя отбить звонок он не может. - Сейчас три часа утра, Мариан, какого черта?.. – сняв трубку, ворчит сонно Рэддо, морщась и потирая переносицу. – У тебя есть две секунды, чтобы оправдаться за столь поздний зво-… - Могу я увидеть тебя? – хрипят на другом конце провода, и бывшему великому оммёдзи кажется, что он ослышался. - Ты ведь не шутишь сейчас? – Рэддо заставил себя проснуться и напряг протестующий мозг, что есть силы. - Нет, Акира, - все так же хрипит смартфон, и до Рэддо внезапно доходит, что Кросс явно не в лучшем состоянии сейчас. – Это срочно. Пожалуйста… Последнее слово звучит как-то совсем уж непривычно беспомощно, и это заставляет Рэддо испытывать странное беспокойство. - Что… - приходится откашляться, прежде чем продолжить, ибо голос от волнения внезапно подвёл его. – Что-то случилось? Тебе плохо? Горькая усмешка на том конце провода даёт понять, что вопрос риторический. - Давай – при встрече? – голос Марина по-прежнему хрипит, однако звучит уже спокойнее и мягче. – У "Сибуя 109"* слишком оживлённо даже сейчас, поэтому я буду ждать тебя на Гинзе*. - Ох, ладно… - Рэддо с трудом садится на постели и снова трёт переносицу, хмурясь и пытаясь окончательно проснуться. – Буду минут через сорок. Может – чуть больше… - Хорошо, - трубка, прижатая к уху, почти мурчит от радости. – Я буду ждать. - Угу… - буркнул сонно Рэддо, отбил звонок и широко зевнул, потянувшись и сползая с постели. И как только он позволил ему уболтать себя?.. Впрочем, голос Кросса звучал сейчас так, что Рэддо не смог бы отказать ему, даже если бы выяснилось, что этот придурок просто решил таким вот странным образом вытащить его на ночное свидание. Свидание… Человек в очках помотал головой, поджимая губы и не замечая, как щеки покрываются румянцем, и принялся скорее переодеваться к выходу. Нужно было еще привести себя в порядок, поэтому нечего было зацикливаться на всякой фигне. Спустя обещанный час такси доставило его к месту встречи – на Гинзу. В этом районе даже ночью было светло как днем из-за пестрящих неоновых вывесок и светящихся витрин разнообразных бутиков и магазинов. Расплатившись за проезд и выйдя из машины на холодный ночной воздух, Рэддо огляделся в поисках Мариана. Его высокая фигура с длинными красными волосами и в дорогом пальто была видна издалека, и человек в очках, заметив мужчину, поспешил к нему, желая знать, зачем Кросс вытащил его ночью из дома. - Мариан! - позвал мужчину бывший великий оммёдзи, преодолевая последние метры до него. – Что случилось? Почему ты позвонил так внеза-!.. Рэддо совсем не ожидал, что, услышав его, Кросс тут же сделает шаг ему навстречу и без лишних слов поймает в свои объятия. Человек в очках аж подавился собственными словами и замер, смешно хлопая глазами и запоздало подмечая, что забыл выдохнуть, когда его обняли. Кросс же – наоборот выдыхает длинно, зарываясь острым носом в чужие волосы цвета прелой листвы и вдыхает их теплый аромат, прикрывая глаза и чувствуя, как мучившие его жар и боль мигом отступают, а сознание, затуманенное застарелой ненавистью, снова становится спокойным и кристально ясным. - Спасибо, что приехал, - глухо выдыхает мужчина, чувствуя, как чужие изящные лапки робко обнимают его в ответ, словно Рэддо вообще до этого ни с кем не обнимался и не знал, как это делается. Так и не услышав ответа, мужчина отпускает человека в очках и чуть отстраняется, чтобы заглянуть в лицо Рэддо. Тот не противится и, отпустив Мариана, сам поднимает на него взгляд, чтобы повторить свой вопрос, однако на языке вертятся совсем иные слова. - Ты бледный… - заметил бывший великий оммёдзи, осторожно касаясь ладонью лица Кросса. – Синяки под глазами какие… И почему ты такой горячий? Ты здоров? - Дураки не болеют, - улыбается неожиданно тепло Мариан и ластится к прохладной