Во имя порядка: на закате древней эпохи

Спустя два часа. Верфи и портовая гряда домов сего широченного района могли бы впечатлить любого путешественника из Нерима. Конечно, это не великолепная эрофинская гавань и не порты Киры и Киле, но и суровые, в меру устроенные доки Остиана способны приятно удивить торговцев сего подлунного мира. На волнах мирно покачиваются десятки кораблей, среди которых и военные громоздкие фрегаты под стягом грозного орла, и торговые однопалубные посудины, изъятые флотом для своих нужд и быстро нагружаемые пушками, чей грациозный вид не сочетается с тотальной военщиной. В порту множество нового народа – и рабочие, и табельщики, и солдаты в чёрно-жёлтых табардах, с зелено-угольными нашивками и шевронами; между ними мелькают юркие гоблины. Сквозь копошения и говор было понятно, что все они заняты славным и горьким делом обороны, подготовки к встрече «дорогих гостей». Не осталось и следа от недавних волнений и общенародного кипиша, Остиан более-менее успокоился. - Вроде бы наводят порядок, - выглянув, констатировала чуть выше среднего, одетая в обычный домашний халат поверх мешковатой кофты и штанов, всматриваясь в окно. – Надеюсь, что за пару часов всё успокоится. - Не бойся, дочь, армии Коарека – лучшие на этом континенте. Могущество воинства Альмы не разу не пошатнулось. Мощи неримской армии хватит, чтобы остановить и эту угрозу, - попытался утешить Лишари Уоранис. – А ты что скажешь, Фриджидиэн? - Не знаю, что говорить, вот прям совсем, - гневно проговорил эндералец, посматривая на нежданного «гостя», который стоял в дверях и тёр щёку. – Я же не обладаю всей информацией о противнике. И мне никто не сказал, что тут намечается маленькая война, да Штеппфан? - Я же уже извинился, - опустил ладонь инквизитор, явив свежие багровые ссадины. – Вам не кажется, что двух ударов много? Ты мне вчера едва челюсть не сломах, и потом оплеуха от Лишари? Да ещё и пара царапин от ногтей. - Благодари, что не льдом или молнией стеганула! – эндералка отстранилась от окна, в её карих очах пробежал огонёк злобы, вспыльчивая натура продолжила обвинение. – Ты бы мог нам сказать! Идиот ты трижды проклятый! Ты понимаешь своей тупой башкой, что… если бы ты чудом не выжил и не принёс бы эту весть, то нас бы всех перебили! - Дочь! Тебе нельзя волноваться! - Мама! Ойшан покачав головой и подойдя к эндеральцу, протянула ему небольшой стакан, в котором плескалась кристально-прозрачная жидкость, дающая в голову сильным спиртовым запахом. - Знаешь, я согласна со своей дочерью, - раздасованно говорила мать девушки, что оставила «красивый след» на лицо слуги Церкви. – Ты мог им хотя бы шепнуть в Эндерале, что тут может начаться война. - Ещё раз прошу простить, - взял стакан Штеппфан, понюхав его. – Что это? - Спирт звёздников, для дезинсекции, - фыркнула Лишари, - а то мало ли, что с твоим лицом случиться. - Ха, - парень пару раз взболтнул сосуд и опрокинул его, горячительная жидкость потекла по горлу, обжигая его изнутри, но в то же время душу настигло минутное блаженство предвосхищения краткого мига покоя. Все с отстранённым удивлением взглянули на эту картину. Инквизитор убрал прочь стакан и слегка выдохнул, почувствовав, как незначительная часть напряжения всё же покинула его. - Я вспомнила, - слегка улыбнулась Пегаст. – В своё время ты хотел приударить за Закареш на одном из праздников. Ты даже подарил мне один танец. - Так, давайте забудем про это, - на этот раз речи инквизитора стали неимоверно тяжелы. – К великому сожалению, я всего лишь человек. - И как же мне сейчас быть? – опустил руки Фриджидиэн. – Разве только как-то пробиваться на север, но дороги полны разбойников, слишком много всякого отребья. - Всё в порядке, - поднял руку Штеппфан подойдя к эндеральцу и хлопнув его по плечу. – Армейский генерал