***
— Прости, Лиза. Так надо. Она верила, или хотела верить, что Гвин рассчитывал на мир, что он, как и она, делал всё возможное, чтобы избежать столкновения, но не могла избавиться от сомнений. Рана на ноге Гвина опять растревожилась, и Лизе пришлось согласиться вколоть ему дозу наркотика. Спокойно обсуждать происходящее не получалось, поэтому приходилось молчать. Узнав, что Гвин собирается задействовать Гвардию, она ухватилась за последнюю надежду вмешаться: попросила Эрвина убедить своего лидера отказаться от наступления. Она поймала его посреди коридора, неподалёку от офицерского корпуса. Эрвин слушал её, но Лиза чувствовала: что-то не так. — Ты же тоже не хочешь этого, Эрвин? Гвин поведёт вас убивать беззащитных маленьких детей! Неужели ты согласен снова… Он не смотрел ей в глаза, а теперь и вовсе постарался отвернуться: — Знаешь, не то чтобы мне это в первый раз… Жертвы среди мирных неизбежны, когда их лидер принимает решение идти на бой. Вильгельм сам отказался принять условия мира и поэтому обрёк своих людей на смерть. Иного выбора нет. Гвин уже всё решил. — Поэтому я и прошу тебя поговорить с ним! Убеди оставить…. — Не могу, — Эрвин нахмурился и поджал губы. — У меня нет полномочий оспаривать приказы господина Гвина. Даже командующий Гвардии остаётся солдатом. Солдат должен исполнять приказы. Лиза через силу втянула воздух, начиная захлёбываться в отчаянии. Она больше не предпринимала попыток просить: Эрвин был непреклонен так же, как Гвин. Глаза его потемнели и сделались каменными, лицо не выражало эмоций. Где был тот человек который всего пару месяцев назад согласился помочь ей устроить переговоры о мире? Перед Лизой стоял не Эрвин. Это был только командующий Гвардией. Она обняла себя руками и судорожно усмехнулась. — Поняла. Тебе всё равно. Если ты согласен вот так просто выполнять любые приказы… Хорошо. Я больше не стану докучать тебе, послушный пёс. Эрвин хотел что-то сказать, но она отшатнулась и чуть ли ни бегом пошла прочь. Больше никто ничего не мог сделать, чтобы предотвратить битву. Лиза это понимала, но принять не могла.***
Глубокая ночь. Оставалось ещё несколько часов до рассвета. Тёмная простыня усеялась россыпью из белых точек. Где-то там, далеко, существовали бесчисленные галактики, со своей уникальной жизнью, неподдающиеся человеческому пониманию. Вильгельм наблюдал из окна за небом. Он пытался осознать масштабы вселенной. Говорят, что от этого свои проблемы кажутся не такими уж серьёзными. К сожалению, это не помогало. Сложно назвать проблему пустяковой, когда на кону жизни твоих людей. Луна освещала улицу посёлка. Если верить карте, то это единственная дорога, ведущая к поместью. По задумке Барона — идеальное место для засады. В комнате второго этажа пятиэтажки ещё осталась зимняя сырость. По какой-то причине помещение оказалось пустым. Возможно, сюда так и не успели заселиться, или же просто всё вынесли. Даже мебель и обои. Бойцы позабивались по углам и тихо сопели, копя силы для предстоящей битвы. Вильгельм не понимал, как у них хватило сил заснуть. Возможно, окружающая среда притупила их чувства или же они просто не понимали, что их ждёт. У окна заботливо сложили несколько снарядов для РПГ, коктейли Молотова, гранаты, ящик патронов и несколько мин. В таком же здании напротив Вильгельм на секунду увидел часового. Часовой зажёг сигарету, но вовремя опомнился и потушил её. Вилли вглядывался в темноту. В той стороне была небольшая поляна, где Барон установила орудие. Помимо неё расчёт состоял ещё из четырёх человек. Наводчика — Саши, заряжающего — Сергея, и двух человек, подающих снаряды. Он так и не смог разглядеть пушку, даже зная, где она находится. Барон знала толк в маскировке. Интересно, они тоже сейчас смотрели на звёзды? — Смена, — прошептал Алексей, садясь напротив Вильгельма. — Ещё целый час, иди спать. — Не хочу, — отмахнулся Лёша. — Аналогично, — ухмыльнулся Вилли. — Напомни, сколько участвует в засаде? — Двадцать человек в этом здании, двадцать напротив. Пять человек — орудийный расчёт. Остальные подготавливают оборону вокруг поместья под руководством Лисёнка. Так что, если у нас получится, мы дадим им ещё немного времени. — Бедные дети, — вздохнул Алексей. — Им бы играть и радоваться жизни, а они окопы роют. — Наверное, всё-таки был другой выход из этой ситуации. — Вилли, он и сейчас есть. Сдаться на милость этого ублюдка. Но ты понимаешь, что тогда мы покойники. — Это не выход, Лёша. — Мы сейчас похожи на тех муравьёв в лесу. Только нам придется быть хитрее, чтобы отбиться. Остаётся только драться или погибнуть. Другого выхода нет. — Знаешь какой сегодня день? — Первое апреля. Не в самое удачное время нам выпало сражаться. — Сегодня ровно год с «Момента Х». Неплохой был год. Мы совершали ошибки, мы теряли друзей, мы были на грани помешательства — и тем не менее мы выжили. А ради чего? Чтобы пришел психопат с манией величия и всё здесь разрушил? — Вилли, — Алексей положил ему руку на плечо, — мы выстоим. А затем договоримся с Элизабет о мире. — Надеюсь, что будет так.***
— Где же они? — спросила себя Барон, глядя в бинокль. Стационарную позицию обложили листвой и накрыли маскировочной сеткой. Со стороны могло показаться, что это самый обычный куст. В недрах «куста» расположился расчёт, обложив себя ящиками для боеприпасов. Солнце стояло в зените. Орудийная прислуга заскучала, но вылезать на открытую местность было бы непростительной оплошностью. В любое время мог появиться противник. — Почему они именно по дороге должны ехать? — спросил Сергей, уплетая мясную консерву. — Все хоть немного адекватные армии передвигаются по дорогам. Если они станут ехать по окрестным колдобинам, то поломают всю технику прежде чем доедут до нас. К тому же, они не ожидают, что мы встретим их здесь. В этот момент послышался громкий рёв моторов. С каждой секундой он становился всё громче. Барон разглядела два мотоцикла с колясками и чёрный джип с установленным пулемётом. Ехали они очень быстро. — Это разведка, — сказал Барон в рацию. — Пропустите их, а потом установите пару мин. Скоро должна появиться основная колонна, а этих встретят в поместье. Разведка промчалась мимо зданий и вскоре скрылась за холмами. Из здания выбежали два человека и принялись быстро рыть места для мин. Стало снова тихо и мёртвую тишину разбавляло лишь пение птиц. Барон завидовала им. Они могли и имели полное право жить полной жизнью. Горячие солнце разморило блондинку и она опустилась на землю, закрыв глаза лишь на секунду. Она не заметила как заснула. Разбудила её дрожь земли и вибрация. Барон вскочила, едва не зацепив маскировку. Вдалеке гудели словно тысячи двигателей, подымая колёсами километровые столбы пыли. Большая белая буква «G» на броне ясно давала понять, кто едет. — Десять, двенадцать, четырнадцать, — шептала Барон глядя в бинокль. — Восемнадцать, двадцать. — Трындец, — вставил Сергей. — Двадцать пять, двадцать семь, двадцать девять, тридцать. Там где-то с десяток БТР-ов, точно один танк. Всё остальное машины с пехотой, — девушка заметила поникшие лица ребят. — Парни, буду откровенной: противотанковые расчёты долго не живут. Так что мы без пяти минут покойники. Но я не верю, что вы отдадите свои жизни за бесценок. — Всё в порядке, Барон, — ухмыльнулся Сергей. — Они сильно пожалеют, что сунулись сюда. — В таком случае разрешаю закурить. Так как в аду у нас на это не будет времени. Барон замолчала, смотря на своих людей. Молодых ребят, что не задумываясь готовы были пожертвовать ради неё жизнями. Непосильная ноша и незаслуженный дар. — Занять позиции, — скомандовала Барон. — Зарядить бронебойный, — снаряд звонко скрылся в казённике орудия. — Взять замыкающую машину на прицел, — наводчик принялся вращать рычаги. Ствол повернулся влево. — Огонь по моей команде, — в этот момент головная машина заехала между зданий. Томительные секунды ожидания. И тут прогремел взрыв. Мины выполнили своё предназначение, перевернув на бок бронемашину. — Огонь! — закричала Барон.***