ладони Рэддо. – Не волнуйся. Мне уже лучше. - Да ну? – не верит человек в очках, но руку, тем не менее, не отнимает. – Только не говори, что это из-за того, что ты меня увидел. - Если все знаешь, то зачем спрашиваешь? – усмехается мягко Кросс, а затем снова тянется к Рэддо и обнимает его крепко, но так бережно, словно он хрустальный. – Хотя, все же, знаешь… Еще немного, ладно? - Ох, что с тобой делать? – вздыхает устало человек в очках, не успев разворчаться в ответ на чужой флирт, но зато покраснев снова почти до малинового. - Я могу сказать тебе - что, но ты не согласишься, - мурчит Кросс, снова закрыв глаза и уткнувшись лицом в шею Рэддо. Хорошо… - Тогда лучше молчи, - буркнул смущенно бывший великий оммёдзи, обнимая Кросса в ответ, а потом и вовсе прижимая его к себе, чем выдает свое беспокойство. – Дурень ушастый… Мариан хмыкает тепло, но ничего не отвечает. Нежная рука, что гладит его по затылку, знакомый запах и родные объятия действуют на него поистине умиротворяюще – настолько, что он готов стоять вот так вечность, позабыв про течение времени. Рэддо, к слову, тоже не спешит его отталкивать и не ёрзает, пытаясь неловко выбраться из чужих объятий. Его теплые руки стали смелее и больше не стесняются касаться ни спины через ткань пальто, ни плеч, ни красных волос Мариана, пока тот, прилипнув к нему, как будто отдыхает в объятиях бывшего великого оммёдзи. Рэддо в который раз замечает про себя, что он теплый – даже на февральском ветру стоять вот так вот не холодно. Наверное, он тоже мог бы провести вот так вот целую вечность. Ведь и его время тоже больше ничем не ограничено. Спустя некоторое время, однако, Мариан отстраняется и размыкает объятия. Рэддо, взглянув на него, подмечает, что выглядит Кросс и правда бодрее и лучше – до этого казалось, что мужчина от жара сейчас свалится в обморок, и ему придется везти его в больницу, даже несмотря на то, что под человеческой личиной прячется древний аякаси. - Спасибо еще раз, - улыбнувшись, второй раз за вечер благодарит его Мариан, и человек в очках неловко кивает, после чего озирается по сторонам и вздыхает. Эх, ну конечно! Сейчас ведь глубокая ночь. Какие, к черту, кафе и рестораны? Разве что, рядом с Юракутё есть круглосуточные забегаловки, но там подают, разве что, крепкий алкоголь. Про клубы же думать вообще не хотелось… - Мне стоит как-то оправдаться за свой поздний звонок, поэтому не хочешь прогуляться немного? – предлагает вдруг мужчина, глядя на него все с той же улыбкой. – Я знаю одно местечко, которое точно тебе понравится. - Мне на работу, вообще-то, сегодня, - вздыхает Рэддо, однако ноги сами несут следом за Кроссом, что уже ломанулся куда-то своим широким шагом. – Эй! Помедленнее! Я не успеваю… Приходится чуть прибавить ходу, чтобы догнать мужчину и ухватиться за его рукав, и лишь после этого воодушевленный Мариан, опомнившись, перестает нестись вперед сумасшедшим локомотивом. - Мы ведь гуляем, - напомнил ему Рэддо, смущаясь и хмурясь. – Так что не нужно бежать как на пожар через весь город. Ну, в самом деле! - Да, прости, - улыбнулся тепло мужчина и сбавил шаг настолько, что человеку в очках стало комфортно идти с ним рядом. – За столько лет я отвык ходить медленно. - Что ж, привыкай заново, - бывший великий оммёдзи хмурится лишь сильнее, пытаясь скрыть свое собственное смущение, но получается у него это плохо. – А то сам вызвонил в ночи, вытащил из теплой постели, а теперь еще и бегать за ним заставляет… Хмпф! Представляю, как тяжело с тобой было бедному Аллену! Кросс ничего не отвечает ему на это – лишь смотрит на возмущенно фырчащего Рэддо, и улыбка сама собой расцветает у него на устах. - Рассказать тебе немного об этом? – все же, спрашивает Мариан, перекладывая руку бывшего великого оммёдзи к себе на сгиб локтя