Белые стены сливались на фоне присыпанной белыми хлопьями поляны и скрывали, что находится за ними. Сверху блестела колючая проволока, подчёркивая неприступность. Белоснежное покрывало обрывалось тёмным лесом. В нём слышалось звонкое завывание ветра, нагонявшее тоску. На границе леса и поляны установили видавшие виды таблички. Тёмный рисунок черепа с костями тонко намекал: «Не лезь! Зашибёт!» Надпись большими буквами «МИНЫ» подтверждала эту мысль.
Отряд лежал в холодном овраге, прямо перед полем. В голых зарослях ждали своего часа два грузовых автомобиля. Вильгельм пытался согреть ладони. Барон закурила. Алексей готовил приспособление для разминирования. Выглядело оно, как перекати-поле. Отличалось только стальными креплениями, что соединялись по центру, образовывая большой шар. Функция была простой: устройство катится и, если встречает мину, детонирует. «Перекати-поле» могло выдержать несколько взрывов. Про запас Лёша сделал ещё пару штук.
— Барон, а почему мы не можем подъехать ко входу? — спросил Алексей, привязывая верёвку к стальной пластине.
— Сильно умный, да? — Барон выпустила сигаретный дым. — Нам придется ехать несколько дополнительных километров, маневрируя между деревьев по грязи и ухабам. Как думаешь, сколько мы бензина потратим?
— Вопрос снят, — буркнул Лёша.
— Вы там скоро? — у Вильгельма начали стучать зубы. — Я уже пальцев не чувствую.
— Минуту, — бросил Лёха.
— Нужно было перчатки надеть, — сказала Барон.
— Та забыл я. Совсем запарился.
— Лёха, — обратилась девушка, — как тебе в голову пришло сделать такую хреновину?
— Когда-то читал об афганском подростке, смастерившим такую штуку. А чем мы хуже афганских подростков? Всё, — он проверил верёвку, — готово. Ну что же, — Алексей наигранно вздохнул, гладя вымазанные в грязи и снеге ножки устройства, — прощай, друг.
Лёха выглянул из оврага и толкнул «перекати-поле» в сторону незримой опасности. Подгоняемое ветром, оно быстро катилось вперёд. Все молчали, смотря друг на друга и ожидая взрыва. Прошла минута. Вторая. Вдруг послышался металлический удар.
— А? — удивился Алексей, ожидая вовсе не такого звука. Шар докатился до стены, громко оповестив об этом. Сплюнув, Алексей дёрнул шар на себя, возвращая другим путём.
Аналогичный результат. Взрыва не было. Принесли ещё два «перекати поле» и пустили в дело. Но их услуг не требовалось. Ничего так и не взлетело на воздух.
— Похоже нет мин, — рассмеялся Алексей.
Барон грязно выругалась.
— Вот же сволочи! — продолжала кричать девушка. — Схалтурили! А мы и повелись!
— Не факт, что их не устанавливали, — попытался успокоить её Алексей. — Может, нам так повезло. Лучше не расслабляться раньше времени.
— Согласна, — смягчилась Барон. — Смотрите, куда ступаете. Подгоняйте машины — расчистим путь.
Группа начала несмело выбираться из оврага. Барон шла впереди.
— Лёха, — Барон выкинула окурок, — если я подорвусь, то буду приходить к тебе ночью.
— Я начерчу мелом вокруг своей кровати, — ухмыльнулся Лёша.
— Подожди, ты уже не в гараже спишь?
— Холодно там. Даже после утепления. И в других домах тоже. У нас теперь несколько человек на одной кровати спят. Ну, и я переселился.
— К американке, — вставил насмешливо Вильгельм.
— Заткнулся бы, а? — рявкнул Алексей. — Сам к Лисёнку зачастил.
— Заткнитесь оба, — гаркнула Барон. — А то вернётесь к своим подружкам в цинковых коробках. Будьте уверены, я легко такое организую.
К стене подошли без происшествий и начали вбивать стальные клинья. Вильгельм пару раз попал молотком по пальцам. На морозе жгучая боль сильно усилилась. Тем временем подогнали машины. К их грязным бамперам привязали прочные тросы, а другой конец к клиньям.
— Не порвутся? — скептически глянул на тросы Вильгельм, вспоминая горький опыт с репой.
— Не должны, — уверила его Барон. — Такие не должны.
Девушка отдала команду, и машины, громко чихнув выхлопными трубами, тронулись. Все отошли на безопасную дистанцию. Тросы натянулись, но держались. Стена первое время не поддавалась, но когда машины сменили передачу — закряхтела. Земля под основанием начала дрожать. Посыпалась каменная стружка и пыль. Зашелестела проволока, будто предупреждая о незваных гостях. Пару мгновений и белый кусок покинул своё место, словно он больной зуб, удалённый стоматологом. Образовалась большая дыра, куда мог проехать даже не автомобиль, а целый танк.
