Триумф непослушания

Колёса чёрных велосипедов катились по песчаной дороге, издавая тихое шуршание. Ветер трепал волосы. Летящие навстречу насекомые всё норовили залететь в рот и глаза. Благо в гараже поместья нашлись не только эти два транспортных средства, но и мотоциклетные очки. Вильгельм ехал чуть позади Лёши, так как тот указывал путь. Это не мешало им вести диалог. — Дерьмовое начало дня, — пробубнил Алексей. — Чего ты так? Сейчас могли идти пешком, а так вмиг до цели домчимся. — Да девчонку жалко. Довели мы её. Впрочем, сама виновата. Ещё этот феномен с языком. Неужели так везде? — Может, это как-то связано с историей о Вавилонской башне? А что? Срок многоязычия истёк, и теперь все опять на одном шпрэхают. — После исчезновения большей части населения Земли я готов поверить даже в Библейские истории. Они приблизились к первым одноэтажным домам. — Стой, — скомандовал Лёша. Послышался звук торможения об щебень. — Велики спрячем в этих кустах. По улицам передвигаемся на своих двоих, а то так ещё и на засаду нарвёмся. Они вошли на территорию посёлка. Везде не было ни души, шокирующее явление в это время суток. Тишину нарушало лишь дыхание Алексея, Вильгельма и воркование голубей. — Слишком тихо, — прокомментировал он. — Ни за что не поверю, что здесь не живут дети. Давай за мной и осторожно. Поиски бензина в домах не увенчались успехом. Правда, с пустыми руками они тоже не уходили. Забирали много чего: от ножниц до паяльника. После нескольких улиц они вышли к одноэтажному зданию школы. — Стоит глянуть, — предложил Лёша. — В тебе пробудилась ностальгия? — не оценил его предложение Вилли. — С какого перепугу там должна делать соляра? — Фактор случайности никто не отменял. К тому же мне нужны книги по механике. В нашей библиотеке их совсем нет, а здесь могут быть. — Пойдем уже, механик… Возле входа висела чёрная табличка с серебристыми буквами, гласившая: «Общеобразовательная школа номер пятьдесят семь». Коридоры встретили их так же, как и улицы — тишиной и пустотой. Алексей нажал на кнопку, отвечающую за активацию звонков. Это не возымело эффекта. Похоже, свет здесь уже отрубили. Блуждая школьным лабиринтом и скрипя половицами, они всё же отыскали нужную дверь. Жирную надпись «БИБЛИОТЕКА» мог увидеть даже слепой. Книжные полки явно нуждались в уборке. Слой пыли на книжках намекал на то, что их давно не брали в руки. Теперь уже их никто не побеспокоит. Вильгельм провёл по ним указательным пальцем, оставляя чистую дорожку. — Давай, Лёха. Делай то, ради чего пришел, — он присел за одну из парт. На столе лежала книга. «Капитал» говорили черные буквы на красном форзаце. — А разве Карл Маркс у нас не запрещён? — спросил себя Вильгельм. В другой ситуации ему бы и в голову не пришло трогать эту книгу. Но та ситуация закончилась полтора дня назад. Он открыл случайную страницу и принялся читать: «Толпа изумленно смотрит на накопленные массы, особенно, если они сконцентрированы в руках немногих. Но ежегодно производимые массы, как вечные, неисчислимые волны могучего потока, катятся мимо и теряются безвозвратно в океане потребления. И, однако, это вечное потребление обусловливает не только все наслаждения, но и существование всего человеческого рода». — М-да, — сказал Вильгельм, — можно сказать, его мечта сбылась. От капитализма не осталось ни следа. Книга нашла своё место в рюкзаке. Вилли никогда не разделял коммунистические взгляды, но почему-то захотелось её прочитать. Если учитывать, что сейчас происходит, то смысл книги мог получиться весьма забавный. — Вилли! — крикнул Лёша. — Ты это слышал? — Что именно? Если ты про шум, идущий от тебя, то да. — Да нет, — он выглянул из-за полок и указал в сторону дальней двери. — Я слышал оттуда регулярные удары. Как будто там кто-то есть. — Пошли проверять, — сказал Вильгельм, поднимаясь. Подойдя к источнику странного шума поближе, парни поняли, что это помещение для уборщиц. Если их, конечно, не