и накрывая ее своей широкой ладонью. – Все равно ведь гуляем. Рэддо кивнул, явно заинтересовавшись, и Кросс просто стал рассказывать ему все, что мог сходу вспомнить о тех годах своей жизни, когда у него внезапно появился ученик. Со слов самого Мариана, маленький человеческий ребенок, которого он спас, обратив в нечто подобное себе, доставлял ему кучу проблем, постоянно хныкал, а спать мог только тогда, когда ему давали обнять роскошный лисий хвост. Рэддо, слушая все это, даже злиться на этого дурака перестал – вроде, и ворчит, а все равно ясно, что к Аллену он успел привязаться еще тогда и искренне его любит. Так, спустя полчаса прогулки за ненавязчивыми разговорами, они пришли к одному из местных небоскребов, и Кросс потянул своего спутника в сторону небольшого комплекса высотных зданий. - Мы идем смотреть на ночной город? – заметив это, спросил его Рэддо. – Не уверен, что это хорошая идея, Мариан. Погода такая, что ничего толком не увидишь… И в самом деле, нынче было довольно влажно, и плотная завеса тумана висела где-то на уровне последних этажей современных высотных зданий. Пытаться наблюдать городскую панораму в таких условиях было бы напрасно, однако Кросс и не ставил для них такую задачу. - Мимо, - усмехается мужчина, без труда отворяя автоматические стеклянные двери с помощью своей магии. – Но я пока ничего не скажу. Это сюрприз, Акира. Человек в очках глянул на него с некоторой долей скепсиса, однако все равно пошел следом за Кроссом, стараясь держаться к нему поближе; магия этого древнего аякаси надежно скрывала обоих от здешних камер видеонаблюдения, так что вряд ли об их визите сюда узнает кто-либо. Лифт ждали долго, стоя перед его хромированными дверьми и о чем-то тихо перешептываясь, а наверх ехали еще дольше. Однако, стоило Кроссу подняться вместе с ним по чердачной лестнице на последний этаж и выпустить Рэддо на крышу здания, взору бывшего великого оммёдзи предстало бескрайнее море звезд во всей своей красе, заставив его негромко ахнуть и затаить дыхание от восторга. Здание это было настолько высоким, что своей верхушкой насквозь пронзало низкие облака и позволяло тем, кто рискнул подняться сюда, узреть истинное великолепие ночного неба. Планеты и созвездия казались большими и яркими, а Млечный Путь, серебристой полосой пролегавший через все небо, казался огромной небесной рекой, как в легенде про Ткачиху и Волопаса*. - Ну как? – раздался рядом тихий голос Мариана, приближение которого Рэддо, залюбовавшись звездами, даже не заметил. – Сумел я тебя удивить? С трудом оторвавшись от любования звездным небом, бывший великий оммёдзи перевел взгляд на мужчину и медленно моргнул огромными как у совы глазами. Он явно был поражен тем, что в черте города можно вот так запросто увидеть звезды, да еще и – во всей своей первозданной красе, что не находил слов выразить свои чувства. - Я… - голос немного подводит его и сипнет от волнения. – Это просто потрясающе, Мариан! Человек в очках снова переводит взгляд на звездное небо, что кажется настолько близким, что руку протяни, и соберешь все звезды разом, и действительно тянет руку вверх, обводя ею весь небосвод. - Я давно уже не видел такого звездного неба! – восхищенно говорит Рэддо, и Кросс видит, как горят от восторга его дивные глаза, в которых отражаются эти самые звезды. – Даже без телескопа, видно абсолютно всё. Смотри, смотри! Вон Кастор и Поллукс – созвездие Близнецов прямо над нами! А вон – туманность Андромеды возле созвездия Пегаса! Там еще совсем рядом Меркурий сейчас! О-ох, блин, вот бы сюда телескоп! Я бы все-все звезды и галактики тебе показал! Кросс еще долго стоит рядом с ним и слушает восторженное щебетание бывшего великого оммёдзи, а затем улыбается тепло и тянет к нему руку, осторожно касаясь его лица, чем