распорядился создать укрепления по всему берегу. По крайней мере у армии есть определённые цели и задачи, с этим всё в порядке. - А дальше что? – спросил Фриджидиэн. – Что ты мне предлагаешь делать? У меня беременная супруга. И её родители в летах. Что ты мне предлагаешь? - Уходить, - мрачно ответил Даль’Кир. – Завтра будут снабжены караваны, и вы сможете отбыть в Треомар. Уходите как можно скорее из этого ада. Тебе и твоей жене, её родителям, - говоривший обвёл всех присутствующих, - не нужно будет биться, участвовать в битве или хоть как-то смотреть на неё. Лишари загадочно молчала, приложив губы к пальцам. Она прекрасно понимала, что их ждёт, если не поедут в белый город аэтернийских королей – многотысячное войско, в десятки раз превосходящее неримскую армию, способное нести потери месяцами, подкреплённое инфернальными погонщиками. С таким врагом могут совладать лишь герои, или же равные войска. А вместе с этим и весь «почётный эскорт» - смерти, голод, агонии, раненные и больные, страдания и ужас, вечное ощущение страха скорейшей гибели, близкое утомляющее дыхание «старухи с косой». Но в тоже время её магический талант может помочь – её искусство в тонких материях способно исцелять, способно покрывать и оберегать. Кто знает сколько стариков и детей, мужчин и женщин может спасти её талант, её магическое искусство способно вернуть тех, кто на грани жизни и смерти, может дать надежду и позволить продолжить борьбу и существование. Эта мысль слегка пьянила, но тут же отрезвляющим душем в рассудок вторглось помышление и своей жизни: «Ребёнок», - положила она руку на живот, ласково его погладив, чувствуя, что ни за что не может подвергнуть опасности дитя. - Лишари, - осторожно заговорил Фриджидиэн, его лицо покрылось вуалью мрачности и белизны. – Даже не смей! Любовь моя, я знаю о чём ты думаешь, и прошу тебя – выкинь эти мысли. - Это мой дом, - голос девушки стал твёрже. – И я сделаю всё, чтобы помочь его защитникам. Вы же должны понимать, что сейчас… от нас зависит нечто большее. - Но вы же беременны, - на этот раз запротестовал Штеппфан. – Продумайте о ребёнке! - Дочь! – крикнул отец. – Ты выкинь эти глупости из головы. - Лишари, душа моя, - бросился к ней Фриджидиэн, он осторожно заключил её руки в свои ладони, став едва ли не с придыханием говорить. – Прошу тебя всей своей душой, Богом молю, давай уйдём из этого города, пока есть возможность. - Я не собираюсь оставаться тут до полного разгрома, милый мой, - она сделала пару шагов к шкафчику, распахнула скрипучие дверцы и лёгким движением ладони, открыла шкатулку; в её руках тут же оказались перевязанные лазурно-перламутровые свитки. – Это наш ключ отсюда. Я пару дней назад последние купила. Перекинут нас до самого Эрофина. - Вы полны загадок, - кивнул инквизитор, в его голосе ясно чувствовалось облегчение. – Бригада морской пехоты и силы Хашафата будут в любом случае держать переход до тех пор, пока… ну вы понимаете, - зловеще завершил фразу Даль’Кир. На миг установилось молчание. Штеппфан, направив взгляд на дощаной пол, задумался, что может лежать в основе решения Лишари. «Она ведь не Джеспар, чтобы быть пропитанной сущим эгоизмом, но и ей присуще… что ей присуще?» - задумался инквизитор. – «Я знаток природы ересей, нечестивых искусств и закона, но не женских душ». Лишари смотрела на собравшихся пронзительным взглядом карих глаз. В них Штеппфан читал свет стремление защитить, помочь людям, которым грозит смертельная опасность. Он не знал, что взыграло в ней – любовь к людям, родному дому, нежелание, чтобы неримский мир, выстроенный отчасти по лекалам её воззрений, рухнул во мрак мракобесия и разрухи или нечто иное. Что может заставить человека неожиданно встать за родную землю? Раньше Пегаст была поглощена наукой, всем тем, что взывало к историю и ограждению