— Понеслось говно по трубам, — пробубнил Алексей. — Огонь! Из зданий полетели гранаты и коктейли Молотова. Несколько человек выстрелили из РПГ, поражая технику и живую силу. Плавилась броня, горела техника и земля. Метко брошенная горючая смесь попала точно в кузов автомобиля. Оттуда вываливались горящие пехотинцы, истошно вопя от невыносимой боли и отчаянно пытаясь потушить себя. Их добивали стрелковым оружием. Враг попал в западню. Из-за того, что передняя и задняя машины были уничтожены, противник не мог ни отступить, ни проехать дальше. Ему оставалось только принять бой на неравных условиях. Люк подбитого БТР со скрипом отворился и из открывшегося отверстия высунулся командир машины. Всё его лицо превратилось в кровавое месиво, от формы остались лишь обгорелые ошмётки. Командир достал пистолет и начал стрелять по окнам. Из-за жуткой боли это получалось довольно плохо. Метко пущенная пуля сразила командира и он обрёл вечный покой. Бездыханное тело свалилось на броню. Стало видно, что командиру оторвало ноги. Уцелевшие остатки хартийцев отступали к танку. Там офицеры ещё пытались наладить оборону и дать достойный отпор. Орудие продолжало стрелять. Маскировку словно ветром сдуло. То и дело взрывы создавали земляные фонтаны. Всю землю вокруг усеяли воронки. Вильгельм не мог поверить, что там может быть что-то живое и тем не менее орудие продолжало стрелять. Продолжало отправлять души на вечный отдых. Несмотря на тяжёлые потери, противник сопротивлялся. Танк развернул дуло на здание и принялся стрелять, приправляя взрывы пулемётными очередями. Посыпались стёкла и штукатурка. Начали трещать швы, покрываясь трещинами. — Вильгельм! — взвыл молодой голос в рации. — Нас прижал этот стальной ублюдок! Не можем высунуться! — Потери есть? — Вильгельм испугался своего голоса. Настолько он был спокойным. — Трое легко раненых. Но поторопитесь, а то нас тут всех положат! — Сколько осталось снарядов РПГ? — спросил Вильгельм, не обращаясь к кому-то конкретно. — Один! — крикнул Алексей, посылая автоматную очередь. — Есть добровольцы подбить танк? — Я! — ответил парнишка. На его счету было уже три БТР. — Давай, только выхлопом нас не ослепи. — Не учи ученого, — оскалился парень. Зарядив длинную болванку и высунувшись из окна, он направил гранатомёт в сторону стального монстра. Почти прицелившись, стрелка сразила пуля. РПГ упал точно в руки Вильгельму. — Ох и плотный огонь у них, сволочи! — сетовал парень, держась за плечо. — До дома дотерпишь? — спросил Алексей, перевязывая рану. — Дотерплю, что со мной станется. — Вильгельм! — зашипела рация. — Они пристрелялись! — Держитесь, мы сейчас! — ответил Вилли. — Будешь сам стрелять? — спросил Алексей. — Раз уж он упал мне в руки, значит мой черёд. РПГ оказался тяжёлым. Вилли ещё не доводилось стрелять из такого, но практиковаться не было времени. Вильгельм выдохнул, высунулся и прицелился. Время замедлилось, не оставляя незамеченной каждую деталь. Руки предательски дрожали. Вильгельм задержал дыхание и нажал на спусковой крючок. Снаряд, шипя, полетел к цели, но не долетел нескольких метров, попав в трак. Танк оставался в строю. — Чёрт, — выругался Вильгельм. — Теперь вся надежда на Барона.***
Техника продолжала гореть. То и дело взрывался боекомплект, высоко подбрасывая башни бронемашин. Вся дорога была в неугасимом огне. Воздух пропитался тёмным дымом. В тот момент могло показаться, что даже в преисподне прохладнее. Барон заменила погибшего наводчика. Минуту назад взрыв оторвал ему голову. Метко пущенный снаряд попал прямо в центр борта БТР. Из люка вырвался столб огня. Остался только танк. — Снаряд! — крикнула блондинка, попутно смещая прицел. Никто не пришел. — Снаряд! — Барон оглянулась. Сергей лежал в нескольких метрах от орудия, обнимая бронебойную болванку, словно она младенец. В его лоб попала шальная пуля, оставив красное пятно. Азиат даже не успел понять, что произошло. Его нахальный взгляд так и застыл на своём командире. — Спасибо… — девушка подобрала снаряд и зарядила в казённик. Наводчик танка заметил откуда ведут огонь и повернул башню. Барон изо всех сил крутила рычаг. Сердце ещё никогда так бешено не стучало. Прицел встал точно на борт танка. Блондинка со страшным криком потянула рычаг. Орудие и машина произвели выстрел одновременно. Оглушающий взрыв. Барон откашлялась от попавшей в лёгкие пыли. В ушах противно пищало. Когда дым рассеялся, стало ясно, что танк уничтожен. Так же, как и орудие. У развороченного лафета лежал обезображенный труп. Перевернув его, девушка испугалась. Ноги отказали, она упала и медленно отползала. Глаза отказывались верить в увиденное. Барон не сразу признала в порванной солдатской форме, грязных волосах и почти чёрном, от вязкой копоти, лице… себя. В районе сердца торчал острый осколок, а руки так и сжимали оторванный рычаг, отвечающий за выстрел. Послышались звонкие шаги, похожие на брязганье костей. Из тёмного дыма вышла фигура в тёмном капюшоне, устало волоча за собой неизменное орудие труда — огромную косу. Сегодня выдался тяжёлый день и заканчиваться он пока не планировал. Подойдя к девушке, жнец лишь смотрел на неё двумя тёмными кругами, куда не пробивался даже свет. Барон боялась. Впервые самым настоящим животным страхом перед неизвестностью. Смерть терпеливо ждала, протянув костлявую руку. — Неужели вот такой он, конец? — с трудом подбирая слова, спросила Барон. Смерть лишь покачала головой. Блондинка улыбнулась. Бояться и сожалеть уже поздно. В конце концов с самого начала было ясно, чем это закончится. — Отец был бы доволен, — Барон протянула руку. Смерть помогла ей подняться. Девушка чувствовала обжигающий холод в своей ладони. Золотые волосы колыхало от почти неуловимого дыхания жнеца. В последний момент девушка оглянулась. — Удачи вам, ребята. Я верю, что вы выстоите! — крикнула Барон. В следующий момент оба моментально исчезли, оставив после себя лишь воспоминания.***