обманывал знак с метлой. В этот же момент звук утих. Дверь оказалась закрытой. — Как будем открывать? — спросил Вилли. — Так же, как и когда нас в пятом классе закрыли в раздевалке, — Лёша ухмыльнулся. — Выбивать? — сообразил он. — Да, главное, никого не прибить там. Ну что, готов? Они раздвинули столы и отошли на расстояние для разбега. Сначала бежал Алексей. Он навалился на дверь всем телом, после чего кусок дерева добивал Вильгельм, ударив с разбега ногой. Одна из петель не выдержала и сломалась, а под весом Лёши и вторая. В последний момент оба парня отскочили, и дверь с грохотом упала. По коридорам пролетело эхо. Покрашенный в белый цвет кусок дерева скрывал за собой интересную картину: среди металлических вёдер, швабр, средств для чистки и грязных тряпок сидел измождённый рыжий пацан, закрывая глаза от света, хлынувшего в тёмную каморку. Грязная школьная форма и запах нечистот говорили о том, что он тут торчит не первый час. Вилли, не дожидаясь просьбы о воде, протянул ему флягу. Тот прильнул к ней, а затем начал трясти его руку и благодарить. Спасителю стало неловко. Алексей прервал спасённого: — Ну, рассказывай: как тебя так угораздило? — Неудачная шутка старшеклассников. Долго я тут сидел? — Когда тебя закрыли? — Во второй половине дня. Все уже разошлись, только я и они остались. — Тогда приблизительно суток двое. — Как же так? — удивился он. — Говорили же, что утром откроют. Сволочи… Так ещё и охранник, козёл. Ночью услышал меня, сказал, что идёт за ключами, и пропал. Спасибо, что хоть можно куда ссать, — он кивнул в сторону ведра. — Думаю, — подал голос Вильгельм, — вины охранника здесь нет. — В смысле? И да, что на вас за одежда странная такая? И стволы ещё. Вы на какую войну собрались? — О, Господи… — Лёша взялся за голову и стукнулся об побеленную стену. — Он же не знает. Я вам что, справочное бюро? Ладно, в последний раз. По мере рассказа Алексея глаза пацана становились всё шире и шире. Он сел за стол и с минуту молча смотрел в одну точку. Затем спросил: — И что мне теперь делать? — Давай сначала узнаем твоё имя, — сказал Вилли. — Имя? Да, имя… Юра. Меня зовут Юра, — сказал он, не смотря на них. — Юра, ты где-то тут живёшь? — Прямо через двор. — Отлично. Предлагаю тебе собрать свои вещи и переселиться к нам. — К вам? — Да, мы тут недалеко осели. Вместе веселей. — Хорошо, — немного подумав, он согласился. Через десять минут, парни оставили нового члена группы возле его домика, пообещав, что после того, как найдут канистры с бензином, заберут его. — Ребята, — перед уходом Юра окликнул их, — если встретите старшаков, передайте им от меня пламенный привет. — Обязательно, — ответил Лёша, помахав ему ружьём. Им, как назло, не везло. Они не встретили ни одной машины, а взламывать гаражи в их планы пока не входило. Внезапно в нос ударил запах горелого, а через минуту они нашли его источник: сгоревшую до основания одноэтажную хату. В его черных остовах Лёша и Вильгельм насчитали двенадцать полностью обгоревших тел. Определить пол и возраст оказалось тщетной попыткой. — Похоже, утечка газа, — предположил Лёха. — Видимо, настолько веселились, что забыли выключить плиту. Или баллон с газом протёк. Теперь понятно, почему здесь так тихо. Все оставшиеся жители этого местечка сейчас перед нами. Карма за Юру их настигла. Возвращались с горьким привкусом. Очень хотелось отвлечься от увиденного, но не получалось. До тех пор, пока они не увидели их нового товарища с драгоценной канистрой. Тот уже сменил форму на спортивный костюм. — Где ты её нашел?! — Вильгельм не мог сдержать эмоций. — У бати под кроватью. Сам не понимаю, зачем она ему там. Но спасибо ему. Нам сейчас нужнее, — сказал Юра, зарядив пистолет и поставил его на предохранитель. — Тоже батин? — догадался Алексей. — Да, он у меня легавым работал. Пушку держал в сейфе, но код-то я знаю. Кстати, тех ублюдков не встречали? — Не, — соврал Вилли, — скорей всего, они ушли отсюда.