мира от жестокости Светорождённых. Сейчас же она вполне довольна жизнью… но приход скараггов всё изменил, угроза вторжения способна поддеть самые скрытые стороны души, заставить думать иначе. «Не во имя ли того, что людям её родного края стало лучше?», - спросил себя Фриджидиэн, взирающий на многие вещи сквозь призму любви к стране. «Не для того, чтобы искупить деяния прошлого, или же по любви к людям своего племени?», - спросил себя Штеппфан, смотрящий на жизнь сквозь призму религии и неполученной любви. - Хорошо, - кивнул инквизитор и осмотрел себя. – В таком случае, поговорите Лишари, с главой магов в гарнизоне. Он должен вам помочь, он найдёт вам дело… и я сам с ним поговорю, чтобы он вас особо не нагружал. - Успокойся, я хоть и беременна, но способна за себя постоять. Я не беспомощна и клянусь задницей Коарека, ещё смогу поджарить пару уродцев. - Что ж, надеюсь теперь, ко мне нет никаких претензий или обид? – сквозь холодный официоз бывшего судьи пробивалось что-то человеческое. – Прошу меня простить, что тогда не сказал. Вы сами понимаете, что к чему. - Хорошо, - улыбнулась Пегаст. – Всё в порядке. Только в следующий раз будь честен с нами и всё обойдётся. Никто на щеке не оставит тебе узор разъярённой жены. - Что будешь делать, Штеппфан? – спросил другой эндералец. – У вас же уже есть план действий? - Это всё потом. Теперь мне нужно обновиться, - тяжело произнёс Даль’Кир. – Одежда совершенно пришла в негодность. То, что он увидел, ему не понравилось – ободранная кровав-красная ряса, чей цвет полностью потерян из-за действия солнца, грязи и пыли. И вдовесок, она вся рваная, покрытая дырами, как фалдрингский сыр. Штаны и сапоги так же пришли в негодность, прохудились и держатся лишь милостью Божьей. - Прежде чем начинать, я бы хотел обновить одежду и доспехи, а то мне воевать не в чем, - ладонь потёрла рукоять длинного клинка на поясе, выполненную из лакированного дуба, изрезанную чудесными узорами листьев и трав. – Нужно найти кузнеца, торговца… да хоть кого-то. - Что ж, молодой человек, вряд ли вам удастся найти в осаждаемом городе что-то стоящее, - к инквизитору обратился Уоранис, поправив кожаный дублет. – Сейчас все материалы, вся сталь и железо будут направлены на доспехи и оружие армии. Единственное, что сейчас в доступе, - мужчина в летах с сожалением вздохнул, – дырявые латы, ржавая кольчуга или тряпки. - Зараза, - покачал головой Даль’Кир. – И чем же мне сражаться? Тьфу, чем защищаться? - Подождите, - хлопнула в ладоши мать Лишари, потёрла ими и бодро направилась куда-то за угол, вильнула за шкаф и стала кряхтеть, вытаскивая нечто тяжёлое. - Мам, ты реально захочешь отдать старые доспехи стража? – усмехнулась Пегаст. – Они же… доспехи стража, этим всё сказано. - А чего они пылятся у меня в закромах? – по-хозяйственному тепло ответила женщина. – Вот им и нашлось применение. И молодой человек ни монетки не потратит и будет, чем себя защитить. - Только если он в них выйдет куда-нибудь… его тут же камушком по головушку могут погладить…. Всего слегонца, - сыронизировал отец Лишари. Ойшан вытащила большой ящик, сколоченный из досок. Штеппфан тут же помог ей донести его до комнаты и поставил, став рассматривать, что там… и на своё же удивление, он нашёл там хороший комплект приличной средней брони, который сейчас был на вес золота. Спустя пару минут на Штеппфане плотно лежали отлично скроенные доспехи. Ноги защищали высокие кожаные сапоги коричневого цвета, усиленные боковым накладным ремнём. Торс покрыла кольчуга из закалённой стали, укрытая белоснежной безрукавной накидкой с капюшоном, прикрывающей колени и утянутой на груди портупеей. Широкий пояс из усиленной кожи дополнительно защищал живот от оружия. Кольчужные рукава аккуратнее уходили под высокие наручи, тонкие перчатки покрывали только