Последних уцелевших добивали. На некоторых даже не тратили пули, понимая, что они не жильцы. От вязкого дыма и огня становилось трудно дышать. Саму улицу было не узнать. Настолько обезобразила её рука войны. — Барон, ответь, — Вильгельм терял остатки хладнокровия. — Барон! Пожалуйста. — Вилли, она не ответит. — Возможно что-то с рацией. Нужно проверить. — Вилли, взгляни что осталось от её позиции. Я сомневаюсь, что мы что-то найдём. — Какого хрена ты стал таким бесчувственным?! — Думаешь, мне самому не больно? Скорбеть будем после победы, а пока возьми себя в руки! — Да, Лёха. Ты прав. Отряд, собрать трофеи и отступаем к поместью!***
Выглядывая из окна броневика, Эрвин смотрел на поля. Ранняя весна ещё не позволяла земле просохнуть, но влажная почва уже густо поросла травой, а голые ветви деревьев скрылись в молодой листе. Рёв машин заглушал голоса птиц, но Эрвин знал, что они щебечут, возвещая о начале нового дня. С «Момента Х» прошёл целый год. Солнце уже клонилось к закату, когда колонна подъехала к маленькому опустевшему селению. Широкая дорога, пролегавшая между двухэтажным зданием без окон и лесополосой, оказалась разрыта, асфальт разодран в клочья, на нём лежали груды металла. Остатки первой колонны машин пылали, дымились, воняли бензином и маслом. Над дорогой клубился чёрный дым, раскалённый воздух жёг лёгкие. Когда машина подъехала ближе, Эрвин лучше разглядел одинокое строение, испещрённое выбоинами от снарядов и пуль, а осмотревшись, обнаружил остатки тел. Тлеющее мясо и кости сгоревших заживо солдат смердели. Некоторые трупы сохранили человеческие очертания, но ни одного целого человека он не нашёл. В овраге у дороги Эрвин случайно наткнулся на тяжело раненого пехотинца. — Зовите врача, — приказал он двум гвардейцам, а сам спустился к выжившему. Сапоги вязли в грязи. Солдат лежал на самом дне канавы; он был без ног и едва дышал. Кровопотеря оказалась невосполнимой. Эрвин понял, что разговаривает с будущим покойником. — Что случилось, солдат? Ответа не последовало. — Рядовой, доложи обстановку. Снова тишина. Безногий парнишка больше не слышал, а через несколько минут затих. Остекленевшие глаза смотрели в небо. Потяжелевшей, дрожащей рукой Эрвин опустил его веки. Доклад был не нужен. И без того ясно, что передовой отряд попал в подготовленную западню. Чуть позже к посёлку подъехал третий отряд, ранее отправленный на солнечную электростанцию, в ещё позже к ним присоединился Гвин. Он выбрался из броневика и, прихрамывая, обошёл окрестности. С каждой минутой лицо его становилось всё мрачнее. — Выжившие есть? — спросил Гвин. У его ног, прислонившись к гусеницам, лежали обгоревшие трупы танкистов. — Нет, — ответил Эрвин. — Один, тяжело раненый, рассказал, что произошло, но спасти его не удалось. Передовой отряд напоролся на засаду. — Единственный танк был в гарнизоне и тот потеряли, — пробормотал Гвин, разглядывая остатки тяжеловесной машины и потирая очки. Под ноги он так и не посмотрел. — Потери у врага есть? — Пушка и пять человек из расчёта, — отчитался Эрвин. — Трупы сильно обезображенные. Трудно даже пол опознать. — А что с солнечной электростанцией? — Подорвана. Уничтожено всё, что представляло стратегическую ценность. Гвин скривился: — И здесь белобрысая успела. Передай алкашам из штаба: развернуть войска в боевой порядок и прочёсывать каждый метр на своём пути. Эта Эльза знает толк в тактике. Остановимся только перед поместьем. — Так точно, господин, — Эрвин отдал честь и сквозь дым вернулся к броневику, слыша за спиной глухой удар по металлу. Господин Гвин спустил злость на остатки уничтоженного танка и прошипел: — Упрямые глупцы…***
— Знаешь, — протянул Андрей, сидя на броне замаскированного танка, — про Муссолини мало чего хорошего можно сказать. — Про Гитлера тоже, — ответил Алексей. — Гитлер был психопатом с недостижимыми целями. — А Мао Цзэдун? — Мао Цзэдун утопил Китай в крови и принимал неэффективные экономические решения. — Так же как и прошлое правительство Китая. — Так же как и Сталин. — Сталин хотя бы победил нацизм. — А чем коммунисты отличались от нацистов? — Отсутствием частной собственности, — развёл руками Алексей. — Ким Чен Ын? — Жирный болван. — Наполеон? — Присваивал чужие заслуги и проводил сильно рискованные военные компании. — Король Фриц сто сорок пятый? — Мы перешли на вымышленных персонажей? Ладно… Держал в неведении свой народ до последнего и скорее оставил бы его на верную смерть, чем предпочёл сражаться. — Лучезарность? — Обратила жуков в рабство и не давала выбраться из первобытного хаоса. — Ладно, довольно, — вздохнул Андрей. — Мы никогда не найдём нормального диктатора. — Но можем одного остановить. — С такой штукой это не сложно, — он похлопал по броне. — Не будем делить шкуру еще не убитого медведя. Мы рассчитываем на вас, господа танкисты. Не облажайтесь. — А вы не сильно прыгайте под пули. — Примем к сведению. — Удачи вам, — крикнул Андрей, захлопывая люк. — Удачи, — грустно прошептал Алексей. Андрею, как одному из самых мелких ростом, досталась роль командира танка. В тесной консервной банке с ним сидело два человека. — Не грусти, кудрявый, — зашипела рация на груди Алексея. — Чего пугаешь, Лисёнок! — крикнул Алексей в сторону заколоченного окна чердака. — Я не пугаю, а поддерживаю высокий боевой дух, — рассмеялся звонкий голос в рации и смолк. Территория поместья сильно преобразилась под руководством Алисы. Забор полностью убрали. Стены домов заставили мешками с песком, а окна забили досками. Периметр, вплоть до склонов холма, перерыли глубокими окопами. На переднем крае установили ложные позиции. Даже хватило времени на постройку двух деревянных ДОТов. Для маскировки их присыпали землёй. Вокруг холма местность усеяли минами. Краеугольным камнем обороны стал танк. От него Барон планировала отталкиваться во время битвы. Машине вырыли позицию и засыпали, оставив лишь башню. На башню обильно натаскали растительности. Танку предстояло стать последним весомым аргументом и козырем в рукаве. Не последнюю роль играла и санитарная группа. Госпиталь расположили неподалёку в лесу и спрятали туда всех детей. Под опекой Саманты им предстояло оказывать раненым первую помощь и уход. — Твоя подружка всё-таки не удержалась, — хмыкнула Алиса. Алексей оглянулся. Со стороны леса к нему шла Саманта. На неё надели санитарную форму. Ей очень шло. — Дура, — рявкнул Алексей, — здесь слишком опасно! — Возможно, мы уже больше не увидимся, — грустно прошептала девушка. — Ещё чего. Единственный человек в мире, который может меня убить — это Вилли. — Дурак, — она легонько хлопнула его по голове. — Не спорю. Алексей — это имя, а вот Алёша — уже диагноз. Они нежно сомкнули губы. Но их быстро прервала рыжая: — Эх, а Вилли меня даже в щёчку не поцеловал. Не любит никто Алису. — Алиса! — одновременно крикнули Лёша и Саманта. — Ой, ладно вам. Молчу. Алексей передал подруге нож. — Возьми. — Зачем? — На всякий случай. И помни. Не при каких обстоятельствах сюда не суйся. Раненых мы принесём сами. Всё, беги. Похоже, скоро