***

«Четвёртое апреля Пока не знаю для чего, но лучше заведу дневник. Говорят, помогает отвлечься. Да и, мало ли, может пригодиться. Как хорошо, что взял с собой коробку простых карандашей. Теперь можно ими хоть картину рисовать, жаль, что не умею. Сейчас лежу в гамаке, в подземном гараже. Автомобиля, по какой-то причине, мы в нём не нашли. Да и бензина тоже. Правда, велосипеды есть, и на том спасибо. Планирую тут спать. А что? Всё нужное под рукой. Есть верстак. И огромная коробка инструментов. Так что, если мне захочется что-то смастерить, это мигом. Главное, знать что. Вильгельм потихоньку привыкает. Думаю, если наша компания разрастётся, сделать его здесь главным. Лидерские зачатки в нём есть, и это главное. Только бы уговорить его. Саманта больше не разговаривает. Почти не ест. Аня очень обеспокоена этим. Пытается отвлечь её, но без толку. Только в потолок смотрит и периодически разглядывает что-то в своём футляре. Анька говорит, что там фотографии. Рома кулинар от Бога. Очень вкусно готовит. Теперь он что-то вроде нашего повара. Он даже во время процесса напевает себе под нос. Если это помогает ему отвлечься от смерти брата, то я только «за». Застал Алису и Юру за странным делом: они выкапывали цветы и сажали в лунки семена из разноцветных пакетиков. Я помню, она их набрала в магазине. На мой немой вопрос она ответила: «Сейчас апрель? Правильно. Апрель. Как раз пора сажать. Ты зимой хочешь вкусно жрать? Поэтому бери лопату и помогай нам». Вскоре к нам присоединились Вилли и Рома. Так мы и не разгибались до вечера. Пятое апреля Лисёнок просит решить проблему с подачей воды. Я с ней полностью согласен — таскать воду из реки то ещё удовольствие. Вот только водопровод исправен, он качает воду из той же реки. Нужно лишь электричество для аккумулятора. Саманта опять обмочилась. Аня говорит, что ей снятся кошмары. Бедная… Как же нам ей помочь? Алиса полностью посвящает себя огороду. А мы теперь вынуждены помогать ей в этом. Иначе гнев Лисёнка не минуем. Лучше не рисковать. Медлить больше нельзя. Завтра идём за нашей машиной. Возьму Вильгельма и Юру».