первые фаланги пальцев. - Во, настоящий стражник старого Остиана! – наигранно вспылила Лишари. – Клянусь, увидела бы пару лет назад, пришибла бы молнией. Штеппфан в ответ лишь коротко кивнул. От старой мантии он оторвал кусок и повязал его на предплечье в знак того, что он всё ещё инквизитор и служит Пророческой Церкви Единого. Этот символ – память о долге, память о том, что с ним произошло и к чему он призван. Вместе с полуторным клинком, который он перекинул за спину, это станет отражением его устремлений и воли, что острее аэтернийской стрелы. - Итак, - стал говорить Даль’Кир, полный уверенности в слове. – Фриджидиэн, если хочешь сберечь себя, то не записывайся ни в ополчение, в армию Нерима. Оставайся тут и будь со своей женой… защищай её и родителей, - в голосе мелькнул свет, святая уверенность в произносимом. – Защищай её и их, оставь дело войны солдатам и ополченцам. Да, врагов много, им нет числа, но… у тебя есть семья, которую нужно защитить. - Нет, мне войны в Эндерале хватит. Я позабочусь об этом доме и том, что моя жена… ребёнок… с ними всё было в порядке, - покачал головой в знак согласия эндералец; Лишари, только лишь услышала это, встала рядом обняла его за руку. – В прошлый раз я чуть не потерял ту, что для меня дороже всего… сейчас же и не подумаю об этом. Штеппфан видел пред собой настоящую семью, где все готовы защищать друг друга, готовы встать горой. На мгновение его сердце укололо то, что он сам не имеет никого под боком, кто бы мог ему помочь, кто бы мог посочувствовать и проявить чувства. «Одиночество – вот моё вино», - странная мысль пробежала в уме Даль’Кира. – «Скорбь – вот мой хлеб». - Что ж, надеюсь, ещё свидимся, - слегка поклонился эндералец. Не дожидаясь их слов, он стремительно покинул дом, в котором сейчас итак слишком много забот. На улице его лицо обдул холодный порывистый ветер, не свойственный для южных частей Нерима, всё естество пробрал леденящий душу ужас. Глаза цвета нефрита взирали в морские дали, за горизонт, откуда грядёт шквал тьмы, «седьмой вал» зла. Уже сейчас видно, как над водной гладью от одного края горизонта до другого простёрлась тончайшая чёрная линия, словно предвозвещающая о скором пришествии мрачных воинств и орд мрака. «Но зла ли?» - задумался инквизитор, взирая на то, как мужики спешно укрепляют верфи. – «Они ведь были обычными дикарями, лишёнными света Единого, проблеска цивилизации. А тут пришли «гости» из иного мира, и дали им блага… многие блага, возведя три десятка племён на небывалый уровень бытности. Теперь они не просто союз племён, а целая империя, которая ведёт наступление пол всем направлениям. Власть, могущество, ощущение силы – они пьянят. Люди ради этих простых чувств готовы продаться хоть демонам. И кто как не дикари могли купиться на уловки губительных сил?». Штеппфан пошёл, продолжая смотреть на работу горожан. Вокруг порта, прямо подле пирсов наспех возводились баррикады, сколачиваемые из всего только можно. Мужики, организованные ожившей властью города, работали на износ – таскали балки, перекатывали бочки, складировали вещи, что-то заколачивали и возводили. Часть стражников, закатав рукава, тоже были отправлены на работы – народ и войско вместе занимались укреплением рубежей родного дома, в поте лица и не покладая рук. Народ шастал словно муравьи разорённого муравейника – их множество, каждый обременён важной задачей, инквизитор только и успевал видеть мельтешение рубах, камзолов, кафтанов и табардов. Под сенью широких листьев множества стройных пальм крики и приказы перекрывали грохот железа, удары сотен молотков и звон пил, быстрыми, ошеломительными темпами возводились фортификационные сооружения – палисады, колья, баррикады, габионы и многие другие. - Эй! – крикнули Штеппфану со стороны. – Ты вырядился как ублюдок! - И точно, как