снова заставляет Рэддо посмотреть в свою сторону, утратив от неожиданности дар речи и оборвавшись на полуслове. - Не нужно, - говорит он совсем тихо, однако здесь, высоко над городом в громком голосе нет необходимости – человек в очках и так прекрасно его слышит. – Все это безумно интересно, но совсем не нужно. Ведь самая яркая звезда стоит сейчас передо мной. Самая яркая и самая красивая… Широкая ладонь нежно оглаживая его щеку, а чужой рубиновый взор светится теплом и любовью. Рэддо смотрит на мужчину широко распахнутыми глазами и не может вымолвить ни слова – все мысли в его голове поглотила звенящая пустота, а сердце в груди колотится так, что ему страшно. Поддаться бы этому теплу да ответить на ласку, признаться в ответных чувствах, что с новой силой разгорались в его душе с тех пор, как они вновь повстречали друг друга… Да только Рэддо не дает себе этого сделать и уходит от ласки, отворачиваясь и смаргивая горячие слезы, разом навернувшиеся на глаза. - Аки… - Не надо, - глухо, но твердо просит Рэддо, подняв в воздух руку и останавливая Кросса от попытки приблизиться и вновь коснуться его. – Пожалуйста, хватит. Я… не могу… Мариан. Пожалуйста, давай уйдем? Он тихо всхлипывает, и Кросс легко угадывает по его движениям, как тот приподнимает очки и смахивает пальцами слезы, и в груди начинает болеть особенно неприятно и сильно. Опустив руку, он молча следует за человеком в очках, что уже направился к выходу с крыши, и тот волшебный момент, в котором они пребывали секунду назад, кажется ему сейчас бесследно разрушенным и беспощадно растоптанным самим же Рэддо, которого он не в праве за это винить. На первый этаж оба спускаются в тягостном молчании, и скорбную тишину, что висит между ними грозовым облаком, разбавляет одно лишь тихое жужжание местного лифта. Рэддо первым покидает хромированную кабину, а затем и - здание, но в последний момент Кросс не дает ему сбежать, неловко буркнув на прощание что-то неловкое, как тот делал это обычно. - Постой, - просит его Мариан, схватив двумя пальцами за рукав пальто. – Позволь угостить тебя кофе? - Но ведь в такое время… - попробовал отбрехаться Рэддо, не глядя на собеседника, но Кросс и тут не дает ему соскочить, явно не желая расставаться с бывшим великим оммёдзи до противного скомкано. – Я знаю одно заведение здесь, - говорит он твердо и вдруг берет человека в очках за руку. – Оно круглосуточное. Пойдем. Тепло чужой руки приятное, но воспоминания, которые оно ему навевает, кажутся больнее раскаленных кнутов. Рэддо поджимает губы, но решительно стискивает чужую ладонь в ответ, не давая себе расплакаться. Мариан чувствует это и достает из кармана пачку сигарет. Курить хочется невыносимо. Еще четверть часа прогулки по безлюдной утренней Гинзе, и вскоре на углу улицы их встречает небольшая, но милая венская кофейня. Здесь, как ни странно, даже в столь поздний час есть посетители – совы-фрилансеры, уткнувшиеся в свои девайсы, туристы, загулявшие по ночному Токио, и, конечно, местные тусовщики, сбежавшие в тишину уютной кафешки после дикого кутежа в каком-то из ночных клубов. Судя по интерьеру и материалам отделки, заведение явно не из дешевых, однако куда Кросс еще мог его привести, тем более – на Гинзе? - Часто здесь бываешь? – тихо спрашивает Рэддо, поздоровавшись со здешним бариста. - Скажем так – регулярно, - пожав плечами, отвечает ему Мариан, изучая меню. – Мне нравится это место. И кофе здесь варят хороший. Выбирай, что хочешь. Я угощаю. - Угу, - буркнул человек в очках, снова смутившись и уставившись в меню, висевшее на стене тут же. Бариста, конечно, засыпал его вопросами, когда Рэддо подошел сделать свой заказ, и тот отчего-то смутился еще больше, растерявшись окончательно. На помощь, как всегда, пришел Мариан, встав за его плечом и