начнётся. Алексей ещё чувствовал вкус её губ. Ему стало невыносимо плохо. От того, что не может ничего сделать для неё. Для её мечты. Ему оставалось только одно — уцелеть. — Насчёт того, что скоро начнётся, ты прав, — вставил Вильгельм. Он сидел возле миномётного гнезда, глядя в бинокль. — В трёх километрах вижу движение. Они уже близко. Алексей пошел к нему. Миномётчики лениво перебрасывались в карты и курили. Вильгельм чуть высунулся из окопа, наблюдая за лесом, что стоял перед ними. — Много у нас шансов? — спросил Алексей. — Без Барона их явно меньше. Но если каждый выполнит свою работу на максимум — они дрогнут. — Вилли, пока дрожишь только ты. — Да? — его ноги действительно тряслись. — Ну а что ты хотел? Подыхать не сильно хочется. — Слышь, сопля, — крикнула Алиса, — я тебе подохну. Хочешь оставить на моих нежных плечах все свои обязанности? — А с чего ты взяла, что главной здесь будешь ты? — А кто? Лёха, что ли? Он настолько выбесит хартийцев, что они будут стрелять исключительно в него. Так что на Лёшу я бы не рассчитывала. — Уважаемая снайпер, — медленно проговаривая слова, ответил Алексей, — если вы не уймётесь, я лично солью врагу твою позицию. — Я всё равно её меняю после нескольких выстрелов. Значит так. Объявляю конкурс: кто прикончит Гвина, тому исполню любое желание. Даже самое тёмное. По окопам прошлись одобрительные возгласы. — Я запрещаю! — крикнул Вильгельм. — Алиса под моей юрисдикцией. — У меня под рукой целых тридцать аргументов, чтобы ты забрал свои слова обратно. В этот момент вдалеке послышалась артиллерийская канонада, ознаменовав начало смертельного спектакля. — Начинается, — прошептал Вильгельм. Миномётчики, не сговариваясь, бросили карты, сложили миномёт и скрылись в «лисьей норе». Их примеру последовали остальные, прячась по дырам, словно жертва перед хищником. Уж лучше сидеть под толщей сырой земли, чем поймать снаряд. — Вилли, пошли. — Спокойно, Лёха. Это только пристрелочные. Та и бить они пока будут по переднему краю. А там только ложные. В этот момент рядом упал снаряд, разбросав землю. Остальные упали на поляну в низине. — Пристрелочные?! — орал Алексей, отплёвываясь от грязи, попавшей в рот. — Нам так повезло! — оправдывался Вильгельм, пытаясь прогнать противный писк. — Прячемся, кретина кусок. Вильгельму не хватило мужества отказать и он нырнул к миномётной прислуге. Алексею место не хватило и он побежал дальше. По пути он встретил Рому, безмолвно наблюдающего за взрывами. Его взгляд был затуманен, а губы что-то шептали. — Рома, что с тобой?! Контузило? — Полянка, — отстранённо ответил он. — Полянка такая красивая. Они же от неё ничего не оставят. — Перекопаем и засеем новой травой. Будет ещё красивее. А сейчас прячься! — Лёша утащил Рому в укрытие. Артиллерия продолжала стрелять. Это была единственная артиллерийская батарея во всей армии и сегодня жителям поместья выпала честь испытать её мощь на себе. Снаряды попадали крайне косо, в первую очередь из-за нехватки опыта и пристрелки позиций. Вскоре взрывы стихли. Пушки ждали своего часа. Подождав несколько минут для гарантии, защитники начали выползать и занимать позиции. Артподготовка их только ещё больше разозлила. — В детстве я мечтал пострелять из настоящего оружия, — целясь, сказал Рома. — Глупая была мечта. — По крайней мере, она исполнилась, — улыбнулся Алексей. — Как-то от этого не легче. — Не зеваем, — прервал Вильгельм, обращаясь ко всем по рации. — Сейчас попрут. — Как-то они вяло нас обстреляли, — заметила Алиса. — Они пока точно не знают, где мы, — объяснил Вилли. — Вот когда мы себя выдадим, тогда и прибавят напор. В лесной чаще послышалось несколько звонких свистов. Почти сразу на поляну начали выбегать пехотинцы. — Спокойно, — хотя Вильгельму было страшно, он старался не выдавать себя. — Огонь по моей команде. Взять цели на уровень груди. Патроны беречь. — Какие-то оборванцы, — прошептала Алиса. — Худые, в лохмотьях. Ни одного в форме. Даже знаков отличия нет. — Похоже, это штрафники, — предположил Вильгельм. Ему доводилось слышать о них. В Хартии не было тюрьмы. Содержать заключённых — слишком большая роскошь. Первое время провинившихся просто казнили. Однако, Гвин быстро придумал, как можно извлечь из них пользу. В сформированный штрафной батальон, получивший неофициальное название «Батальон смертников», отправляли всех без исключения. Мелких воришек, закоренелых головорезов, военнопленных. В батальоне кормили очень плохо, а иногда забывали кормить. Вооружали чем попало вплоть до охотничьих ножей. Штрафников отправляли на самые опасные задания в основном для того, чтобы сократить потери регулярной армии. Штрафник, который сумел продержаться месяц получал амнистию, но такие случаи были единичны — настолько велики потери штрафбата. Правда, и восполнялись поредевшие части «Батальона смертников» с завидной быстротой. В подрывники попадали только за особые «заслуги». Убийцы важных персон, дезертиры, а после того, как Гвин познакомился с Элизабет и узнал о её прошлом — насильники и педофилы. Их перед атакой накачивали наркотиками и вдалбливали единственную мысль: «Добежать до цели и нажать на взрыватель». Редкие выжившие подрывники умирали от передозировки. Штрафник наступил на мину. Раздался глухой щелчок. Боец даже не успел испугаться, как его разорвало на куски. Мины продолжили взрываться. Но штрафники, казалось, этого не замечали. Они продолжали упрямо идти вперёд, падали, ловя осколки и на место павшего сразу становился новый только для того, чтобы пройти на несколько метров дальше. — Даже жаль убивать их, — вздохнула Алиса, наблюдая из прицела за одним из подорвавшихся. Мина его не убила, но разворотила живот; из брюшной полости начали вываливаться кишки. Раненый громко вопил, моля, чтобы его добили. — Не трать пули на мелочь, Алиса, — сказал Вильгельм. — Побереги для крупнуой дичи. Всем остальным разрешаю вести огонь. Холм осветили вспышки выстрелов. Миномёт выплюнул снаряд. Тот, свистя, полетел ввысь только для того, чтобы эффектно вернуться. Равномерно застрочили пулемёты из бункеров. Раньше их выстрелы могли показаться несоизмеримо громкими, но все так к ним привыкли, что с лёгкостью могли заснуть. Даже маленькие дети. Штрафники падали один за другим. И всё же несколько счастливчиков прошли минное поле и добрались до окопов. — Не стреляйте! — крикнул один из них. — Мы сдаёмся. — Прекратить огонь! — приказал Вильгельм. Уцелевшие встали, высоко подняв руки. Их вид выдался воистину жуткий. Все грязные, в крови и смертельно уставшие. Когда они приблизились почти в плотную, Вилли заметил деталь, от которой холодный пот прошёлся по спине. — Твою мать! У них взрывчатка на поясе! Стреляйте! Несмотря на плотный огонь двое смертников успели добежать. Один прыгнул в амбразуру бункера, а другой в миномётное гнездо. Два взрыва сотрясли землю, разнося по округе резкий запах пороха и гари. Никто из штрафников не получит обещанной свободы. — Вилли, — крикнул Алексей, — ты