суки, которые лизали пятку верховному жрецу! - Тихо! – рявкнул стражник. – Угомонитесь, храма больше нет! Это просто одежда сейчас. Даль’Кир утёр пот и продолжил идти дальше, думая, что одежду ему всё нужно будет перекрасить. Ступая по порту, бросая редкие взгляды на серовато-деревянные двух и трёхэтажные дома, Штеппфан с горечью на языке ощущал пыль, витающие в воздухе. Это и витающие опилки, и «прах» прошлых лет. Подле них всё так же быстро мелькали люди, работающие не покладая рук, отовсюду доносились речи, возвещающие о бодрости народа, готовности и страхах: - Слушай, как думаешь, сдюжим? – спросил один рабочий другого, заколачивая дыру в баррикаде. – У меня поджилки трясутся, как подумаю, что скоро лютовать. - Конечно же! Куда мы денемся! – бодро ответил ему мужик, указав на расхаживающих «Серафимов» - Они уж точно всех порубят в рыбью кашу. - Ха, это точно. С другой стороны, доносятся и понурые речи: - Зараза, целая орда. Поговаривают, что их как звёзд на небе, - с бессильной злобой говорил мужик, натирая бомбарду маслом. – Даже эти пушки ни о чём, против такого количества. - Тише, - успокаивал его друг, затачивая кол, – Нерим ещё и не с таким справлялся. Когда-то мы были разрозненны, ныне же единый народ. И с этой проблемой сдюжим. - Посмотрим. Если наши правители не оставят нас, как котяток слепых. Ну и как же не обойтись без пересудов о власти: - Поговаривают, дочь и сестра градоначальницы уже на полпути в Треолмар. Вот она власть – как только опасность подошла к нашим домам, сразу хвост поджали. Суки! - Да не говори ты так! – сразу возмутилась женщина на слова мужчины, от этого из её рук чуть доски не выпали. – Видела я, как её дочка стражникам воду разносит. - Ну уйдут ещё! Это же знать, что с них взять!? – продолжала упираться женщина. – Иль ты веришь в то, что они будут тут с нами до самого конца? - Я просто говорю о том, что вижу. И я вижу, что они сейчас с нами. Однако найдётся место и толики скорби: - Эрилиш, что тебе дали делать? – спросила высокая девушка, довольно изящная и красивая. – Я вот помогаю заготавливать пищу для солдат, завтра будем запасы переносить. - Да моё дело маленькое, - улыбнулась субтильная девушка, - развернули лазарет, через час пойду травы приму, потом лекарства будем готовить. - А что ты будешь делать, если всё же скараггов будет очень много. Если их слишком много, как говорят мужики. - Если нужно будет, я встану с вилами или лопатой рядом со своим мужем! – стойко заявила женщина. Штеппфана последний разговор задел особо остро. Он не мог принять то, что девушкам тоже придётся взвалить на себя часть лишений и опасностей. Кто-то покинул город – беременные, старые, немощные, слабые. Дети и старики, те, кто явно ничем не сможет помочь, уходили. Но сотни других, сотни тех, кто подумал, что сможет помочь в жестоком противостоянии, остались. Глашатаи во истину зажгли огонь в сердцах людей, заставив их мобилизоваться на помощь родного города. Инквизитор видел, что нет различия в стремлении подсобить Остиану. Женщины помогали чем могли – подносили инструменты, воду, поддерживали словом. На многих вскоре свалиться колоссальная работа по шитью, заботе о первых раненных, подготовке провианта и даже защите дома. Кто-то из девушек тоже что-то таскал и помогал водружать оборонительные сооружения, не уступая в упорности своим мужчинам. С содроганием сердца инквизитор смотрел на то, как нежные женские руки таскают тяжести, как на прекрасных южных лицах появлялись капельки пота и то и дело мелькают натуга и оскомина от тяжкого труда. «Единый, смилуйся над нами и помоги нам», - вспыхнула в голове мысль, рождённая от настроя сердца. На башнях инженеры руководили постройкой баллист, помогали затаскивать пушки. Кузнецы и рабочие принялись творить из скудных запасов чудеса военного