Когда серая мешанина улеглась, перед группой предстал самый обычный плац. Каждая часть не могла существовать без такого важного элемента. В трещинах асфальта поселился мох, белая краска на бордюре облупилась и сама местность в целом выглядела запустевшей. Вдалеке виднелись стройные ряды одноэтажных зданий. На их фоне выделялось одно строение побольше. Даже далекий от военного дела человек мог определить в нём штаб.
— Хотел откосить от армии и вот тебе, — ухмыльнулся Вильгельм, переступая через обломки.
— Пока тебе не стукнет двадцать семь, — хлопнула его по плечу Барон, — они достанут тебя даже после конца света.
С выравного куска сняли крепления, тросы смотали. После чего все погрузились в машины и поехали к зданиям.
Смеркалось, хоть часы и показывали только четыре часа дня. За короткой и длинной стрелкой наблюдало угрюмое лицо с пыльного портрета. Когда-то лицо руководило страной, но и он, как и сама страна, ушли в небытие. Рядом с портретом висело знамя части и герб. Барон сидела за столом, пережившим свои лучшие годы, и внимательно изучала документы. Девушка всё время хмурилась. Алексей раздобыл стаканы и разливал в них коньяк из полупустой бутылки. Помимо алкоголя в сейфе нашли огромное количество бумаг и денег. В нынешнем положении – ничем не отличавшихся от бумаги. Вильгельм с интересом изучал пачку зелёных купюр, попутно приняв стакан от друга.
— За эти деньги пол года назад можно было неплохо разгуляться, — Вилли одним глотком выпил горькую жидкость. По телу постепенно растекалось приятное тепло.
— И на что бы ты их потратил? — спросил Алексей, глядя в окно и допивая содержимое стакана.
Снаружи вокруг машин образовалась небольшая горка предметов. Всех их объединяло одно — убивать. Стрелковое оружие, несколько пулемётов и гранатомётов, миномёт. Даже нашли противотанковое орудие. А о количестве патронов, гранат, снарядов, медикаментов и снаряжения оказалось сложно сказать даже приблизительно. Настолько его было много. Также нашли причину отсутствия мин по периметру — их заботливо уложили в ящики. Не смотря на всё это, Барон почему-то не казалась довольной. Она хмуро перебирала бумаги, ища ответ на так терзающий её вопрос.
— Потратил? — Вильгельм на секунду задумался. — Взял бы вас всех и махнули бы в кругосветку.
— О нет, — отмахнулась Барон. — Ненавижу путешествия. Отец своими вылазками абсолютно отбил желание куда-то выбираться.
— А ты, Лёш? — спросил Вилли. — На что бы потратил эту пачку?
— Или куда-то вложил или на благотворительность.
— Как скучно, — вздохнул Вильгельм.
— От путешествий или шикарных вечеринок удовольствия получу в лучшем случае только я. И то вряд ли. Не лучше потратить средства и время на что-то другое? Вдруг твои деньги вернут человеку слух или твоя компания создаст передовую технологию по освоению космоса? Разве не здорово что-то оставить после себя помимо дерьма?
— Конечно здорово, — согласился Вильгельм. — Но кому нужен твой альтруизм? Особенно сейчас?
— Как минимум тебе, а как максимум всем нам. Без него мы быстро станем не лучше зверей.
— Так вот оно что, — не обращая на них внимание, довольно протянула Барон. — Вот почему здесь нет техники и так мало снаряжения.
— И в чём же дело? — спросил Вильгельм.
— Почти весь личный состав был отправлен на учения. Также как и часть, что в нашем городе. Учения происходили на полигоне в трёх ста километрах отсюда. Обидно, всю технику уже скорей всего угнали оттуда. Но страсти на этом не заканчиваются. За свою короткую жизнь я не помню, чтобы учения происходили без боевых потерь. То регулировщика задавит танк, то холостые патроны окажутся боевыми, то кто-то утонет при форсировании реки. Но этот отчёт меня смог удивить. Если опустить весь бюрократический мусор, то суть такая: из-за ошибки в расчётах две батареи реактивной артиллерии произвели залп по палаточному городку. В итоге двести сорок два двухсотых. А о раненых тут даже не говориться. У меня только сейчас картинка сложилась. Когда вы ко мне первый раз пришли, я ещё заметила, что у вас сумка для трупов. И в нашей машине мы тоже их нашли. Получается, та колона ехала упаковывать мертвяков. Но самое мерзкое не это, — Барон положила перед ними документ.