жив? Молчание. — Вилли! — Пизда миномёту, — пробурчал Вильгельм. — Что там с бункером? — Так же. Выживших внутри нет. Пулемёт сломан. — Проклятье. Можно было догадаться, что это ловушка. — Такое безумие никто не может предвидеть. — Не спорю. Началась новая артподготовка. — По укрытиям, дамы и господа, — вздохнул Вильгельм. Не успели все заползти в норы, как снаряды начали воротить траншеи. Артиллерия выполняла свой единственный приказ: «Уничтожить всё живое». И приказ был близок к выполнению. Птицы в панике улетали от эпицентра шума. Звери из окрестных лесов убегали, куда глаза глядят. Травоядные и хищники смешались, драпая от более опасной угрозы. Даже насекомые. И те пытались зарыться поглубже. — Свободно? — спросил Алексей, залезая в укрытие. Там уже сидело три человека. Один тихо молился. — Отлично, — между зубов Лёши тлела сигарета. — Разошлись они, — кивнул Рома в сторону шума. — Берегут силы, — ухмыльнулся Лёша. — Трусят. Закидывают снарядами и штрафниками. В открытую идти пока боятся, — Алексей передал сигарету Роме. — Нам бы от их трусости коньки не откинуть, — вздохнул Рома и передал сигарету дальше. В этот момент прямо над ними рванул снаряд. Осыпалась земля, голова раскалывалась, но все уцелели. — А мы им тут как заноза в заднице, — ответил Лёша, откашлявшись. — Гвину с нами мириться — потерять авторитет. Но мы это можем устроить. Главное — не помирать. В ответ Рома только ухмыльнулся. — Я не понял, — Лёха нахмурился. — Это что сейчас было? — Очень вовремя ты это сказал. Когда земля вокруг прямо стонет. — Ещё раз повторяю: никто не умирает. Это проще всего. Умер и все твои косяки списаны, а новых уже не прибавится. И в глазах других ты герой. И рождался, получается, не зря, а ради подвига. — Что-то ты разошелся. Никто не хочет умирать. — Не спорю. И это личное дело каждого. — Лично дело? Вот сейчас к нам прилетит, я посмотрю как снаряд будет спрашивать о твоём личном деле! — Не драматизируй. Наша цель одна: методично и спокойно уничтожать противника. Без геройства. Сложнее всего будет потом всё здесь отстроить. — Как там наши танкисты интересно? — За них не волнуйся. Их даже прямое попадание не возьмёт. Очень вычурная у них защита брони. Артобстрел продолжался. С каждой минутой убитых и раненых становилось всё больше и больше. Боги войны выковыривали тех, чьё укрытие оказалось недостаточно глубоким. Никому из павших не судилось попасть в Вальхаллу. Не было здесь ни грамма чести. — Лёша, — зашипела рация. Это был Вильгельм. — Здесь есть хорошая позиция для корректировки гаубиц? — Дай подумать. Кажется, есть. В лесу построили двухэтажный домик для охраны. — Нужно наведаться. А то нас так всех перебьют. Как только закончат палить, мне нужны добровольцы для рейда к домику.***
Саманта старалась не обращать внимания на какофонию со стороны поместья. Сердце сжималось от осознания, что там оставались люди. Что там остался Алексей. Больше всего девушка боялась, что его принесут полуживым, а она не сможет ничем помочь. Доставили ещё пятерых. Одну сильно изувеченную девушку. Саманта понимала, что жить ей оставалось, в лучшем случае, пол часа. Она дала раненой попить, нежно провела по грязной щеке и пообещала, что скоро должно полегчать. Девушка всё поняла и больше не стонала, а вскоре и вовсе затихла. Она упокоилась с миром. С остальными поступали по следующей схеме: расширяли рану, обильно заливали спиртом и вытягивали пинцетом осколок или пулю. Дальше оставляли под присмотром карапуза. Если ран было слишком много, Саманта вкалывала морфин и оставляла бедолаг на потом. Им предстояло пережить ампутацию. Стоны, бормотание в полу бреду, детский плачь и непрекращающаяся пальба в далеке. Воздух пропитался кровью и перекисью. Всё смахивало на кошмар. И Саманте очень хотелось проснуться, но об этом можно было только мечтать. До этого дня девушка думала, что закалила рассудок. Однако, сегодня ей предстояло проверить его на прочность. Ей выдалась свободная минутка. Обессилев, Саманта плюхнулась под стволом дерева, запрятав голову в коленях. Хотелось плакать, но на такую роскошь непозволительно было тратить силы. — Парни! — послышалось со стороны лесной чащи. — Парни, вы где?! — Опять несут, — промурчала Саманта. — Дайте передохнуть хоть пять минут. Внезапно по коже прошлись мурашки, а сердце бешено начало стучать. Девушка осознала, что крик шел не с той стороны, откуда доставляли раненых. Неужели прошли мимо и заблудились? Но почему тогда слышно только одного? Саманта жестом приказала вести себя тихо и на цыпочках пошла в сторону шума. Басистый голос всё продолжал звать. Вскоре американка увидела его обладателя. Молодой парень. Солдатская форма не по размеру. Сползающая каска. Качающийся автомат. Красная повязка на руке. Шел прямо к госпиталю.***
— Отличный залп, Заря один. Теперь сместим огонь на поместье. Давайте пристрелочный выстрел. Корректировщик глядел в бинокль из окна второго этажа, сидя рядом с большой радиостанцией. Ему хотелось открыть окно и проветрить затхлое помещение, но так он рисковал обнаружить свою позицию. Оставалось терпеть. Благо, снарядов у артиллерии оставалось на несколько залпов. Сидеть здесь оставалось не долго. Послышался скрип половиц. — Юлька, это ты? — спросил корректировщик. — Неси сюда, так жрать хочется. — Прости, на обед только свинец, — ответил Рома и бесцеремонно нашпиговал хартийца пулями. — Это вам за Кенни, сволочи. — Закат один, — шипел рация. — Закат один. Дали выстрел. Закат один? Рома быстро побежал к радиостанции. План созрел мгновенно. — Закат один слушает. Были помехи, — ответил он, надевая наушники и пытаясь подражать голосу покойника. Рома взял бинокль. Снаряд упал точно в поле. — Отличный выстрел. Попали точно по дому. Продолжайте в том же духе, конец связи. Рома вздохнул. Кажется, проверили. Ударив по стальному корпусу несколько раз прикладом и удостоверившись, что рация больше не заработает, парень покинул второй этаж. — Вильгельм, у вас чисто? — крикнул он, спускаясь. — На первом этаже никого. У тебя порядок? — Если отбросить подробности — да. — Отлично. Теперь уходим. Покидая дом, Вильгельм услышал шуршание в кустах. — Я проверю, — вызвался Вилли. Подходя к зарослям, шуршание усилилось. Раздвинув ветки, Вильгельм увидел девочку. Она была совсем ещё крохой. Лет двенадцати. Несмотря на юный возраст, ей уже выдали форму, ушитую в ногах и руках. Красная повязка давала понять, что Вильгельму нужно сделать. И он это сам понимал. Но Вилли посмотрел в её слезящиеся глаза. Маленький рот шевелил губами, шепча: «Пожалуйста». Внутри что-то ёкнуло. Вильгельм отвёл взгляд. Вокруг девочки лежали котелки для еды. Придя она на несколько минут раньше, её бы уже убили. Но не убьют ли её сейчас? — Что там, Вилли? — спросил Рома. Вилли не ответил. Лишь достал Кольт. Девочка зажмурилась. Вильгельм сделал несколько выстрелов. — Беги, — шикнул Вильгельм. Девочка скрылась в зарослях. — Спасибо, — едва услышал Вилли. — Кто там был? — спросил Рома. — Заяц, — ответил Вильгельм, избегая его взгляда.***