искусства, пытались «реанимировать» старые орудия и поставить их в строй, чтобы они ещё раз встали на защиту родного Остиана. «Ха, как же интересно, нищета региона сыграла с ним добрую роль… отчасти», - вспомнил Штеппфан о том, как при Коареке сотни старых орудий были поменяны на десятки новых. Остиан, будучи отсталой «теократией», обладал старым парком артиллерии, который представлен был старенькими бомбардами и баллистами, не способными поспорить с пушками нового правителя. По приказу Протектора Вольного народа их стали заменять, и должны были полностью обновить. Но вот проблемы с обеспечением, свалившийся на плечи всего Нерима восточный поход полностью угробил задумку по модернизации гарнизонов юга. Бомбарды и старые пушки, снятые с вооружения пару веков назад во всём остальном Нериме, вновь вставали во имя обороны города. Теперь военные из артбригады с энтузиазмом распечатывали ящики, в которые были убраны старые снаряды, чистили и маслили «старичков», обращая стволы в море. Чёрные и тёмные металлические «балки» уподобились хладно ждущим воинам, статично взирающим на грядущую бурю. «Дай Боже, чтобы эти пушки работали хорошо, чтобы снаряды не промахивались… и дай Господи, если есть хоть мизерный шанс, чтобы их не пришлось применять». Пройдя чуть дальше, он у массивной стены с аркой, ведущие на галерею пальм и роскошную дорогу на главную площадь увидел картину учений. Десятка три мужиков под чутким руководством сержант-инструктора учились орудовать топорами: - Да это не мотыга блядь! Какого хера ты машешь, словно это грабли. Чётче движения, ослы! Чётче. Если не будете сильно топором орудовать, порубят вас в капусту! -кричал плотно сложенный мужик в простом красном табарде, ступая среди будущих воинов. - Можно сказать! – крикнул кто-то из пареньков. - Можно Ирланду за ляшку. - Разрешите спросить. - Валяйте. - А что делать в бою, если всё же не хватает мастерства, - вопросил мужичок, осторожно водя топором, выполняя движения, похожие на боевые. - Подумайте, что сделают скарагги с вашими жёнами и детьми. И как подумаете, забейте эту суку! Порой эмоция и ярость могут покрыть недостаток обученности. Но сука не стоит с этим баловаться! Весь град наполнялся звуками и образами тотальной подготовке к войне. Дивизии уже получили приказы начинать подготовку оборонительных позиций, одномоментно на всём юге боевые действия прекратили повстанцы и лоялисты. Они не пожали друг другу руки, не испытывали тёплых чувств, до сих пор сохранялась атмосфера недоверчивости, но такую угрозу нельзя было игнорировать… только оставив распри, можно будет надеяться на спасение всего юга. «Этого будет недостаточно», - мрачно констатировал инквизитор. – «Едва ли это остановит демоническое воинство». Он с содроганием вспомнил то, что было два года тому назад, когда на отдалённом острове столкнулось «карающее войско» и орды еретиков из секты Весов в последний, как казалось, битве за сей мир. Но тогда не только толпы культистов вышли на бой, а и порождения миров огня и греха. Сошедшие из губительного пламени адский легион стал настоящим ужасом, который едва не уничтожил армию Велисария. «Боже, дай сил», - продолжил молиться Штеппфан. Молитва сейчас была его единственной надеждой, его опорой и чаянием, единственным столпом и обороной против наступающего ужаса. Теперь его ждёт задача – встреча с командирами и обсуждение плана обороны в деталях. От одного осознания спектра задач голова идёт кругом – им предстоит выстроить многоуровневую оборону в городе, которая заставит остановиться несметные воинства хоть на немного. Минуя колоссальную арку, встроенную в стену из тёмно-серых камней, составивших огромную стену, Штеппфан вышел на широченную и роскошнейшую аллею. Тут Даль’Кир ощутил лёгкую прохладу, созданную тенью десятков дубов, растущих