***

Напуганная лань убегала прочь от незваных гостей. Каждый её прыжок был идеален. Каждое движение было обдуманным и вытонченым. Пару мгновений, и она уже исчезла в густой лесной чаще. — Почти пришли, — сказал Алексей, глядя ей вслед. — Я помню эти деревья. Он ошибся. Прошло ещё полчаса, прежде чем показались знакомые кусты. К ним добавилась одна важная деталь: три разлагающихся трупа. — Аккуратнее, Юра! — скомандовал Вильгельм. — Мы тут растяжки поставили. Вон те уже попались. Он еле сдерживал рвотные позывы и бросился за дерево, где его вывернуло. — С боевым крещением! — крикнул Лёша ему вслед. Вилли склонился над одним из тех, кому не повезло попасться в их ловушку. На испачканной траве лежал молодой толстяк. Его губы скалились. Похоже, он даже не успел понять, что его убило. Рядом с ним лежал, судя по всему, кент. Взрыв оторвал ему голову. Та с интересом изучала своё туловище. Дальше от них лежало третье тело. Пацан пытался убежать, но напоролся на ещё один «сюрприз». Перед смертью он испытывал сильную боль, если судить по сжатой рукоятке пистолета. Вильгельму пришлось приложить усилие, чтобы забрать Кольт 1911. — Предупредили бы хоть, — сказал Юра, вытирая рукавом рот. — Мы сами не ожидали такого исхода, — сказал Вильгельм, изучая пистолет. — Так, слабохарактерный мой. Будь добр, сними с них рюкзаки и собери оружие. И не смотри на меня так. Я же не прошу их раздевать. — Сделаем, — без энтузиазма ответил пацан. — Лёха! — крикнул Вилли. — Что там с нашей малышкой? — Пробило осколком колесо, — снимая последнюю растяжку, ответил Лёша, — но это нестрашно. Доедем. Вильгельм залез в кузов. Все мешки лежали на месте. И даже его сумка. Он не удержался, взял одну пачку сухарей и принялся хрустеть ими. — Вас ничего не смущает? — спросил ошарашенный Юрий. — Ну, трупы и трупы, — сказал Лёша, залезая в кабину, — я думаю, ты ещё не раз их увидишь. Та и по кому горевать? Вон тот, — он кивнул в сторону парня, у которого Вилли отобрал пистолет, — несколько дней назад стрелял в нас. Еле ноги унесли. Вернее, колёса. Видимо, послали этих троих по следу от бензина. Вот только они не ожидали, что мы это предвидим. Привыкай, Юрец. Такой наш новый дивный мир. Юра лишь сказал несколько грязных слов, после чего достал канистру и начал заливать в тёмно-зелёный бак питательную жидкость для двигателя. Вильгельм расположился среди тёмных контейнеров для трупов и продолжал жевать сухари, попутно разглядывая свою новую находку. — Тяжёлый, — прокомментировал он. Тяжесть внушала уверенность в себе. Шершавая рукоять холодила руку. Черный ствол и приведённый в боевое положение предохранитель был готов сеять смерть и разрушение. Вилли слышал, что одна пуля, выпущенная из этого «жнеца», способна остановить носорога. Вильгельм щёлкнул предохранителем и положил пистолет в карман плаща. Загудел двигатель, выхлопная труба несколько раз чихнула. Юра сел напротив Вильгельма. Тот протянул свой пакет с солёной гадостью, но малец вежливо отказался. — Я вряд ли смогу сегодня запихнуть в себя хоть маленький кусочек, — сказал он. — Понимаю, — согласился Вилли, кидая в рот очередной сухарь. — Вечером хоть немного, но поужинай. А то совсем сил не будет. К тому же ты обидишь Рому. — Я постараюсь. Ничего не обещаю. Машина тронулась, пассажиров слегка качнуло. Вскоре они уже ехали по шоссейной дороге. Несущиеся сосны постепенно сменялись живописным пейзажем. «Бескрайние простоты» — как говорили солдаты Вермахта. Эта фраза точно описывала вид, созерцавшейся Вильгельмом. — Что-то в этом есть, — сказал Вилли. — Ты о чем? — глядя на дорогу, спросил Лёша через окошко. — Да про нас в целом. Скользим по дороге в бесконечность. Вокруг такая красота. Мы сидим среди сокровищ, за которые готовы убивать. И несмотря на то, что вокруг нас бойня, мы ещё живы. Каждый глоток воздуха теперь намного слаще. — Надолго ли? — не разделяя его романтическое настроения, спросил Алексей. — Я вот не уверен, что с нами будет через час. Сколько уже дней прошло с «Момента Х»? Пять, шесть? — Четыре, — поправил его Юра. — Спасибо. Четыре