— Парни! Чёртов лес. Куда же они пошли? Саманта спряталась за сосной, пытаясь успокоить дыхание. Сердце билось так громко, что казалось будто стук мог услышать хартиец. Руки тряслись. Адреналин зашкаливал. И тут её осенило. «Нож!» Нащупав заплетающимся пальцами выпуклую рукоять, Саманта вытянула клинок из ножен. Острое лезвие переливалось в лучах. Армейский нож мог свалить любого. Требовался лишь меткий удар. Вот только она была не готова. Как назло в этот момент проснулась совесть. «Неужели ты отнимешь чью-то жизнь? Готова ли ты причинить кому-то боль и страдание?» Саманта заглушила её голос. В конце концов сейчас все убивают ради кого-то. Так почему она должна стать исключением? «Я убью его. Ради раненых ребят. Ради детей. Ради тех, кто сейчас сражается. Ради Лёши. Никто другой сейчас не может. Только я». Рядом хрустнула ветка. Солдат был совсем близко. Громко закричав, Саманта бросилась на него с ножом наперевес. Парень даже не успел направить автомат, как его свалили и всадили нож прямо в сердце. Оно ещё несколько раз стукнуло, отдавая вибрацией по рукояти. Солдат закатил глаза и затих. — Прости, — прошептала Саманта и закрыла ладонью глаза мертвецу. — По-другому нельзя. Ей внезапно стало жалко убитого. Возможно, его ждали дома? Или его ищут товарищи? К горлу подкатил ком. Стало невыносимо паршиво. «Лёша. Ты же меня готовил для этого момента. Верно?»***
— Что с вами стряслось? — спросил Алексей Вильгельма. Вилли тащил на себе раненого Рому и едва донёс до траншеи. — И где остальные? — Убиты, — отрезал Вильгельм, аккуратно снимая Рому с плеча. Тот тяжело дышал, держась за живот. — На обратном пути наткнулись на отряд. Оторвались только мы. Рому унесли. Вильгельм лишь грустно смотрел ему в след. — Сколько нас осталось? — спросил Вильгельм. — Половина. Много кого покосила артиллерия. Остальные гибнут во время отражения атак. Штрафников у них было немного, так что шлют теперь пехоту. Но пулемёт и Алиса пока их сдерживают. Танк ещё не стрелял. Ждёт технику. — Хорошо, — Вильгельм слушал его словно из-под толщи воды. Нервы уже были на пределе. — Готовимся к следующей волне. Вильгельм не мог поверить, что он целый год здесь жил. Настолько изменилась местность. Земля от огромного количества воронок стала похожа на поверхность Луны. Стёкла в домах выбило. Одна из стен рухнула, обнажив внутренности дома. Вилли закурил. Сигареты — единственная причина почему он ещё не рехнулся. Многие тоже курили, поднимая над позициями серое облачко дыма. В воздухе чувствовалось дыхание смерти. Любой мог в следующую секунду встретиться с ней. Прицел оптики свёлся на голове Вильгельма. Стрелок мог разглядеть каждую родинку, ямочку и царапину на облике своей цели. Огонёк на сигарете то потухал, то разгорался с новой силой. Сейчас Вилли был похож на сплошной сгусток напряжения. Выстрел. Вспышка. Удар грома. Сигарету словно ветром сдуло, оставив в пальцах лишь фильтр. Вильгельм рефлекторно пригнулся. — Дерьмо! Снайпер! — зрачки сузились до предела. Вилли откинул окурок, будто тот заражён проказой. — Вижу его, — Алиса перезарядила винтовку и определила по вспышке местонахождение стрелка. — Неплохо спрятался. Но ничего. «Не ревную я к другой, Так это перемелится. Всё равно ты будешь мой, Никуда не денешься». Выстрел. Вспышка. Удар грома. Перезарядка.***
— Поднимем тост за нашего великого господина! За Гвина! — выкрикнул штабной офицер в пьяном угаре. Его поддержали дружным криком, больше похожим на баранье блеяние, зазвенели гранёные стаканы. Эрвин как всегда, глядел на них молча, но старался ни с кем не встречаться взглядом. Опасался, что они поймут его истинные чувства, почувствуют его презрение. — Смирно! — рявкнул офицер, наконец, заметив, что к ним присоединился их любимый господин. Едва держась на ногах, участники застолья поднялись. Лицо Гвина было чернее тучи, он едва сдерживал гнев: — Козырь. Взгляд Эрвина выхватил из толпы рослого громилу. Гвин и Козырь дружили с самого детдома. До «Момента Х», Козырь бродил по улицам, промышляя грабежами и вымогательствами. — Oui, mon general? — с трудом выговорил тот. От французского каламбура офицерами овладел новый приступ блеяния. — Вы хоть день можете прожить без бухла?! — сухо спросил Гвин, не поддержав общего веселья. — Ну чо ты, Холод, — только Козырь мог называть Гвина по тюремной кличке. — Наступление идёт по плану. Ещё часик-другой и черножопым гнидам крышка. А мы просто поминаем преставившихся. Эрвин чуть не скривился, захотелось плюнуть ему прямо в рожу. Так называемые «черножопые гниды» — защитники «Тёмного сектора», — прямо сейчас пачками выкашивали молодых ребят-пехотинцев, исполнявших бестолковые приказы Козыря и ему подобного сброда. — Поминки? — проговорил Гвин. — Вам повода не нужно. — Расслабься, Холод. Всё в ажуре, — Козырь фамильярно похлопал господина по плечу. Перегаром от него несло так, что даже Эрвин, стоя в трёх метрах от них, сморщил нос. — Господин Верховный командующий! — взъерошенный адъютант с горящими глазами бежал к ним через поляну. — Седьмой батальон понёс тяжёлые потери и отступает! У нас больше не осталось резервов регулярной пехоты. — Всё в ажуре?! — заорал Гвин. Одним резким движение руки он схватил Козыря за воротник, глаза Гвина заискрились гневом. Офицер поперхнулся, лицо его налилось кровью. Эрвин наблюдал за этой сценой с каменным лицом, но в душе холодел не меньше побелевшего от страха мальчишки-адъютанта. Козырь уже начал задыхаться. — Передайте… — он собрал остатки воздуха. — Передайте штурмовой пехоте… Пусть… Выступает! Гвин со всей силы ударил Козыря в солнечное сплетение. Офицер отлетел назад и упал на грязную землю, схватился за горло, пытаясь справиться с приступом тяжёлого кашля. Остальные не издавали ни звука. Боялись попасть под раздачу. — Дегенераты, — прорычал Гвин. — Что здесь, что на юге. Одинаковые. По вам петля плачет! Он резко развернулся и пошел прочь. Вдалеке надвигалась грозовая туча, то и дело сверкая молниями. Эрвин сделил за тем как генералы раздавали приказы. Штурмовая пехота пошла в атаку следом за регулярной. Вооружённые по последнему слову техники опытные бойцы наступали волной. Только тот солдат, что прослужил пол года, проявив исключительную храбрость и доблесть во время выполнения задачи, имел шанс попасть в штурмовую пехоту. Штурмовики остро требовались на юге и всё же на зачистку «Тёмного сектора» выделили двести сорок человек, усилив бронетехникой.***