вдоль, пальмами, выращенными прямо посреди серо-охроватого камня. Он пошёл вперёд, окунувшись в людской поток, кипящий и гудящий, занятый и поглощённый делом обороны. «Прекрасная аллея», - со скорбью подумал Штеппфан, ступая по плитке, и думая о том, что может стать с редкими прекрасами города, когда сюда придут скарагги. Взгляд на аккуратные ограды и зубчатые «столбцы» в ней уносит в мир фантазий, где рисуется образ полностью разбитой и вымазанной кровью аллеи, полыхающего города, а ухо наполняют крики умирающих, и агония живых. Мысли, тернистые цепи уныния заставляли ум страдать от картин и звуков не произошедшего, рассудок всё больше и больше окутывался скорбью по будущему. - О-о-о-х, - сделав глубокий вдох и выдох, пытаясь усилием воли подавить хандру, он тряхнул головой и продолжил идти. Он увидел тех, кого искал. У пальмы, посреди дороги стояли двое высоких и статных мужчин, отличных от остальных. Первый весь в роскошной и пёстрой одежде, с нагрудником и фламбергом за спиной, со шляпой, украшенной цветастыми перьями. Один его образ внушал образ сурового и страшного актёра, но это обманчивый вид, и не дай Единый какому-то обывателю принять его за менестреля. Второй же – весьма габаритный мужик, облачённый в зелёный приталенный дублет, слегка покрывающий плотные военные штаны, уходящие под короткие сапоги. На поясе повис широколейзвенный палаш, чья рукоять украшены позолотой и серебряными символами. - Господа, - чуть поклонился Штеппфан. – Господин герцог Гринхарт, господин капитан фон Дракенхоф. Двое военных кратко кивнули. Махнув рукой, кондотьер повёл их вперёд, дальше вглубь города, в сторону большой торговой площади. - Итак, - слово взял Штеппфан, - как продвигается укрепление обороны в городе? Господа, какова обстановка после объявления приказов командующего округом? - Город постепенно готовится к войне, - ответил капитан, поскрипев кожаными перчатками. – Припасы ищутся, пушки ставятся, а горожане гоняются. Но что взять с тех, кто тяжелее своего хера в руках больше не держал? Это простые мужики и бабы, а не воины, поэтому хреново всё. - Но они будут сражаться за свой дом и родных, - парировал Гринхарт, Штеппфан увидел, как за их спинами следует тройка «Серафимов» и пятёрка солдат, на которых наброшены жёлто-зелёные сюрко. – Не стоит этого недооценивать, капитан. - Смотри, - обвёл рукой наёмник, показав на простой народ, где кто-то помогает что-то сооружать, нести и на тех, кто упорно тренируется с оружием. – Они же не знают, что их ждёт. Да, пусть кто-то и имеет опыт партизанской войны, но никто, никто из этих молодцев или дам не знает, что значит настоящая война! – гневно заявил капитан, сжав до кожаного треска кулак. – Широкий фронт, залпы тысячи орудий, вид рек крови и гор трупов, маршевые ходы и гигантские маневры. Они к этому не готовы. - Хорошо, я вас понял, - попытался безуспешно прервать спор инквизитор. – Вы меня звали, чтобы обсудить особые инструкции. - Да блядь, - рассердился герцог, его вопль и рык привлёк народ, - ты же наёмник, тебе не знамо, что значит биться за свою землю, за свой дом. Я тебе говорю, они заставят островитян умыться кровью, закусить своим же хером и катиться обратно к себе к дьяволу на куличики. - Ха… а ты же военный… патриот, слишком много надеешься на обычный народ, думаешь, что они ради страны и родины готовы на чудеса. - Я прошёл много войн, наёмник. Командовал разными войнами и знаю, что к чему. - Полковник Андреас Гринхарт, - ностальгически заговорил капитан. – Командир конно-стрелкового полка из Кабаэта. Первого и единственного. Мы с тобой встречались у Ледура. Твои ребята тогда пытались пробиться на восток, но мы их остановили. Свободный Эрофин тогда хорошо заплатил за всё. - Я тебя вспомнил ещё при встрече, - недовольно пробормотал военный. – Если бы не