Парижская история

      Вот уже два с лишним месяца князь Мышкин с Аглаей находились в Париже. Жили они в небольшой квартирке по улице Rue d'Alger. Надо сказать, что грандиозным планам Аглаи не суждено было сбыться. Несмотря на все её надежды на полномасштабную деятельность, на деле всё оказалось иначе. Выяснилось, что с правами женщин во Франции ситуация немногим лучше, чем в Российской Империи, и их (то есть прав) в любом случае выходило недостаточно, чтобы вести серьёзные дела. Всё усложнялось ещё и тем, что ни у Аглаи, ни у князя не было французского гражданства, столь необходимого для осуществления многих проектов. Да и сказать по правде, всё это были её мечты, не подкреплённые ничем, и вот тут-то, если бы не князь Мышкин, она бы совсем пропала. Но обо всём по порядку.       В самом начале своего пути, когда они только ехали поездом Санкт-Петербург — Париж, уже начались неудобные вопросы, такие, как например: ''кем они друг другу приходятся? '' Наши герои условились говорить, что они брат и сестра, и это было недалеко от истины, принимая во внимание их отношения на тот момент. Любопытствующие, правда, не всегда верили этому, но выпытывать подробности не решались. Подобного рода вопросы продолжились и в столице Франции, когда в гостинице, куда они отправились сразу по прибытии, надо было выбирать номера. Решились взять два отдельных номера, хоть и выходило это дороже одного двухместного.       Но всё это было мелочью в сравнении с тем, что им пришлось пережить в самый первый день их приезда.       В тот день Аглая предложила не терять времени даром и пойти осматривать город. Лев Николаевич очень любил ходить пешком по много километров, да и погода в тот день стояла прекрасная, поэтому он с радостью отправился на прогулку, несмотря на усталость после долгого пути.       Несколько часов ходили они по улицам города. Париж произвел на них изрядное впечатление, в особенности на Аглаю, которая впервые была так далеко от дома. Она выглядела такой счастливой, что князь радовался, глядя на неё. Но всё же он чувствовал большую усталость. И ещё одно смутное ощущение не давало ему покоя: предчувствие скорого припадка. Его слегка уже начинало подтрясывать, а сознание то и дело застилали вспышки эйфории — предвестники падучей. Они пришли к одной из центральных площадей города; Аглая, которая держала князя под руку всю дорогу, отпустила его и подошла к громко шумевшему фонтану. В этот момент всё и произошло: Лев Николаевич потерял сознание, и у него начались судороги. Аглая не сразу заметила случившееся и, уже обернувшись, обнаружила, что князь ударился затылком о каменный бордюр. Неожиданно для самой себя, завидев растекающуюся от головы кровь, она впала в панику, забывая от волнения французский язык, и, переходя на русский, просила о помощи. Между тем, прохожие зеваки уже останавливались поглядеть, но ничем не могли помочь. Даже если бы Аглая заговорила с ними на французском, никто бы всё равно ничего не предпринял. Вдруг подъехал экипаж, и из него вышел человек, на вид лет сорока или около того, в чёрном сюртуке и в белых щегольских перчатках. Вид его был несколько обеспокоенный, но сдержанный и даже благородный.       — Что здесь произошло? — спросил он на чистом русском языке.       — Моему брату срочно нужен врач, — ответила Аглая сквозь слёзы, указывая на князя, когда толпа немного расступилась.       — К счастью, я знаю здесь неподалеку отличного врача и помогу вам отвезти туда больного, — сказал незнакомец, ничуть не растерявшись. Он подозвал несколько человек помочь, и они перенесли пострадавшего в карету.       — Вы наш спаситель! — воскликнула Аглая, всё ещё не в силах удержать дрожь в теле.       Князь очнулся уже в кабинете врача. Рана его была не серьёзной, кровь быстро остановили. При осмотре врач не заметил ничего, что мешало бы князю поехать домой и там отлежаться. Посоветовал пребывать в покое не менее, чем пару дней.       — Вы — ангел. Вас, видно, сам Бог послал, — улыбалась Аглая, ожидая князя в приёмной зале вместе с их добродетелем.       — Позвольте, каждый уважающий себя человек, будь он на моём месте, поступил бы так же, — заметил тот. — И Бог тут совсем не при чём: я услышал русскую речь ещё прежде, чем увидел вас в толпе. Хотя, впрочем, мне кажется, этим вы всех как раз-таки и спугнули. Не каждый день на улицах Парижа случается увидеть эпилептические припадки и неясную речь. Могу я узнать ваше имя, раз случилось нам так интересно встретиться?       Аглая явно была в восторге от нового знакомого. Его манеры, его речь, голос, всё в нём её приятно поражало. Добродетелем оказался князь Пётр Александрович Валковский. Беседа была недолгой, но приятной и даже милой. Лев Николаевич вышел очень скоро. Ещё в дверях он услышал короткий смешок Петра Александровича и тут же подметил, как ему стало неприятно от этого смеха. Он списал это на своё послеприступное состояние.       Лев Николаевич и Пётр Александрович познакомились, пожав друг другу руки. Валковскому было по пути, и он подвёз новых знакомых до гостиницы, на прощание любезно пригласив их в гости в назначенный час на следующий день.       — Ах, да, — спохватился он, усмехаясь самому себе, — вам назначили покой, Лев Николаевич? А я-то уже вас да и выдернуть норовил!       Князь снова внутри почувствовал неприязнь, но из любезности, себя при том укоряя, виду не подал.       — Назначили, но, я думаю, мне не составит труда посетить вас. Тем более, вы живёте не так далеко. Я очень благодарен вам за помощь! Что бы было, если бы не вы в тот самый момент. И представить невозможно…       На следующий день князь Мышкин и Аглая пришли к Валковскому. Жил он в доме на улице Rue d'Alger. Валковский был очень тактичен и приятен в общении, так что князь даже изменил о нём своё мнение в лучшую сторону, сочтя вчерашнее неблагоприятное впечатление результатом болезненно обострённого восприятия.       Общество у Петра Александровича состояло в основном из русских дворян, временно проживающих заграницей и собирающихся вместе вечерами, чтобы узнать последние новости со своей родины; было там и несколько иностранцев, из которых особенно надо отметить одну женщину, приехавшую из Америки, но о ней после.       Заметим здесь, что Лев Николаевич не нуждался ни в каком обществе, не считая общества Аглаи, разумеется, но он понимал, что для неё выход в свет — это необходимость, да и нужно было заводить новые знакомства, поэтому приглашение Валковского было весьма кстати.       Со временем они стали бывать у него чуть ли не каждый день, и даже по его совету сняли квартиру на той же улице. Так они оказались в небольшой, но удобной квартире на Rue d'Alger.       Они как всегда много гуляли пешком, осматривая улицы города. Так, в один из вечеров, когда уже стемнело и они возвращались от Валковского, они сделали большой круг и зашли дальше обычного. Там, куда они попали, улицы были грязные, фонарей почти не было, а дома производили отталкивающее впечатление разбитыми окнами, полуразвалившейся местами каменной кладкой. Из переулка напротив раздавались крики и ругань. Они уже хотели развернуться, чтобы уйти с этой улицы, но тут перед ними возникло существо (по-другому его назвать было нельзя) маленького роста, в разорванной грязной одежде, которая была велика на несколько размеров; оно выглядело так жалко и отталкивающе, что только приглядевшись к нему, можно было узнать в нём ребенка, мальчика лет двенадцати.       — Madame, monsieur, je n'ai pas mangé depuis longtemps, — проговорил он слабым голосом и упал в обморок.