— Что это? — спросил Алексей, глядя на него. Он разглядел медицинский символ.
— Это договор о поставке органов, — ответила Барон. — Деньги, что ты держишь, Вильгельм, — предоплата. Нужно объяснять, откуда возьмут такой товар?
Вилли выпустил пачку купюр, Алексей поперхнулся коньяком.
— А как же близкие люди погибшего? — Лёха с трудом откашлялся. — Как бы им объяснили пропажу тела?
— А ничего сложного. Дадут, в лучшем случае, пару костей или кусок обгоревшего мяса. Мол, это всё, что от бедолаги осталось. Да и хоронят в закрытом гробу.
Повисла неудобная пауза. Барон продолжила рыться в документах и в какой-то момент её глаза загорелись. Не говоря ни слова, она пулей вылетела из кабинета и устремилась на улицу.
— Серёга, — обратилась к несущему пулемёт азиату запыхавшаяся девушка, — вы мастерские смотрели?
— Пока нет, Барон.
— Идиот! Их нужно было в первую очередь проверить.
Сергей хотел оправдать себя тем, что они находятся в самой дальней части базы, но не успел. Барон быстро бежала в ту сторону. Бросив пулемёт, он последовал за ней.
Барон не без труда отодвинула громадную железную дверь. В нос ударил резкий запах ржавчины, смазки и бензина.
— Вот это уже интересно, — довольно улыбнулась Барон.
***
Детский крик. Нет, он не был наполнен леденящем кровь ужасом или отчаянием. Напротив. В нём слышалась искренняя радость и получение удовольствия. В нём полным ключом била жизнь. Какое же сейчас редкое явление.
Детвора играла в снежки. Закончив последние приготовления, к ним присоединились взрослые. Все так были поглощены игрой, что не заметили, как стемнело. Зажглись развешенные на ёлке гирлянды. Белоснежный снег отбивал их свет и казалось, что само северное сияние переливается на нём. Из дома доносился запах вкусной утвари со смесью холодного воздуха, щипавший нос.
Складывалось ощущение, что всё вернулось на свои места. Что никто не бросил детей на самостоятельное существование и непосильную ношу. Ожидание чуда и что всё наладится напрочь выкинули из головы все пережитые трудности и лишения.
Вильгельм наблюдал за всеми с крыльца. Несмотря на всеобщее веселье, он не мог к ним присоединиться. Всё из-за терзающего ожидания. Ожидание Алексея, что не возвращался уже пятый день. Очень не хотелось отмечать праздник без него, но вот выглянула луна и последняя надежда начала стремительно таять.
«За всю свою жизнь не помню, чтобы на Новый год выпадал снег. В лучшем случае, просто было сухо. А в худшем – шел дождь. Действительно чудеса».
— Вильгельм! — из раздумий его вывел взъерошенный Андрей. — Кажется, у нас проблемы.
— Только не это, — вздохнул Вилли. — Что там?
— Нам хана! Там танк едет!
— Танк, говоришь, — Вильгельма особо не напугали слова пацана. — Ну, пошли посмотрим.
Взобравшись на наблюдательный пункт сооруженный на дереве, Вильгельм достал бинокль и посмотрел в указанном направлении. Да, это был действительно танк. Огромная махина, задрав длинное дуло вверх и ярко освещая себе дорогу, разрыхляла снег, словно он ледокол в Северном океане. На броне сидело полтора десятка человек. Вскоре начал нарастать рёв двигателя. И тем страннее оказалась реакция Вилли. Как только он увидел столь грозного монстра, то сразу расцвёл в улыбке.
— Всё в порядке, ребят, — успокоил их Вильгельм, идя к воротам, — это свои.
Открыв ворота, они стали ждать гостей, а они уже почти прибыли. Из люка показалась знакомая голова с длинными косами. Подъехав почти в плотную к воротам и чуть не засыпав Вилли снегом, танк остановился.
— Вильгельм, — Барон выскочила из люка и принялась плясать на башне, — принимай аппарат! Махнула не глядя! — она звонко рассмеялась. Её поддержали остальные находящиеся на танке.
— Всё-таки смогли починить? — удивился Вилли. — Я уж думал, что не приедете.
— Без Лёхи бы и не приехали. Ты бы знал, что я выслушала от него, пока он ковырялся в его недрах.
— Я, между прочим, всё слышу! — донеслось изнутри машины.
— Как бы там ни было, вот вам мой скромный подарок на Новый год. Последние слово техники. Подача снарядов автоматическая, наводка лазерная, в управлении справится даже ребёнок. Заправлен, вылизан и полностью укомплектован боезапасом.
— Даже не знаю, что и сказать, — с трудом произнёс Вильгельм. — Одних слов благодарности тут будет мало.