эрофинские тяжёлые копейщики, панцирная пехота и арбалетчики, мы бы пробили твой строй и клянусь жопой Коарека, я бы добрался до тебя. - Ладно, о днях, минувших поговорим потом, давай вернёмся к особым инструкциям. А то пацана нужно же обрадовать. - Итак. Штеппфан, - вернулся к цели диалога Гринхарт. – Командующий армией распорядился, чтобы ты занялся изучением древних манускриптов, истории города. Тебе нужно выудить всё, что может касаться той кучи железа, что может быть закопана под городом. - Древний артефакт, - бархатный голос Даль’Кира выдал крайнюю заинтересованность. Люди практически подошли к торговой площади. Теперь на её месте устроился товарно-ресурсный склад. Первые указы городского распорядителя обязали собрать все доступные ресурсы, изъять семьдесят процентов товаров у купцов для нужд армии и города, покрыв всё серебром и золотом. Там, где раньше были палатки и прилавки, теперь раскинуты навесы, громоздятся леса ящиков, средь которых снуют десятки сотни провизоров. Тут Штеппфан впервые приметил юркие зелёные фигуры. Стайки гоблинов ловко и умедли занимаются сортировкой товаров, перекладывают вещи и ведут подсчёт, выкрикивая цифры. «Зелёным карликам нет замены», - радостно подметил парень, вспомнив, что через дня два все склады будут забиты ягодами, мелкой дичью, в сборе которых гоблины непревзойдённые мастера. – «Если бы всё это делалось не во имя войны». - Да и кстати, - с рыком заговорил Гринхарт, хлопнув по плечу инквизитора. – Тебя включили в особый отряд. Будешь вместе с нами бороться против нечисти… демонов. - Но я эксперт по ереси, а не по демонам, - воспротивился эндералец, его сердце стянули железные пальцы страха. – Я совсем мало знаю о… - Ты решился обсуждать приказы высшего командования, мальчик! Ты не охерел ли? - И что же? – мгновенно был сломлен, взглянув на грубое лицо герцога, отмеченное парой шрамов, с пылающим безумием в глазах. – Что же сказал генерал? - Приказом номер шестьсот шестьдесят шесть из состава Сводной роты, включая часть «Серафимов», при поддержке чародеев-мистиков создаётся особой отряд. И вы господин инквизитор туда приглашены… без возможности отказаться от приглашения, естественно. - Приказы, инструкции, распоряжения, - недовольно пробормотал наёмник. – Нас спасёт мужество, умение, сталь и порох. Хоть бы соседние армии поторопились, вот тогда мы сможем дать хороший бой! - Что ж, надеюсь, что приказ армейского генерала… надеюсь, он знает, что делает. Во всяком случае есть ещё надежда помимо соседних армий. - Какая? – смутился Дракенхоф. – Кто ещё будет жопу рвать ради Нерима? - Флав Велисарий. Говорят, он уже под Эрофином со своим войском. Четыре тысячи легионеров готовы выступить на юг, а вместе с ними и прославленное воинство истинных Серафимов. - Что? Как? – глаза Грихарта сделались круглыми от удивления, бронзо-темноватый оттенок дряхлеющей кожи чуть побелел. – Славные воины полу-ангелы вновь встали в строй? Мои люди докладывали, что… получение новых воинов невозможно. - Да… так было ранее, - ухмыльнулся Даль’Кир, посмотрев на скалистые возвышения, где устроились дома, - но во имя защиты рода людского и аэтернийского, ради противостояния тьме нам дана была возможность, милость – самые лучшие и прославленные воины, чья вера и праведность безупречны, становятся ангельским воинством. - Как? – едва ли не подавился Дракенхоф, - готов поклясться золотыми портками, это невозможно. Только Рождённые светом… только им было ведомо происхождение этих воинов. - К великому сожалению, - офийциозно заговорил инквизитор, - это тайна, которая мне самому неведома. А теперь пройдёмте в архивы, мне нужно изучить манускрипты и свитки о городе. - Но перед этим я предлагаю промочить горло в таверне, - бодро обозначил капитан, поправив фламберг. – Война войной, а выпивка по расписанию.