ответив на все вопросы приветливого бодрого паренька, что, кажется, знал мужчину уже не первый день, а потому и общавшийся с ним почти по-дружески. - …А Вам – как обычно? – спросил бариста, приняв первый заказ, и вежливо улыбнулся. – Или добавить молочную пену? - Да, - кивнул Кросс, доставая кредитку. – Черный, без сахара. Без молока. И – ваш фирменный десерт, будьте добры. Все – с собой. - Сейчас все сделаю, - кивнул бариста, внося данные в своей аппарат. – Карта? Наличные? - Карта, - Мариан расплатился за заказ и вздохнул, спрятав кредитку обратно в кошель. Оставалось только дождаться, когда им подадут заказ, и на этом… их встречу можно считать законченной. Да уж, оказывается, проведя вместе с Рэддо всего пару часов наедине, он оказался не готов прощаться с ним, но нужно было. Хотя бы потому что он сам разбередил ему душу под влиянием момента, и теперь человек в очках выглядел подавленным и уставшим. - Ваш заказ, - оповестил их бариста все с той же вежливой улыбкой, выставив на столешницу два стакана с напитками и небольшую коробочку с десертом. – Приятного дня! Заходите еще! - Спасибо, - Кросс вернул ему вежливую улыбку и вручил Рэддо его кофе вместе с упакованным десертом. – Держи. За то, что вызвонил тебя в ночи столь нагло. Я знаю, ты любишь такое. - Спасибо, - тихо благодарит его бывший великий оммёдзи, забирая из рук Мариана свою часть заказа, а затем поднимает взгляд на бариста и слабо улыбается. – И – Вам. Бариста и ему дарит приветливую улыбку, а затем провожает их взглядом, вздыхая почти что мечтательно. Да-а, а он и не думал, что его любимый клиент уже занят, но это почему-то нисколько не расстраивает. - Кофе и правда вкусный, - говорит негромко Рэддо, шагая неспеша вместе с Кроссом в сторону станции. – Спасибо. - Не за что, - просто отвечает Мариан, поглядывая незаметно на бывшего великого оммёдзи и борясь с желанием снова взять его за руку, оставив коробочку с десертом лететь рядом с ними по воздуху. Светает зимой поздно, однако их прогулка затянулась настолько, что приближающийся рассвет начал истончать густую темень февральской ночи, и серые утренние сумерки наконец-то убаюкали на короткое время вечно спешащий шумный Токио. Тишина, что до этого была неуклюжей и колкой, вновь стала уютной, почти сонной; каждый из них думал о своем, согреваясь горячим кофе и робкой надеждой, что не все еще для них потеряно, ибо зачем тогда каждая точка всякий раз превращается в многоточие? Когда они пришли на станцию, первые солнечные лучи коснулись железнодорожной платформы, окрасив ее ярко-розовым. Конечно, в центе было много станций, но транспортная система Токио была тем еще лабиринтом минотавра: чтобы добраться до нужного места, необходимо было точно знать, на какой именно линии оно находится. В противном случае, ехать можно было очень долго… К тому моменту, когда Кросс и Рэддо ступили на платформу нужной им станции, кофе давно уже был выпит, и в руках бывшего великого оммёдзи осталась лишь коробочка с десертом. - Мой поезд через десять минут, - сверившись с расписанием на табло, сообщил человек в очках Мариану и повернулся к нему лицом. – Сегодня вечером у нас тренировка, поэтому не опаздывай, ладно? - Угу, - мужчина кивнул и, сделав шаг навстречу Рэддо, осторожно коснулся его пальцев. – Спасибо, что провел со мной время. Я… Мне правда было нужно это. - Ты так и не сказал, что случилось, кстати, - слегка улыбнулся человек в очках, пожав плечами, но руку не отдернул, когда почувствовал чужое прикосновение. - На самом деле, это не так уж и важно, - чуть усмехнувшись, отмахнулся Мариан, а затем-таки взял Рэддо за руку. – Главное, что ты помог. - Но я же ничего не сделал, - снова улыбается Рэддо, и выражение его лица становится неловким. - Нет, - Кросс теперь, однако, серьезен. – Ты