Со стороны хартийцев вышло подкрепление. Солдаты в полном обмундировании, а вместе с ними самозарядные гранатомёты, огнемёты, огромное количество осколочных и дымовых гранат, броня из титановых сплавов, способная остановить автоматную пулю. Арсенал можно было перечислять долго. Защитникам поместья предстояло испытать на себе всю эту огневую мощь. Поляну осыпало дымовыми гранатами, из них в шипением вырывалась белая пелена. Густая дымка закрывала собой лес словно туман, прятала смертельную опасность. Послышалось рычание двигателей, вскоре из дыма выехали несколько БМП. Стальные монстры неумолимо продвигались вперёд, наматывая на гусеницы густую грязь и трупы. Орудия выплёвывали разрывные снаряды, нанося увечья и сея смерть. Защитники старались выцеливать пехоту, но те прятались за техникой. Настал черёд танка сказать своё слово. — Ну что же, народ, — вздохнул Андрей, глядя в перископ. В ноздрях стоял резкий запах машинного масла. — Наша задача не сложнее игрушки на компе. — Только там никто не умирал по-настоящему, — ответили снизу. — Заткнись, и бери правого на прицел. Следующий снаряд бронебойный. Башня загудела, поворачивая дуло. Андрей опёрся об холодную сталь. Голова ещё гудела после артобстрела. Возле перископа весела фотография. Семья Андрея. Мама, папа и старшая сестра. Ей было девятнадцать лет. — Не смотрите, — грустно прошептал пацан. — Сейчас послушный ребёнок будет делать ужасные вещи. — БМП в прицеле! — крикнул наводчик. — Огонь по моей команде. Все закрыли уши. — Огонь! Танк извергнул из дула адское пламя. Затем оттуда вылетел снаряд и, пролетев несколько сот метров за считанные секунды, улетел в лес. — Я сделаю вид, что этого не видел, — проговорил Андрей, откашливаясь от пороховых газов, заполонивших рубку. — Снаряд заряжен, — вскоре доложили внизу. — Огонь! БМП вспыхнул как спичка. Несколько пехотинцев позади зацепило огнём и осколками. — «Следующий!» – сказал заведующий. БМП принялись обстреливать из орудий башню танка, но не имели ни единого шанса пробить толстую шкуру изголодавшегося по бою хищника. Внутри танка барабанило, как будто во время проливного дождя. Вот только «капли» воочию отправляли на тот свет. Подбили ещё несколько БМП. Экипажи даже не успевали вылезать. Многотонные махины становились для них братской могилой. Один раз в башню пустили самонаводящуюся ракету. Сработала защита, пустив на болванку струю огня, тем самым сохранив жизни танкистов. — Хреново, — выругался Андрей. — Эта штука одноразовая. Осталась последняя бронемашина. Андрей даже не отдал приказ. Наводчик всё смекнул сам, быстро навёлся и выстрелил. Попадание. Цель уничтожена. — Слава тебе Господи, — выдохнул Андрей. — Теперь дело за малым. Погоняем пехоту. Взглянув в перископ, зрачки пацана расширились. Он увидел, как штурмовики посылали из гранатомёта ещё одну ракету. — Блядя мать! — визгнул Андрей. — Вылезаем! Было слишком поздно. Ракету уже навели и запустили. Звонко пролетев над траншеями, та вгрызлась в броню и попала в боекомплект. Танку оторвало башню. Вокруг всё горело. От танкистов остались лишь сгоревшие ошмётки. — Вот теперь нам придется туго, — сплюнул Алексей, глядя на башню. Она раздавила двоих бедолаг. — Андрюха, — Вильгельм ещё не осознал случившейся, — что ж ты так. — Мне кто-нибудь поможет?! — крикнула Алиса. Патроны снайперской винтовки кончились и она заменила павшего пулемётчика. — Эти сукины дети в какой-то броне. По каждому нужно несколько раз попадать. — Всем огонь без приказа! — закричал Вильгельм. — Они или мы! Штурмовики были одними из лучших солдат Хартии. Однако не бессмертными. То и дело кто-то падал от пули в голову или изрешечённый от взрыва гранаты. И всё же каждое убийство дорого давалось защитникам. Алексей оглянулся, перезаряжая магазин. Почти все погибли. Лишь единицы ещё вели ожесточенное сопротивление, но и им рано или поздно суждено было поймать пулю. Позицию Алисы начали обстреливать из гранатомёта, но рыжая не планировала отступать. — Беги, дура! — крикнул Алексей. — Убьют нахрен! Алиса его не слышала. Азарт взял своё. Пулемёт стрекотал как сверчок, дающий последний концерт в своей жизни. «Нужно убить ещё его. И его. И этого. И тебя вылечим. И тебя тоже выле…» Снаряд попал точно в цель. Пулемёт затих. — Алиса! — глаза Вильгельма наполнились слезами, а сердце яростью. Со страшным криком он опустошил остаток обоймы в гранатомётчика. — Вилли, — Алексей испугался своего голоса. Он просто не узнал его, — у меня пусто. — У меня тоже последняя обойма была. За траншеей послышались переговоры и шаги. Враг был уже близко. Не сговариваясь Вильгельм взял штык-нож, а Алексей сапёрную лопату. Двоих они точно успеют забрать. Стук сердца. Шаг. Грустный взгляд друга, которого знаешь всю свою жизнь. Стук сердца. Шаг. Сожаления о том, что это твои последние секунды жизни. Стук сердца. Шаг. Холод, отдающий от рукоятки и капельки моросящего дождя на грязном лице. Дождь? Действительно. Никто и не заметил, как он начался. Стук сердца. Шаг. Вильгельм увидел край каски штурмовика. И тут застрочил пулемёт, сминающий всё на своём пути. Передние ряды пали, остальные спешно отступали, ловя спиной пули. Алисе кровь заливала глаза, но она продолжала стрелять, пока не опустошила ленту. Вильгельм перевязывал лоб своей подруге. Та прильнула к фляге, выпив всё до последней капли. С ними сидело полтора десятка чудом уцелевших. Измождённые, грязные, с взглядом на тысячу миль. Все сидели, уткнувшись в одну точку. — Лёша, — выдавил Вилли, закончив перевязку. — Да? — уставши подняв изумрудные глаза, ответил Алексей. — Уводи всех, кто остался. Мы проиграли. Пусть хотя бы кто-то выживет. — А ты? — Я остаюсь. Выиграю время. — Я тоже остаюсь, — вклинилась Алиса. — Как хочешь, — Вильгельм не захотел с ней спорить, та и сил уже не было. — Гадство. Не оставайтесь. Мы сможем убежать все! — Лёша, — перебила его Алиса. — Я так хочу. И Вилли тоже. Просто настала наша очередь. Позволь нам уйти достойно. Алексей хотел возразить, но Алиса крепко обняла друга. — Как тепло, — прошептала рыжая. — Береги американку. Пусть вы будете счастливы. — Лисёнок… Алиса махнула рукой и, не оборачиваясь, скрылась в бункере. — Вилли. — Что ещё? — В случае, если вы уцелеете, условимся о месте встречи. — Хорошо. Где? — Вильгельму хотелось лишь поскорее отделаться. — Палаточный городок. В ста километрах от столицы. Помнишь? — Да… Хорошие были деньки. — Будем ждать тебя там. Пожалуйста, не умирайте. — Тут уж как получится. Удачи вам. — И вам. Они пожали руки. Вильгельм быстро зашагал в блиндаж, стараясь избегать взгляда мертвецов. Идя по траншеям, Алексей нащупал за пазухой свой дневник. — Я вас догоню, — бросил он остальным. В дневнике осталась последняя чистая страница. Достав почти сточенный карандаш, Лёха дрожащей рукой написал большими буквами: «МЫ СДЕЛАЛИ ВСЁ ЧТО МОГЛИ». Затем запрятал его в «лисьей норе» и присыпал землёй. — Пусть эта частичка жизни останется здесь, — сказал Алексей себе.***