дня назад нас сократилось приблизительно до двух миллиардов. Сколько погибло за эти дни? Сколько доживёт до зимы? А сколько её переживёт? Если хотя бы миллиард останется — это уже удача. Задумайся об этой цифре. До конца года не доживёт почти миллиард человек. В их число могут спокойно попасть присутствующие в этой машине. Так что я в какой-то степени понимаю твои мысли, но разделить их никак не могу. — Лёша, — сказал Вильгельм, рассматривая синюю комету. — Что? — рявкнул он. — Будешь такой вредный — не поделюсь вкусняшками, — Вилли засмеялся. — Ты не посмеешь! — сквозь смех ответил тот. Юра смотрел на них, как на придурков. Остальной отрезок дороги провели в молчании. Наконец-то появилось знакомое перепаханное поле, а за поворотом, ставшими уже родными, зелёные ворота. Лёша до последнего не верил, что машина заедет в гараж и не придется снимать крышу кабины. Но чудеса случаются. Она поместилась. — Такое ощущение, что его строили как раз под эту громадину, — прокоментировал Алексей, выгружая тёмные мешки. Вскоре всё содержимое кузова, кроме медикаментов, переместилось в прохладный подвал. К несчастью Вильгельма, квас и газировка не дожили до этого момента, пав в неравном бою с жарой. Но пластиковые бутылки решили не выбрасывать. Остальные сумки отнесли в комнату Ани, после чего собирались оставить её наедине с Самантой, но в последний момент врач вышла из своих покоев, подозвав Алексея. — Я слушаю. — Она сегодня ничего не ела, — казалось, Аня готова расплакаться. Под её глазами начали образовываться черные круги. — Я уже не знаю, что с ней делать. Она отказывается вставать с кровати, отказывается от еды, отказывается от лекарств. И ничего не говорит. Лёша, поговори с ней, пожалуйста. Я без понятия, что ей сказать, чтобы она вернулась к жизни. — Только психологом мне осталось побыть… С тебя аскорбинка. — Спасибо! — она обняла его. — Ну всё, тихо-тихо. Иди на кухню, возьми у Ромы что-то перекусить. Отдохни. Ты весь день на ногах, — он погладил её по макушке и выбрался из крепких девичьих объятий. Она направилась в сторону кухни. — Депрессия у неё… — сказал Лёша, смотря на деревянную дверь и вскоре зашёл в спальню Ани. Глядя на перебинтованное лицо и отчуждённые глаза, Алексей мысленно сказал себе: «Либо я спасу её, либо окончательно доведу. Третьего не дано». Он, как и в прошлый раз, поставил стул возле её кровати спинкой вперёд. Его камуфляжная куртка пахла сосной, заполняя этим ароматом комнату. Саманта повернулась в его сторону и посмотрела, как будто сквозь него. — Долго это будет продолжаться? — Лёша постарался сделать свой голос как можно грознее и жёстче. — Сколько ещё ты будешь заниматься самоистязанием? Чертова эгоистка! Да из-за тебя на Аню смотреть больно! Кому ты своей смертью сделаешь лучше? Мне? Ребятам? Папе? Маме? Разве твои родители хотели для тебя именно такой судьбы? Чтобы ты сдохла неизвестно где, так толком и не пожив? Не знаю, как тебя, а меня это не устраивает! Или ты, дрянь мелкая, встаёшь, или я тебя за волосы протяну вокруг дома. Саманта встала. Белая полоска бинта под её глазами стала влажной. Несмотря на её раны, она влепила Алексею увесистую пощёчину. И ещё. И ещё. Он не сопротивлялся. Стыд съедал его изнутри, но другого способа достучаться к ней он не видел. Теперь он стойко терпел наносимые удары, которые по праву заслужил, и улыбался. Желаемый результат достигнут. — Зачем? — спросила Саманта, не переставая хлестать Алексея по лицу. — Зачем вы меня спасли?! Какой смысл мне теперь жить?! Лёша поймал её перебинтованную руку. — Потому что каждая спасённая жизнь это сопротивление произволу этого грёбанного мира. Я уверен, твои родители пожертвовали бы всем, чтобы дать тебе такую возможность. Так почему ты так пренебрегаешь ей? Она молча всхлипывала. Лёша посмотрел на стол с горкой различных лекарств. Среди них расположилась тарелка остывшей гречки. — Тебе нужно поесть, и это не обсуждается, — сказал категорично Лёша. Саманта лишь кивнула. Войдя в комнату, Аня не поверила своим глазам. Алексей кормил американку с ложечки.