сделал очень многое одним своим присутствием. Я бы сказал тебе больше, правда, но не хочу снова причинить боль, как это было совсем недавно. Мариан опускает взгляд на их руки и осторожно гладит чужие теплые пальцы, что сжимают в ответ его руку. - Отпустить прошлое… - говорит вдруг Рэддо, также опуская взгляд и внезапно переплетая их пальцы. – Не так легко, как хотелось бы. А забыть… наверное, никогда не получится. - Мне жаль, - говорит совсем тихо Кросс, и в его голосе скользит ничем не прикрытое сожаление – искреннее, горькое и явно мучавшее его дольше, чем могло показаться на первый взгляд. – Но, Акира, даже если для нас с тобой уже нет надежды, я все равно, хочу, чтобы ты знал кое-что. Мужчина поднял взгляд на своего собеседника, и Рэддо аж слегка пронимает от того, каким серьезным вдруг стал мужчина. - Я больше не дам тебе умереть, - тихо и четко сообщает человеку в очках Мариан, сжимая чужую изящную руку в своей ладони, и эти слова неожиданно заставляют сердце пропустить удар. – Я приму все, что угодно – отказ, презрение, страхи, ненависть... Но – только не твою смерть. Бывший великий оммёдзи хочет что-то ответить ему, да только с мысли его сбивает оповещение о прибытии поезда. Глянув за плечо Кроссу, он видит, что нужная ему электричка, пыхтя и мерно стуча колесами, приближается к платформе, а затем снова впивается взглядом в мужчину, явно разволновавшись. Впервые за долгое время ему столько всего хочется сказать этому дураку, но слов, как на зло, не находится. Стремительно подъехавший к платформе поезд мыслительный процесс тоже не стимулирует, и Рэддо стоит и мечется меж двух огней, не зная, послать ли ему к черту все свои сомнения и страхи вместе с работой и броситься в объятия этого идиота или же снова оставить любимое существо и уехать, так и не решившись, наконец, откровенно поговорить с Марианом и в очередной раз четвертуя свое израненное сердце. Эх, а он ведь так старался… Не дать ни шанса, не подпустить к себе, не привязаться снова, прыгая с разбегу на те же грабли! И что в итоге? Кросс, однако, решил все за него, потому что поезд, в отличие от него, ждать вечно не станет. - Тебе пора, Акира, - говорит негромко мужчина, не пряча теплой улыбки. – Увидимся вечером. - Да, - весь запал мигом пропадает без следа, и Рэддо вновь опускает взгляд, осторожно вытягивая руку из чужой ладони. – Я… М-м, не важно. До встречи. Человек в очках заходит в вагон, прижимая к себе небольшую коробочку с десертом, и двери тут же смыкаются за его спиной с тихим шипением. Развернувшись лицом к мужчине, что остался стоять на платформе, Рэддо касается ладонью стекла и видит, как шевелятся чужие губы, безмолвно складывая недоступные его слуху слова в одну простую короткую фразу, прочитать которую смог бы кто угодно. Поезд тронулся, медленно отползая от залитой солнцем платформы. Очки Рэддо сдвинуты набекрень, пока сам он, прислонившись спиной к дверям пустого вагона, беззвучно хнычет, больше не в силах сдерживаться, но все равно пытаясь остановить водопад горячих слез, что градом катятся по его щекам, не давая свободно дышать. - Дурак… - шепчет сквозь всхлипы бывший великий оммёдзи, осторожно сжимая в другой руке коробочку с десертом, чтобы ненароком не помять купленное для него угощение. – Не говори таких слов… когда мы почти никто друг для друга. Я ведь!.. Человек в очках снова всхлипнул, чувствуя, как сердце рвется на части из-за вороха чудовищных противоречий, самым сильным среди которых было вспыхнувшее с новой силой давно позабытое чувство, которое, в силу того что случилось с ним в прошлом, никогда не должно было в нем воскреснуть. - Я тоже тебя люблю… - глухо шепчет в пустоту Рэддо, все еще не в силах справиться со своими эмоциями и медленно сползая на пол по плотно закрытым дверям вагона.