— А, брось, — отмахнулась Барон, — для друзей ничего не жалко.
— Тогда милости прошу. Мы как раз накрываем на стол.
Машину загнали внутрь и её окружила толпа зевак. Столь неожиданный подарок казалось только ещё больше поднял градус веселья. Так продолжалось до полуночи. А потом зажгли фейерверк.
Вильгельм сидел с Алексеем на башне и завороженно наблюдал за разноцветными искрами салюта.
— Ребятам, которых нет с нами, понравилось бы, — Вилли сделал глоток горячего чая.
— Да, Анька любила салюты, — согласился Алексей.
— Думаю, они рады, что нам хорошо. Вот бы оно всё не менялось.
— И не меняло нас.
***
Отряд во главе с Гивном приехал в родной город лишь к ночи тридцатого декабря. Вылазка затянулась, и Гвин только по пути домой вспомнил о том, что пообещал Элизабет вернуться до католического Рождества. Как кстати, что из одного поселения он выехал не с пустыми руками. Чтобы умаслить его, ушлые месные пообещали преподнести ему «кое-что особенное», а он как дурак повёлся. На деле же это «кое-что особенное» оказалось самым бесполезным трофем из всех, какие Гвин когда-либо получал. Он уж было решил выбросить непрошенную «драгоценность», да спалить пару хат, что б неповадно было, но Эрвин вмешался и всё-таки убедил его принять подношение, а потом всю дорогу вёз этот подарочек рядом с собой и возился с ним как с писаной торбой. Оно и сразу было видно, что ему-то трофей понравился. Эрвин Кнут... Вроде славный способный парень, но иногда, ни с того ни с сего, в нём просыпается что-то странное. «Вот на кой чёрт ему вступаться за это жалкое нечто?» — думал Гвин тогда, однако теперь был рад, что послушался командующего гвардии и не стал выбрасывать свой трофей.
Стоило войти в комнату, Элизабет пронзила его пристальным взглядом.
— Где ты так долго пропадал? — она хотела показаться сердиной, но обеспокоенность в глазах выдала её настоящее настроение. Элизабет беспокоилась за него. — Хотел оставить меня одну перед праздником?
Гвин ничего не ответил. Глаза его устало смотрели сквозь прорезь капюшона, он лишь бессильно опёрся о стену и медленно сполз на пол. Лиза тяжко вздохнула и поспешила к нему, заботливо помогла снять солдатские сапоги и зимнюю куртку. Тем временем слуга приоткрыл дверь, поставил на пол небольшой контейнер с дверцей и ретировался прежде чем на него обратили внимание. Лиза с недоумением указала на пластмассовую коробку:
— Что это?
Гвин небрежно махнул рукой:
— Жест доброй воли от одного поселения. Хотя, скорее добровольно-принудительной воли. Жаль будет, если на мясо пустят.
Глаза Элизабет зажглись интересом, она нетерпеливо распахнула дверцу. Коробка негромко зарычала, а затем из неё вылетел полностью белоснежный комок и звонко затявкал. Только две маленькие и одна большая чёрные точки на морде, да свисающий из пасти розовый язык, помогали определить, что это нечто живое, а не парящее облако. Элизабет запищала от умиления, и Гвин заулыбался.
— Шпиц?! — изумлённо спросила она. — А я думала их больше не осталось.
— Тебе нравится?
— Спрашиваешь! Я обожаю собак! Особенно шпицев, — она присела на корточки и, поймав пёсика, принялась гладить белоснежную шёрстку. Шпиц порыкивал в знак протеста, но терпеливо сносил ласку, а вскоре сдался и сладко зажмурился.
Гвин опустился рядом с Элизабет:
— Дай ему кличку. Надо же его как-то звать, а у моих дуболомов фантазии не хватило.
— Он такой белый, — восхищалась Элизабет. — Прямо как твои волосы. Пусть будет Тучка. Он спокойное облачко, но может стать грозовым, если разозлить.
— Почему так банально? — вздохнул Гвин.
— Господин Гвин, пока вы ещё не сформировали департамент креатива, поэтому довольствуйтесь банальностями, — фыркнула она, а затем нежно потёрлась об его плечо. — Как твоё самочувствие?
— Всё хорошо, — улыбнулся он. — За всю вылозку ни одной дозы.
Элизабет одарила его самой ласковой из своих улыбок.
— За это и награда, — сказала она, целуя его в губы, а затем выпрямилась. — Вставай, и пойдём к столу. Ужин уже сто раз остыл.
Ужин. Настоящий семейный ужин. Гвин облизнулся.
— Как же я скучал. И по твоей еде, и по тебе.