— Вижу, штурмовики не справились? — спросил Гвин, наблюдая за объятым пламенем и дымом поместьем. — Пулемётная точка ещё ведёт сопротивление, — ответил Эрвин. — Остальные, похоже, погибли. Гвин молчал. Мундир промок до нитки, с белоснежных волос стекали капли, очки запотели. Тело то и дело пробивало мелкой дрожью, нога слегка ныла. Сейчас ему хотелось только одного: очутиться в мягкой кровати с Элизабет и забыться хотя бы на несколько часов. Почувствовать тепло её груди, вкус сладких губ и объятия лёгких рук, услышать нежный стон и смех, от которого хочется жить. Ему вдруг захотелось сделать что-нибудь для неё. Если бы он только знал что. Наверное, он так и остался младенцем, брошенным рядом с мусоркой, слишком поздно познавшим ласку и любовь. Эрвин смотрел на огненное зарево. Мир окрасился в чёрный, грязно-бурый и алый. Тяжёлые тучи наводнили небо, срывался дождь. Вокруг всё пылало, взрывалось, умирало или спасалось бегством. Эрвин и сам был рад убежать, забыть о случившемся раз и навсегда. Никогда прежде, ещё ни при одной атаке, ему не доводилось видеть столь напрасных смертей десятков солдат. Многих из них он знал лично. Их имена были записаны в его отчётном журнале. Теперь они лежали в земле, утопленные в грязи, разорванные на части, как соломенные чучела. Только они не из соломы, они — не записи на листе. Плоть и кровь, живые люди. Такие же, как он сам. — Эрвин, — проговорил Гвин. — Скажи на чистоту. Мы облажались? — Полный разгром. — Может, оно и к лучшему? На ошибках учатся. Эрвин невольно сжал руки в кулаки. Хотелось прикрикнуть, но он сдержался: — И всё же мы заплатили слишком высокую цену, господин Гвин. Холодные капли пропитывали ткань мундира и смывали копоть с лица. Становилось всё холоднее, Эрвин дрожал, а мысли его уносились к родному городу. К Лизе. Хорошо, что её нет здесь, рядом с ним. Хорошо, что она не видит этот кошмар и никогда не узнает подробностей о том, как взрывы уничтожали стольких ни в чём невиновных ребят. «Тёмный сектор», который она так самозабвенно пыталась защитить, теперь лежал в руинах. Эта земля больше непригодна для жизни. Эрвин не отдавал приказы, но исполнял их без возражений. Он тоже был причастен к зачистке поместья; кровь и на его руках. «Лиза… Как после такого смотреть ей в глаза?» — Командир Гвардии, — Гвин первым прервал затянувшееся молчание, — если бы я предложил тебе место в Генеральном штабе, ты бы его принял? На секунду Эрвин впал в замешательство. Ему не послышалось? Стать частью Генерального штаба было его давней целью. Имей Эрвин больше власти над войском, давно бы навёл порядок в войсках и, наконец, закончил южный поход и мелкие операции. Он знал, как сделать это меньшими силами. Нужно всего лишь ещё раз окунуть руки в кровь. А затем ещё и ещё. Придётся. Кроме него больше некому. — Да, — ответил Эрвин с надлежащим почтением, — если бы господин посчитал это нужным. — Другого ответа я и не ждал. Эрвин, — Гвин хлопнул его по спине и положил ладони на плечи. — Такие как ты — будущее Хартии. Гвин улыбался. Тяжесть его рук давила, жала к земле, но Эрвин держался стойко, упрямо встречаясь взглядом с господином: — Вы слишком высокого мнения обо мне. — Ничуть! — заявил Гвин. — Я умею разглядеть блеск алмаза в куче дерьма. А теперь слушай мой приказ. Уничтожьте всех, кто остался в живых. Сделайте так, чтобы никто не узнал об этом дне. Если информация о наших потерях в «Тёмном секторе» просочиться на юг — мы пропали. — Будет исполнено. Эрвин отдал приказ. Гвардия начала финальную зачистку. Увидеть гвардейцев в открытом бою — редкость. Посылать их в мясорубку битвы — что забивать гвоздь микроскопом. Роль гвардейцев совершенно другая: диверсии, захват языка, пропагандистская деятельность, поддержание порядка в тылу или же подавление мятежа. Но Гвин распорядился, и гвардия должна была подчиниться.***
Алиса тяжело дышала, свесив руки у Вильгельма на груди. Пуля попала ей в шею. Вилли смог остановить кровь, но что делать дальше он понятия не имел. Сейчас нужно было сделать только одно — выбраться. Остальное потом. Алиса едва шевелила губами, повторяя: «Солдатами не рождаются. Солдатами умирают». Ей помогало хоть немного отвлечься от острой боли. Всё горело. Дома, земля, деревья, трупы, траншеи. Едкий дым закрыл вечерние солнце. Становилось тяжело дышать. Слёзы капали ручьём с карих глаз то ли от дыма то ли от невыносимой горечи, что разрывала изнутри. — Стоять! — рядом с Вильгельмом выпрыгнул гвардеец, взяв того на прицел. Сопротивляться Вильгельм не видел смысла. В любом случае его убьют, но приближать конец Вилли не хотел. Вильгельм аккуратно снял Алису с плеч и уложил на мокрую землю. Рыжая начала тихо стонать в полубреду. — Отставить, солдат, — послышался знакомый голос. Вилли вздрогнул и пригляделся. Из остановившейся неподалёку машины высунулся человек в офицерской форме и спрыгнул в траншею. Этим человеком оказался Эрвин Кнут. — Возвращайтесь на исходную позицию, — прикалаз он, — я разберусь сам. Гвардеец отдал честь и пошёл прочь. Эрвин махнул рукой, и машина тронулась, исчезая в дыму. Вилли не двигался, покорно ждал. Эрвин достал из кобуры револьвер и снял с предохранителя. — Вильгельм, — заговорил он, глядя ему в глаза, — должен признать, что вы дали достойный бой, и сегодня всем нам придётся усвоить хороший урок. Не подумай, ты как человек очень мне симпатичен. Но мы по разные стороны линии фронта. Надеюсь, ты всё понимаешь. Эрвин прокрутил барабан. Патроны звонко клацнули. — Возьми её на руки. Вильгельм подчинился. — Развернись. Вилли, шатаясь, развернулся к нему спиной. Алиса обхватила его шею руками. Её тело горело: у неё начался жар. Вилли старался не думать о том, что больше ничем не сможет помочь ей. Не хотелось, чтобы эта мысль стала его последней. — Вильгельм. Он остановился как вкопанныйи перестал дышать. Каждая секунда измерялась часами. Вильгельм ждал выстрела. Ждал... Эрвин вдруг заговорил: — Вильгельм, как командир я должен тебя пристрелить. Но, как человек я желаю, чтобы ты уцелел, — он глубоко вздохнул, и Вилли, оглянувшись, увидел, что дуло револьвера опущено к земле. — Рано или поздно режим Гвина падёт, а такие, как мы, останемся. Убивать тебя я не вижу смысла, так что беги. Через пять минут артиллерия даст последний залп, и лучше, чтобы в этот момент ты был как можно дальше отсюда. Не понимая, что происходит, Вилли продолжал стоять на месте. Гул выстрела заставил вздрогнуть, только тогда ноги зашевелились, и он бросился прочь. Сразу за первым высрелом прогремел второй. Эрвин стрелял в воздух. Не веря своей удачи, Вильгельм не оглядываясь бежал и уносил Алису всё дальше от поля боя. Руки налились свинцом, он спотыкался на каждом шагу, но продолжал бежать. Продолжал наивно верить, что ещё есть смысл сопротивляться костлявым объятиям смерти. — Потерпи. Ещё немного и мы будем в безопасности, Лисёнок. Только держись. Вот увидишь. Утром ты будешь ходить на охоту, а я с Лёхой на вылазки, Анька намажет зелёнкой ссадины очередной малолетки, Рома приготовит кулинарный шедевр, а Саманта будет грустно ждать нашего возвращения. Вечером мы обязательно сыграем в покер, а потом начистим морду Лёхе за шулерство. Барон попросит помощи в ещё одной авантюре, и мы без колебаний согласимся. Всё будет. Так ведь, Алис? Рядом разорвался снаряд. Неведомая сила подняла Вильгельма высоко вверх. Он не успел испугать. Упав в холодную речушку, он на единтвенную, за всё это долгое время, секунду почувствовал покой и умиротворение. И больше ничего.